Ранним утром Арсений вышел из дома. В переулке стояла гулкая тишина. Над оранжевой черепицей крыш нависла серебристая дымка.
Шагая к остановке, Арсений наблюдал, как постепенно убирал свои извилистые серые пальцы туман, как дома выныривали из пелены, будто из морских глубин. Золотые, синие и бронзовые глаза окон рассеянно поглядывали на старый, звякающий железом трамвай. Фонари же постепенно гасли, погружаясь в зыбкий сон.
Автомобили не спеша позли по сумрачным улицам, сердито светили фарами и разрывали туман в клочья. К шинам лепилась коричневая и жёлтая листва.
Люди в трамвае ехали понурые, с потухшими глазами – они ещё не отошли ото сна. Лишь девочка на коленях старушки, с маленькой куклой в руках с интересом поглядывала синими глазками в окно. На очередной остановке в трамвай запрыгнул парень в толстовке. Капюшон на голове делал его отдалённо похожим на Голема. Абсолютно механически, ни на кого не обращая внимания, Голем, как его окрестил Арсений, упал на сиденье рядом, быстро продемонстрировал кондукторше свой студенческий проездной и уткнулся в смартфон.
Арсений опять глянул в окно – проезжали площадь с грудами опавшей листвы с высотными зданиями в клубах уходящего тумана – мир коричнево-жёлтого цвета.
Ещё недолго – и будет вокзал.
Арсений покосился на Голема и внезапно замер, внимательно вглядываясь. На экране смартфона возникли живописные полотна – очень похожие на его собственные. Быть может, это и были его картины?
***
Арсений любил рисовать с детства. Квартира, где он жил с родителями, находилась на пятом этаже. В окна, гудя и бесчинствуя под ветром, ломились липы и клёны.
Царство природы волновало и манило мальчика. Выйдя на прогулку с бабушкой, он играл в тени царственных деревьев, ласковых цветов и душистых кустов. Здесь порхали бабочки и зависали журчалки, которых в детском саду ещё именовали «часиками».
А ночью в окно спальни из звёздного мира заглядывал осколок луны, схожий на зазубренный пиратский нож. Маленький Арсений тайно любил звёздные ночи. Иногда он просыпался и на цыпочках подходил к окну. Свет луны был притушен. Шёпот ночи, далёкий зов звёзд и шествие бесконечных теней не давали мальчику уснуть. Он чувствовал, как застывало время, как неспешно цедилась каждая минута, ведущая к рассвету.
Будучи ещё совсем маленьким, он обрисовывал стол и стены, чем заставил родителей купить ему бумагу, карандаши, а позже и краски. Арсений стал рисовать то, что видел и что не видел – серо-жёлтые и оранжевые дома, деревья, похожие на оплывшие свечи, гуляющих нелепых лобастых великанов, легко достающих с дерева апельсины для детей, карликов в треугольных шапочках, стреляющих из пистолетов разноцветными салютами, полосатого тигра на цепочке у старичка, огромных и важных гусей, запряжённых в кареты, летающих крылатых кошек и собак, большого ворона, везущего человека в облаках, мам и пап, порхающих с детишками на радужных воздушных шариках, крылатых драконов и безобразных ведьм... Когда отец и мать спрашивали, где он видел, чтобы люди водили на цепочке ручного тигра, чтобы собаки и кошки летали по воздуху, он разводил руками и произносил одно слово «видиль».
Зимой он смело живописал голубые и лиловые сугробы, как тепло серебрится снеговик под лучами солнца.
Родители удивлялись и старались занять мальчика другими делами. Они его приучали к мячу, плаванию, книгам, музыке... Всё это Арсению тоже нравилось. Он неплохо бегал и плавал, в школе посещал секцию лёгкой атлетики, с удовольствием слушал музыкальные диски, с ещё большим удовольствием читал книжки, которых в доме имелось множество. Но более всего он стремился рисовать, ведь сюжеты работ ему даже снились.
В детском садике воспитательница его рисункам удивлялась, но всё же хвалила. А в школе была совсем иная ситуация. Преподаватель рисования и черчения ставил ему тройки, ведь задание нарисовать кувшин, вазу или скопировать атлета Арсений выполнял по-своему – всё казалось старому учителю кривым и непохожим.
- Это ещё что? Где ты такое видел? Ох, Арсений, горе ты моё, руки у тебя не оттуда!
Отец на семейном совете всё же настоял, чтобы сына отдали в детскую художественную студию при институте. Там сидели чинно и смирно, рисуя всякие чашки, античные статуэтки и цветы в вазах. Время от времени выходили на пленэр.
Арсений рисовал хуже всех. Особенно, когда рисовал пейзаж красками - они у него набухали и расплывались; густые цветовые пятна налезали одно на другое, и это было ни на что не похоже!
Соученики по студии снисходительно посмеивались. А родители, да и сам Арсений, спустя три года поняли – ничего из этого не выйдет, надо поискать в жизни другое занятие.
В старших классах он забросил рисование. Появились новые увлечения – «рок», а потом «рэп», чтение романов западных авангардистов от литературы...
А затем его сердце посетила любовь. Музыкальные страсти исчезли, книги западных авторов приелись, стали казаться ненатуральными и однообразными. Любовь оставалась и грела душу. Но когда, отслужив год в армии, Арсений вернулся домой – любовь тоже куда - то улетучилась, растворилась в воздухе, разговоры с девушкой казались скучными. Вскоре выяснилось, что за время его армейской службы у неё появился парень, и в один миг всё было кончено.
Одиночество поймало Арсения в свои сети. У него почти не осталось друзей, но в этот период ему почему-то особенно близким по духу стал отец.
Как-то Арсений пошёл с отцом за грибами и остановился поражённый. Еловый лес переходил в лиственный. Здесь росли берёзы, осины, дубы и липы, будто готовые к праздничному карнавалу. Первыми в танец вступили берёзы...
В лучах осеннего солнца увидев картинку, Арсений достал карандаш и стал быстро рисовать в блокноте. В этот миг он как будто что-то вспомнил – смутное, далёкое, из цветного и радостного детства.
Решение поступить в художественный институт было принято вопреки мнению родни.
Но на экзаменах Арсений провалился.
- У вас нет способностей, - сказал седой профессор. – Одного желания рисовать ещё мало.
Арсений не обиделся. Подсознательно он ожидал чего-то подобного. Молча забрал свои работы и ушёл.
А вечером позвонил другу. На следующий день он уже работал продавцом - консультантом в большом магазине в отделе «Лира». Он продавал мольберты, этюдники, краски, кисти, карандаши, альбомы, а спустя год стал учиться заочно на торгово – экономическом.
Но рисование не бросил. Всё свободное от работы и учёбы время этому посвящалось. Вскоре его комната была увешана картинами на разные темы. Его живопись сдержанно хвалили, но её никто не понимал. Даже Настя, работавшая в одном с ним магазине только в другом отделе, приходившая к Арсению домой, хвалила их очень сдержанно, больше по-дружески. Так прошло два года.
Как – то одним субботним осенним днём Арсений писал пейзаж далеко за городом. Он специально выезжал сюда со всей своей амуницией и делал это с радостью. Здесь был влажный и пёстрый мир. Он наблюдал, как деревья обнажались, теряя листву, словно стряхивали мимолётные слёзы. Зарисовку он так и назвал - «Слёзы осени».
Устав рисовать и слегка перекусив, Арсений отправился к трассе.
Здесь он долго стоял у обочины и ждал рейсового автобуса. Рядом чернела кедровая роща. Вихрем пролетали машины, заглушая крики птиц.
Арсений даже не заметил, как промелькнувший силуэт автомобиля легко притормозил. Обернулся, когда услышал звонкий и нежный голос. Из окна выглянуло на свет милое личико в жёлтом берете, и сразу солнечные лучи брызнули из-под тяжёлых свинцовых туч.
- До города? Садитесь, подвезу.
- Да вам же в другую сторону.
- Ничего, развернусь!
- Да дорого будет!
- Да уж нет! Творческих личностей вожу бесплатно.
- Как вы догадались?
- Я их за версту чую, - улыбалась дама в берете.
Её звали Еленой. У неё было слегка удлинённое изящное и ухоженное лицо с тонкими губами и слегка подведёнными бровями, носик с горбинкой, внимательные карие с искоркой глаза. После общих, ознакомительного характера фраз, Елена попросила посмотреть альбом Арсения.
Они остановились на обочине у широкого поля. Водрузив на нос очки, блеснув стёклами, Елена долго рассматривала его альбом с эскизами.
- У вас что-то есть, - легко произнесла она.
- Вам нравится? – с замершей радостью в душе спросил Арсений.
- В общем, да... Кое-что - даже очень... Вот этот этюд, например. Очень оригинально. Это действительно «живая живопись». Хм... Даже будоражит... Поехали, я покажу одно чудесное место, которое стоит написать.
Он охотно согласился.
...Они вышли к озеру. Ветки под ногами ломались со звоном. В послеполуденном солнечном свете озеро блистало багрянцем, золотом и синевой, а травы – алмазными капельками.
- Ну как, нравится? – торжествующе спросила она.
- Нравится, – заверил Арсений, осматриваясь вокруг.
- Будете писать?
- Попробую.
Елена вынула из багажника бронзового цвета бутылку и два бокала.
- Выпейте немного. Это хорошее вино.
- Вы за рулём и.… пьёте?
- Это ничего. От вина я не пьянею.
Арсений принял бокал с рубиновой жидкостью на донышке.
- Ваше здоровье, - улыбнулся он....
Город окунулся в вечернюю серо-чёрную мглу, когда Елена подвезла его к памятнику. Площадь заливал матовый свет фонарей.
- Давайте договоримся в ближайшую субботу поехать на это же место к озеру, - предложила Елена, чуть улыбаясь, напряжённо ожидая ответа.
- Давайте, - согласился Арсений.
Елена вздохнула.
- Только я живу далеко за городом... Встретимся в субботу у вокзала... Подъезжайте к восьми. Сможете?
- Нет проблем...Ради меня сделали такой крюк! Возьмите хоть за бензин, - говорил Арсений, доставая деньги.
- Нет, не нужно. Ничего, - промолвила Елена. – Я буду ждать вас!
- Спасибо!
И она резко рванула с места.
Арсений ошеломлённый смотрел вслед. Вскоре автомобиль исчез. Лишь деревья шептались во мгле, да алмазной лодкой скользил по небу месяц.
***
Спустя сорок минут они подъехали к тому самому чудному месту.
Быстро разложились, зажгли костёр, и ладанно – сладкий дымок заструился в высокое, будто храм, небо.
В это время южный ветер, принесший запахи усохших цветов и трав, слегка подгнивших веток разогнал тучи и разметал ленты белоснежных облаков по жгуче - голубому небу.
Отдельные валы облаков медленно опустились на верхушку холма за озером. У его подножия колыхался лес. Сухая листва шелестела, как лист бумаги на ветру.
Внезапно ветер утих, озеро стало гладким, как зеркало. В нём отражались жёлто – коричневые деревья и красно-зелёные прибрежные кусты. Роса горела перламутром и яшмой.
Руки Арсения стали нервно набрасывать контуры озера, массу деревьев на том берегу, солнечные потоки, подсвечивающие багровую листву. Вот снова подул ветер, гладь озера поморщилась, и в неё полетели листья, заскользив подобно лодочкам.
Елена сначала сидела в машине и ждала. Затем она вышла и стала наблюдать за рождением картины в полной тишине.
Когда Арсений наконец-то остановился передохнуть, она налила в бокал вина, подошла и тихо прочла:
Мне всё твоя мерещится работа,
Твои благословенные труды:
Лип, навсегда осенних, позолота
И синь сегодня созданной воды.
Подумай, и тончайшая дремота
Уже ведёт меня в твои сады,
Где, каждого пугаясь поворота,
В беспамятстве ищу твои следы...*
- Что это? – спросил он, удивлённо обернувшись.
- Так, стихи, - сказала Елена, в глазу её блеснула слезинка. – Очень хорошо у тебя получается. Только смотри. У тебя появились жёлтые деревья на мысе слева, а на самом деле он голый. Там ведь только трава.
- Не только трава... Там уже есть деревья. С золотой листвой и коричневыми стволами. Гляди.
Арсений показал рукой. На мысу действительно шумели деревья, шелестя на цветном ветру.
- Как это у тебя получается? Тут и рыбак у тебя на картине выплывает из-за поворота. А наяву его же нет!
- Да есть, - промолвил Арсений. Его голубые глаза горели счастьем. - Вон и рыбак!
На синей глади озера плыла одинокая лодка с силуэтом в длинном плаще и картузе.
Елена вздрогнула. Её хрупкие пальцы побелели, сжав бокал, и он лопнул. Упали осколки.
Арсений смотрел на неё с нежностью и тревогой.
- Смотри, ты порезалась...
- Ничего... Как-то нечаянно получилось.
- Дай мне свой палец.
Он стал отсасывать кровь.
- Погоди. У меня в машине есть перекись и пластырь.
Он залепил её палец пластырем и прижал руку к своей груди.
- Лена, а можно мне вас поцеловать? – спросил тихо.
- Можно.
***
В это время в городе с черепичными крышами случился необычный праздничный карнавал.
Осеннее солнце пылало, будто костёр. Листва кружилась в хороводе. По небу летали счастливые кошки и собаки.
На улицах можно было увидеть старичка, ведущего тигра на цепочке...
14.11. 2019 года.
__________________________________________
* Анна Ахматова «Художнику».