Ей двенадцать тысяч лет. – Признается мой друг. – Она все время говорит мне гадости.
Это касается Масявы, по возрасту полугодовалой, резвой кошечки. Она уже не котенок, но еще и не вполне взрослая. Любимым ее занятием является гарцевание по квартире и сотворение всяческих проказ. Она настолько занята этими делами, что весь вид ее и расцветка невольно подтверждают эту занятость. Она брюнетка с огненными подпалинками по всему тельцу. Ее левая задняя лапка – в светлом носочке, и потому кажет-ся, что в момент утреннего туалета, эту барыньку что-то весьма важное от-влекло от одевания: солнечный зайчик, открываемый хозяйкой холодильник или собачий лай за окном.
Когда приходишь в гости, Масява не позволяет забывать о себе ни на минуту. Первым делом она оценивает тебя – на что ты годишься. Этот ритуал состоит из приветствия, она обнюхивает обувь и внимательно смотрит в глаза, производя скорую и верную оценку характера пришедшего, его настроения и прочее, как бы говоря про себя: «Ну, что у тебя есть полезного и интересного для меня, чужестранец?»
Не сомневаюсь, что по ее мнению, во всяком пришедшем есть хотя бы одно полезное свойство – представлять собой спортивный снаряд для гимнастических упражнений Масявы. Дождавшись, когда вы пройдете и усядетесь на стул, она бесцеремонно по вашей ноге, цепляясь за материю брюк своими коготками, начнет восхождение, вероятно, лишь для того, чтобы поближе и пристальней взглянуть вам в глаза и промурлыкать что-то на ухо, по секрету.
Несмотря на то, что домочадцы зовут ее, бывает, не совсем уж лестно, как-то: «протобестия», «зверюга», «нахалка», «кикимора» и все в этом духе, несомненно, одно, ее здесь любят, до обожания, до забвения ее хули-ганских проделок, и она этого, по моему разумению, вполне заслуживает. Кто, как не она сможет утешить, если на душе скребут совсем другие (гад-кие) кошки? Ведь ей достаточно запрыгнуть на колени, и свернувшись пропеть свою песенку, или полизать руку своим наждачным язычком. Кто не скажет после этого: «Что за прелесть эта Масява»? А если уж через чур расшалится, то есть единственный выход, посадить ее в старый шлем «трехболтовки», укрепленный на высоте человеческого роста (она кокетливо делает вид, что боится высоты и не может оттуда слезть без посторонней помощи).
Я все же разболтаю секрет Масявы, который она шепчет на ухо. Вот он: «Вы, люди, глупы уже потому, что уверены в обратном. Вы, в большинстве своем, разучились радоваться всему, что есть хорошего в этом мире».