На берегу моря сидел юноша и что-то, то ли рисовал, то ли писал на песке. Его движения были плавными, как волны, накатывающие на берег. Они, когда нежно, а когда и очень быстро смывали его творения. Юноша не огорчался, а продолжал вновь и вновь тщательно продолжать своё дело. Это было очень похоже на игру между ним и волнами.
— А что что ты это делаешь? — послышалось за его спиной.
— Пишу на песке, — ответил он, не поворачиваясь.
— Пишешь? Это как? — в голосе было и удивление и озадаченность и испуг одновременно.
— Занимательно и увлекательно! Посмотри. И стал ловко выводить на песке странные закорючки — какие-то палочки, кружочки. Набежала волна и смыла написанное, забрав закорючки с собой в глубины морские.
— И что это?
— Это слова, которые мы говорим, а я их могу написать — любые.
— Ты что, ведаешь языком «небожителей»? Но как?
— Да очень просто. Я научился. И быстро, чтобы пришедший не задал вопрос, продолжил.
— Ещё моя прабабушка говорила, что её прабабушка когда-то умела читать и писать. В то время было много мест, где детей учили. Где были места с книгами.
Удивление в глазах пришедшего нарастало и это немного смешило юношу, но он решил не останавливаться.
Книга — это сложенные листки в одну упаковку, где написаны слова и нарисованы картинки. В её, пра-прабушкином времени все умели читать и писать.
— Это сказки придуманные в прошлом, — горячо затараторил пришедший, — у нас никогда этого не было. Только «небожителям» дано, в их далёком от нас удивительном городе. Разве ты забыл об этом?
Юноша пожал плечами, а пришедший более жарко, размахивая при этом руками продолжил свою тираду.
— Нам нет нужды ни читать ни писать. Ни к чему. Да и зачем? Нам всё показывают и рассказывают на экранах. Можно услышать и увидеть то, что хочется.
— Но читая, — не выдержал юноша, — ты живёшь сразу во многих местах одновременно! — восхищённо выпалил он.
— Вот послушай! И сняв рюкзак, он вынул из него что-то непонятное.
— Вот это и есть книга! — почтительно сказал юноша, бережно поглаживая её. Положив книгу на колени, он осторожно открыл её.
Владеет морем полная луна,
На лоно вод набросившая сети.
И сыплет блёстки каждая волна
На длинный берег, спящий в бледном свете.
А кипарисы тёмные стоят
Над морем, не пронизаны лучами, —
Как будто от луны они таят
Неведомую ношу под плащами.
— Красиво, — вздохнул пришедший.
— Но тебе грозит опасность, — вскрикнул он, — никому нельзя этого делать, таков закон. «Небожители» тебя покарают!
— Ну и что, — спокойно произнёс юноша, — зато я узнал столько прекрасного и волнующего, что хочется об этом писать и говорить, хотя бы с морем.
— Так вот зачем ты каждый вечер сюда приходишь! Я давно тебя заметил и наблюдал за тобой. Тебе надо исчезнуть, спрятаться, ведь тебя же накажут!!!
— Не накажут, — спокойно, даже очень спокойно заговорил юноша, — да и думаю, что нет уже давно никаких «небожителей». Ты разве не заметил, что детей в городе уже давно не видно. Мы последние рождённые в этом мире. Везде и всюду роботы. Хладнокровные железяки, хотя и обтянуты «кожей», но безучастные ко всему.
— Но ведь нам в эфире передают новости из города «небожителей»? Показывают как они живут, что делают! И они нам передают приветы и говорят, что всё у них и у нас в порядке!
— Ты что, уже разучился видеть? Не можешь отличить живого от неживого? Нет уже давно на земле ничего из живого, кроме природы. Мы последние из человеческого рода. До нас никому нет дела. Молчишь, и хорошо, нет проблем. А ведь всё было когда-то по другому. Люди общались, ходили в гости, в театры. Совместно трудились и отдыхали. Слушали музыку и пели. Смотрели на звёзды и читали стихи.
— Но как же всё произошло?
— Что именно?
— Всё!!! — только и мог выговорить пришедший.
— Если ты по поводу того, что я пишу, так случайно, как и всё всегда случается. Как-то раз, я поехал в старый город, с экскурсией.
— Это тот, что с доисторических времён и куда уже никто не ездит?
— Да. Нам ещё говорили и показывали, что может случиться с людьми, когда они живут не так, как предписано «небожителями». Человек читающий, пишущий, думающий, говорили они, довёл этот город и людей до уничтожения. Там и правда всё так сумрачно, что хотелось быстрее обратно. Я отстал от группы и случайно набрёл на очень старое здание. Зайдя в него, потерялся в его коридорах. Пытаясь найти выход наткнулся на дверь. Думая, что это выход, открыл её и оказался внутри очень большой комнате.
Не знаю как, но вдруг зажёгся свет, озаряя всю комнату и тут я увидел всё её величие! Это было потрясающее зрелище.
Сказать, что она она большая — это совсем малое, если говорить о её размерах. Она была прям большая-пребольшая, огромнейшая, с высоким, уходящим высоко вверх потолком. Многоярусная, где на каждом этаже стояли стеллажи с книгами. На каждый этаж вела лестница, если хочешь идти пешком, но на самый верх можно было подняться на прозрачном лифте.
В тишине раздался мягкий голос приглашающий меня подойти к столу, что находился посередине комнаты.
— Здравствуйте! Рады приветствовать вас в нашей библиотеке. Что хотите почитать?
— Я не умею, — поперхнувшись ответил я, — а это как?
— Ничего страшного. Мы поможем. Научим с большим удовольствием.
И я погрузился в мир совершенно не похожий на наш. Застрял в библиотеке и это было так замечательно, так восхитительно, что я потерял счёт времени. Сколько времени прошло не знаю, да я и не торопился, ведь меня никто не ждал в городе.
Оказалось, мой мозг мог работать! Он впитывал всё, что «голос» мне говорил и показывал. Впитывал всю информацию: слуховую, видимую и даже ощущаемую. Да-да, ощущаемую! Каждая информация несла свой вкус, запах и мелодичность. Мой мозг учился думать, размышлять, чувствовать, фантазировать.
А учили меня в самом начале по старенькой такой, очень престаренькой книжечке, которая «Букварь» называется. Мне хватило не так уж много времени, чтобы выучить букву за буквой, а потом складывать их в слова.
Это я скажу так увлекательно, когда из букв, соединённых друг с другом, рождается слово за словом. И вот уже читаешь первые строчки, вначале медленно и коряво, а потом всё увереннее и увереннее. И вот уже прочитана первая книга, а за ней вторая, третья. В библиотеке невозможно чувствовать себя одиноким. Мне так хорошо было в ней находиться.
— И зачем ты тогда вернулся?
— Сам не знаю. Вдруг захотелось с кем то поделиться приобретёнными знаниями, чувствами. Но вокруг были только роботы. Я наверное долго отсутствовал, потому-что город совсем опустел. Стал неживым, хотя и полон был людьми. И я ушёл сюда, к морю. Стал с ним разговаривать, читать книги и писать письма. Оно слушает меня и откликается на мои чувства.
Юноша опустился на песок. Окунул руки в него и на ладонях остались бугорки песка. Он чуть наклонил ладони и с них посыпался вниз песок, заструившись маленькими ручейками.
— Посмотри сколько песчинок и они все разные, непохожие друг на друга. И мы такие же. Разве кому-то из «небожителей» было до нас дело? До отдельной песчинки, когда они стали исчезать? Разве им было нужно заботиться о каждой отдельно взятой песчинки? Они видели только горы песка, которые лежат тихо и не мешают им, не досаждают своими заботами. В своё время они сделали всё возможное, чтобы человек исчез, вымер.
— Как ты так можешь говорить о «небожителях»?
— Да брось. Я же уже сказал тебе, что нет никаких «небожителей». И уже давно. Сами того не ведая, они загнали себя в тупик из которого не нашли выхода. Скоро земля будет населена только роботами, а они уж постараются сделать её такой, как им хочется — неживой. Благо ещё осталась живой природа и я хочу ей наслаждаться, пока есть время. А как прекрасно слушать звуки природы: шелест листвы, стрекот насекомых, пение птиц. Хочешь послушать?
— А это как? — удивился пришедший, приподняв в удивление брови.
— Приходи к моей лачуге вечерком. Не побоишься?
Глаза у пришедшего вспыхнули и юноша понял, он нашёл единомышленника и был счастлив, что не один. Хотя чувствовал, что ещё не совсем он ему поверил, но это скоро пройдёт
— Можно я приду не один, а с друзьями? — немного неуверенно произнёс пришедший.
— Да. Конечно, почему бы нет, — тихо ответил юноша и повернувшись к морю, вновь стал с ним общаться, напевая тихо что-то. Писать какие-то закорючки, кружочки, палочки, а море плавно накатывая поглощало написанное им, унося в свои глубины его послание.
Вечером, юноша вместе с гостями, сидел на диване. Они попивали чай, приготовленный гостеприимным хозяином. Все удивлялись его аромату. То, что выдавали автоматы — это сильно переслащённая подкрашенная вода. Напиток, называемый хозяином «чаем», был горячим, очень приятным на вкус, доселе им неведомым.
— Это чай из трав, что растут неподалёку. Пейте, он вас упокоит и вскоре вы почувствуете внутри себя тёплую приятную волну. Ощутите лёгкость в теле и захочется или просто полежать или полетать.
— Что это? — испугано выкрикнула одна из девушек и спряталась за спиной рядом сидящего.
— А это начинается музыка жизни, — улыбнулся юноша, — послушайте, она божественна.
В ночной тишине молодые люди услышали, сначала тихо, а потом и погромче звуки ночного вечера. Они накатывали волна за волной. Это и трели ночных птах, и стрекот насекомых, и шелест накатывающих волн на песок. Смотрели на звёзды, пили горячий чай, а хозяин им читал стихи:
Высоко полный месяц стоит
В небесах над туманной землей,
Бледным светом луга серебрит,
Напоенные белою мглой.
В белой мгле, на широких лугах,
На пустынных речных берегах
Только черный засохший камыш
Да верхушки ракит различишь.
И река в берегах чуть видна…
Где-то мельница глухо шумит…
Спит село… Ночь тиха и бледна,
Высоко полный месяц стоит.
***
Заря прощается с землею,
Ложится пар на дне долин,
Смотрю на лес, покрытый мглою,
И на огни его вершин.
Как незаметно потухают
Лучи и гаснут под конец!
С какою негой в них купают
Деревья пышный свой венец!
И все таинственней, безмерней
Их тень растет, растет, как сон;
Как тонко по заре вечерней
Их легкий очерк вознесен!
Как будто, чуя жизнь двойную
И ей овеяны вдвойне, —
И землю чувствуют родную,
И в небо просятся оне.
***
Теперь каждый вечер к юноше приходили гости попить его прекрасного напитка, да послушать чтение хозяина. А он, кроме стихов, стал читать им другие книги, где были бесстрашные герои, побеждающие зло, сказки о волшебниках. Книги о дружбе, любви, природе. Приходящих на такие посиделки становилось всё больше и больше. Всем было очень уютно и тепло в окружении друзей.
Как-то, в один из вечеров, юноша объявил, что скоро их покинет и вернётся в библиотеку, по которой уже соскучился и которой ему так не хватает.
Все решили, что это произойдёт не так скоро, но придя однажды к дверям дома, не увидели привычного света в окнах и поняли, он ушёл.
Стояла вечерняя тишина в которой было слышно только шелест песка, от накатывающих на берег волн. И полились стихи:
Идет без проволочек
И тает ночь, пока
Над спящим миром летчик
Уходит в облака.
Он потонул в тумане,
Исчез в его струе,
Став крестиком на ткани
И меткой на белье.
Под ним ночные бары,
Чужие города,
Казармы, кочегары,
Вокзалы, поезда.
Всем корпусом на тучу
Ложится тень крыла.
Блуждают, сбившись в кучу,
Небесные тела.
И страшным, страшным креном
К другим каким-нибудь
Неведомым вселенным
Повернут Млечный путь.
В пространствах беспредельных
Горят материки.
В подвалах и котельных
Не спят истопники.
В Париже из-под крыши
Венера или Марс
Глядят, какой в афише
Объявлен новый фарс.
Кому-нибудь не спится
В прекрасном далеке
На крытом черепицей
Старинном чердаке.
Он смотрит на планету,
Как будто небосвод
Относится к предмету
Его ночных забот.
Не спи, не спи, работай,
Не прерывай труда,
Не спи, борись с дремотой,
Как летчик, как звезда.
Не спи, не спи, художник,
Не предавайся сну.
Ты — вечности заложник
У времени в плену.
Борис Пастернак — Ночь
***
— Ба, а что потом случилось? — тихо спросил внук бабушку, с которой они сидели на берегу моря, слушая прибой вечерних волн.
— Когда-то люди решили, что книги им ни к чему. За них всё могут делать машины и придумали «небожителей», чтобы люди жили так, как хотелось некоторым из них. Тем, кто и так богато жил, но хотел ещё больше. А чтобы иметь больше, надо было чтобы другие на них молча работали и не задумывались ни о чём, кроме работы. Сделали людей наподобие роботов, подставив им другие ценности, заменив живое на «неживое. Но не додумались, что это ведёт к самоуничтожению. Люди стали «живыми овощами», которым ни до чего нет дела. Жизнь подменили на компьютерную. Всё есть в мониторе — сиди, слушай, смотри. Люди постепенно вымирали и могли бы совсем исчезнуть, если бы не тот юноша, — мой прадедушка, за которым пошли проснувшиеся от долгой «не живой» спячки и поверившие ему молодые люди.
Волны хлынули к ногам бабушки и нежно их обняв, откатились, унося в свои глубины её рассказ и ту любовь, что жила в её сердце, переданную сидящему рядом внуку.
Прозвучало над ясной рекою,
Прозвенело в померкшем лугу,
Прокатилось над рощей немою,
Засветилось на том берегу.
Далеко, в полумраке, луками
Убегает на запад река.
Погорев золотыми каймами,
Разлетелись, как дым, облака.
На пригорке то сыро, то жарко,
Вздохи дня есть в дыханье ночном,-
Но зарница уж теплится ярко
Голубым и зелёным огнём.
Афанасий Фет — Вечер
Стихи использованные в рассказе
Самуил Маршак — Владеет морем полная луна
Иван Бунин — Высоко полный месяц стоит
Афанасий Фет — Заря прощается с землею