Пьеса в 2 актах
Действующие лица:
Зоя Эдуардовна Иванова – пенсионерка.
Григорий Андреевич Котиков – пенсионер.
Вася – сын Зои Эдуардовны, 35 лет.
Катя – жена Васи, 25 лет.
АКТ 1
В квартире Зои Эдуардовны раздается треньканье домофона. Хозяйка подходит к двери, берёт трубку.
З. Кто там?
Г. Дед Мороз. С наступающим вас Новым годом!
З. Спасибо, не вызывали. (вешает трубку)
Снова звонок.
З. Кто там?
Г. Я.
З. Кто я?
Г. Григорий Андреевич Котиков, собственной персоной. Не узнали?
З. Не знаю никакого Григория Андреевича и знать не желаю. Не хулиганьте, гражданин, не то милицию вызову. Или правильно набирайте номер нужной вам квартиры.
Г. Извините, я ваш старый знакомый. Друг детства, можно сказать.
З. Моего детства друг? Тогда к детству моему и идите. А мне, извините, недосуг.
Г. Стоп, стоп! Не вешайте трубку. Мамы наши были хорошими знакомыми. Вас зовут Зоя, а вашу маму Евгения Тимофеевна, скажите ей, пожалуйста, что Гриша пришел, она обязательно вспомнит, а то на улице очень холодно.
З. Мама умерла два года назад.
Г. Ох, ты, боже мой. Примите глубочайшие соболезнования. Как жаль, чудесной души была женщина.
З. Так вы Гриша Котиков?
Г. Он самый. Зоя, то есть Зоя Эдуардовна, откройте, пожалуйста, дверь, у меня ноги сильно замерзли.
З. А зачем пришел?
Г. Приехал из другого города, гулял по улицам, гляжу: знакомое место. Представился случай проведать старых знакомых, с Новым годом поздравить. Визит вежливости, так сказать, нанести.
З. (нажимая кнопочку) Здравствуй, Гриша, Новый год! Наведаться он решил, давно его не видели.
Открывает входную дверь. Входит Григорий Андреевич.
Г. Здравствуйте, Зоя Эдуардовна, шел мимо, вдруг сердце как кольнет: ваш дом! Дай, думаю, зайду. Давненько не виделись. Позвольте вручить небольшой презент ради праздничка. С наступающим Вас! (вручает бутылку шампанского и коробку конфет)
З. Конфеты мне нынче нельзя. Шампанское не люблю, и не в настроении. Чего встал? Раздевайся, коли пришел.
Г. Извините, цветы хотел преподнести, но не по карману нынче с пенсии, коммунальные платежи растут не по дням, а по часам, в особенности отопление, ну вы знаете, там Чубайс накручивает. И холодно сегодня, пока донесешь, они замерзнут. (оглядывается по сторонам) Все так здесь и живете?
З. Так и живем, по другим городам и весям не бегаем. Проходите.
Г. С огромным удовольствием.
З. (Приносит чашки к столу, наливает чай.) Вот хватило на пару чашек. Угощайтесь, потом еще вскипячу, коли потребуется.
Г. Благодарю. (Садится за стол, осматривается). Помнится, в детстве мама приводила меня к вам в гости. Первый раз, когда вы были совсем маленькой кудрявой девочкой в шелковом платье малиновом, с большим бантом на голове. Вы читали стихи с табуретки, как настоящая поэтесса. Мне это ваше выступление безумно понравилось, потом сто раз просил маму еще пойти в гости, но она меня больше не брала, считая, что такие походы впрок не идут, после них я делаюсь неуправляемым ребенком, ей, дескать, и одного раза хватило выше крыши. Дома я тоже стал влезать на табурет и декламировать с поэтическим подвыванием.
З. Да, помню, помню, у нас вы устроили в тот раз самый настоящий разгром. Главное – сломали мою табуретку для выступлений, свалившись с неё...
Г. Правда? Вот это из головы вылетело. Надо же… извините… Удивительное дело… до сих пор совершенно отчетливо переживаю чувство внутреннего недовольства стихами Агнии Барто, которое не мог выразить окружающим иначе нежели громкими выкриками ее стихов. Вы только послушайте: «Наша Таня громко плачет: уронила в речку мячик, тише Танечка не плачь – не утонет в речке мяч». Издевательство над ребенком, вы не находите? Мячик уплывает по речке навсегда, а тетенька снисходительно увещевает бедного ребенка, дескать, чего хнычешь, глупенькая, не утонет твой мячик… Ясно, что не утонет, вот только не будет у Тани больше ее мячика. Допустим той бы умной тете Барто сказали, что ее близкий дяденька перешел жить к другой тетеньке, и на все рыдания, принялись утешать, дескать, не реви, голубушка, ничего страшного с вашим муженьком не случится, не погибнет он и не умрет, а напротив, будет в ближайшее время очень весел, плывя по волнам жизни, интересно, что бы она ответила?
З. Чего к женщине прицепились? У Чуковского вашего ничем не лучше детские стишки:
Вдруг из маминой из спальни
Кривоногий и хромой
Выбегает….
Г. Про это вообще молчу.
З. … да, еще сломали мою любимую табуретку для выступлений… кроме того, громко пели за столом, махали руками и разбили одним махом чашку и блюдце, обмочив чаем скатерть…
Г. Господи, стыд-то какой! Простите, бога ради, не хотел, очень уж вы меня завели стихом про мишку: «Уронили Мишку на пол, оторвали Мишке лапу. Все равно его не брошу, потому что он хороший». Кто уронил? Кто оторвал? Почему? Как смел? Надо срочно идти в бой, защищать товарища, Мишку ли, Петьку, все равно! А вместо этого следует меланхолическое: все равно не брошу, потому что хороший… а голову бы оторвали… бросила? Потому как совсем плохой стал? Голимый садизм, а не детские стихи… Очень хотелось поспорить!
З. … да одним махом чашку грохнули… с блюдцем, скатерть обмочили… и свои штаны. Штаны с вас сняли, повесили сушиться, отдав мои во временное пользование.
Г. Вон оно что… ну, тогда конечно. Я, грешным делом, страшно обижался на маму, что она сама к вам наведывается, а меня лишает столь интересного общества. Так хотелось в гости, так хотелось, что орал дурным голосом, за что оказывался в углу, где орал еще больше. Потом однажды вдруг взяли, когда уже в школу ходил, класс четвёртый, если не ошибаюсь. На тот раз всё обошлось более-менее. Потому, наверно, что стихов с табуретки вы больше не читали.
З. Действительно… на следующий раз вы резко изменили стиль поведения. Вас все боялись, как полоумного! Мама строго-настрого предупредила, чтобы я ни в коем случае не вздумала читать стихов. Ни в коем случае! Это было тем более трудно, что как раз в то время я выиграла городской конкурс чтецов.
Г. Охотно верю, голос у вас и сейчас – дай боже, в детстве же колоколом звенел. Знаете что, а почитайте сейчас? Я очень прошу.
З. Ещё чего не хватало. После вас никогда больше мальчикам стихов не читала, мама запретила строго-настрого.
Г. А молодым людям?
З. Хи-хи… тем более…
Г. Тот, второй раз очень веселы были, помнится, хохотали без остановки, рассказывали, к примеру, что у вас в классе учится мальчик по фамилии…
З. (смеется) Колбаса?
Г. Точно, Колбаса. Будто бы вы с ним специально для того подружились, чтобы можно было говорить: «Сегодня у нас Колбаса в гостях». Или: « – Колбаса к обеду будет? – Обещалась». Так смеялись, так смеялись…
З. Было, помню… зато вы разыграли из себя абсолютного тихоню: посидели, посидели и вдруг – нате вам, запросились домой – уроки делать. Я чуть со стула не упала от смеха, вот гость какой смешной попался! Бывает же чудо-юдо! Уроки делать ему приспичило… Моя мама очень хвалила вашу, что плоды воспитания налицо, из балбеса получился на удивление скромный, вежливый мальчик: руками не машет, чашек не бьет, благим матом не орет, штаны сухие, адекватный, короче. Ваша мама тот раз похвасталась, что за молоком и хлебом без спора ходите. Нынче на этот счет как?
Г. Конечно хожу. Зоя, дорогая, да кто, если не мы?
З. Кстати, Гриша, у меня по случаю печенье домашнее есть, будете? (громко) Вася, согрей нам чайник, будь лапочкой!
ВАСЯ. (из другой комнаты). Некогда мне, работаю.
З. Вася, дружок, мы просим! Отвлекись ради Новогоднего праздника, поставь. Не обращайте внимания, Гриша. Вы, кажется, уехали из нашего города впоследствии?
Г. А Вася – это, извините, кто?
З. Сын мой. Кандидат наук, доцент, в университете преподает, между прочим. Дома все время за своим компьютером проводит, даже в Новый год сидеть будет.
Г. Ясно, молодец какой. Да, переехали. Печенье очень вкусное. Может быть, включим телевизор?
З. Ой, нет. Не люблю, когда он зря шумит, смотрю только вечером свой сериал, уже второй год его показывают, прочее время у нас тишина. Тем более сегодня Новый год и опять по всем каналам «С легким паром» крутят, а мне этот фильм до чертиков надоел за сорок предыдущих Новых годов. Когда за стол сядем, включим праздничный концерт.
Г. А я люблю новости послушать, сейчас как раз передают.
З. Ну, включайте, раз уж такая большая надобность знать, что там в Европах с Америками происходит, вдруг война какая-нибудь, а мы тут не знаем!
(Григорий Андреевич включает, звук делает очень тихим, почти неслышным, разворачивает свой стул в сторону экрана)
З. Вы хоть слышите, о чем говорят?
Г. Не очень, зато нам с вами можно прекрасно разговаривать. Помните, как ходили в кино?
З. Извини, дружок, что-то не припомню…
Г. Ну как же, Зоя! Как можно не помнить? В девятом классе учились, и вы, и я, школы только разные. В конце марта дело было, под ногами снеговая каша, а солнце пекло по-летнему!
З. Ну и что тогда случилось? В марте вашем летнем?
Г. Солнце грело так сильно, что я отправился без шапки, и вы тоже с открытой головой были. Но сугробы по краям тротуаров лежали еще очень высокие.
З. Ой, ну ерунду какую-то говорите, Григорий Андреевич, извините, не люблю, когда врут прямо в лицо, ей богу, все как есть перепутали: сугробов к тому дню уже двести лет как не было, весна пришла ранняя, в городе снег полностью стаял за неделю, перед Восьмым марта каша под ногами была точно, прекрасно помню, что домой пришла с мокрыми ногами. Потом три дня температурила: жар был страшный, особенно по ночам, говорят, даже бредила… Вообще, все мои неприятности в жизни исключительно из-за вас!
Г. Извините, пожалуйста. А давайте стулья рядышком поставим, и сядем здесь перед экраном, будто пришли на сеанс. (Ставит свой стул, садится).
З. Утренний или дневной?
Г. Само собой дневной: на два часа дня. Точно, двухчасовой, сейчас пока еще журнал крутят, скоро кино начнется. Мне тогда было очень приятно сидеть. А вам?
З. Настырный какой человек, право, ладно, давайте рядом… только зачем так стулья близко сдвинули? Не забывайте, у нас нынче у обоих - габариты. Отодвиньтесь подале… еще… вот так.
Г. Сеанс начинается. Свет гаснет. (Вскакивает, выключает свет). Жаль.
З. Чего вам опять жаль? Лет, истраченных напрасно?
Г. Тогда меж креслами имелись подлокотники. Помните?
З. И что с того?
Г. А здесь их нет, в этом вся загвоздка…
В. Мама, чай готов. Наливать?
З. (громко) Чуть позже. (обыкновенным голосом) Зачем вам понадобились подлокотники, дикий вы человек? Разве о подлокотнике в такую минуту тоскуют? Нашел, прости господи, по чему тосковать…
Г. Ну как же... Зоя. Я тогда положил на подлокотник руку, а вы поверх – свою. Помните? А ощущение настало, будто мы взлетаем на самолете… необъяснимо чудесный момент… который никакими словами не втолкуешь человеку, если он никогда прежде не летал.
З. Быть того не может, что бы я… фантазиями занимаетесь, Григорий Андреевич. Выдумщик нашелся… А помните хоть, какое тогда кино смотрели, или опять склероз замучил?
Г. Название из головы вон, да разве в названии дело? Постойте, сначала журнал крутили, потом фильм начался, по-моему, на производственную тему: про социалистическое соревнование и одновременно обличающий мещанство. А знаете что, пусть моя рука играет роль подлокотника, а вы все-таки положите на него свою руку.
З. Я тоже забыла название, однако ощущение такое… что фильм был интересный… про любовь, наверно… В то время фильмов без любви не снимали, чего не было так это секса с порнографией… Чудесные времена!
Г. Да, классное кино посмотрели, жаль, скоро закончилось. Когда вышли из зала на улицу, чуть не ослепли на солнце.
З. Тогда фильмы не затягивали, пленки не хватало, наверное, не то, что сегодняшние сериалы: гонят и гонят в день по две серии целый год, и не кончается у них никакая пленка... Рука у меня нынче тяжелая стала, не удержал.
Г. Все равно превосходно, черт возьми! Ах, как сердце взыграло, колотится будто молодое… После этого, ближе к лету мы с вами, Зоенька, еще в театр ходили, помните?
З. Смутно что-то…
Г. Ну, это когда вы мне пощечину влепили в зрительном зале, прямо в партере на седьмом ряду. Да звонко так, с размаха!
З. А.
Г. До того стыдно сделалось, что я встал и ушел.
З. Оставил девушку одну, можно сказать – бросил на произвол судьбы, а вот…не надо было обниматься, Григорий Андреевич! Театр вам – не кино какое-нибудь, в театре люди приличия соблюдают, не обнимаются.
Г. Странные право у вас законы, Зоя Эдуардовна: в кино обнимаются, в театре – нет. Где такое прописано? В каком своде гражданского права? И потом, не обнимался я вовсе, просто руку положил на плечи. Слегка…
З. О законах приличия он вспомнил! Наконец-то! Через сорок лет! Что вам театр – посиделки какие? Здесь подлокотники мягкие у кресел имеются, на них свои руки клади – пожалуйста, коли держать устал. Сиди, вежливо смотри представление, в ладоши артистам хлопай.
Г. Пощечину, все же, за что? Сказала бы: убери! Я бы сразу и убрал.
З. А то не помнишь?
Г. Всю жизнь думал – понять не мог. Объясните, христа ради, Зоя Эдуардовна, век буду благодарный.
З. Век он будет… А есть у тебя век этот? Практически до конца изжит. Хорошо. Ну-ка, обними, как тогда.
Г. Ага, спасибочки... дураков нет.
З. Не бойся, бить не буду.
Г. (с сомнением). Предупреждаю, у меня нижняя челюсть… вставная.
(Входит Вася, включает свет)
В. Здрасте-здрасте. Мам, чайник вскипел. А чего вы без света... посередь комнаты… на стульях? В креслах удобнее и столик под рукой имеется.
Г. Да вот, решили по-стариковски посидеть перед дорожкой. Ладно, пойду я, пора. (встает) Нехорошо мне что-то… Счастливо оставаться, Зоя Эдуардовна.
З. Еще когда приедете да будете проходить мимо – заходите в гости обязательно: чаю попьем... кино какое вспомним… (встает)
Г. Ну да, театр тоже. ( Идет на выход)
З. (не сходя с места) Вот, Вася, посмотри на своего папу, он не скоро еще здесь объявится, может быть даже никогда… при моей жизни. Без меня придет – на порог не пускать жулика ни в коем случае, это тебе мой главный материнский наказ и завещание! Проситься будет, в пояс кланяться, башкой о стенку биться – не пускай. Чтобы ноги не было!
В. До свиданья, Андреич! (в сторону) Цирк зажигает огни! (уходит в свою комнату)
Г. Зоя Эдуардовна, вы меня, конечно, извините…
З. Иди, иди, не останавливайся! Можешь не извиняться, лети голубок сизокрылый, знаю я твои извинения – вот они у меня где! До свидания, а лучше сказать, прощевай! Шампанское свое забрать не забудь, оно нам ни к чему, а тебе сгодится Новый год праздновать где-нибудь в следующих гостях.
Г. Что значит, прощевай… нет, мне надо объясниться… извините, с чего это ваш Вася вдруг моим сыном стал? Не понимаю... не припомню что-то…
З. С чего – с чего… с того, Григорий Андреевич, что я честная женщина… врать не обучена, как некоторые... А теперь иди, куда шел, не то вспотеешь здесь в пальто от переживаний, а на улице… мороз, простынешь чего доброго… С богом!
Г. Но когда? Не помню… и не смотрите на меня так… я ничем не заслужил подобного обращения! Да, у меня склероз, да! И справка имеется, это заболевание, между прочим, но я может быть… вас… всю жизнь…
З. (с неприступным видом). Тебе русским языком сказано: до свидания! Или молчи! Сядь и молчи! Смотри свои новости сколько влезет, не зли меня. Вот ведь фрукт нашелся! В любви вздумал изъясняться на старости лет. А через час забудет все полностью: где был, что делал. Знай справкой своей размахивает: у меня склероз, ничего не помню, никого не знаю! Хорошо ты по жизни устроился, Григорий Андреевич!
Г. (сбрасывает пальто, садится на стул) Ладно, согласен, пусть будет мой сын… ну хоть на сегодняшний новогодний вечер пусть? Однако я желаю знать все точно! С подробностями, черт возьми! В моем возрасте, милейшая Зоя Эдуардовна, опасно оставлять себе такие темы для раздумий на ночь. Инсульт трахнет в два счета. Поэтому предлагаю сесть за стол и начать праздновать Новый год прямо сейчас. Ведь у меня только что сын объявился. Ура! Слышишь? Вон уже на улице фейерверк запустили в нашу честь! Ура!
З. Везет же некоторым: ать-два и тридцатипятилетний сынок-доцент в кармане. Скажи спасибо, что внуков нет пока.
Г. Да, кстати, действительно, почему внуков до сих пор нет? Вася, сынок, ты где?
З. Оставь человека в покое, сиди тихо. (приглушенно) Вася с женой Катей разъехались три месяца назад, но переживает, будто вчера.
Г. Бедный! Развелись что ли?
З. Нет пока. Тебе, ветреному человеку того не понять, как нормальные люди нынче живут. Носишься по городам и весям, ищешь с кем на диване полежать, ко мне уже третий раз на Новый год приезжаешь, а к другим небось три раза по три…
Г. Как это третий? Когда это я…
З. Молчи! Сначала все хорошо было: она учительница начальных классов, он преподаватель университета, доцент, докторскую диссертацию пишет. В ректорате обещали после защиты от университета квартиру выделить в новом доме. Сыграли они свадьбу, сняли однокомнатную квартиру, стали жить-оживать, однако на кафедре у них такая борьба идет за ставки, что африканская савана отдыхает. Забрали у Васи три четверти ставки, оставив одну четвертую! В утешение сказали, что, дескать, времени будет больше для написании диссертации, а уж как напишет, то и полную ставку сразу получит, и профессорство и квартиру в новом доме. Перспективы, конечно, прекрасные, а как сегодня жить прикажете? Оплачивать аренду стало не по карману.
Г. Перешли бы к родителям, мы в свое время с женой два года у тещи жили и ничего…
З. Да погоди советовать, Котиков! Ты – известное дело, к кому угодно приласкаешься, мой Вася не такой. Сначала у меня пожили, вроде и ничего, но без особенного лада со снохой. Слово скажешь одно в помощь – сразу обижается, а как не сказать, когда ничего толком делать не умеет? Ни сготовить вкусно, ни квартиру прибрать, ни в саду грядки прополоть. Как вечер наступает, гулять надо по проспекту, или в кино, как выходной – в театр, как ни отпуск – в Анталию. Ну как же – профессорская жена в перспективе. Не понимает, что профессора-то нам из Васи еще делать и делать… А на даче кто будет работать? На зиму заготовки овощные кто приготовит, когда денег нет в магазине все скупать подряд? Старуха свекровь?
Ладно, переехали от меня к теще, тоже в двухкомнатную квартиру. Там не знаю, как и что, но на предзащите зарубили Василию диссертацию. Не совсем, правда, снизошли к трудностям жизни, дали год на переделку, после чего вернулся сынок домой обратно, здесь у него свой кабинет, привычная обстановка, у тещи вроде как работать не смог.
Г. А она у мамы осталась?
З. Да. Вот и не знаю теперь, чем дело кончится, голову сломала думать. Все же разница в возрасте великовата оказалась: ей двадцать пять, еще по танцулькам хочет шляться, а ему тридцать пять, днем на работе, вечером с книгами и компьютером. Гулянки с кафе в прошлом остались, если во время спать не ляжет, на следующий день никакой. Ни денег у них нет, ни определенности, ни жилья своего. А тут еще сосед новый объявился с ремонтом, долбится и долбится, ночью даже что-то тяжелое передвигает там, швыркает чем-то. Вася спать не может, я только со снотворным.
Г. Это видимо, уже штукатурили, козлы двигали.
З. Натуральные козлы, нет другого объяснения! Я к ним однажды ночью так стучалась, чуть дверь не вынесла! Не открыли чертовы строители. Ну, погоди, соседушка, объявишься тут, я тебе жизнь веселую устрою! Или преждевременную кончину, как настроение будет.
Г. Не берите в голову, Зоинька. Не стоит нагнетать, надо радоваться жизни, когда возможно. Знаете что, друзья, а давайте все-же выпьем по бокалу шампанского, поднимем праздничное настроение! За Васю и его будущее семейное счастье! Почему-то я уверен, что оно обязательно наступит… в Новом году!
З. Ты что, Григорий Андреевич, алкоголиком стал? Никак можешь успокоиться со своей бутылкой?
Г. Ну хоть чаю? Полчашки? Можно без заварки…
З. Ладно, налью, тем более, что конфеты с печеньем съедены не все.
Пьют чай.
Г. (громко) Ах, я вспомнил!!!
З. (хватаясь за сердце). О, господи, не надо так кричать, угомонитесь, Григорий Андреевич.
Г. (шопотом). Вспомнил, как вы к нам приходили… года через два после… театра.
З. Я???
Г. Вы!!!
З. Не выдумывай! Вконец обнаглел Котиков?
Г. Ничего не выдумываю, точно приходили, Зоя Эдуардовна, я учился в то время на втором курсе, у меня был день рождения, а вы вдруг пришли в таком платье…
З. Каком таком?
Г. Помню… что этаком… произведшим на меня в высшей степени неизгладимое впечатление, до сих перед глазами стоит, как вы вдруг появились в комнате… нет, вы действительно не помните, или притворяетесь? Я знаю, какая вы актриса, знаю! И отлично помню, что вы подарили мне!
З. Интересно было бы узнать… что-то не припоминаю…
Г. Действительно? Но учтите, с этим затягивать нельзя, завтра же к врачу срочно! Я во время не обратился, запустил – видите, что имею? Сейчас ранний склероз лечится, только надо вовремя обращаться… не запускать… да… я немного просрочил… А подарок ваш – вот он! На мне!
З. Неужели пиджак?
Г. Шутить изволите. Галстук! Самый мой любимый, я его только в торжественных случаях надевал. Сорок лет относил… по великим праздникам, разумеется. Видите, по-прежнему очень хорош.
З. Старомоден несколько.
Г. Ну, и сам я такой.
З. А жена знает, что в гости к дарительнице собираетесь зайти? С шампанским и конфетами?
Г. Нет, с супругой развелись. Безрадостная жизнь никому не нужна, хоть в двадцать лет, хоть в семьдесят. От общения радости хочется, пусть самой чуточной.
З. За радостью общения приехал, что ли?
Г. Грешен, матушка, каюсь. Да-с, однако, продолжу: вот появились вы тогда вся такая цветущая, парящая… и стали мы с вами танцевать… вальс, какой только – не помню, но это неважно…
Зоя Эдуардовна встает с места, ставит на старый проигрыватель пластинку, лежащую рядом.
З. Этот?
Г. Он самый. Позвольте вас пригласить?
Танцуют, потом садятся обратно за стол.
Г. (Развязывает галстук, снимает пиджак). Уф, хорошо!
З. Хорошо, но мало!
Г. Сердце что-то пошаливает. Тогда мы танцевали по меньшей мере три танца подряд...
З. Четыре.
Г. Четыре? Какое здоровье было! А девушка, с которой я на тот момент дружил, так и не дождалась окончания наших танцев ушла со дня рождения, больше мы с ней не встречались.
З. Ах, не врите, Григорий Андреевич, вы на ней потом женились! Я точно знаю!
Г. Нет, нет, что вы, совсем даже не на ней! Скажите лучше, дорогая моя Зоя: с чего вдруг тогда надумали в гости прийти?
З. Ваша мама пригласила. Вероятно, я ей нравилась больше, чем та ваша девушка и будущая жена.
Г. Какие, однако, подробности узнаешь со временем.
З. Лучше поздно, чем никогда. Чайку подлить?
Г. Можно. Мне только дальнейшее непонятно: мы же с вами тогда договорились встретиться, а вы не пришли…
З. Ну и что? На то была уважительная причина, не пришла – не смогла, значит. По телефону достаточно ясно объяснила, если мне не изменяет память.
Г. Раз – уважительная причина, два – еще уважительней, третий раз звонить не стал, чего надоедать без толку? И все, похоже, после этого мы не встречались, не так ли? Как-то завертелось вокруг, сессия, что ли?
З. Не буду же я к вам каждый раз приходить такая вся из себя блистательная и обворожительная… надо было самому брать инициативу… а ты не взял, бестолочь!
Г. Здрасьте вам! Как это не взял? Очень даже взял… а тебе все некогда было да некогда…
З. Послушайте, добры люди этого человека – он звонил! Целых два раза А дальше что?
Г. Все. Ничего, то есть. (пауза) Зоя Эдуардовна, голубушка, ну расскажи, когда ЭТО случилось?
З. Что ЭТО?
Г. Вася… наш… прости… не помню…
З. Так я тебе давно сказала: у меня муж был, развелись с ним только после двадцати лет совместной жизни. Ты здесь абсолютно не причем, так просто сказала, разыграть захотелось.
Г. (огорченно) Значит, Вася не мой сын?
З. Конечно нет, откуда? Я не помню ничего подобного. Ты тоже. Значит, ничего не было. Значит, он сын моего мужа. Вот.
Г. Хороший хоть человек, бывший ваш муж?
З. Отличный! Веселый очень… да ты слышал о нем…
Г. Кто такой?
З. Колбаса!
Григорий Андреевич смеётся тихо. Зоя Эдуардовна смотрит на него удивленно, затем тоже смеется.
Г. Извините…
З. Ничего, бывает. Это у тебя облегчение случилось после того, как ты удачно избавился от родного сына. Гриша, ты имеешь слабую психику, отсюда вывод: будь осторожен с вином, табаком и женщинами, не то инсульт неминуем.
Г. Я… это… с женщинами давным-давно… осторожен. Не курю, с женой разошелся…
З. А вот это как раз и напрасно. Жена – стабилизирующий фактор, который не позволяет мужчине слететь с катушек и пуститься в разгул. На старости лет вашему брату лучше не разводиться, по рукам пойдете... в смысле по гостям… иногда даже по городам и весям поедете…
Г. А что же вы? Почему расстались со своей… своим Колбасой?
З. Надоела!
Г. И какая у вас нынче фамилия?
З. Обыкновенная… Иванова. Как родилась Ивановой, так ею и осталась на всю жизнь.
Г. А Вася?
З. Разумеется Иванов. Или ты хочешь, чтобы в почтенном возрасте после защиты диссертации, у него появилась кличка Колбаса докторская, или хуже того Колбаса профессорская?
Г. Неужто вы изначально знали, что Вася пойдет по научной стезе?
З. Сама направила. Григорий Андреевич, голубчик, учеными не становятся, их выращивают, воспитывают, направляют, помогая преодолевать все препятствия, которых на данный момент стало слишком много. Мне кажется, что силы мои на исходе и помощи ждать неоткуда.
Г. Зоя Эдуардовна, уважаю. Однако, пора праздновать с шампанским! (Берет шампанское, начинает открывать).
З. Неотступный какой сегодня у нас мужчина. Сплошной штурм и натиск.
Г. За нашу и вашу свободу!
З. Эко, развоевался. Погоди, не торопись. Ехали бы вы домой уже… или к родственникам своим шли, Григорий Андреевич, темно совсем, холодно, и мне будете здесь мешать своими расспросами. Если что, завтра приходите, ладно?
Г. Да?
З. Определенно. Сегодня уже несколько поздновато. Мы с вами не молодые люди, нам спать надо пораньше лечь, несмотря на Новый год. А где я вас положу? В той комнате Вася работает, здесь я.
Г. Действительно. (встает, делает неуверенный шаг, после чего валится на диван, держась за сердце) Ох, прихватило…
З. Скорую вызвать?
Г. Обойдемся… Немного отлежусь на диване и… с богом… У меня частенько так… прихватывает нынче… ничего… и… отойдет...
З. … душа в рай. Выпей вот таблетку корвалола. У самой случается иногда, куда деваться? Возраст у нас, Гриша…
Г. (пьет) Что-то руки холодеют… вот попробуй… и ноги… мёрзнут.
З. Здрасьте вам, еще чего не хватало. Околеть здесь собрался? Не дам, вызываю скорую…
Г. Лучше грелку дай… или сама погрей. Хотя бы руки… глядишь, оно и пройдет.
Зоя Эдуардовна садится рядом на диване, берет ладони Григория Ивановича в свои.
З. Давай свои руки – погрею…
Г. (громко и радостно) Ага, ну вот, я и вспомнил!!!
З. Ты меня до кондрашки сегодня доведешь! Чего опять?
Г. Так на следующие летние каникулы я же тебе снова звонил! Мы договорились сходить на пляж вместе позагорать, искупаться. Там загорали, лежали рядом и… это… ну… того… целовались даже!
З. Что с того? Может, рядом прилечь? Вася все равно не от тебя, так что даже и не мечтай.
Г. А ты приляг, Зоя, раздеваться не надо, так просто, эвона какой бок у тебя горячий, я хоть немного согреюсь. Полежим рядышком, может чего еще вспомним.
З. Ну даже и не знаю до чего этак с тобой, Гриша, мы сегодня докатимся. А ну, вставай, притворщик, руки у тебя горячее моих! И давай, иди уже, пора по домам.
Г. Ну, Зоенька?
З. Всё, хватит! Вася! Иди сюда, этот Котиков меня к сожительству склоняет на нашем диване! Проводи наглеца на выход…
Г. (поднимается). Немилосердная вы женщина, Зоя Эдуардовна. Тот раз на пляже как страстно обнималась! В гости звала срочно. А ходил ли я – не помню, скажи приходил? Как отшибло… вот ведь склероз проклятый, таких чудесных воспоминаний лишает… режет просто без ножа…
З. Никто тебя никуда не приглашал. Вот еще… Выдумщик ты известный, Котиков! Шел бы лучше отсюда. А вперед того скажи правду: просто в гости зашел или сожительствовать приехал, шут гороховый?
Г. А допустим, скажу, что навсегда, тогда что? У вас, Зоя Эдуардовна, метода для меня изначально убийственная: довести до белого каления, а потом кыш-кыш! П-шёл вон! Все, с меня хватит! Ухожу и не приду больше. Никогда!
З. Вот и отлично, вот и хорошо, вали на все четыре стороны, надоел хуже горькой редьки! Склероз ходячий!
Г. Слушай, на улице мороз страшенный… Давай, еще хоть немного полежим… на прощание, погреемся. Холодно, замерзну где-нибудь в сугробе, на твоей совести труп останется.
З. Как тогда на пляже? И платье снимать? Вася, на помощь!
Г. Ладно, ладно, ничего не надо. Лучше Зоя признайся: ну, все-таки, Вася мой? Вот как ты сейчас скажешь, так навсегда и будет!
В. (из другой комнаты) Как вы меня достали!
Котиков вскакивает с дивана, быстро одевается, уходит, хлопнув дверью.
АКТ 2
Звонок в дверь той же квартиры.
З. Кто там опять?
Г. Дед Мороз и Снегурочка!
Зоя Эдуардовна открывает дверь. На пороге Григорий Андреевич Котиков в красной шапке Деда Мороза и Катя – жена Васи в шапочке Снегурочки. Оба с большими чемоданами на колесиках.
Г. Еще раз здравствуйте всем! С наступающим Новым годом! С Новым счастьем!
З. Второе пришествие.
К. Здравствуйте, Зоя Эдуардовна…
З. Добрый вечер, Катя! Заходи, милости просим!
Г. Зоя Эдуардовна, ну вот куда мне сейчас уже идти, до Нового года всего-ничего времени осталось…
В. Здравствуй, Катя! А я попозже хотел позвонить … поздравить. Позволь помочь… Как хорошо, что ты пришла… Надо было предупредить, я бы тебя перевез… Замерзла?
К. Наоборот, чуть не изжарилась на площадке. Целый час простояла, никак не решалась в дверь позвонить.
З. Катюша, дорогая, тебе здесь всегда рады. Удивительное дело: уходила вроде с одним чемоданом, а вернулась с двумя.
Г. Второй, видите ли, мой… Я его на площадке оставлял, когда первый раз к вам шел. Как-то неудобно сразу с чемоданом заявляться, спрятал за лифтовой кабиной.
З. Ох, и рисковый ты мужчина, Котиков.
Г. Ой, ну с чемоданом вы меня сразу попросили бы на выход, а так хоть часик продержался, новости посмотрел… Когда вышел вон, смотрю – девушка у лифта стоит, и вроде с моим чемоданом. Подумал, она его стыбзила и смыться собирается, но мой оказался на месте, а Катя уже в обратную дорогу идти надумала. Переговорили с ней о нашем житье-бытье и решили все-таки снова попробовать зайти. Вместе. Будь, что будет! Как говорится, бог не выдаст, свинья не съест!
З. Свинья – это кто?
В. (с большим воодушевлением) Здорово! Новый год, будем встречать все вместе! Катя, ты молодчина, что не ушла. И вам спасибо, Григорий Андреевич, что… вернулись… с Катей.
К. Да я бы не уехала, возможно на площадке дольше простояла, может быть даже до самого Нового года. А ушла бы – так все одно вернулась.
З. А что так, детка, что случилось?
К. Я беременна.
З. Вот те раз! И какой у нас срок?
К. Три месяца.
З. Все, Вася, не бывать тебе через год доктором наук, даже если Афанасий Кузьмич простит.
К. А кто это, Афанасий Кузьмич?
В. Академик наш. Что же ты раньше не сказала?
К. Побоялась, что предложишь сделать аборт в связи с трудными обстоятельствами, а я не смогу тебе отказать. Но это еще не главное, позавчера проходила обследование, которое показало, что у нас будет двойня.
Г. Молодцы! Вот это я понимаю! Вот это – правильно! Один ребенок в семье растет эгоистом, парочка в этом смысле – много лучше, и главное – сразу, чего затягивать? А крепко же вы, братцы мои, расстарались на прощание. И разъехались три месяца назад и беременности тоже три месяца. Очень, значит, не хотели расставаться!
З. Вася, как же вы будете жить? На твои четверть ставки, с двумя маленькими детьми в одной комнате? Как тебе докторскую диссертацию писать?
В. Да потихоньку, на кухне.
З. Думаешь на кухне тихо будет? Нет, Василий, не бывать тебе ни доктором наук, ни профессором вообще никогда!
В. Ничего, зато соседу теперь отомстим по полной программе.
З. И квартиры от университета тоже не видать, как своих ушей.
Г. Ну, это еще не факт! Да-с! Наш Василий – исключительно работоспособный и талантливый молодой ученый!
З. Григорий Андреевич, голубчик, а вы чемоданчик свой куда покатили? Оставьте у дверей, пусть там стоит. Некуда оставлять вас теперь. Совсем некуда. Встретим Новый год, как полагается, по-семейному, и пожалуйте, на выход. Кстати, раз такая обширная компания у нас образовалась, надо в магазин сбегать, докупить продовольствия. Мы-то с Васей хотели пельмешками да салатами обойтись на Новый год, теперь надо думать какое праздничное блюдо изготовить, курицу запечь, а лучше даже индейку. Знаешь что, Котиков? Тут рядом в соседнем доме круглосуточный гастроном имеется, сбегай, братец, купи всего, что душенька твоя пожелает для праздничного стола... Деньги-то есть, Григорий Андреевич?
Г. Конечно, Зоя Эдуардовна, о чем речь? Кто в наше время в гости ходит без денег? Я сейчас… я быстренько…
З. Вот и превосходно. А я на кухню, пельмени варить.
Г. уходит в магазин, З. на кухню, Вася и Катя остаются вдвоем.
К. Вася, Григорий Андреевич – наш единственный в своем роде счастливый шанс, надо, чтобы он остался жить. С нами!
В. Да ты что, Катя? Зачем? Ни в коем случае! Нас и так уже трое, скоро дети родятся, прикажешь вшестером существовать в двухкомнатной квартире?
К. Без Григория Андреевича у нас ничего не получится. Я там, на площадке это поняла.
В. Что не получится? Ты о чем?
К. Семья не получится, вот что! Мы ведь уже пробовали жить вместе с твоей мамой, она меня постоянно учила жизни, как что надо делать правильно. И далее обязательно продолжит в том же духе, она по другому просто не умеет! А если учесть, что я скоро пойду в декретный отпуск, мы останемся с ней вдвоем заперты в квартире круглосуточно, то положение только ухудшится. Именно такой Григорий Андреевич нужен Зое Эдуардовне… и нам.
В. Погоди, нам с тобой сейчас надо жить вместе, это ясно. Мы попробуем и у нас получится... Я буду тебя оберегать от всего… от всех…
К. От мамы? Все равно у меня с твоей мамой совместная жизнь один на один не получится! И я это знаю, и ты знаешь! Однако с появлением Григория Андреевича все положительно меняется! Наша жизнь может стать вполне сносной! Пойми, это просто счастливый случай.
В. Извини, я стараюсь, но ничего, кроме дополнительных неудобств в виде очередей в туалет и ванну не вижу.
К. Если он останется, твоя мама будет учить жить его с утра до вечера, и пусть. На нас у нее просто не останется времени.
В. Думаешь?
К. Надеюсь изо всех сил. Она с порога начала его строить и ходить по одной плашке. Мама нашла себе новый объект воспитания, который, кстати, не имеет ничего против этого.
В. Ну, не знаю, не знаю… Года три назад под Новый год он тоже являлся, однако фокус не прошел: маман выставила беднягу за пару часов до Нового года. И лет пять тому назад был…
К. Выставила?
В. С треском. Ночевал, помнится, на площадке, я ему стулья выносил и одеяло, утром уехал. Но в те разы вещей поменьше было.
К. Бог любит Троицу. Уговори маму оставить его: пусть строжится над другом детства сколько ее душеньке угодно. Тебя мы полностью освободим от домашних хлопот. Будешь работать в университете и сидеть в библиотеке над диссертацией хоть до самого ее закрытия. Только ночевать приходи, ладно? Я буду с детьми, Зоя Эдуардовна на кухне, а Григорию Андреевичу предстоит бегать по магазинам, аптекам, помогать всем и во всем, гулять с детьми тоже. Коляску по этажам таскать должен все-таки мужчина, физически он еще ничего, с чемоданом своим неплохо справляется…
В. Если подумать, определенно это выход.
К. Миленький, это не просто выход – это наш единственный шанс на семейное выживание.
Г. (входит в квартиру) А вот и я! Прошу любить и жаловать!
В. Григорий Андреевич, родной, давайте пакеты… Ничего себе – сколько провизии набрали. Вот это да! Мама, Григорий Андреевич весь магазин, наверное, скупил!
З. Гриша, руки не забудь помыть после улицы! Уже почти десять, пора провожать Старый год, у меня пельмени сварились. Штучек по несколько скушаем, что бы голодными не ждать Нового года. Больше всего не люблю, когда наставят угощения на стол и ходят потом кругами слюнки глотают, ждут сигнала, когда можно садиться. Мы к Новому году еще индейку успеем запечь, шикарную птичку Григорий Андреевич приобрел! Дай сюда щечку, поцелую праздничка ради. Смотри-ка, недавно брился, интересно где? Сейчас замаринуем и начнем провожать потихоньку Старый Год!
Г. Да, Зоенька!
В. Мам, что значит несколько? Хотя бы штучек по двадцать пять на брата…
З. Успокойтесь, профессор, сварено сто штук, всем хватит, еще и останется. Молодец, Гриша, настоящей красной икры догадался купить, а вот скажи, будь ласка, мой любимый зефир в шоколаде не забыл?
Г. Ваш любимый – ни в коем случае не забыл. Как можно сие забыть, дорогая и несравненная Зоя Эдуардовна?
З. Да уж не дешевая, а еще склеротиком притворялся, спасибо, Гриша, уважил женщину. Наверное, все деньги истратил?
Г. Практически да…
З. Василий, неси блюдо с пельменями на стол, тарелки тоже. Гриша, за тобой вилки, салфетки, шампанское не надо пока. Оставим на Новый год. Сейчас будем компот и яблочный сок. Котиков, кувшины в студию!
Г. Есть!
З. Вася, почему до сих пор гирлянду не зажег на елочке? Поторопись, вон кто-то на улице не выдержал, фейерверк запустил – чуть окно не вышиб, подлец. Дорогие мои, прошу всех садится за стол. Гриша, голубчик, я знаю, вы с перцем любите, пожалуйста прибор, Катя, тебе с бульоном, сейчас нальём. Василий, вот твои сметана и молоко. Кушай.
В. У меня тост. Нынешний год выдался не простым, не все получилось из того, что планировалось. Это я про свою диссертацию, зарплату, очередь на квартиру, наш с Катей разъезд… но! Но сегодняшний последний день года как-то разом компенсировал все наши неудачи, дав прекрасный задел на будущее: и Катя вернулась, и не одна, а втроем, даже вчетвером, если считать дядю Гришу, и настроение отчего-то радостное у всех стало. Давайте проводим Старый год с почетом!
Г. Благодарю, вас, други мои, за душевную теплоту, за то, что пригрели старика в холодную зимнюю ночь!
Чокаются и пьют.
З. Ну, как бы да, неплохой компотик сварился. Вы что хотите думайте, а самое плохое в прошлом году – это соседский шестимесячный ремонт. Вот объявится в Новом году новый сосед по площадке, я ему такую ижицу пропишу, что небо с овчинку покажется. (допивает компот) Гришенька, у тебя остались деньги на обратную дорогу? Ты на самолете полетишь или поездом поедешь?
В. Мама, к чему в такую торжественную минуту приставать к гостю с обратными билетами? До Нового года всего ничего времени, впереди шампанское, индейка из духовки, речь президента, в конце концов, а ты опять начала выпроваживаешь друга детства на мороз. Разве можно? Он, между прочим, на последние деньги купил тебе зефир в шоколаде!
З. Никого я не выпроваживаю, просто любопытно… Имею право знать? В прошлый раз он сам жаловался, что пенсия маленькая, а тут транспортные расходы какие, а ныне вон какие праздничные закупки произвел. Вот и стало интересно: откуда у человека средства берутся?
Г. Нет, Зоенька, на обратный билет теперь не хватит, но ничего, как-нибудь до пенсии дотяну.
З. Не расстраивайся, голубчик, на городской автобус так и быть, займу тебе денежку, а дальше пусть родня выручает. Сегодня общественный транспорт до двух часов ночи ходит. Ты извини, но нынче тебя здесь совсем негде положить. Вот если б вчера – совсем другой разговор, а сегодня – увы, извини, голубчик… обстоятельства.
Г. Спасибо, Зоенька.
В. Мама, почему негде? У нас на лоджии стоит отличное кресло-кровать, можно его разложить и получится нормальное спальное место.
З. Хочешь заморозить человека на лоджии? Я вполне ясно говорю: когда бы лето, то другое дело, а в декабре месяце – увы.
В. Перетащим кресло в прихожую, за пару часов оно согреется и не надо будет дяде Грише по морозу ночью ездить…
З. Здрасьте вам, забыл что ли, как прошлой зимой уже пробовали его достать и не смогли вытащить – новая пластиковая дверь на балконе узковата оказалась. Как раз тогда тетя Рая у нас была и припозднилась, кинулись ей кресло вытаскивать, а ты сказал, что оно в дверь не проходит.
В. Подлокотники отвинтим – пройдет.
З. Для тети Раи почему не отвернул подлокотники? Пришлось ей такси вызывать.
В. Отвертки нужной не оказалось.
З. Тогда не было, а сейчас вдруг появилась?
В. Само собой не вдруг. Тот раз не смогли кресло вытащить, я и обеспокоился, пошел отвертку купил на всякий пожарный случай. Нынче таковой как раз представился. Сейчас Старый год проводим, с дядей Гришей перетащим кресло с лоджии в прихожую, пусть прогреется как следует, а там и Новый год придет.
З. Если в прихожей разложить, места совсем не останется. В туалет ночью пойдешь – о кресло все ноги обобьёшь.
В. Не переживай, мама, мы его в самый-самый угол задвинем, нормально будет.
З. Я все равно против. Потому что знаю этого Котикова. Ему только дай Новый год с нами встретить – он по народному поверию на весь год останется!
Г. Это есть моя самая большая мечта с детства! Готов всю посуду после праздника перемыть…
З. Хорошо, я подумаю…
Г. И всегда буду за всеми мыть, если оставите тут в креслице-кроватке жить.
З. Ну, это уж чересчур!
В. Почему чересчур? Мы согласны. Да, Катя?
К. Конечно. Пельмени очень вкусные, просто бесподобные, спасибо.
В. Мясо я самолично на мясорубке крутил с луком. Мам, давай еще по десяточку сварим?
З. А кто индейку на Новый год тогда есть будет? Пойду ставить в духовку. Котиков, марш на кухню – мыть посуду, как обещал.
Г. Вот действительно: судьба – индейка! Иду, Зоенька…
Уходит с Зоей Эдуардовной, неся стопу тарелок
К. Как думаешь, продержится Григорий Андреевич до Нового года? Не выгонят его?
В. Если не совершит ошибки.
К. Какой?
В. Да кто бы знал… какой... соломки постелил…(обнимаются) Будем надеяться на лучшее. Кстати, совсем неплохо, что мне сейчас квартиру не выделили, когда бы сейчас дали, то максимум двухкомнатную. А как через год защищусь, и двое детей уже будет, как минимум на трехкомнатную буду претендовать, а то и четырех. Зависит от того разнополые дети или нет, и как скоро профессорское звание получу…
К. А скоро получишь?
В. Катя, у нас на кафедре такая война кланов идет… что каждый день не знаешь, кем к вечеру окажешься.
К. Ты уж постарайся… на тебя вся надежда. На тебя, да дядю Гришу. Пусть бы он сегодня остался хоть в спальном кресле ночевать, и потом еще годик продержался, а лучше три, я сейчас об этом молюсь.
В. Не все от нас зависит, к сожалению. Буквально на днях узнал, почему не смог пройти предзащиту: выстрел из прошлого, иначе не скажешь, но какой неожиданный, для шефа моего, кстати, тоже. Главным оппонентом был шеф моего шефа, Афанасий Кузьмич, член-корреспондент Академии наук. Я учился на одном потоке с внучкой этого нашего мэтра-Кузьмича. Ведь что удивительно, мою кандидатскую он тоже оппонировал, но тогда все как по маслу прокатило, а тут, ни с того ни с сего: «Слабо, слабо, надо еще поработать…». И главное, ничего такого поворота событий не предвещало, у шефа отношения с мэтром прекрасные, у меня тоже вроде ничего…
К. Из-за внучки, конечно? Что у тебя с ней было? Чем ты ее нынче расстроил? И почему раньше про нее не рассказывал?
В. Ну, началось! Потому и не рассказывал, что ничего не было. Абсолютно ничего серьезного. Что, не веришь? Просто дружили во студенчестве, лет пятнадцать назад, тебе тогда сколько лет было?
К. Десять.
В. Ну вот, в третий класс бегала, а мы после занятий с ней по парку любили гулять ранней осенью, в сентябре, сухими желтыми листьями шуршать. Без всякого там… сожительства. В кафе заходили, в кино…
К. Обнимались, небось?
В. Ну, извини, ты же тогда еще маленькая была… Исключительно по осени с ней гуляли, потом оба с головой уходили в учебу. Внучке мэтра по родственному статусу положено было хорошо учиться, а мне по суровой жизненной необходимости, что бы хоть чего-то в науке добиться. Сентябрь первого курса погуляли, сентябрь-октябрь второго, а на третьем, в конце сезона прогулок, в начале ноября зашли переждать дождик в кафе, сидим, всякую ерунду болтаем, вдруг она говорит: «Ты возьмешь меня замуж?»
К. И ты начал вилять?
В. Почему, сразу сказал: «Нет», потому что жениться студентом не входило в жизненные планы. Жениться во студенчестве – это конец науке, примеров более чем достаточно вокруг, для чего тогда вообще все надо бы начинать?
К. Врешь. В вашем конкретном случае, уж наверное, дедушка-академик обеспечил бы тебе и аспирантуру и потом хорошее продвижение.
В. Извините, привык рассчитывать только на собственные силы. Мне интересно самому что-то новое исследовать, пусть маленькое, но свое. И вдруг… жениться, начать строить семейную жизнь, искать общий язык с новой родней, ходить в гости, как-то их ублажать, тестя, тещу, дедушку-академика, пытаться им понравиться… да на фига мне это надо?
К. И внучка ушла в дождь?
В. Никто никуда не ушел. После того, как я сказал «нет», она сразу перевела разговор на другое, мы мило беседовали еще минут десять-пятнадцать, а как дождик кончился, разошлись. Так что толком объясниться с ней по данному вопросу я не смог.
К. И она восприняла это как категорическое «нет»?
В. Вероятно, да. По крайней мере это оказалась последняя наша прогулка той осенью, и вообще последняя в жизни. Но отношения остались приятельскими: и здоровались всегда весело, и на совместных мероприятиях болтали о том-сем. А весной того же третьего курса она вышла замуж. Тем самым наши отношения как бы завершились полностью. Афанасий Кузьмич ко мне нормально относился впоследствии.
К. Вероятно внучка тогда еще не пожаловалась дедушке… Вопрос в том, почему она так долго ждала? Месть должна быть холодной?
В. Мне доброжелатели донесли кое-что, думаю, они обязательно изыщут возможность и тебя поставить в известность, рассказываю, чтобы знала из моих уст, а не посторонних.
К. Значит были отношения?
В. Нет, что и удивляет в ее современной злости ко мне. Первый раз почувствовал на встрече однокашников в этом июне. Представь себе, даже на приветствие не ответила, вроде как огрызнулась: «Что у тещи живешь? Блинами-то хоть кормит?». Как раз мы к тебе только-только переехали. Я честно говоря, растерялся такой злости в голосе, а особенно в глазах, если учесть, что прежде нормально разговаривали, а тут вдруг как с цепи сорвалась… и понесла и понесла… Причем не стесняясь, при всех…
К. Она замужем? Дети есть?
В. Ребенок вроде имеется, но, говорят, развелась в прошлом году.
К. Тогда понятно. Она считала, что ты живешь столько лет холостяком из-за нее, что навсегда молчаливо влюблен? И потому прежде привыкла считать тебя этаким сверхнадежным секретным запасным аэродромом… Когда ее брак распался, она не особо переживая развелась, а ты вдруг совершенно не ко времени, напротив, женился на другой, и значит, показал, что никакой застарелой юношеской, романтической любви нет, хуже того, и не было никогда. Естественно, решила отомстить хотя бы через дедушку. Нет, я ее вполне понимаю…
В. Так мне и намекнули благожелатели.
К. Ты потому ушел от нас, что подружка обидно попеняла тещиными блинами?
В. В той же мере, как ты покинула нашу квартиру из-за свекровкиного борща. Разумеется, нет. Работать у вас не смог, вот и поменял на привычную обитель.
К. У тебя все ради науки, но теперь надеюсь понимаешь, что придется жить в настоящей семье, с детьми! Надо кое-чем и жертвовать. Временем – для начала.
В. А я не против. Если даже с докторской ничего не получится, что с того? Останусь доцентом, для иных и это – предел мечтаний.
К. Ни в коем случае. Моя мама не переживет: она выдавала дочку за без пяти минут профессора.
В. Очень пожилого? Моя переживет, но очень громко.
Входит Зоя Эдуардовна.
В. Как там, Григорий Андреевич? Справляется?
З. Вполне.
В. Не выгоняй его хотя бы до Нового года, все-таки друг детства…
К. И юности…
З. Ему шанс давался сорок лет назад, он им пренебрег самым наглым образом, нечего теперь под Новый год в гости набиваться… Два раза указывала на дверь, любому другому хватило бы, этому – хоть бы хны, в третий раз заявился, склеротиком прикинулся… Все он помнит, все! Я по лицу хитромордому вижу.
В. Мама, с возрастом надо учиться прощать, а у тебя все наоборот.
К. Это ты, Вася, внучке академика лучше скажи.
З. Какой внучке? Иришке, что ли? И, потом, куда я его оставлю, может быть в вашу комнату поселить?
В. Летом Григорий Андреевич может спать на лоджии, а зимой на кресле в прихожей.
Г. Извольте! Зимний салат готов! Куда ставить, в холодильник, или сразу на стол?
З. В холодильник некуда, там селедка под шубой живет, ставь на стол. Как индейка себя чувствует?
Г. Минут через пять будет готова. А какой чудесный запах новогодний! Вот он, настоящий семейный праздник! Я рад, друзья мои, просто безмерно рад! Спасибо вам всем, дорогие мои! (утирает набежавшую слезу фартуком)
З. Ладно, сегодня, так уж и быть, переночуй. Растрогал, Котиков, но учти, посуду мыть будешь…
Г. Согласен трудиться на постоянной основе изо дня в день, из месяца в месяц, из года в год…
З. Эка размахнулся… но я тебя за язык не тянула, все слышали?
Г. А что? Я в работе по дому всегда готов принять участие.
(Встает на колени, достает из кармана коробочку, открывает)
Г. Позвольте, драгоценная Зоя Эдуардовна, просить вашей руки… и в знак согласия, принять от меня сей небольшой презент…
З. Что это?
Г. Колечко…
З. Надеюсь с бриллиантами?
Г. Само собой…
З. (берет, рассматривает) Что-то мелковаты, да и на вид стекляшки-стекляшками… Не понимаю, от чего современные девицы с ума по ним сходят, аж визжат в сериалах, стоит какому-нибудь хлыщу, вроде Котикова, их облагодетельствовать подобной коробочкой. Полная безвкусица…
К. (подходит) Ну что вы, Зоя Эдуардовна, чудесное колечко, и если правда бриллианты, не менее двухсот тысяч стоит. Я примеряла подобное в ювелирном, когда к свадьбе с Васей готовились, так, интереса ради…
З. Нет, Григорий Андреевич, опоздал ты с предложением лет на сорок, не могу его принять. Да и некуда, голуба, тебя селить, сам видишь, разве что на голову себе, только зря потратился. Переночуешь сегодня, а завтра домой езжай, так что забирай свои драгоценности…
Г. Ой, индейка горит… бегу, бегу! (вскакивает, убегает на кухню)
К. Зоя Эдуардовна, Васю все равно вернут в квартирную очередь после защиты, год два и мы съедем… А Григорий Андреевич вас любит, это же видно, будете здесь жить вдвоем… Одной так тоскливо бывает…
В. Мам, ну правда, сколько можно человека шпынять? Один раз ошибся по молодости, не тебе предложил руку и сердце, так уже сколько лет ездит, прощения просит. Пора простить, лет вам сколько? Вы же друзья детства и мамы ваши были подружками.
З. Мамы к делу не относятся. Не хочу и точка. Что это вы раздобрились сегодня? Совсем головы на плечах нет? Незачем он здесь, мешаться всем под ногами! Наверняка сжег индейку, повар безколпачный.
К. Извините, но у меня такое ощущение есть, что возвращаться ему некуда. Где он такие большие деньги взял на колечко? Вася вон доцент университета, без пяти минут доктор наук, может и профессором бы вскоре стал, коли внучку академика не расстроил, а и то в ювелирном магазине, когда перед свадьбой я подобное кольцо вздумала примерить, шепнул: «Верни, простыми обручальными обойдемся». Не иначе Григорий Андреевич свою квартиру продал…
З. Какая еще внучка? Иришка что ли? Что вы ее сегодня поминаете? Давно пора забыть!
В. Она шутит, мам. Мне тоже показалось, что Григорию Андреевичу возвращаться некуда, по чемодану видно: приехал навсегда, без заднего хода. Сжег, так сказать, за собой все мосты…
З. Меня это не касается ни с какой стороны, извините. Пусть отваливает поутру куда хочет, это его проблемы. У нас тут своих полон рот. И с чего вздумали меня уговаривать? Вам-то зачем это надо?
Катя и Вася отошли. С полотенцем на руке с большим подносом, накрытым крышкой появляется из кухни Котиков. Ставит поднос на стол.
Г. Индейка подана, картошка сварилась, сейчас на пюре потолку, можно будет и селедку под шубой на стол подавать.
З. Стоять! Ты откуда деньги на кольцо взял? Правда квартиру продал, и тебе теперь некуда возвращаться?
Г. Истинная правда, Зоенька. А можно я на последние денежки коридор на площадке отгорожу стенкой, получится хорошая прихожая на две квартиры, я ночевать там стану на раскладушке, колечком свернувшись? Место много не займу.
З. А сосед новый тебя с лестницы не спустит? За такие художества?
Г. Да я его… направлю куда Макар телят не гонял, за то что он, гад такой донимал вас полгода своим ремонтом! Ужо я его быстро в бараний рог согну! Он вякнуть против не посмеет!
З. Развоевался, Аника-воин. Нет, нельзя! «Вякнуть не посмеет», не смеши народ, Котиков… Лучше иди толки свою картошку, пора за стол садится, без двадцати как Новый год! Вася, Катя, помогите ему, а то расшибется еще, чего доброго. Похоже, правда без места жительства остался на старости лет. Бегает теперь по старым подружкам, ищет кто примет, а никому-то он не нужен и никто его не принимает…
Зоя Эдуардовна примеряет кольцо и садится во главе стола.
З. А об отделительной стенке на площадке я давно думала, здорово бы приватизировать коридор из общедомовой собственности. Целая комната получилась бы, плитка на полу замечательная, опять же за освещение платить не надо, пусть хоть круглосуточно горит, такую можно было бы чудесную прихожую заделать… на две квартиры. Но прежние соседи были против, как новые… не знаю.
Вбегает Григорий Андреевич с картофельным блюдом.
Г. И приватизируем, мамочка! Еще как приватизируем, сосед не пикнет даже! Я уже все придумал…
З. Хотя бы на двоих договориться, чтобы у каждого был свой уголок отдельный...
Г. Зачем уголок, все ваше будет, Котиков гарантирует!
Зоя Эдуардовна вздыхает, снимает кольцо с руки, вставляет в коробочку, ставит ее на стол. Вася с Катей приносят бутылку шампанское с бокалами.
З. Ладно, включайте президента, где он там? Пора ему уже нас поздравлять. Вася, что за шум на площадке, не иначе сосед объявился? Если он, веди сюда, переговорить надо… насчет прихожей.
Вася выходит и сразу возвращается.
В. Соседа нет, есть бригада узбеков, которые из блоков выкладывают стену, отделяющую наши квартиры от общей площадки. Говорят, что хозяин велел…
З. Гад какой. Ладно, пусть за свой счет стенку сделает и дверь поставит, а разделим все равно пополам. Под новогодний шумок работает, но пусть даже не думает, мы своего не упустим. Вася, открывай шампанское!
В. (мнется) Говоря о хозяине, узбеки почему-то показали на нашу квартиру.
З. Котиков, ты что ли? Стенку на свои деньги заказал? Без спроса?
Григорий Андреевич испуганно кивает.
З. Ну ты, даешь, Котиков, вот теперь даже слов не найду, кем тебя нынче называть.
Григорий Андреевич падает на колени, жестом бывалого официанта забрасывает полотенце на руку и быстро-быстро шаркает по полу в сторону Зои Эдуардовны.
Г. Не велите казнить, велите миловать!
З. (протягивает коробочку) Забирай свое колечко и на выход! Все настроение испортил.
В. Ну вот, опять! «С лёгким паром!» вас, незабвенный Григорий Андреевич!
К. Погоди, Вася… не лезь вперед батьки в пекло…
Г. Зоенька, дорогая, я не идиот. Я… я….я – гад!.... Сосед, то есть, ваш по площадке ныне… И предлагаю наши две двухкомнатные квартиры объединить в одну… пятикомнатную, с двумя ванными, двумя туалетами, двумя лоджиями и главное, двумя кухнями, где вы с Катюшей не будете толкаться задами. Как тебе такой расклад?
З. Да, гад – коварный змей-соблазнитель, вот кто ты, Котиков! Без всякого сомнения. Я еще на пляже сорок лет назад поняла, что мне от тебя не отбиться. (снова открывает коробочку, одевает кольцо, глядит на него так и этак). Решение мое такое: помолвку нашу с Григорием Андреевичем объединяем с Новым годом, начинаем праздновать немедленно, а в загс идем сразу после новогодних каникул. Шампанского нальет кто-нибудь счастливой новобрачной?
Вася разливает шампанское. Все безмерно рады, поздравляют друг друга..
К. Зоя Эдуардовна, Григорий Андреевич, позвольте поздравить вас с новым долгожданным счастьем!
В. Вы просто герой, Григорий Андреевич! Сильный ход! Поздравляю!
Г. Дети, Вася и Катя, в мешке Деда Мороза имеется для вас подарочек под елочку, который настала пора вручить. Вот, пожалуйста, серебряный ключик от двухкомнатной квартиры с евроремонтом. Новый кухонный гарнитур имеется, холодильник, стиральная машина установлены, только комнаты пока пустые, и спать не на чем, виноват. Старое барахло с собой не повез, а сейчас уже и деньги закончились. Но ничего, на свой вкус обставитесь, верно?
З. Обставятся, какие их годы! Дедушка Мороз, иди сюда, счастье ты мое долгожданное, дай я тебя расцелую!
Раздается звон московских курантов и бокалов.
В. (Кате) Ты знала, или сама догадалась?
К. Что Григорий Андреевич и есть новый сосед? Нет… Когда притащилась с чемоданом еще нет. И когда перед дверью сомневалась: звонить-не звонить – тоже нет. А потом решила, что, пожалуй все-таки не стоит, развернулась обратно к лифту, тут как раз Григорий Андреевич от вас, как ошпаренный, но все же поинтересовался на ходу, кто я такая и чего здесь делаю. Мы объяснились наскоро, кто кому кем доводится, в смысле, что я – Снегурочка, а он – Дед Мороз, тогда – да! Или ты думаешь, что пребывая в здравом рассудке, я начала бы уверять мужа, что какой-то посторонний мужичок в квартире в качестве дополнительного жильца – это и есть счастливый наш случай? Единственный и неповторимый?
Г. Точно, точно… Для меня, Катюша, именно вы сегодня счастливый случай! Не приди вы сегодня, выгнала бы меня Зоенька, как в предыдущие разы. А когда б узнала впоследствии, кто есть на самом деле ее новый сосед, развязала войну не на жизнь, а на смерть, и воевала бы до самой гробовой доски. И никакие мирные соглашения, в силу характера, уже не были бы возможны.
В. Это да, тут бы мы все погорели. На удивление удачно сегодня все сложилось.
Г. Я и говорю: счастливый случай. Ты, Вася, допивай шампанское, пойдем вытащим все-таки с лоджии кресло-кровать. Симпатичная прихожая из площадки получится. Когда Зоя Эдуардовна чрезмерно развоюется, я завсегда там ночевать буду, на нейтральной территории. Идем, идем, сынку!
Григорий Андреевич с Васей выходят из комнаты. Катя чокается шампанским с Зоей Эдуардовной.
К. Какой умный мужчина ваш Григорий Андреевич! И предусмотрительный очень…
З. Учить их надо всю жизнь, мужчин этих, учить и учить, как детей малых, иначе никакого толка не будет. А силы мои на исходе, поэтому Катюша, с Нового года Васю препоручаю тебе. Ты женщина взрослая, скоро детной мамашей станешь, пора семью самостоятельно строить и мужа в первую очередь. А мне бы с Гришей бог дал управиться, раз послал такое наказание на старости лет.
К. Ладно, я попробую. С наступившим Новым годом, вас!
Чокаются.
З. Всех нас с новой семейной жизнью! Сохранить бы её до следующего Нового года в целости и сохранности, не расплескать на ухабах… А почему за праздничным столом пусто? Кто индейку будет есть, для кого ее готовили? Мужчины, ау! Наелись пельменей до отвала и побежали срочно спальные места готовить? Кресла-диваны? Ох, мужики, мужики, одно название…
КОНЕЦ