Нарыдавшись по случаю гибели своего лучшего врага — первого царя евреев Саула, Давид затосковал. Ну, не секрет ведь, что у настоящего мужчины должны быть не только бабы, дети, ослы, но и достойный враг. Чем сильнее враг, тем больше пафоса на собственном могильном камне. А без качественного врага, имя твое на мавзолее — Пустяк. Есть о чем грустить.
Долго, правда, Давиду тосковать не дали. Из небесной канцелярии пришла повестка с указанием, немедленно покинуть расположение вражеских частей и явившись в родной военкомат в Хевроне, сдать загранпаспорт и получить отечественный военный билет. Ссылка и эмиграция окончены, пришла пора репатриации.
В Хевроне толпу беглых каторжан приняли, как родных и пока суть, да дело, молниеносно провернули повторное помазанье Давида на царство. Не, ну а чего такого? Все ж свои! Удобно же, когда всехний царь приходится тебе кровным родственником. Вот старейшины его рода, колена Иуды, и подсуетились быстренько, обмазали своего ставленника оливковым маслом и всё, он в дамках. Двадцатитрехлетний царь Иудеи готов к управлению вверенными ресурсами.
Со скипетром и державой большого иудейско-израильского царства, правда, все не так гладко получилось. Давид их еще семь лет добивался. Конкуренция на рынке труда не шуточная. Особенно жесткая она в политических кулуарах и на скачках. Три тысячи лет прошло, а ничего не изменилось. У кого армия, тот рулит политикой и на раздаче слонов занимает первые места в партере.
Остатками израильской армии Саула управлял полководец и гусар Авенир (ивр. Авнер). Он тоже разыгрывал свою партию. Назначил царем Израиля последнего, четвертого, сына Саула. Имел на то право сильного. Кто будет спорить с главнокомандующим? На зеро ставить, охотников не нашлось.
Так вот и оказалось, что за тысячу с небольшим лет до нашей эры на Земле Обетованной было два еврейских царства. Израиль под троном сына Саула и Иудея под патронажем Давида.
Отношения между двумя царями были без фейерверков и дипмиссий в столицах. Главный гусар израильской армии Авенир и старший драгун иудейской армии Иоав тоже не дружили домами, при встрече норовили друг другу занозить.
На совместных учениях решили помериться письками устроить компактные олимпийские игры на двенадцать персон с каждой стороны (как в хорошем сервизе). Тут мы конечно приврали манёхо, до первых олимпийских игр в 776 году до нашей эры, было еще около трехсот лет, но сравнение годное.
Дружеская встреча закончилась «в ничью». Ни один боец не пережил турнир, все погибли. Следующим закономерным шагом товарищеского матча, было столкновение «стенка на стенку», армия билась с армией.
Первыми осознали себя легкоатлетами воины израильской армии. Бойцы Авенира побежали с ринга. Команду догоняющих возглавил младший брат старшего драгуна иудейской армии Иоава — Асаил. Догнал конечно. Но неудачно. Вернулся «на щите», убитый в марафонском забеге Авениром.
После проигранных олимпийских игр, не взяв призов, Авенир предложил Давиду дружбу, хотя, казалось бы, по царскому протоколу, это должен был сделать единственный выживший сын Саула. Но нет. Заходя с белой ладьи, Авенир, не сильно спрашивая слабенького царского отпрыска, подкинул Давиду идею объединения: "и рука моя будет с тобою, чтобы обратить к тебе весь народ Израильский" (2-ая Цар. 3:12).
Давид радостно подхватил инициативу и развил активную деятельность. Начал, как водится, с торжественного пира и ультиматума. Единственным пунктом этого убедительного требования, было возвращение отжатой у него жены Мелхолы, младшей дочери Саула и родной сестры действующего царя Израиля. И всё шло как по маслу, бабу уже даже вернуть успели, и дружбу навек гарантировали, но!
Тут опять вмешался человеческий фактор.
Старший драгун иудейской армии его величества Давида, решил отомстить за смерть своего младшего брата. Он заманил Авенира в столицу Иудеи — Хеврон и там его немножко убил.
"Когда Авенир возвратился в Хеврон, то Иоав отвел его внутрь ворот, как будто для того, чтобы поговорить с ним тайно, и там поразил его в живот. И умер Авенир за кровь Асаила, брата Иоавова".
Безупречный план по мирному объединению всех евреев в одно царство накрылся медным тазом. Давид серчал. Отправить своего старшего драгуна Иоава в отставку, без пенсии и выходного пособия не хватило куража, переложил это бремя на Яхве. Но Авенира похоронил богато, с военным салютом и в саване с вышивкой.
Без погибшего сильного командира своей армии, царский отпрыск Саула совсем сдулся. Слил позиции и расклад. Потерял вожжи. Тут-то и случился военный переворот. Двое гусар израильской армии снесли голову своему царю, которому недавно присягали на верность и решили обменять её у Давида на милость и расположение, возмечтав получить ордена и наградных верблюдов.
Давид не оценил их подвиг и награда нашла своих героев на заднем дворе, где казнили предателей. Предавший раз, предаст и второй («один раз — не пед...раст» из другой театральной постановки).
И вот, семь лет царствования в Иудеи спустя, к Давиду явились паломники - старейшины колен Израиля с клятвами верности: "И пришли все старейшины Израиля к царю в Хеврон, и заключил с ними царь Давид завет в Хевроне пред Господом; и помазали Давида в царя над Израилем".(2-ая Цар. 5:1).
И наконец-то, притащили скипетр с державой и ключ от квартиры, где деньги лежат государственной казны.
Тридцатилетний Давид знал из достоверных источников (тут речь идет о Яхве), что он в царях не на пару лет, а подзадержится надолго. И раз с него началась новая династия, то и столица государства должна быть новой (вот кто подал идею Санкт-Петербурга и Астаны). Весельчак и сатирик Яхве подсказал подходящее место, нейтральное ко всем двенадцати еврейским коленам.
Иерусалим еще со времен Иисуса Навина оставался независимой территорией ханаанского племени иевусеев внутри Израиля. Такое древнее Монако Франции. Ну, или Ватикан Италии. Вот его-то и надо брать, решил Давид.
Осталось только завоевать и дело в шляпе. Даже строить сильно много не надо, полно готового к употреблению. И, что самое важное, ни одно еврейское колено не сможет претендовать на власть в городе. Иерусалим еще никогда не принадлежал евреям. Кто первый встал, того и тапки. Стало быть, его - Давидово, сокровище будет.
А сокровище выглядело неприступно. Находился город в глубине горного хребта на высоком и узком отроге, защищенный с трех сторон крутыми склонами. На подступах с северной стороны, которая выходила на высокогорное плато, были укрепления, пройти которые, в своё время, евреи так и не смогли.
И потому, рачительный самодержец Давид, в первоначальном варианте рейдерского захвата предложил лайтовую для всех версию: хозяевам Иерусалима стать его подданными и платить дань в еврейскую казну. Но ответ иевусеев был однозначным: "ты не войдешь сюда; тебя отгонят слепые и хромые".
И тут, то ли неизвестных болезней подцепить от слепых и хромых забоялись воины, то ли еще какая мысль пришла в их не самые светлые головы, но штурмовать крепость они побоялись.
Тогда Давид пообещал награду первому смелому, кто "всякий, убивая Иевусеев, пусть поражает копьем и хромых и слепых, ненавидящих душу Давида, будет главой и вельможей".
Вот тут выступил с инициативой опальный старший драгун иудейской армии Иоав. По другому, расположение Давида ему было не вернуть и на счастливую старость не заработать. Он бодро ломанулся первым и таки стал пожизненным главнокомандующим армии Давида.
А Иерусалим стал главным сокровищем Давида (он его потом передал в наследство Соломону, своему сыну и наследнику престола). И даже название город менял на Ир Давид (Град Давида). Хотя, лукавить не будем, за шесть тысяч лет существования Иерусалима какими только именами его не называли. Ну разве, что Нью Васюками не был...