Старик под раскидистой сосной топором вырыл три могилы. Для Серого немного в стороне, чтобы иногда поминать его. Уголовников зарыл возле золота, которое они хотели так получить и получили на вечное хранение.
Александр никогда ни о ком так не заботился, как о Елизавете. Он поил ее отварами из трав, кормил почти из ложечки, вырезанной из липы, сидел с ней часами и рассказывал о своей прошлой жизни и настоящей.
Девушка понемногу стала поправляться. Правда, не разговаривала, не отвечала на вопросы, смотрела как будто сквозь старика и молчала. Александр стал называть ее Аннушкой. Аннушка, в девичестве Елизавета, не возражала, потому как Елизавета умерла, когда ее ударили по голове и уволокли с собой уголовники. И Аннушка училась заново не бояться людей, не бояться Александра.
Со временем девушка стала привыкать. Наводила в доме порядок, готовила не хитрую еду. Но по-прежнему не разговаривала, а только кивала в ответ, с чем-то соглашаясь.
К лету Аннушка почти оправилась от всех потрясений, которые выпали на ее долю. Жизнь и молодость брали свое, и она уже не только улыбалась, но отвечала на вопросы, рассказывая о своей прошлой жизни. И только изредка пробегала тень по ее лицу, когда что-то напоминало о ее злоключениях. И старик ожил и даже как-то помолодел. Он видел в ней красивую женщину. И хотелось ее приласкать и обнять, но боялся спугнуть, боялся, что она его оттолкнет и снова замкнется в себе.
В прошлой жизни у Елизаветы не было жениха. Заморских принцев в их селениях не принимали, а своих на всех не хватало. Поэтому Аннушка была рада принять заботу Александра. Когда зацвели лилии, Александр взял ее за руку и повел на озеро. Он шел рядом с ней, как будто не было этих пятидесяти лет, как будто бы время повернулось вспять, и за все его страдания подарила кусочек счастья. И Александр, как когда то в молодости, собирал лилии и бросал к ногам Аннушки. А выйдя на берег, он обнял ее и прижал к себе. И Аннушка поняла, что он еще мужчина. Ночь они провели на берегу лесного озера, которое их обвенчало и соединило на долгие годы.
У Александра началась новая семейная жизнь. Ему нравилась роль мужа и будущего отца ребенка, которого носила под сердцем его Аннушка. Уже к зиме это было заметно.
Поцеловав спящую жену, Александр рано утром отправился на охоту. Нужно было найти заячьи тропы, переставить петли, проверить капканы. Старик ушел достаточно далеко от дома. Он шел погрузившись в свои мысли. Он думал о жене, о будущем ребенке, о том, какой он замечательный охотник, и что ему нужно прокормить семейство и еще много о чем. Пока его не вернул к действительности волчий вой. И в одно мгновение он из охотника превратился в добычу. Порядка дюжины волков стояли в метрах полтораста на пригорке. У Александра не было шанса отбиться топором. И деревьев поблизости подходящих не было. Да и смысла забираться на дерево не было. Разве только чуть продлить жизнь.
Не раз и не два он мог умереть в этом лесу, но никогда он не хотел так жить как сейчас, когда его дома ждали, на него надеялись, его любили. А он, растерзанный стаей волков, обрекает на смерть свою беременную жену. Эти мысли у него пронеслись за мгновение. Впрочем, это было все вне времени. И Александр не смог бы определить, как долго он стоял и смотрел в глаза серой смерти.
Вожак стаи стоял чуть впереди. И от него, наверно, должна была поступить какая-то команда, чтобы стая кинулась на старика. Александр каким-то чужим не своим голосом не зная почему вдруг крикнул: «Серая! Серая! Ко мне!» Возможно, что-то знакомое давно забытое угадывалось в очертаниях вожака стаи. А, возможно, он хватался за соломинку. Была ли это Серая? Но волчица не бросилась к старику, виляя хвостом, не стала тереться у его ног. Она еще немного постояла, глядя на старика, как будто прощаясь. Потом повернулась и скрылась за бугром, уводя за собой серых убийц. Таким образом подарив старику жизнь и радость увидеть своего будущего сына и обнять жену. Александр как будто бы очнулся и чтобы убедиться, что это все не сон, поднялся на пригорок. Там действительно были волчьи следы. Миражи следов не оставляют. Он мысленно поблагодарил Серую. Больше их следы не пересекались.