Атлантида
Кругом строения, как на Земле,
Люди настоящие везде
Но намного выше нас.
Все чем-то заняты сейчас.
Ну, а Лель всё наблюдает.
Жители и ходят, и летают.
Повсюду общественные здания:
Магазины, заведения питания,
Театры, институты, школы,
Стадионы и аэродромы.
Вроде с земною жизнью схоже,
Но не так, совсем не то же.
Необычно – это точно.
Их дома высоки очень.
Лестницы в них сверху донизу,
И подъёмные есть механизмы,
Хотя может с лёту всяк
Войти в квартиру просто так.
Есть там фабрики, заводы,
Каких не видывали сроду.
От них нет дыма и засоров,
Никаких вредных отходов,
Гармонично и не только с виду,
И затонувшую узнал он Атлантиду.
Удивляется, конечно, Лель,
Но у него одна лишь цель.
Ему бы, не свернув с пути,
Свою Любавушку найти.
Опять учиться
Желая о возможностях своих узнать,
Он отправляется в центральную часть.
Говорят ему там знающие люди:
– По твоим рассказам судя,
Недостаточно ты образован
И своим незнанием скован.
Сначала обучиться должен,
Ты науке очень сложной:
Язык разума вселенского познать,
Да космическим сознанием управлять.
Что ж, отправился Лель тут
Прямиком в их институт
Опять учиться и учиться.
В путь без этого нельзя пуститься.
Да, науку одолеть такую сложно,
Но при большом желании возможно.
Учился долго или мало,
Но многое понятно стало.
Освоил разума вселенского язык,
Силу мысли использовать привык.
К испытаниям готов
И вот он к испытаниям готов,
Зажмурился и был таков.
Завёл летучую тарелку
И, взведя её на стрелку,
Полетел в таинственный портал,
Хотя, где такой, не знал,
Но не смущало это его.
Полученные знанья для чего?
И вот, как по накатанной прямой,
Летит тарелка за ниточкой-волной.
Пролетает мимо затонувших островов,
В небытие давно ушедших городов,
Но не задерживается больше он нигде,
Ведь возможно, что Любавушка в беде.
И вот опять пред ним предстал
Очередной неведомый портал.
Он в молекулярном вихре закружился
И внезапно в ином мире очутился.
То, что предстало пред глазами,
Вполне можно описать словами,
Но понять нельзя, и не надейся.
Видит, настоящие индейцы,
Те, что жили в Америке давно,
Точно такие, как в кино.
Те же пирамиды, площади, одежды,
Всё, как на Земле когда-то прежде.
Воины стоят в боевом взводе,
Жрецы готовы к ритуалу, вроде.
И это, право, не какая-то забава –
На камне жертвенном – Любава.
Тут же мелькнула мысль в мозгу:
«Сейчас любимой помогу,
Из лап вырву палачей
И вновь буду вместе с ней.
Даже если сам я пропаду…»
Нож выбивает на ходу,
Уж над Любавой занесённый,
И на площадку опускается влюблённый,
Не зная, что дальше предпринять.
Перед ним индейцы пали, глядь,
Жрецы, зрители и воины.
Вот вождь поднимается достойно,
Голову, склонив в полной тишине,
Лелю говорит: – Позволь, Бог, мне
Лик божественный уважить твой.
Прими сердце девы молодой.
Вот мы и дождались, наконец,
Тебя, небесный Бог-отец!
– Спасибо, благородный вождь,
Но от девы руки прочь!
Мне её сердце нужно в ней самой,
Только так дар принимаю дорогой.
Он берёт Любавушку за ручку,
Приглашая на летучку.
Ступает на неё невеста,
Тарелка трогается с места.
От удивления у Любавы открылся рот,
Что происходит, никак не поймёт.
И вот они между мирами
Летят, куда не зная сами.
Продолжение следует