После техникума мою старшую сестру Валентину направили в село Красное, где она должна была проходить практику. Это село находится на берегу Амура. В детстве я не раз слышала от родителей: «Опять красненцы тонут», – значит, опять у них наводнение.
Сестра, отработав в бухгалтерии положенное время, решила жить в городе. По ее специальности в те годы сложно было найти работу, поэтому она устроилась на хлопкопрядильную фабрику чесальщицей. Ей предоставили комнату в общежитии, в которой жила еще одна работница. В комнате у стен стояли две кровати с железными спинками, рядом прикроватные тумбочки, в метре от двери – старый двустворчатый платяной шкаф, чуть дальше – небольшой столик и две табуретки, в углу висело круглое зеркало.
Валентина заняла указанную ей койку, разложила свои нехитрые вещи в тумбочке, а верхнюю одежду повесила в шкаф на свободные вешалки. После утомительной ходьбы по городу она решила немного отдохнуть, а затем принять душ.
Душевая комната находилась в полуподвале. Спустившись вниз, в самом конце длинного коридора Валя увидела очередь. Девушки сидели на низких деревянных лавках, в руках у всех были тазики. Сестра тоже пришла с пакетом и эмалированным тазиком, который взяла в комнате. Приняв душ, она поднялась на пятый этаж. Вахтерша загадочно улыбнулась, подавая ключ, и сообщила, что ее соседка уже дома – только что вернулась со смены.
Подойдя к комнате, Валя остановилась у двери, немного поколебавшись, громко постучала. Сердце ее учащенно билось, в висках пульсировала кровь.
– Да, входите! – раздалось из-за двери.
Первое, что бросилось в глаза сестре, – соседка была намного старше ее. Черные и густые брови незнакомки поднялись, когда она увидела стройную симпатичную девушку в домашнем халате и с полотенцем на голове. Но любопытство сменилось недовольством, когда соседка увидела свой тазик в руках у новенькой.
– Здравствуйте, – заливаясь краской, произнесла Валентина.
– Здрасьте, – сухо ответила женщина.
– Я ваша новая соседка, – виноватым голосом, еще больше краснея, добавила сестра.
– Вижу, не слепая, – грубо отозвалась женщина.
Нахмурившись, она с неприязнью рассматривала девушку. Несколько раз вздохнула, покачала головой, а затем произнесла поучительным тоном:
– Если вы хотите нормально жить со мной в этой комнате, извольте выслушать правила приличного поведения в общежитии. Соблюдать чистоту в комнате, не пользоваться моими вещами и продуктами, не шуметь, когда я отдыхаю после смены, не задавать глупых вопросов из-за всяких пустяков, не водить в комнату подруг и родственников – я этого органически не переношу! Повторяю: впредь мои вещи без разрешения не брать! – она еще что-то говорила, но сестра уже не могла и не хотела ее слушать. В голове гудела только одна мысль: «Боже, куда я попала?» Но Валя промолчала и с едва заметной улыбкой дважды кивнула. В эту минуту ей захотелось немедленно выйти из комнаты и кому-нибудь пожаловаться, рассказать, что она не сможет жить с этой странной озлобленной теткой с ее дурацкими правилами.
– Извините за тазик, – только и смогла выдавить расстроенная сестра. – Это больше не повторится.
– Надеюсь, – холодно ответила соседка, резко поднялась, достала из тумбочки мыло и губку, взяла тазик и вышла из комнаты.
Когда женщина вернулась, сестра по-прежнему сидела на своей кровати. Не проронив ни слова, соседка поставила тазик в шкаф на нижнюю полку, мыло и губку убрала на прежнее место. Она изредка кидала на новенькую недовольные взгляды, ходила по комнате, покачивая головой и что-то бурча себе под нос.
Валентина глубоко вздохнула, махнула рукой и поднялась с кровати. Она твердо решила не обращать внимания на недовольную соседку. Подошла к зеркалу и, улыбнувшись себе, сняла полотенце и стала расчесывать мокрые волосы.
Больше за вечер они не проронили ни слова. Каждая делала вид, что одна в комнате.
Валя несколько раз выходила из комнаты поговорить с вахтершей, от которой узнала, где можно готовить еду, гладить, умываться, стирать белье…
Добродушная вахтерша поинтересовалась, как Валя устроилась в комнате, как ей соседка. При слове «соседка» сестра уловила в голосе собеседницы не только любопытство, но и нотку жалости.
– Все хорошо… Все нормально, – скороговоркой выпалила Валя.
Прошло несколько дней. По утрам сестра вставала в семь, приводила себя в порядок, быстро завтракала и спешила к восьми на фабрику, где она пока числилась ученицей.
С соседкой, Тамарой, они почти не виделись, работали в разные смены. Приходя с ночной смены, женщина днем отсыпалась и опять уходила на работу.
Закончилась первая трудовая неделя. Воскресенье. Тамара только что вернулась со смены. Не переодеваясь, она выпила чаю, затем вытащила из шкафа большую дорожную сумку, достала из нее пачку каких-то брошюрок и уложила их в отдельную тряпичную сумку. Перекрестилась и вновь стала одеваться.
Валентина лежала в постели. В этот день спешить никуда не надо, поэтому решила еще немного понежиться. Сквозь ресницы она наблюдала за Тамарой.
Сестра знала, что всю следующую неделю Тамара будет выходить на работу в дневную смену, и это заранее её огорчало. Но, увидев, что соседка собирается куда-то, Валя обрадовалась – ей не хотелось лишний раз проводить время в компании Тамары.
Вернулась та лишь поздним вечером, когда на улице уже было темно. Валя готовилась ко сну – ей нужно было рано вставать на работу. Опаздывать нельзя, на фабрике с опоздавшими и прогульщиками не церемонились, после второго предупреждения увольняли.
И вот наступил понедельник. Валентина проснулась около шести утра, чтобы успеть поставить чайник на электроплиту – в это время на кухне всегда была очередь.
Отвернувшись к стене, Тамара крепко спала, только слышны были ее сап и почмокивание. Под утро в комнате было довольно прохладно, и женщина укрылась с головой теплым одеялом.
Валентина старалась ходить по комнате очень тихо, осторожно открывала скрипучий шкаф, чтобы достать вещи. Когда она пила чай, нечаянно уронила на пол чайную ложечку. Сердце дрогнуло.
Тамара резко повернулась на другой бок, но не проснулась. Одеяло сползло с ее головы, и Валентина увидела во рту соседки… большую резиновую соску! Обычно из таких кормят телят, натягивая на бутылочку с молоком. Не просыпаясь, соседка вновь увлеченно зачмокала, как малолетний ребенок.
"Ой, мамочки..." - пронеслось в голове у сестры. Несколько секунд с открытым ртом, не моргая, она смотрела на свою соседку. Такого она еще не видела! Опомнилась, лишь когда чуть не подавилась куском булочки, что перед этим откусила. Прикрыла рот рукой, чтобы не ойкнуть, встала и, попятившись, быстро вышла из комнаты.
Вахтерша сидела на своем месте. По глазам Валентины она сразу поняла: что-то произошло. Женщина ждала, что Валентина начнет громко возмущаться, жаловаться на свою соседку, но вместо этого она тихо подошла к вахтерше, приложив палец к губам, и кивком попросила следовать за ней. Вахтерша удивилась, но поднялась с дивана и молча пошла за девушкой. Перед дверью Валя вновь приложила палец к губам и осторожно открыла комнату.
Тамара все так же крепко спала, сладко почмокивая. Глаза у вахтерши моментально округлились, брови поднялись, рот открылся… Они стояли, как загипнотизированные, несколько секунд, глядя на спящую женщину. Та будто почувствовала на себе пристальные взгляды, открыла глаза, спросонья еще ничего не понимая. А потом схватила край одеяла и натянула его на голову, крепко ругаясь на глазевших.
– Пошли вон! – рявкнула она из-под одеяла напоследок.
– Боже мой! – еле слышно прошептала удивленная вахтерша. – Теперь понятно, почему она постоянно выживает девчонок из своей комнаты! Вот собака! – последние слова она произнесла уже не сдерживаясь, громко и гневно.
– Я боюсь ее! Не хочу даже находиться с ней в одной комнате! Мне страшно… Она постоянно крестится и молится, шепчет какие-то заклинания! Мне неприятно жить с ней в одной комнате после всего этого! – со слезами жаловалась сестра, когда они уже шли по коридору.
– Не переживай, дочка, подыщем тебе другую комнату, а с ней разберемся. Тут психиатр нужен! Ее лечить надо! А то, что молится, мы давно знаем. Она в какой-то секте, каждое воскресенье и вообще все свободное от работы время бегает на молебны. Ходят вот такие по городу, ни стыда ни совести, навязывают книжки про своего бога! – качая головой, возмущалась вахтерша. – Распустились! Нет на них никакой управы!
P. S. Дальнейшая судьба Тамары мне неизвестна. Валентина в тот же день написала заявление на увольнение. Ей не надо было отрабатывать, ее сразу уволили. Не раздумывая, она собрала вещи и уехала в деревню к родителям, и ни одной минуты не жалела об этом.
"Первые снежинки"
акварель (моя работа)