Прошло десятилетие моих путешествий в электричке...
Сначала я вживалась в её среду. Казалось, что она всегда разная, но потом поняла, что народ делится на три категории – это садоводы, люди, живущие в пригороде и работающие в электричке. Работающие – это контролёры. Вежливы, спокойно требовательные, чётко обозначающие дистанцию между собой и пассажиром. Торговки – в аккуратной униформе заполошные тётки пробегают, бойко крича: "Мороженое, минеральная вода, орешки, кириешки." И сердятся, если нет желающих соблазниться их ассортиментом. Много-много лет ходит унылая женщина, монотонно предлагая: "Моя любимая дача, рецепты на бис, программа на неделю...", и внимательными глазами взглядывает в лица. Есть два парня – они поют. Хорошо поют. Один играет на гитаре, другой солирует голосом и манерно объявляет: "Дрогие псажиры, для вас нэмного музки в дрогу!" И парень есть – поёт свои песни про Россию, про деревню. Гармошечка фанерная, всё незатейливо, но мило. Не популярен, но себе не изменяет, упрямо поёт: "У моей Катюшки рыжие веснушки, русая коса... всё родина моя…"
И основная публика – сельчане и садоводы.
Сельчане равнодушно-спокойные, для них поездка – это передышка, отдых. Их время – утром на работу, вечером с работы.
Садоводы вечно активные, они всегда что–то тащат: то саженцы, то урожай. Часто они знакомы друг с другом. Разговоры о заморозках, засухе, поливе, подкормке... Возраст садоводов в электричке – пенсионеры. Прошёл слой ровесников моих родителей. Они были непосредственны, по–деревенски просты и по–городскому тёрты, но всегда доброжелательны, искренни. Заводные бабки лихо организовывали картишки. Одинаково громко веселились выигрышу и проигрышу. Могли вдруг грянуть хохотом или частушкой и деловито хлопотали, подъезжая к станции.
Теперь подоспели садоводы – пенсионеры унылые, часто с палочками, разговоры их всё о болячках, да лекарствах. Жизненного упорства и у них не отнять. Настойчиво шкандыбают к своим ухоженным участкам, не собираясь сдаваться болячкам.
А вот и мы, молодые пенсионеры, чаще пенсионерки. Молодящиеся, бодрые, хорошо одетые, иногда даже вызывающе. Мы совсем городские, в отличие от наших мам, родившихся в деревнях. Такие спокойные и уверенно-равнодушные, выйдя из электрички, мы включаем первую скорость, и, обгоняя друг друга, бежим к своим любимым, дорогим сердцу участкам. Вот тут мы все и сравняемся, потому что любовь и забота о каждой веточке у всех одинаково-трепетна.
Насидевшиеся за зиму в городских домах, люди предвкушают сладость встречи с родным клочком земли, где пролито столько пота, задумано столько планов, прожито столько радостей и разочарований, приобретено столько опыта...
Хоть ты вчера уехал, а ритуал неизменен – перво-наперво, ещё не переодевшись, обойти всё царство, придирчиво и трепетно оценивая общее состояние детища. Затем, удостоверившись, что всё выпестованное тобой благодарно благоухает, идешь ставить чай. Ну, а потом уж работа тебя не отпускает, пока внутренние часы не подскажут – пора.
Усевшись в электричке на западную сторону, примащиваешь натруженную спину поудобнее и умиротворенно провожаешь взглядом мелькающие станции и наших простых русских людей, ощущая родство с ними хотя бы потому, что согреты одним солнцем. Легко постукивая на рельсах, а местами скользя как по воде, въезжаем мы в электрические сумерки города. Самые нетерпеливые уже в тамбуре. Медленно–медленно вползаем в тупик и... хлынуло садоводческое братство на перрон, спеша к вечернему редкому транспорту. Усталость окончательно пеленает тебя в соблазнительные мысли: ничего не буду делать – душ и спать, спать...
Еще рывок и... дома.
© Любовь Ветер, 2019