сиренево-малиновый закат
над Клязьмой. был июнь и пели птицы.
я был чему-то и кому-то рад,
то ли дождю, иль золотым зарницам,
что вспыхивали кругом, тишину
взрывая грома рокотом бодрящим.
холодным летом рваться в вышину
за чайкой белой по небу парящей.
Клязьма. С высокого берега смотрю на закат: нежно-розовый и фиалковый слева, в центре - золотой, следуя за стрелками часов меняет цвета на ярко-розовый, вишневый, фиолетовый. Золотые перья переплавляются в красный полукруг и уже он, бледнея, медленно тает. Июньские ночи коротки очень - мелькает обрывок песни.
А на другом берегу, там где алый полукруг, почти внутри него, заливается птиц. Коленца, трели, запевы, короткие и длинные, то повторяются, то меняются один за другим, звонкие, яркие. Птиц солирует на фоне оркестра, нет, это не оркестр, это собрание оркестров, исполняющих какофонию реки голосами лягушек. Сотни, тысячи лягушек говорят одновременно каждая о своем, составляя единый хор. А птиц продолжает свои трели.
Вот через реку перелетела сова, легко и бесшумно возникла над водой и скрылась в сосняке. Тотчас над рекой запорхали грациозные летучие мыши.
Резкий всплеск - большая рыба всколыхнула лениво-текщую реку.
На синем небе одинокая звезда, а рядом с ней апельсиновый серп молодого месяца.
Тихо. Покойно. Жаркий день перешел в прохладную ночь. Даже комары исчезли, не мешают наслаждаться красотой уходящего вечера.