Яма

Яма

1

Китаев проснулся от духоты. Он приподнялся, неуклюже перевернул пропитавшуюся потом подушку, но не лёг, а сел прямо. Так было немного легче. Рёбра раздвигались широко, горло сипело, но Китаеву не хватало воздуха, будто вдыхал он только плотную книжную пыль. Глаза резало до слёз, хотелось потереть рукой воспалённые веки, окатить водой, но сил не было встать и дойти до ванной.
- И ведь нет ни одной, - прошептал Китаев, имея в виду книги. Он выбросил всё. Единственным клочком бумаги в доме, насколько ему помнилось, оставалась фотография Маши, старая, блёклая, но она была надёжно спрятана под стеклом в рамке, стоящей на комоде. Китаев попытался разглядеть её в темноте, но уловил только слабый отблеск стекла.
Что такое? Китаев напряг слух. Кроме его собственного хриплого дыхания, он слышал ещё тяжёлое сопение Адели на коврике в прихожей, но только что к этому добавился ещё один звук. Жужжание. Короткое, неприятное, слабенькое, совсем рядом.
Он отвык, что телефон может подавать голос. Когда Маша была жива, когда он сам ещё ходил на работу, звонили часто. Друзья, коллеги, спамеры из банков и страховых компаний. Сейчас всё будто вымерло. Китаев пользовался иногда телефоном, чтобы почитать книгу, посмотреть новости, разозлиться да и отшвырнуть его в сторону.
Впрочем, может быть, телефон и пикал иногда за пределами его сознания. Китаев в последние месяцы почти постоянно находился в полубреду, включаясь в реальность всё реже и реже. То он вдруг обнаруживал себя вместе с Аделью в дальних неизвестных дворах, то спохватывался, что собирается себе поджарить вместо яичницы принесённые в бумажном пакетике с улицы собачьи экскременты.
Теперешний сигнал вывел Китаева из оцепенения. Он залез рукой в тумбочку, нашарил и извлёк телефон. Зажмурился от яркого пятна экрана, всмотрелся подслеповато. Писали о какой-то задолженности, просили срочно оплатить, грозились отключить электричество. Китаев спросонья не мог понять, о чём речь. Потом вспомнил. Опрокинулся снова на подушку и задумался.
На даче он не был почти год. Последний раз в июле. Как раз там Маша почувствовала себя нехорошо. Вернулись, чтобы съездить ко врачу, а дальше завертелись события, которые отодвинули всё на второй план – свои болячки, потерю работы и уж тем более дачу.
Китаев, поскрипывая, встал, прокашлялся, доковылял к окну, сдвинул тяжёлую штору, подёргал ручку и распахнул раму. Снаружи вместе с упругим прохладным воздухом влетели шум, гарь, пыль. Китаев постоял немного и вернулся в постель.
По потолку теперь ездили отсветы фар, а в памяти возникали разрозненные картинки прошлого. Вот они с Машей и ещё молодой, резвой Аделью гуляют в парке. Вот он сам, в библиотеке, предлагает читателям книги на выбор, листает страницы без опаски задохнуться, шутит, блистает остроумием. Вот он сидит у постели Маши и говорит, что всё будет хорошо.
По сравнению с ней он был ничтожеством. Она умела, кажется, всё. И гвоздь забить, и обед приготовить, и успокоить его, когда он начал страдать на работе от невыносимой вездесущей пыли, и лекарство посоветовать. Она могла следить за счетами, работать бухгалтером в десятке контор и откладывать постоянно деньги, пока он из своей библиотеки приносил жалкие гроши. Она не упрекала его ни за неуклюжесть, ни за беспомощность, ни за неспособность выражать свои чувства. Каждый свой комплимент он оборачивал дурацкой шуткой, словно стеснялся жену хвалить. А она всё равно прижимала его к себе, шептала: «Люблю я тебя, Сенечка» и, кажется, действительно любила, вот только за что?
Когда Маши не стало, обнаружилось, что Китаев совершенно ни на что не способен: ни экономить, ни собаку выгулять без приключений, ни даже бороду себе нормально постричь. И утешить сам себя не мог, как ни старался.
- А была ли ты, Маша? – прошептал он, протягивая пальцы в полумрак. – И неужели я есть?
Раньше он просто жил, не задавая себе вопросов. Всё шло само собой. А теперь вопросы «почему», «за что» и «зачем» вставали перед ним постоянно, как навязчивые призраки, а потом растворялись, никак не намекая на ответы.
Китаеву оставалась только душная пустота. Пустота. Только он проговорил в уме по слогам это слово, как вдруг почувствовал, что его лизнули в руку горячим шершавым языком.  Возле кровати стояла Адель.
- Ты жива ещё, моя старушка? – пробормотал он, сдержав слёзы. – Жив и я…
Он потрепал её за загривок, погладил спину, покрытую вьющейся жёсткой шерстью, заглянул в собачьи грустные глаза. Адель была собачонкой добродушной, ласковой и безобидной. Рядом с ней было не так тяжко, не так пусто. Как можно было не любить эти коричневые точечки-глазки, обвисшие уши, бородатую морду? Всё это существо, которое само любит хозяина, бескорыстно, не требуя любви взамен?
- А знаешь, что? – сказал он. – Поедем мы с тобой на дачу... Давно не были. Поедем ведь?
Адель вяло махнула хвостом, но и это в её возрасте было проявлением необычайного воодушевления.
- Утром, утром, - сказал Китаев и откинулся на подушку, прикрывая глаза. – Поспи пока.
Тяжёлое кряхтение возле кровати говорило о том, что Адель ложится здесь, рядом, и будет ждать.

2

Адель выскочила из скрипящего автобуса первой. Китаев вывалился за ней, вдыхая лёгкий прозрачный воздух. Она натянула поводок, и Китаев удивился этому – последние месяцы Адель была вялой на прогулках, и часто её приходилось тащить за собой. А сейчас он едва поспевал следом. Адель нюхала, шевелила ушами и уверенно семенила вперёд.
Горизонт на востоке был ещё оранжевым, ранний утренний ветерок бодрил. Китаев зашагал быстрее, стараясь погрузиться целиком в это свежее утро, не думать ни о прошлом, ни о будущем. Дорожка петляла меж кустов и выводила к высокому забору, окружающему дачный кооператив. Они обошли опущенный шлагбаум, и Китаев растерялся, забыв, куда идти. Но Адель, кажется, помнила, и он доверился ей.
- Да уж… - пробормотал он, едва увидев участок.
Вокруг сарайчика всё заросло травой по колено и даже выше. Картофельные борозды были сплошь изрыты, истоптаны, а потом тоже заросли чем попало. Похоже, кто-то выкопал прошлой осенью их с Машей картошку.
- Это и к лучшему, - сказал Китаев. – Хоть не пропала.
На глаза навернулись слёзы, и он не мог толком сам себе объяснить, почему. Поводок выпал из руки. Адель неторопливо, но с поднятым вверх хвостом, двинулась вдоль борозд, обнюхивая траву.
Китаев развернулся к сараю, стал возиться с замком. Дверь рассохлась, перекосилась, пришлось дёргать, чертыхаться и ощупывать потянутое плечо. Но ничего, вошёл. Сыроватый застоявшийся воздух коснулся ноздрей. Китаев поморщился, смахнул нависшую над головой паутину, опустил рюкзак на пол и вышел наружу.
Дыша полной грудью, приходя потихоньку в себя, он начал замечать окрестности. Лес за забором темнел, очерчивая край поля, над ним пока ещё невысоко висело солнце. То там, то здесь, торчали скелеты домиков – кооператив возник прошлой весной, и мало кто успел достроиться. Китаеву повезло, что Маша подсуетилась с заезжими халтурщиками, поставившими сарай. Она же провела электричество и распланировала грядки, которые сейчас выглядели как неухоженные могилки…
- А это что ещё такое? – пробормотал Китаев озадаченно.
На соседнем участке, где в прошлом году в вагончике поселился алкоголик Василий, ровными рядками проросла уже картошка. Справа от вагончика, который был передвинут подальше, к канаве, высился фундамент, на котором громоздилось несколько рядов огромных блоков. И самое удивительное – рядом с фундаментом сооружено было нечто среднее между талью и краном, механизм из железных балок, шкивов и цепей с выдающейся вперёд стрелой.
Китаев осмотрел всё это пристально, подивился, хмыкнул, затем обратил взор на своё запущенное хозяйство.
- Ну что, Адель, - сказал он. – Надо и нам порядок навести.
Он не очень представлял, с чего начать. С чего бы начала Маша?
Налетевший ветер пошевелил его волосами, распушил усы и бороду, и Китаеву вспомнилось, как чуть больше года назад они с Машей приехали на этот участок. Трава вставала гораздо выше, чем сейчас, кое-где почти по шею. Посреди участка тогда торчал огромный недовыкорчеванный пень.
- Сеня, - сказала Маша, – это тебе работа. Сможешь убрать?
- А что ж? – воодушевился Китаев. – Смогу.
Маша занялась своими делами, а он взял лопату, топор и целый день возился с пнём. То обкапывал, то подрубал корни, то пытался тянуть. Он проклял всё на свете, хотел уже сдаться, но всё-таки уже практически ночью, к последнему автобусу, выдрал обезображенный до неузнаваемости чурбак из земли.
Сделал дело, гордый собой, а потом только как следует осознал, что участок вокруг пня преобразился. Трава была скошена и свалена в кучу, мусор убран, а с краю участка вскопана небольшая грядочка. Как Маша всё это сделала? Когда?
Кажется, она раздобыла косу. Может, сходила в магазин в соседней деревне и купила. Наточила её, помнится.
- Ну, давай искать, - сказал Китаев Адели и направился к сараю.
Со стороны дороги загудело, зашуршало. Адель обошла Китаева слева и понюхала воздух.
- Едет кто-то, - объяснил ей Китаев очевидное.
И правда, через минуту на соседний участок, где возле исполинского фундамента была расчищена площадка, въехал автомобиль: высокий, с огромным тяжёлым бампером, широкими крыльями, навесным багажником и кучей прочих доделок, за которыми Китаев с трудом узнал допотопную «Ниву-Тайгу».
Машина замерла, и с водительского места проворно выскочил мужичок. Высокий, светловолосый, с простым открытым лицом, он между тем имел вид несколько диковатый. То ли потому, что поверх белой футболки на нём была надета огромная жилетка с большим количеством карманов, из которых торчали разные предметы – Китаев издали разглядел чётко два молотка и пассатижи - то ли потому, что двигался он необычайно шустро, будто заводная игрушка, которую только что поставили на пол. С необычайной проворностью он обежал машину, открыл дверь, и из неё вывалилась огромного роста жена, круглолицая, с поджатыми губами и высокой причёской, накрученной на деревянные палки. Она одета была то ли в халат, то ли в кардиган, который еле запахивался на её обширных бёдрах. Прихватив сумочку и веник, она неторопливо, с достоинством, зашагала к вагончику. Мужичок открыл другую дверь машины, выпустив девочку, худую, но лицом похожую на мать, а затем принялся разгружать из машины вещи: вёдра, сумки, коробки, саженцы, ящики с рассадой, железки и банки. За то время, пока жена и дочь дошли до вагончика, он успел обернуться с грузом туда и обратно раза три, запер машину и отправился обозревать свой участок.
Китаев, понаблюдав за всем этим немного, зашёл-таки в сарай, разгрёб завалы в углу и достал косу. 
- Как думаешь, Адель, надо её точить? – спросил он, хотя Адель уже удалилась в дальний угол участка делать свои дела.
Потрогал лезвие пальцем, порезался, чертыхнулся. Слизал кровь, оглядел кривой столик в поисках пластыря или изоленты, не нашёл. Вышел на улицу, приблизился к краю картофельной борозды.
- Ну что ж, - сказал он как можно бодрее, - как там Кольцов писал? Раззудись, плечо, размахнись рука!
Китаев неуклюже взмахнул косой и вогнал её глубоко в землю.
- Добрый день, - услышал он из-за плеча и обернулся.
Рядом стоял тот самый энергичный мужичок в жилетке. Он широко улыбался, и лицо его было настолько добродушным, что Китаев вопреки обыкновению даже ответил на его приветствие коротким «здравствуйте».
- А вы сосед наш? – спросил мужичок. – Не видели вас раньше.
- Да, - ответил Китаев, выпуская ручку косы и пожимая предложенную руку. - Давно не были тут. Китаев, Арсений Сергеевич.
- Ложкин, Андрей Иванович, - представился мужичок. – А мы вот недавно купили. Вы не против, если я у вас тут посмотрю?
Китаев был против, но не умел отказывать. Ложкин прошёл на участок и бодро зашагал вдоль грядки, где сквозь сорняки угадывалась прошлогодняя клубника.
- А где же Василий? – спросил Китаев, почувствовав, как его лицо само собой хмурится.
- Какой Василий? – не понял Ложкин, подняв глаза на кривоватый сарайчик Китаева.
- Ну, ваш участок раньше был его…
- А! - Ложкин отмахнулся. – Я не в курсе. Жена покупкой занималась. Хотя вроде бы она у женщины покупала. Ой, какая она у вас!
Последнее относилась к Адели, которая приблизилась к Ложкину и начала нюхать его штаны.
- Это что же, - спросил Ложкин, – эрдельтерьер? Глаза какие умные!
- Нечистокровная, - ответил Китаев, споткнувшись об ручку брошенной косы. - Видите, хвост какой?
- А кто из нас чистокровный? – вздохнул Ложкин, и Китаев из-за этого вздоха вдруг почувствовал некую необъяснимую симпатию к этому странному человеку, у которого из кармана торчала небольшая ножовка по дереву. – Да… Запущено тут у вас. Может, вам косилку дать электрическую?
- Был бы премного благодарен, - промямлил Китаев. – Давно не был, да…
Ложкин тем временем уже нёсся к себе на участок. Китаев едва успел выковырять свою косу из земли, как Ложкин уже стоял рядом и протягивал ему несуразное приспособление, явно самодельное, но настолько необычное, что Китаев не сразу сообразил, как его правильно взять.
- На аккумуляторах, - пояснил Ложкин. – Думаю, заряда хватит, но если что, то воткнёте в сеть, там шнур сматывается…
- Спасибо, - сказал Китаев, осматривая конструкцию.
- И вот вам ещё, - Ложкин извлёк из одного из карманов своей жилетки бактерицидный пластырь. – Возьмите. У вас ранка на пальце. Чтобы грязь не попала.
Китаев взял. Стал наклеивать.
- Андрюшенька! – донёсся с участка Ложкина надтреснутый голос его жены. – Ты что же нас бросил? Надо обед готовить!
На мгновение Китаеву показалось, что на лице Ложкина отразилось раздражение, но оно тут же исчезло, превратившись в добродушную улыбку.
- Иду, Вася, иду!
Он уже торопился к себе, на ходу объясняя жене, что вот, у нас оказывается, тут сосед есть, замечательный человек…. Адель проводила Ложкина до края участка, усиленно нюхая воздух.
- Ну что же, - сказал ей Китаев, про себя удивлённый и польщённый, что его назвали замечательным человеком. – Давай попробуем…
Китаев осмотрел косилку, нащупал рычажок под ручкой, нажал, и она, оглушив его пронзительным раздражающим визгом, принялась срубать стебли травы. Адель, перепуганная звуком, отскочила вдаль с прытью, не свойственной старушкам, и наблюдала из межи за причудливым механизмом, изобразив, как умела, на мохнатой морде недоверие к происходящему.
Трава ложилась рядами, Китаев был воодушевлён. Он периодически поглядывал на соседний участок, где Ложкин бегал туда-сюда, то везя тачку, то замешивая раствор, то вдруг вынося внезапные охапки мусора. Дочка лениво ходила по участку с недовольным лицом, а иногда из вагончика показывалась жена, кричала что-то, чего Китаев не мог слышать из-за косилки, указывала перстом, куда следует Ложкину направить свою энергию, и он нёсся туда.
Перевалило за полдень, когда Китаев закончил борьбу с травой. Адель, обрадованная, что неприятные звуки прекратились, подошла к нему и потёрлась о штанину.
- Сейчас, - сказал Китаев. – Покормлю тебя. Только вот косилку отнесу.
Оглядывая результаты своей работы: кучки скошенной травы то здесь, то там и хоть немного ухоженный участок, он почесал бороду, усмехнулся про себя и, взяв косилку наперевес, отправился к соседу.
Перепрыгнул легонько через канаву, прошёлся между ровненькими грядками. Ложкин как раз нёсся навстречу с ведром песка.
- Спасибо большое, - сказал Китаев, снимая косилку с плеча. – Отличная штука.
- Рад, что понравилась, - ответил Ложкин, улыбаясь широко. Он поставил ведро на землю и взял косилку в руку так нежно, будто это был ребёнок. – Я несколько дней её придумывал зимой. А чем ещё заняться вечерами менеджеру среднего звена?
Ложкин открыл рот, чтобы спросить насчёт диковинного краноподобного сооружения на участке, но тут дверь вагончика распахнулась и показалась жена Ложкина с насупленными бровями.
- Ты что прохлаждаешься? – спросила она, почти не разжимая челюстей. – Надо дом строить. И колодец ты обещал выкопать.
- Василиса! – Ложкин на секунду сложил руки лодочкой, словно вымаливая прощения. – Я же и иду строить…
- Здравствуйте, - сказал Китаев Василисе.
- Ну и иди, - сказала она, проигнорировав Китаева.
Из-за двери послышался голос дочки:
- Пап, а ты обещал змей запустить…
Но Василиса уже закрыла дверь.
- Запущу, - ответил Ложкин в пустоту, прислонил косилку к стене вагончика, улыбнулся виновато Китаеву и понёс ведро дальше.
Китаев же вернулся к себе, потрепал вялую Адель по мохнатой морде и принялся искать в сарайчике всё необходимое: кастрюлю, ложку, соль.   
- Ну вот, - сказал он Адели, которая стояла около двери и ждала своей миски с кормом. – Сейчас поедим, траву уберём, потом как вскопаем участок! Может, оно и ничего…
Он поставил на землю миску, насыпал сухого корма, и Адель захрустела комочками, слегка повиливая хвостом и видимо, соглашаясь, что, может, и правда, ничего…

3
 
К вечеру задул ветер, похолодало. Китаев подустал работать лопатой, хотя вскопал лишь узенькую полоску метров пять длиной. Из-за канавы то и дело доносились обрывки споров сердитой Василисы и спокойного Ложкина, иногда разбавляемые капризами дочки, которую, как Китаев понял, звали Настей. Китаев не интересовался чужими делами, но невольно видел со своего участка, как Ложкин то вскакивал на свой кран, то слезал с него, то нёсся запускать Насте змей, то таскал землю в вёдрах, саженцы, лейки…
- Да мы же не так договаривались, - оправдывался Ложкин. – Мы же хотели четыре метра… Ну хорошо, я переделаю…
Китаев взглянул на Адель, которая устало ходила возле его ног туда-сюда, и сказал:
- Может, хватит на сегодня? Поужинаем да спать ляжем.
Адель не возражала, поэтому Китаев убрал лопату в сарай, подсыпал ей ещё корма, нарезал себе хлеба с копчёной колбасой...
Темнело быстро. Участок залило мраком, оставив светлым только пятно вокруг двери сарая, где внутри горела тусклая лампочка. На небе можно было сначала разглядеть одну яркую звезду, потом десяток, а потом столько, что у Китаева закружилась голова.
- Вон их сколько, Адель… Видишь? Красота. Я и забыл, как здесь их видно хорошо. Какая там из них Полярная?
Он вспомнил, что в прошлом году, так же поражённый количеством звёзд, привозил с собой бинокль, чтобы поглядеть в него ночью. Куда он делся? Китаев встал, вошёл в сарайчик, осмотрелся, пошарил руками по углам и под старой полусгнившей телогрейкой, повешенной в углу, где, наконец, и обнаружил бинокль на ремешке.
Сел на ступеньку, понастраивал резкость. Не сразу, но нашёл в окулярах пару звёзд. Проку от бинокля было мало, звёзды всё так же казались точками, но всё-таки вид чёрного неба, в котором была не только одна пустота, завораживал…
- Вот представь, Адель, - сказал Китаев, отодвигая от глаз бинокль, - там, в небе, может быть, тоже есть планеты. Может быть, кто-то живёт. Люди или собаки. А может быть, там тоже сидит человек с собакой и смотрит в нашу сторону…
- Кхм, - сказали рядом, и Китаев, вздрогнув, увидел рядом Ложкина.
- Извините, - сказал Ложкин. – Мои вроде уснули, а мне вот не спится. Можно у вас посидеть?
- Как вам угодно, - сказал Китаев.
Ложкин опустился на чурбак, который валялся рядом с сараем, положил огромные кисти рук себе на колени.
- Ну, у вас что-то вырисовывается потихоньку, - сказал он, повертев головой. - Завтра докопаете, можете сажать. Поздновато, конечно, но не страшно… Что же так запустили?
- Занят был, - ответил нехотя Китаев. Помолчал секунду, потом добавил: - Жена у меня умерла.
- Жена? – переспросил Ложкин, покосился на свой участок, и в его взгляде на мгновение мелькнуло тёмное, нехорошее, а может, Китаеву опять показалось. Но он даже рад был, что Ложкин не начал расспрашивать о Маше и не произнёс обычное «соболезную».
- Машина у вас чудная, - сказал после небольшой паузы Китаев. – Что же, сами доработали?
- Сам, - Ложкин пожал плечами и снова улыбнулся добродушно. - Между прочим, гибрид это. Я батареи поставил снизу. Пришлось днище переделать, крылья вот, крышу поднял. Хотел электромобиль, но заряда ненадолго хватает. Тяжеловат агрегат. Вот если время будет, следующей зимой с нуля хочу новую начать.
- Экий вы энергичный, - хмыкнул Китаев. – И что же, ГИБДД не тормозит?
- Тормозит, - ответил Ложкин. – Но у меня всё оформлено, как положено. Техосмотры нормально прохожу.
- Не может быть, чтобы без взяток, - сказал Китаев.
- Не без этого, - согласился Ложкин. – Но с моей стороны всё честно, по правилам. А уж вымогать у нас умеют, да… Это же бинокль у вас? Можно взглянуть?
- Ради Бога, - Китаев передал бинокль Ложкину.
- Звёзды… - произнёс мечтательно Ложкин, приложив бинокль к глазам и покрутив колёсико резкости. – Я вот слышал, что вы собачке говорили, когда я подошёл… Интересно, конечно, что там, в космосе.
- Да, - согласился Китаев. – Космос огромный, а мы про него почти ничего не знаем.
- Его мы хотя бы пытаемся изучать, - Ложкин вернул бинокль Китаеву и задумался на несколько секунд. – А я вот знаете что сейчас вспомнил? Я же в детстве очень интересовался ядром Земли.
- В каком же смысле? – не понял Китаев. Адель, лежащая возле его левой ноги, приоткрыла глаза и протяжно зевнула.
- Ну как объяснить… Вот в то время тоже про космос писали, а я всё думал – сколько же мы на своей Земле ещё не знаем. Океаны плохо изучены, недра… Мы вот хотим со всякими инопланетянами изъясняться, а наших родных земных животных не понимаем. Вот так ваша собачка захочет вам что-то сказать, а вы же не поймёте, хотя животные многие ведь ненамного глупее нас…
- Это да, - сказал Китаев, погладив Адель по жёсткой шерсти на боку, хотя сам пока не понял ход мысли Ложкина. При чём же здесь было ядро?
- Мы вот в космос уже довольно далеко залетели, а внутрь Земли почти что и не заглядывали, - продолжал Ложкин. – Насколько сейчас помню, самая глубокая скважина, которую пробурили, Кольская, всего четырнадцать километров вниз. Если бы Земля была яблоком, мы бы, считай, даже кожицу не проткнули. Мы не знаем, что там, под нами.
- Ну, знаем всё-таки, - лениво возразил Китаев. – Кора, мантия…
- Догадываемся, - уточнил Ложкин. – По косвенным признакам. А так хочется точно узнать, пощупать… Я помню, ходили слухи, что когда ту скважину забросили, то из неё доносились не то стоны, не то голоса чертей…
Китаев не выдержал и рассмеялся.
- Вы что же, верите в чертей?
- Нет, конечно, - Ложкин словно бы обиделся. – Но ведь может там что-то интересное оказаться. Или полезное. Колония каких-нибудь неизвестных организмов, например. Или вещества, которые мы не ожидаем встретить. Да мало ли что…
- Ну, всё может быть, - Китаев, глядя на Адель, тоже захотел зевнуть, но сдержался.
- А между прочим, мне кажется, если сильно захотеть, то не так уж и невозможно побить рекорд той Кольской скважины, - сказал Ложкин, подняв взгляд к небу. – Я бы мог копать, скажем, метров десять в сутки. А если это ещё механизировать…
- Ну нет, - отмахнулся Китаев. - Это уж, простите, глупости. А грунтовые воды? А твёрдые породы? А как вы сделаете, чтобы эта ваша рукотворная скважина не обвалилась?
- Ну, есть определённые сложности, - согласился Ложкин. – Но знаете, что я для себя давно уже понял? Это у людей бывают свои нерешаемые проблемы, человеческие, а технические задачи всегда можно решить, это даже интересно…
- Ну и когда вы собрались копать? – усмехнулся Китаев. – У вас же семья, работа, небось. Вон, в понедельник уедете и всё…
- Завтра уедем, - поправил Ложкин и вздохнул. -  Да я так, помечтать просто. Увлекательно…
- Ваша жена, - сказал вдруг Китаев.
- Что? Где? – Ложкин завертел головой. – Чёрт. Достанется мне сейчас.
На участок Китаева через канаву неуклюже перебиралась Василиса в бесформенном халате, другом, но очень похожем на тот, в каком ходила днём. Волосы её были распущены, смягчая абрис лица, и в полумраке она казалась не такой грозной.
- Добрый вечер, - сказала она, коротко взглянув на Китаева. – Что вы здесь в темноте сидите?
- Извини, Вась, - начал оправдываться Ложкин, встав с чурбака.  – Я только на минутку. Не спалось.
- Да кто же тебе не даёт? Сиди. Я тоже проснулась и заснуть не могу. Воздух какой! – Она подняла голову. – Ох, сколько звёзд! «Открылась бездна, звёзд полна… Звездам числа нет, бездне дна».
- Михайло Васильевич хорошо сказал, - оценил Китаев. – Но мне больше нравится у Брюсова: «Звёзды закрыли ресницы, ночь завернулась в туман…»
- Извините, - перебила Василиса. -  Вдруг вспомнила. Мне сказали, тут чат есть садового товарищества, где тарифы обсуждают и всякое…
- Да, есть, - подтвердил Китаев.
- Добавьте нас, пожалуйста, - сказала Василиса. – Андрей, пошли спать.
- Да, добавлю, - согласился Китаев. – А какой номер?
- Я дам свой, - сказал Ложкин и продиктовал цифры. Китаев тыкал в телефон, пытаясь сообразить, как это всё делается. Василиса говорила ещё что-то – кажется, про забор – и Китаев, вбивая номер, отвечал: «Да-да, безусловно», - хотя и не понимал, о чём его спрашивали. Когда он оторвал глаза от экрана, Василиса уже развернулась и направилась прочь с участка.
Ложкин тоже встал, сказал с улыбкой: «Спокойной ночи», - и поспешил за Василисой к канаве.
- Что же, - сказал Китаев. – Давай и мы спать, Адель. Надеюсь, не замёрзнем. Ветер сильный. Пошли внутрь, я обогреватель включу.
Адель встала, сонно отряхнулась и поднялась коротенькими шажками на ступеньки.

4
В щелях сарая свистел холодный влажный ветер. По рубероиду крыши барабанил начавшийся дождь. Китаев лежал на двух одеялах под ещё одним, ватным, и телогрейкой, но всё ещё мёрз.
- Адель, - прошептал он. – Ты где там? Иди сюда.
Но она, похоже, не слышала, хотя Китаев различал её дыхание рядом с дверью. Он перевернулся на спину, укутался поплотнее и уставился в темноту.
- Маша, Маша, на кого ты нас кинула?
Потекли воспоминания. Лицо, улыбка, локон. Руки, которые касались его щёк. Китаев пытался прекратить поток навязчивых картинок, но не мог.
- Звёзды немые далёки, ночь завернулась в туман, - прошептал он. Снова навернулись слёзы. Но он и заплакать как следует не мог, потому что болело горло. – Что же так холодно?
Сдерживая дрожь, Китаев высунул руку из-под мягкого одела, потянулся к обогревателю, чтобы придвинуть поближе, и почувствовал совершенно холодный металл.
«Свет отключили», - понял он. Не было сил вставать и проверять пробки, поэтому он просто снова укутался и закрыл глаза. Поворочавшись в отчаянии ещё минут пятнадцать, он всё-таки провалился в сон.

5
¬Адель тащилась позади, хотя и Китаев ковылял медленно. Горло резало, тем более что с утра не удалось попить чаю. Ноги подкашивались, дышалось тяжело. Голова казалась горячей.
- Температура у меня, похоже, - сказал Китаев хрипло. – Ничего. Сейчас заплатим за электричество, свет включат, чайничек поставим…
Расслабленно обвисший хвост Адели показывал её полное равнодушие. Китаев обошёл кирпичный домик конторы, поднялся на крылечко, открыл дверь, приказав Адели ждать снаружи.
- Есть кто? – Китаев старался сказать это громко и уверенно, но осипший голос дал петуха.
- Да, заходите, - отозвались из соседней комнаты негромким басом. – Здравствуйте.
У Китаева в глазах поплыло. То ли от духоты, то ли от заслезившихся глаз. Он почти наощупь двинулся вперёд, огибая косяк. За клавиатурой компьютера сидел крупный, мускулистый парень в чёрной футболке. Великан в сравнении с Китаевым.
- Здравствуйте. Это… Я заплатить хочу, - сказал Китаев и кашлянул, чтобы говорить чуть свободнее. – Долг по электричеству. Это здесь?
- Можно и здесь, - сказал парень. – Номер участка какой?
- Хм, - Китаев растерялся. – Семьсот шестьдесят один, что ли? Не помню.
- Ищите тогда в списке, - гигант пододвинул к Китаеву пачку листов, стянутых скрепкой. Китаев с содроганием взял бумагу в руки, трясущимися пальцами начал листать, попытался сфокусировать зрение.
Парень покосился на него сочувственно.
- Фамилия как? – спросил он. – По фамилии найду.
- Китаев, - он облегчённо выпустил из рук пачку, и листы бесформенным веером сползли на стол.
- Сто семидесятый у вас участок… Так… С июля не платили? Что же так?
Китаев полез в карман за мятыми купюрами, морща нос и внезапно понимая, что деньги – это тоже бумага, и что деньги всегда были с ним всё это время, и без них трудно обойтись...
- Сколько? – спросил он.
- Двенадцать восемьсот, - сказал великан.
- Сколько? – испугался Китаев. – Даже не знаю, хватит ли… Так мы же и не расходовали…
- Небольшой расход был, - уточнил парень. – Плюс обслуживание, плюс пени.
- Небольшой… - качнул головой Китаев, отсчитывая мерзкие бумажки. Хватило.
- Спасибо, - сказал конторщик, убирая бумажки в стол. – Квитанцию возьмите. А я вас вспомнил. Ваша супруга приходила обычно.
- М-да, - отозвался Китаев, рассеянно убирая в карман сдачу. – А когда включите?
- Что включим? – не понял парень.
- Электричество.
- А. Да нет, это не мы. Провод ночью оборвало. Бригаду вызвали. Но это, скорее всего, завтра…
- Хм. Да уж, - сказал Китаев, разворачиваясь.
- Передавайте супруге привет, - донеслось сзади.
Китаев застыл, подышал немного, чувствуя тяжесть в груди.
- Передам… Пошли, Адель.

6
Они стояли посреди насквозь промокшего участка. Кусочек, перекопанный вчера, выглядел кучкой размякшей грязной жижи. Снова накрапывал мелкий дождик. Адель чихнула и виновато посмотрела на хозяина.
- Надо бы докопать, - сказал он с сомнением.
На соседнем участке пулей носился Ложкин, укрывая плёнкой мешки с цементом, таская инструменты в вагончик. Китаев только сейчас заметил, что фундамент, пока ещё в виде опалубки, разросся в ширину – видимо, Василиса убедила Ложкина увеличить размер дома.
Китаев почувствовал, как кружится от температуры голова, присел на мокрую ступеньку. Он не знал, чего ему хочется больше – плестись сейчас до автобуса или упасть в кучу одеял в сарайчике и ждать, пока дадут свет.
- Плохи наши дела, - сказал он. – Денег мало осталось. Поедем домой. Передохнём, буду работу искать.
Адель коротко проскулила, подошла, глянула Китаеву в глаза.
- Ну смотри, здесь как мерзко... Вернёмся ещё.
Через пятнадцать минут они уже тряслись в автобусе, а Китаев, поймав мобильником ненадёжную сеть, пытался просматривать вакансии. Нашёл несколько, где мог по параметрам подойди, оставил заявки.
- Может, позовёт кто, - прохрипел он, а потом закашлялся так, что половина автобуса смотрела на него осуждающе.
Китаев хотел извиниться, но было противно, и он, успокоив кашель, просто отвернулся в окно.
 
7
Его непрерывно трясло. Глаза слезились, и он уже не различал, от простуды это или от пыли. Всё вокруг было мутным, холодным, склизким. Вставал он только чтобы выгулять Адель. Надевал два свитера, куртку, шарф, хотя на улице было яркое солнце, но зубы всё равно стучали, и казалось, что ветер пронизывает до костей. Адель всё понимала, делала дела быстро, и они снова поднимались по лестнице в пыльную квартиру.
Он потерял счёт времени и плохо ориентировался в пространстве. Один раз он ночью встал в туалет, но ему показалось, что из-под двери пробивается свет, и он стоял, ждал, пока выйдет Маша. Потом вспомнил, что её там давно уже не может быть, и сидел на унитазе, дрожа и плача.
Периодически пикал телефон. Китаев думал поначалу, что его пригласят на собеседование, но каждый раз оказывалось, что это переписка в дачном чате. Люди спрашивали то когда снова включат свет, то почему не вывозят мусор, то прочие глупости.
Китаев откладывал в сторону телефон и залезал под одеяло, замечая, как кружится комната.
Он пробовал лечиться. Пил, плохо разбирая, разные таблетки из аптечки, зажёвывал чёрствым хлебом, спотыкался о табуретку.
- Пора, мой друг, пора, - пролепетал Китаев, чуть не растянувшись на полу в очередной раз.
Голова закружилась. Китаев дополз до постели, залез под одеяло и начал обильно потеть, глядя на потёртый пёстрый коврик возле кровати. На коврике сидела лягушка. Блестящая, светло-коричневая, с выпуклыми глазами и рассеянным выражением на морде.
- Брысь, - прошептал Китаев, и лягушка упрыгала под кровать, начав издавать там хлюпающие звуки. Китаев разозлился и стал думать, как выгнать лягушку, не вставая.
- Ты что же это, заболел? – спросила Маша. Она стояла перед ним, нерезкая из-за его вечно слезящихся глаз, одетая в светло-жёлтую тонкую кофту и плотную серую юбку. Кажется, так же она выглядела, когда они познакомились в библиотеке много лет назад.
- Да вот, неприятность такая, - промямлил Китаев. – А дай мне какую-нибудь таблеточку, пожалуйста.
Маша шагнула вперёд, расплылась, и Китаев понял, что видит перед собой Ложкина в его жилетке. Изо всех карманов торчали хирургические инструменты. Ложкин улыбнулся, достал самый страшный из них, похожий на огромный штопор, и направил Китаеву на голову.
- Копать надо, - сказал Ложкин и заскулил.
Китаев дёрнулся от видения, и вдруг понял, что в его голову тычется Адель с высунутым языком. Адель смотрела грустно, расплывалась и издавала жалобные звуки.
- Я схожу за кормом, Адель, - пробормотал Китаев. – Схожу, потерпи. Сейчас, получше станет…
На следующее утро жар спал.

8
Солнечный свет заливал улицу ровным слоем, заставляя Китаева щуриться. Солнце Китаев любил. Он на секунду забыл даже, что в кармане нёс последние деньги, взятые из машиной шкатулки.
Хватило бы Адели на корм, ему на хлеб и ещё бы чуть-чуть осталось. Но он должен был справиться, ведь погода стояла отличная. В конце концов, он и шёл сейчас как раз туда, где могли помочь ему решить его проблемы. Все эти кадровые агентства, сайты, сервисы – ерунда. Никто из них даже не перезвонил. Но есть же официальный путь. Служба занятости.
Китаев остановился на пороге, набрал воздуха и вошёл. На входе стоял охранник, толстый, с красной блестящей шеей. Он опирался ручищей на стойку, в другой руке держал связку ключей, которой вертел, позвякивая, и лениво посматривал в окно.
- Я записывался, - сказал неуверенно Китаев.
Охранник покосился на него и не ответил.
- А где кабинет триста три? – уточнил Китаев.
- На третьем этаже, - ответил охранник и так посмотрел на Китаева, что ему не захотелось разговаривать дальше.
Китаев вдруг почувствовал, как в помещении душно, влажно и омерзительно. Пахло гнилой бумагой. Он прошёл мимо охранника и двинулся вверх по лестнице. Четыре пролёта вымотали его почти как целый день копки огорода. Он задыхался, мышцы ныли. Китаев двинулся по коридору, вглядываясь в полумраке в цифры. Вокруг шептались, шевелились туманные люди. Китаев нашёл нужную дверь, отдышался, взялся за ручку.
- Э! Гражданин! – подала писклявый голос женщина, сидящая на скамейке возле двери. – А у вас на сколько назначено?
- На десять тридцать, - уверенно ответил Китаев, глянул на часы на телефоне. Было десять двадцать пять.
- А у меня на десять пятнадцать, - сказала женщина, скорчив недовольную рожу. – И тут ещё на полдесятого непринятые сидят. Садитесь, ждите.
- Хм, - сказал Китаев, выискивая место, куда бы сесть. – Это, значит, я за вами? Ладно…
Он опустился на скрипучую обглоданную скамейку в паре метров от заветной двери, между старичком в чёрных очках и странной девушкой с розовым зонтиком в руках, которая непрерывно шептала себе под нос невнятные слова.
- Будем ждать, Адель, - пробормотал Китаев, хотя Адель осталась дома. – Надо же и это… Да…
Он сидел долго. Люди вокруг двигались, волновались, постоянно возникали конфликты, но Китаев с трудом понимал, что происходит. Он старался дышать, не отключиться от духоты, не уплыть навсегда в туман.
Он следил, как мог, за тем, что его очередь не прошла, но с трудом различал лица, а разговоры сливались в ровный гул, и он почти не разбирал слов, кроме бессвязного бормотания девушки рядом:
- Надо же, как всё время получается… Вроде бы ничего и не должно быть, а опять… - монотонный уставший голос раздражал его, но он не в силах был возразить, попросить помолчать, а просто сидел в полубреду и пялился в туман почти невидящими глазами.
Внезапно Китаев понял, что не видит той женщины, которая стояла в очереди перед ним. Он перепугался, вскочил, ойкнул, подбежал к двери. Ему кричали, пытались остановить, но он вырвался, бормоча: «Моя очередь!», и вошёл в кабинет.
Навстречу ему как раз двигалась та женщина. Лицо было злобным, и она цедила сквозь зубы:
- Вот уроды бездушные. Восемьсот рублей!
Китаев пытался сориентироваться в сумрачном кабинете, но со всех сторон видел только папки с бумагами, стопки листов, бланки, шкафы, из которых вываливались пачки заполненных документов. Наконец он разобрал, что стоит перед свободным стулом, и сел на него.
- Здравствуйте, - попытался сказать он как можно вежливее. – Я насчёт работы.
Через стол от него сидела разползшаяся вширь тётка в очках, опущенных на нос.
- Тут все насчёт работы, - сказала она. – Документы давайте быстрее.
Китаев засуетился, начал копаться в рюкзаке, достал дрожащими руками диплом, военный билет, паспорт, бутерброд, который так и не съел на даче, потом догадался бутерброд убрать. Нашарил трудовую книжку и ещё пару мерзких бумажек, от которых руки немедленно начали чесаться.
- Библиотековедение? – удивилась тётка. – И где вы такие специальности берёте? Заполняйте заявление, - она подвинула к нему бумажку и ручку.
Ручка то мазала, то драла бумагу, к тому же Китаев совершенно отвык писать. В его закорючках невозможно было разобрать ни одной буквы, но он старательно заполнял все поля, надеясь, что это поможет ему в его нелёгком деле. Он то и дело вытирал покрасневшие глаза, чихал, внутренне удивляясь, как ещё жив посреди такого огромного массива бумаг. А за спиной тётки жужжал копировальный автомат, плодя всё новые и новые документы.
- Ну, всё, - сказала тётка. – Вот вам. Можете идти.
- А работа? – не понял Китаев.
- Так вот же, я вам дала. Три вакансии. Если вам везде напишут отказ, пойдёте на комиссию. Там могут признать официально безработным, тогда будете пособие получать на вашу карту. Восемьсот рублей в месяц.
Китаев дрожащими руками принял пододвинутый к нему листок, шмыгнул носом, смахнул с бороды соплю, но прочитать ничего толком не смог.
- Спасибо… - пробормотал он, еле дыша, и поспешил на воздух.

9
Адель благодарно виляла хвостом и хрустела кормом. Китаев растерянно сидел рядом, на табуретке, понимая, что, когда этот корм закончится, вряд ли он наскребёт ещё на один пакет. Он извлёк из кармана мятую бумажку и прочитал список вакансий.
- Вот, Адель. Предлагают мне места официанта, оператора ЭВМ и уборщика. Не так уж и плохо, правда ведь? Ну и названия… ГУП НПЦ…
Адель облизала морду и с хрустом потянулась, а потом направилась к своему коврику.
Китаев расстегнул ворот рубашки и тяжело дышал. Ему не хотелось звонить. Что такое работа? Зачем? Дадут ещё этих противных бумажек, от которых покраснеют глаза и пойдёт по коже сыпь… Он взглянул снова на Адель, которая свернулась на коврике грустным калачиком, а потом всё-таки взял в руку телефон.
Набрал номер и зашагал по кухне взад-вперёд, тяжело дыша. На том конце сняли трубку.
- Здравствуйте! – он потёр слезящиеся глаза запястьем правой руки, поскольку в левой держал телефон, и вдруг заметил, что в правой зажата отвратительная бумажка… - Я по поводу вакансии. Официанта.
- Здравствуйте, - ответил ему дребезжащий, немолодой женский голос. – Нам официантка нужна.
- Ну, я же и говорю… - Китаев поморщился, чихнул, а потом зашёлся в кашле, поэтому не сразу разобрал, что ему говорят.
- … девушка с хорошей внешностью. Вам небось лет сто?
- Почему же? – обиделся Китаев. – Пятьдесят один.
- Вы же не будете, наверно, клиентам сопутствующие услуги оказывать?
- В смысле? – не понял Китаев и растерянно посмотрел на экран телефона, из которого вдруг послышались длинные гудки.
Ему стало нехорошо. Он приблизился к окну, чтобы раскрыть его, но понял, что оно и так уже распахнуто настежь, а с улицы приходит одна только вонючая духота.
- Ну что ж… - промямлил он, опускаясь снова на табуретку. – Тут ещё две вакансии.
Он тыкал в экран долго, ошибаясь в цифрах, прикладывал телефон к уху, чертыхался, вздыхал, потом отложил телефон.
- Не берёт никто… Адель!
Она лениво пошевелила ухом.
- Мы ещё можем на дачу съездить, - продолжил он. – Там легче. Правда же? Корм твой там ещё остался. Может, поймаешь кого…
Он обрадовался этой своей дурацкой шутке, захихикал, покраснел, снова закашлялся, пошёл в ванную умыться. Из зеркала смотрело лицо больное и неприятное. Оно напоминало пятнистый бородатый блин с тонкими щёлочками глаз.
- Собирайся, Адель! – сказал Китаев. – Хотя чего тебе собираться? Да и мне…
Впрочем, он потратил ещё полчаса на ковыряния в аптечке.
- Ты не помнишь, какие мне таблетки помогали, красные или синие? – спрашивал он, в результате складывая в баночку всё подряд. К кому он обращался, к покойной Маше или к Адели, которая глядела на него с коврика, положив морду на лапы, он и сам не знал.
 
10

Перегретый ярким солнцем автобус, похожий на дребезжащую банку с гвоздями, замер у остановки и зашипел дверью. Китаев выкатился из него, тяжело дыша, разбрызгивая пот, вытягивая за поводок Адель, застрявшую между чужими сумками.
- Добрались, - сказал он, отдышавшись. – Ничего не поломала себе?
Адель отряхнулась, как после купания, и засеменила за ним.
- Хорошо! - сказал Китаев. – Ветерок…
Он буквально ощущал, как с каждым вдохом чистого свежего воздуха спадает опухоль на лице. А может, то было от разноцветных таблеток, которые он пачкой заглотил прямо в автобусе и разжевал, не запивая. Во всяком случае, чувствовал он себя намного лучше.
- Вот, Адель, видишь как? – говорил он. – Человеку воздух нужен. Воля, пространство. Не выживает человек в стенах… Как там у Гумилёва: «Их владелец был ими ж задушен в темноте готической спальни…» Хотя нет, это я не о том.
Адель, похоже, устала и еле плелась. Зато Китаев сам вспомнил дорогу к участку и зашагал бодренько, подгоняя её, высунувшую язык, поглядывающую хмуро из-под лохматых бровей. Показался участок, и от его вида Китаеву взгрустнулось. Грязь одна, а не участок. Там, где вскопано, размокло от дождей, комья земли слиплись, будто и не копал. А уж там, где действительно не копал… Смотреть на это не хотелось, и он отвёл взгляд.
Тут Китаев обомлел. На участке Ложкина исчезла половина картошки. Там, где несколько дней назад пробивались зелёные росточки, теперь зияла яма примерно десять на десять метров. Китаев чуть приблизился. Яма была не очень глубокой, в человеческий рост. Неровное глинистое дно покрывал слой воды. Китаев, всё ещё не понимая, что происходит, огляделся. Возле недостроенного дома Ложкина стояла его причудливая машина. Скрипнула дверь вагончика, и из него показался сам Ложкин, озабоченный, обмотанный с ног до головы толстыми шлангами. Направляясь к яме, он вдруг заметил Китаева, вздрогнул, но через мгновение заулыбался и зашагал к нему.
- Здравствуйте, - сказал он, приближаясь. Китаев невнятно поздоровался в ответ и пожал руку. – А знаете, вы были правы. Только начал копать, а уже грунтовые воды… Хочу откачивать. Но я понимаю, что это не полностью решает проблему…
- Вы что же, - перебил его Китаев, - всерьёз решили докопать до центра Земли?
Ложкин уставился на него, словно не понял вопроса. Глаза его были широко распахнуты, улыбка широка, так что Китаев и сам поневоле улыбнулся.
- Ну да, - ответил Ложкин. – Это же очень интересная задача. А у вас есть возражения?
- Да нет, - Китаев пожал плечами. – Просто это же нереально. По крайней мере, силами одного человека.
Ложкин прищурился, потом поднял глаза в небо. Руки его принялись ощупывать инструменты, торчащие из карманов его жилетки.
- Знаете, - заговорил он наконец, - я не уверен, что сумею объяснить. Но у меня есть такое ощущение, что каждый человек… Нет, даже, пожалуй, вообще каждое существо на Земле живёт словно бы в собственном отдельном мире. В детском мультике каком-то, помнится, была такая фраза: «В моём мире живут только пони».
- Не смотрю детских мультиков, - сказал Китаев.
Ложкин посмотрел на него пристально и снова добродушно улыбнулся:
- А в моём мире обычно всё получается. Так оно выходит.
- Ну, предположим, - хмыкнул Китаев. - А как же ваша работа? Ведь сейчас же будний день, если не ошибаюсь.
- Пока взял отпуск, там посмотрим, - ответил Ложкин, приподнимая с земли обвисшие участки шлангов.
- А жена? Она не против?
Ложкин выпустил шланги, воздел правую руку вверх, странно крутнул пальцами, видимо, пытаясь изобразить некий жест, значение которого и сам не до конца понимал.
Китаев хотел ещё много чего спросить, но слова не находились, а Ложкин со своей широкой улыбкой уже спешил к яме, спускался в неё, прокладывал шланг.
- Ну, удачи, - пробормотал Китаев, качая в задумчивости головой. – А мы с тобой что же, Адель? Нам тоже копать.
И он отправился в сарай за лопатой, а Адель, чуть потоптавшись, бухнулась спать в межу.
Китаев копал долго, усердно. Разделся по пояс, выставив напоказ свои торчащие рёбра. Потел, с удовлетворением ощущал боль в мышцах, морщился, когда лопата с неприятным скрежетом втыкалась в камень. Поглядывал на соседний участок, отмечая, как Ложкин неутомимо откачивает воду, продолжает рыть, пытается с помощью досок остановить осыпание грунта.
- Удивительный человек, - пробормотал Китаев и, вогнав лопату в землю на половину штыка, решил передохнуть.
Чайник, к счастью, работал, плитка тоже. Колбасы у Китаева уже не было, поэтому он сварил пустую гречку. Адель к своей миске подошла, понюхала, сгрызла один кусочек и пошла спать дальше.
- Чего это ты? – спросил Китаев. – Погода вроде хорошая. Ешь давай, нечего… Я же только из-за этого корма твоего… Я только из-за тебя, может быть, живу! Мне, что ли, эта работа проклятая нужна? Да я как-нибудь и так, на гречке протяну.
Адель молчала, свернувшись в меже, и сонно сопела. Китаев брякнул ложкой, встал.
- А между прочим… Зачем нам с тобой деньги вообще? Вот завтра пораньше встанем и отправимся в лес. Мне за грибами и ягодами, а ты, может, какого-нибудь мыша добудешь. Правильно?
Он взял лопату и продолжил копать.

11
Грибов в лесу не было. Не считать же грибами две дохлые сыроежки, которые Китаев нёс на дне ведра. Он устал. После вчерашней копки всё ныло. Адель плелась, еле перебирая ногами, приходилось её то тащить, то ждать. Ещё, правда, Китаев нашёл один большой странный гриб синеватого цвета с волнистой мясистой шляпкой, но не был уверен, съедобен ли он, поэтому нёс отдельно в руке, рассчитывая сравнить его попозже с картинками из Интернета.
Дошагав до сарая, Китаев отстегнул Адель с поводка, занёс ведро внутрь и сел на крылечке, задумавшись. Мысли были о том, что жизнь несправедлива, что с Машей бы всё шло по-другому, что нужно всё-таки искать работу. Китаев достал телефон, посмотрел вакансии, но не нашёл ничего такого, на что захотелось бы отозваться. Потом вспомнил о Ложкине. Может быть, сосед мог подсказать ему, к примеру, агентство, или совет дать?
Китаев встал, направился к соседнему участку. Удивился, увидев, как видоизменилась яма. Она углубилась заметно, раза в три. На дне была сооружена сложная сеть дренажных трубок, а насос снаружи – судя по всему, собственной конструкции Ложкина – гудел, откачивая воду. Кроме того, все стенки ямы были снизу доверху покрыты металлическими листами, скреплёнными между собой большими заклёпками. Возле ямы также виднелись свежие следы колёс грузовика – скорее всего, увозили выкопанную землю.
- Когда он успел это всё? – спросил Китаев вслух. Самого Ложкина нигде не было видно, как и его машины, так что Китаеву оставалось только вернуться к себе. Однако возле сарая, к своему удивлению, он заметил троих женщин, которые что-то обсуждали негромко, поглядывая в его сторону.
- Здравствуйте, - сказала она из них, низенькая, морщинистая, с горой мелко завитых волос, - а это ваш участок?
- Здравствуйте, - ответил Китаев, насторожившись. – Ну, мой.
- А у вас тут сосед котлован роет, вы в курсе?
Китаев отметил, как выжидательно смотрели две другие женщины – тихие, тощие, пришибленные, похожие на одинаковые бледные тени.
- Ну да, роет яму, - ответил Китаев. – А что?
- А то, что опасность для окружающих, - продолжала женщина, и тени согласно закивали. – Может, вон, и собачка ваша упасть. Или ребёнок. И осыпаться может, а сарайчик ваш туда съедет.
Китаеву показалось, что женщина мысленно представляет съехавший в яму сарайчик Китаева и смакует картинку.
- Не съедет, - ответил Китаев. - Он далеко. А вы чего, собственно, хотите?
- Мы подписи собираем, - сказала женщина. – Против ямы. Подпишете?
Китаев только сейчас заметил в руках у женщины планшетку с листком.
- Нет, сказал Китаев. – Не подпишу.
- Почему? - удивилась женщина.
- Это его участок, - ответил Китаев. – Если хочет копать человек, пусть копает.
- Ну, знаете… - женщина свела вместе брови. – Он, может, так и бомбу будет на своём участке делать, а вы будете молчать?
- Может, и будет, - согласился Китаев. – Но я не подпишу.
Он хотел добавить ещё грубовато: «Адель, проводи гостей», но понял, что это звучит слишком по-голливудски, и не стал продолжать.
- Тьфу, - сказала глава делегации. - Так вы из этих, что ли. Пошли, девочки…
И она развернулась и двинулась прочь с участка, а тени – за ней, как и положено теням.
- Из этих – это из кого? – уточнил Китаев, но ответа не получил.
Он потоптался на месте, присел к дремлющей Адели, погладил.
- Надо же, - сказал он. – Подписи собирают…
Китаев вдруг забеспокоился по поводу Ложкина. Должно быть, он и не знал, что у него появились недоброжелатели. Было бы неплохо предупредить, но как?
Тут он вспомнил, что у него есть номер Ложкина. Достал телефон, сел на ступеньку, открыл мессенджер, задумался. Набрал сообщение, потом стёр, ещё раз набрал: «Против вашей ямы петицию состряпали. Подписи собирают». Подумал ещё, добавил: «Я подписывать отказался». Отправил, посидел немного, осознавая значительность своего поступка. Тут как раз пришёл ответ: «Спасибо. Пусть собирают».
Китаев хмыкнул, потом снова взялся за лопату. 

12
К вечеру Китаев докопал почти весь огород. Небольшой клочок оставил на завтра, чтобы было чем размяться. Всё тело ломило, но усталость была приятной.
- Вот видишь, - сказал он Адели. – Всё-таки и мы с тобой на что-то годимся. Вот накачаю мышц и в грузчики пойду. Мне вакансия попадалась.
Адель вдруг встала, отряхнулась и направилась к миске.
- Ты у меня как бомж, - сказал Китаев. – На земле спишь. Разве приличные собаки так делают? Ага! У тебя аппетит проснулся, смотрю. Ну, и себе чего-нибудь на ужин придумаю.
Покопавшись на полках, Китаев понял, что выбирать особо и не из чего. Пшёнку, похоже, поели мыши. Лук, оставленный с прошлого года, сгнил. Оставалась та же гречка, на которую не хотелось даже смотреть.
- Так у меня же грибы были, - вспомнил Китаев. И встретился взглядом с Аделью, которая наполовину зашла в сарайчик. Адель тявкнула и махнула хвостом.
- Ты что, всё съела? И ещё хочешь? Ну, я рад, а то уж думал, что заболела… На тебе ещё, кушай…
Корма в пакете оставалось не так много. Китаев сел чистить грибы. Две сыроежки выглядели так сиротливо, что он решил рискнуть и добавить третий, невиданный гриб. Достал сковородку, раскочегарил плитку, налил масла, а сам всё думал, что делать дальше.
- Где люди вообще работу ищут? – спросил он вслух. – На сайтах этих ерунда одна. То десять лет опыта, то возраст до двадцати пяти, а чаще всего и то, и другое. Нужны только полицейские, проститутки и менеджеры по продажам со сдельной оплатой труда…
Грибы шипели и пахли так, что он изошёл на слюнки. Свалил их на тарелку и начал жадно есть, дуя на каждый кусочек. Впрочем, сразу же и закончил – грибов оказалось с гулькин нос.
- Вкусно! - констатировал он. – Но мало. И что же мы с тобой завтра жрать будем? А, хвостатая?
Он снова достал телефон, покопался в истории звонков. Гудок, ещё гудок…
- Алло, - сказал сонный мужской голос.
- Здравствуйте, - обрадовался Китаев. – Это же ГУП НПЦ «Броня»? Я по поводу работы.
- Все ушли уже, - ответил голос. – Если вы на оператора, то подходите в кадры, они давно ищут. Завтра к девяти.
- Спасибо, - ответил Китаев, услышав гудки. Опустил телефон и уставился на собаку. – Ну, Адель, это что же получается? – он со значением выставил вверх палец. - Ищут нас! Это значит, работать будем! Живём, значит!
Адель тоже оживилась, тявкнула, засновала туда-сюда.
- Пойдём на автобус, - сказал Китаев, доставая рюкзак. – Завтра рано вставать.
Адель с готовностью замахала хвостом. Китаев взял её на поводок, стал запирать сарай. И тут в животе подозрительно заурчало.

13
Хорошо, что он поставил будильник, потому что даже с ним еле разлепил глаза. Полночи он бегал в туалет, проклиная грибы, грибницу, грибников, а заодно грипп и гробы. Даже в перерывах между поносом не удавалось заснуть, потому что дико крутило живот и тошнило. В конце концов, уже к утру, вырвало густой коричневой массой, он умылся, дополз до постели и отключился. А сейчас сидел с деревянной головой и вспоминал, где он и почему так рано надо куда-то идти.
- Да, Адель… - сказал он. – Работа - дело такое. Пошли, выгуляю быстро тебя… 
Минут через сорок он уже брёл по незнакомой улице, сверяясь с картой на телефоне, который жалобно демонстрировал три процента заряда батареи.
- Не пойму, - сказал Китаев. – Вроде же дом двадцать девять.
Улица закончилась на двадцать седьмом. Дальше шёл пустырь, кое-где поросший жидкими кустиками. Китаев снова достал телефон. Номер дома был указан раз на пустыре, но в тот момент, когда Китаев попытался увеличить изображение, телефон выключился.
- Безобразие, - сказал Китаев.
Его тошнило, кружилась голова, в животе снова было неспокойно, хотя с утра он на всякий случай ничего не ел. Он наобум пошёл дальше, вглубь пустыря, и вдруг разглядел за кустами, в ямке, низенькую будочку, крашенную в грязно-жёлтый цвет. Железная дверь была закрыта, звонка Китаев не нашёл и хотел уже было уйти, решив, что будка – это не то, что он ищет. Однако из-за двери вдруг послышался голос, искажённый плохим громкоговорителем:
- Вы по какому вопросу?
- Я насчёт работы, - сказал Китаев. – Оператор ЭВМ.
Дверь щёлкнула и раскрылась. Китаев осторожно заглянул внутрь, в темноту. Пахло тухлыми тряпками.
- Можно? – на всякий случай уточнил он, но ему никто не ответил.
После яркого солнца глаза вообще не могли ничего разглядеть. Китаев шагнул вперёд и чуть не свалился с лестницы, которая уходила в глубину.
- Можно на лифте, - послышалось сбоку. Китаев вздрогнул от неожиданности и увидел слева от себя узкую дверь с зарешёченным окошечком, за которым мерещилось неясное лицо.
- А где лифт? – спросил Китаев, осматриваясь.
- Вы в нём стоите, - отозвались из-за решётки, и Китаев вдруг почувствовал, что пол под ним поехал вниз.
- Руки не высовывайте, - добавил голос. – Может оторвать.
Китаев ничего не понял, но в страхе прижал руки к туловищу. Мимо него ехали смутные перекрытия, решётки, стальные панели, двери, блестящие свинцом в полумраке. Наконец причудливый лифт замер, и слева от Китаева открылась дверь. Он с некоторой опаской вошёл в узкий коридор, в дальнем конце которого мерцала синеватая лампа. 
Китаев пошёл на свет, ступая по полу, покрытому серым драным линолеумом, под которым угадывался бетон. Китаев расстегнул пиджак и готов был расстегнуть рубашку. Ему было нехорошо. Скорее всего, от вчерашних грибов, а ещё от запаха гнили, который заполнял коридор. Мерцающий свет и нереальная атмосфера места усугубляли головокружение, и Китаев уже мечтал поскорее выбраться отсюда. 
Он почти дошёл до конца коридора и успел понять, что там, в конце, ничего, собственно, нет, кроме плохо работающей лампы дневного света на потолке, как вдруг справа распахнулась дверь в помещение, залитое ярким белым светом. В проёме появился силуэт высокой женщины:
- Вы кандидат? Заходите.
Китаев зашёл и оказался в достаточно просторной комнате с парой компьютерных столов и огромным полусгнившим кактусом в кадке прямо посередине ветхого ковра.
 - Стул возьмите вон там, - сказала женщина, занимая место за одним из компьютеров. Она была худая, костлявая, с собранными в пучок волосами голубиного цвета и блёклыми глазами.
Китаев нашёл в углу корявенький стул, брезгливо переложил с его сиденья на соседний стол папки с бумагами и со скрипом поставил стул поближе. Сел осторожно.
- Это хорошо, что вы пришли, - сказала она. – Работы у нас много. Паспорт давайте.
Китаев достал паспорт, протянул ей.
- Так что же, - спросил он. – Вы меня берёте?
- На испытательный срок пока, - ответила она, быстро печатая на клавиатуре. – Но вы не волнуйтесь. Дадим небольшое задание, несложное. Если справитесь, то оформим в штат. Неделька максимум, я думаю. А кем до этого работали?
- Я могу трудовую… - начал Китаев, но женщина перебила:
- Да это потом. Я пока так, в порядке личного знакомства.
- Кхм, - Китаев хотел было заметить, что она пока даже не представилась, но решил, что это будет неуместно. – Библиотекарем.
Вдобавок к непрекращающейся тошноте, у него вдруг зачесался нос и заслезились глаза. Должно быть, зря он схватился за папку незащищённой рукой. 
- Отлично, - сказала хозяйка кабинета. – Значит, вы как минимум читаете хорошо. Допуск к секретности есть какой-нибудь?
- Э… Нет.
- Тогда надо соглашение о неразглашении на первое время подписать… Сейчас… Потом оформим как следует…
Справа от неё загудел принтер, выползла распечатанная страничка. Китаев принял предложенную ручку, стал искать место для подписи. Граф было много, он ничего не понимал, в глазах мутнело.
- Да вот здесь же! – она ткнула пальцем.
- Да, простите, - Китаев поставил свою закорючку.
- Ну, пойдёмте тогда, - она встала, оправила пиджак. – Покажу, что делать.
Она открыла одну из дверей в стене кабинета и пропустила Китаева. Китаев прошёл и замер в удивлении, смешанном с испугом. Он оказался в огромном зале с высоченным потолком, который был сплошь заставлен стеллажами. На стеллажах плотными рядами стояли допотопные серые папки скоросшивателей. Между стеллажами высились стопки таких же папок. Папки и отдельные листы валялись в промежутках бесформенными кучами, заполняя почти весь пол. Между этим великолепием вилась узенькая тропинка к одинокому маленькому столику с компьютером, стоящему в углу. Вокруг столика и на нём самом было также свалено огромное количество документов.
- Что встали? – спросила грозно спутница Китаева. – Ваше рабочее место.
Он робко двинулся вперёд, физически ощущая, как краснеет и опухает лицо, как льются слёзы из его глаз, как становится трудно дышать…
- Вот, - сказала она, когда они добрались. – Садитесь. Включайте.
Китаев дрожащей рукой нажал кнопку на старом системном блоке.
- Сейчас запустится, - сказала женщина, стоя за его спиной. – Цель – переносить всё в компьютер. Не абы как, по системе. Сейчас покажу. Видите, форма входа. Здесь указываете логин и пароль. Пока напишите «гость» и «гость1». На русский переключите… Нет, вот так…
Китаев почти ничего не видел, только понимал, что экран синий и на нём есть многочисленные поля ввода.
- Хорошо, - сказала она. – Берёте любую папку, где нет вот такой отметки. Видите, написано «Обработано»? Открываете, читаете записи, находите объект по базе. Вот сюда вводите фамилию, сверяете данные. Если правильный объект, то начинаете вводить всё содержимое папки. В хронологическом порядке. Если вставить надо, нажимаете вот здесь, добавляется новая запись.
- Как, простите? – переспросил Китаев, незаметно протерев один глаз.
- Вот так. Сюда встаёте курсором и нажимаете «Вставить». Скорость не важна, главное – не делать ошибок. Занесли одну папку, пишете «Обработано» и ставите подпись, откладываете направо. Люди потом приходят, забирают на уничтожение. Продолжаете со следующими папками. Понятно?
- Примерно, - сказал Китаев. – А покажите ещё раз, как искать.
Женщина вздохнула.
- Вот сюда пишете, нажимаете «Ввод». Обязательно сверяете паспортные данные объекта. Если всё правильно, то начинаете писать в графы. Сортируйте по времени обязательно. Хорошо?
- Да, - сказал Китаев.
- Приступайте. Через часок приду, проверю.
- Ладно…
Её шаги удалялись. Китаев подвинул рюкзак под стол, сел поудобнее. Потёр глаза, постарался подышать и успокоиться. Всё вроде бы было несложно.
- Я справлюсь, - сказал он хрипло и взял в руки папку. Раскрыл. На первой странице были указаны паспортные данные незнакомой женщины и её фотография, настолько расплывчатая, что представить женщину во плоти было совершенно невозможно.
Китаев набрал фамилию: «Гриневич», нажал ввод. Вместо ожидаемой формы возник список, где были перечислены несколько десятков Гриневичей обоих полов. Китаев вгляделся, потёр снова глаза, выбрал похожую.
- Ага… - сказал он. – Паспорт, номер… Она…
Он чихнул прямо в папку и, перепугавшись, стал вытирать пятно пальцами, потом достал платок. Прокашлялся, продолжил. В папке после личных данных шли подряд листы, исписанные корявым почерком, которые предполагалось водить в компьютер. Китаев начал набирать, спотыкаясь на каждом слове.
- Гражданка вышла в пятнадцать часов из дома проживания… Про-жи-ва-ни-я. Ага… Возле угла дома остановилась и посмотрела на часы… Затем направилась в направлении… Так и писать, что ли: «направилась в направлении»? Ладно… А тут что за слово, не пойму… Майорка вроде… в направлении Майорки…
Ему дышалось всё труднее. Бумажная пыль окружала его, лезла в рот, уши, нос. Он пытался отодвинуть бумагу подальше, но так ничего не видел, и приходилось вглядываться, придвигать снова. Да и что толку было избегать этого конкретного листочка, если бумага тут была везде? Одна из стопок с жёлтыми ветхими страницами нависала, покачиваясь, прямо у Китаева над головой, источая смрад старых истлевших газет, чужого пота, воспоминаний…
Китаев стиснул зубы и продолжил набирать. Внезапно в папке попался листок с фотографией мужчины в берете, возле которого было приписано «Арутюнян дислоцирован». Китаев подумал немного, перевернул листок и продолжил дальше.
- Объект проявляет неуважение к существующему миропорядку, - бормотал он, диктуя самому себе. – Демонстрирует полное непонимание превосходства материи над реальностью. Подлежит… подлежит…
Он никак не мог разобрать слово. Можно было прочитать «уничтожению», но в середине смущала чёткая «ф».
- Что за бред я набираю… - пробормотал Китаев, закрыл папку и посмотрел на обложку. – Написано было только «Дело номер 761014. Арутюнян Максим Суренович». Куда делась женщина с фамилией Гуревич, он не мог понять.
Китаев полистал и не нашёл места, где остановился. Скорее всего, это была не та папка. Тогда он взял другую, с женской фамилией. И точно, в ней была вроде бы та самая гражданка, покинувшая место проживания. Китаев испугался, что всё испортил, и стал стирать последнюю запись, потом передохнул секунду, успокоился и продолжил. Дальше стало получаться побыстрее, и он немного воспрял духом, хотя кружилась голова, тошнило и периодически чесался нос.
- Ничего, Адель, - сказал он вслух. – Я выдержу. Будет у тебя корм…
Прошло ещё много времени. Китаев терпел, нажимал на клавиши, вглядывался в расплывающийся экран, облизывал распухшие губы и тёр глаза. Уже несколько папок были обработаны.
- Объект встретился с целью сексуальных утех с гражданкой Эстер, впоследствии именуемой…
На его плечо легла рука, и Китаев подпрыгнул от неожиданности.
- Ну, как у вас дела?
- Нормально, - просипел Китаев, и понял, что голос ему совершенно не подчиняется. Горло опухло и еле пропускало звуки.
- Погодите, - сказал женщина за спиной. – Это что?
- Я уже несколько папок… - промямлил Китаев.
- Что вы наделали?! – вскричала женщина, листая введённые им записи. – Это вообще не тот файл! Фамилия другая! И много вы туда успели… А это что? Какая Майорка?
Она шлёпнула ладонью по столу, словно пыталась проломить столешницу. В результате в воздух взмылись клубы бумажной пыли, от которых Китаев втянул голову и вжался в стул. Женщина листала папки, кричала:
- Что же это такое?! Как это теперь исправлять?! Какие файлы вы успели испортить? Кто такая Адель, чёрт подери?
- Адель? – не понял Китаев и вдруг рассмотрел то место на экране, куда показывал покрашенный в серый цвет ноготь женщины. Там было написано «Адель находилась по указанному адресу».
- Простите… - пробормотал Китаев. – Я исправлю.
- Вон! – заорала женщина так громко, что её волосы вырвались из пучка и обвисли, а Китаев больно упал со стула. – Вон отсюда, и чтобы я вас больше близко не видела!
- А как же… Я бы… - Китаев всё ещё хрипел, но уже полз на четвереньках по залежам бумаги к выходу, волоча за собой рюкзак. Потом встал, почти бегом пролетел кабинет и заспешил по коридору к лифту. Там его стошнило, и, поднимаясь на поверхность, он смачно изгадил рвотой пол. Пожалуй, даже с некоторым наслаждением.
- До свиданьица, - сказал он, ухмыльнувшись, охраннику за решёткой, когда дверь начала открываться.
Китаев вырвался на воздух, вдохнул как следует, забежал за куст и опустился без сил прямо на землю. Через пару часов, впрочем, он, уже несколько оклемавшийся с помощью случайного набора таблеток, снова ехал с Аделью на дачу.

14
Китаев очнулся от тяжкого запутанного сна рано утром, присел на полу сарайчика, встряхнул головой, пытаясь выгнать ночной бред. Дверь была приоткрыта. Он встал, потянулся, вышел наружу. Дышалось хорошо. Воздух был немного влажным, но почти неподвижным, спокойным и умиротворяющим.
Китаев поискал глазами Адель. Она стояла на границе участка, всматриваясь в яму, выкопанную Ложкиным. Самого его так и не было, изменений на участке Китаев не замечал.
- Адель! – крикнул Китаев. – Не ходи туда! Ко мне!
Адель понюхала канаву, поводив бородой по грязи, затем осторожным прыжком перемахнула на участок Ложкина.
- Адель! – возмутился Китаев. – Кому я сказал?
В нём зародилось смутное беспокойство. Адель подошла к самому краю ямы, двинулась вдоль, непрерывно нюхая.
- Адель! – Китаев пошёл в её сторону. – Иди сюда! – Реакции не было. – Кушать пора!
Адель опасно нависла над краем ямы, тявкнула разок, потом развернулась и пошла назад.
- Молодец, - сказал Китаев, деланно хватаясь за сердце. – Напугала ты меня. Пошли. Сейчас тебе насыплю. Да и мне бы поесть надо…
Погремев тарелками и кастрюльками, Китаев ещё раз убедился, что у него есть только немного гречки и чёрствая горбушка, привезённая с собой. Поставил гречку вариться, сел считать деньги. Можно было, конечно, купить ещё хлеба. Или «Доширака» какого-нибудь. Но до магазина было неблизко. Китаев загрустил.
- Что же нам делать с тобой, Адель? – спросил он. – Как жить?
Покопался в телефоне, отозвавшись на пару вакансий, хотя и не верил в успех. Наложил себе гречки, поел. Хотелось ещё.
- Поделись кусочком, - сказал Китаев, запустив руку в миску к Адели. Та посмотрела насторожённо. – Да я чуть-чуть совсем.
Разжевал, посмаковал. Есть можно. Сухари с привкусом курицы. Хотел взять ещё, но передумал.
- Жадничаешь, да? Ладно. Хватит мне пока.
Он встал, взял лопату, принялся копать. Закончил последний клочок быстро, лопату воткнул в землю и задумался.
- Так, - сказал он. – Теперь сажать бы надо. 
Картошки на посадку у него не было. Китаев вдруг понял, насколько бессмысленным были эти его дни на даче. Зачем он копал? Что он планировал делать дальше?
- Маша, Маша… - пробормотал он, оглядывая вскопанную землю. - Была бы ты здесь, быстро бы что-нибудь придумала…
Со стороны дороги послышалось гудение. На участок Ложкина въехала машина, остановилась. Ложкин выскочил из неё, заметил Китаева, помахал рукой, но подходить не стал, а сразу занялся грузом в багажнике. Он выложил инструменты, железяки, бухты проводов, а потом с трудом вытащил большой тяжёлый агрегат, похожий на мотоблок, с мотором, ручками, торчащей вверх трубой, парой колёс и жутковатого вида металлическими когтями спереди, расположенными в сложном порядке. Китаев наблюдал. Адель встала рядом с ним и тоже смотрела, беспокойно шевеля ушами.
Ложкин подкатил снаряд к яме, затем стал протягивать провода.
- Задумал наш сосед механизацию, - сказал Китаев. – Молодец. Что только ни придумает...
Мысли его вернулись к Маше. Та бы точно сейчас пошла к Ложкину, расспросила, что там для чего, а между делом вызнала бы всё полезное…
- Чёрт, - сказал Китаев. – Как я сразу не подумал! Сиди здесь, Адель. Я сейчас.
Он перебрался через канаву, направился к Ложкину.
- Здравствуйте, - сказал он. – Это вы сами соорудили?
- Здравствуйте, - Ложкин расплылся в улыбке. – Нравится? Не совсем сам. Вот резцы заказал, с мотором и трансмиссией механик знакомый помог. Сырая ещё версия, но хочу попробовать.
- Это что же, - уточнил Китаев, - вот из этой трубы будет грунт лететь?
- Ну да, - ответил Ложкин. – Пока так. Есть у меня идея, как улучшить, но сложно слишком, покумекать надо.
- Впечатляет, - Китаев обошёл аппарат. – А вот я хотел у вас спросить… А куда вы дели ту картошку, что здесь у вас сидела?
Ложкин секунду смотрел на него, не понимая.
- А! – вспомнил он. – Да вон же, за вагончиком свалил в кучу.
- А вам она нужна? Мне бы на посадку…
- Так она же проросла вся… - Ложкин свёл брови, посмотрел в лицо Китаева, оценивая. - Да берите, конечно.
- Спасибо, - сказал Китаев и рванулся было за картошкой, но вдруг задержался. – И что же, вы её туда опустите? Эту вашу машину?
- Ну да, - ответил Ложкин. – Должно ускорить процесс.
- Может, вам помощь нужна?
- Да нет… - Ложкин с сомнением посмотрел на Китаева, потом на агрегат. – Хотя, пожалуй, вдвоём сподручнее будет. Сейчас я цепь спущу, пропустите в проушины.
Ложкин ловко залез на свой кран, снял цепь с блоков, покрутил ручку, натягивая, и сбросил цепь Китаеву. Тот с воодушевлением продел концы во все дыры на землеройной машине, какие нашёл, затем передал хвост Ложкину, который закрепил цепь на крюке. Зажужжал электромотор крана, и машина оторвалась от земли.
- Поддержите там, чтобы не повредить! – крикнул Ложкин.
- Держу! – отвечал Китаев. – Так… Так… Майна… Трави помалу…
Агрегат, мягко покачиваясь на цепях, уплывал вниз.

15
Китаев вывалил содержимое тачки возле сарая.
- Ну вот, - сказал он. – Сейчас посадим картошечку… Будет у нас осенью урожай…
Что-то в своих собственных словах озадачило его. Китаев в задумчивости взял лопату, ступил на вскопанную землю, сделал ямку и взял один из кустиков картошки, который собирался посадить. Клубень, из которого бежали ростки, был ещё не гнилым, только сморщенным немного. Китаев смотрел на него с минуту, вертел в пальцах.
- Если подумать, - сказал он, – мы до осени с тобой можем и не дотянуть.
Он вернулся к сараю, достал нож и принялся срезать клубни, складывая их в ведро.
- Вот так, - сказал он. – Наберём еды на пару дней, а там посмотрим. Смекалка, Адель!
В этот момент он чувствовал себя чуть ли не Великим Комбинатором. Со стороны участка Ложкина тем временем доносилось ровное гудение. Землеройная машина, судя по всему, работала прекрасно. Наружу из ямы торчал конец толстой трубы, из которой непрерывно летели комья грязи и мелкие камни, образовав кучу уже с метр высотой, расползшуюся на добрую половину участка.
- Так он и свой вагончик, пожалуй, закопает, - вздохнул Китаев и почесал за ухом Адель. Та как раз забеспокоилась, начала нюхать, вглядываясь в сторону дороги. Китаев повернул голову туда же и увидел, как к участку Ложкина подходят пешком его жена и дочка. Лицо Василисы выглядело ещё более недовольным, чем обычно. Они проследовали к вагончику, обогнули кучу и приблизились к краю ямы.
- Андрей! – голос Василисы в первую секунду был резким, требовательным, но тут же смягчился. – Ты там? Нам надо поговорить.
- Вася? – послышался из ямы еле слышный ответ Ложкина, отразился от стен несколько раз и утих. Гудение землеройной машины прекратилось. Затем стало слышно ритмичное громыхание ботинок по железу, и на стене ямы появился сам Ложкин, висящий на приваренных изнутри железных скобах, которые Китаев раньше не замечал.
- Василиса, - сказал он уверенно. – Мне кажется, я тебе всё уже объяснил…
- Объяснил? – Василиса вплеснула руками. – Это так ты это называешь? Вот это сообщение из десяти слов? «Мне нужно заняться одним проектом». Вот это и есть твой проект?
- Да, это мой проект, - сказал Ложкин и заметно посуровел. – Мне нужно время.
- Время? – удивилась Василиса. – А о нас ты подумал? А ребёнок?
- Василиса! – Ложкин повысил голос и сам поднялся по стенке на ступень выше. – Я на вас потратил уже двенадцать лет, кучу сил и, уж прости, нервов. Мне кажется, я имею право на перерыв. Деньги у вас есть. Если не хватит, ты можешь сдавать вторую квартиру.
- Да дело же не только в деньгах… - Василиса приблизилась к краю, и Китаев слегка заволновался.
- Папа! – вдруг выкрикнула плаксивым голосом Настя. – Ты что, с ума сошёл?
Возникла короткая пауза.
- Я не сошёл! – внезапно для себя самого возразил вслух Китаев со своей наблюдательной позиции. Он тут же перепугался, что подал голос, смутился, отвернулся и скрылся в сарае. К тому же у него мелькнула мысль, что Василиса, обратив на него внимание, может заметить позаимствованную картошку и отберёт как совместно нажитое с супругом имущество.
Уже из сарая он услышал голос Ложкина:
- Разговор окончен. Когда доделаю, тогда, может быть, вернусь.
Судя по стуку ног, он снова спускался в яму. Василиса сменила тон на жалобный, затем на грозный, но слов Китаев уже не разбирал, поскольку начал чистить картошку. 

16
Когда Китаев снова вышел на крыльцо с тарелкой дымящейся отварной картошки, Василисы уже не было видно. Судя по звуку, машина Ложкина работала вовсю, однако земля из ямы не летела.
Китаев сел и стал жадно есть. Адель подошла, понюхала.
- Да ты ж это не будешь, - сказал Китаев.
Адель спорить не стала, отошла.
- Твой корм – проблема, - сказал Китаев. - И дома немного, и тут чуть-чуть. И где его брать без денег, не знаю.
Он поднял взгляд на вскопанную землю и задумался, снова вспомнив о том, насколько бестолковыми оказались последние дни.
- А может, Адель, продадим дачу? – спросил он, и голос его дрогнул, как будто на гитаре лопнула струна. – Посадить мы уже вряд ли что посадим. Какой из меня огородник, если уж честно? На эти деньги долго можно будет протянуть…
Он вспомнил о душной квартире, взглянул в темнеющее небо и почувствовал, как влажнеют глаза.
- Ладно, - сказал Китаев. – Как писал наш уважаемый Дмитрий Александрович: «А впрочем – завтра будет видно».
Он встал, потянулся, поставил на столик опустевшую тарелку и начал расстилать одеяло.

17
- Маша, Маша… А помнишь нашу свадьбу? Был ещё жив твой отец… И мои родители… А кроме них и звать было особенно некого. Приглашали случайных людей с работы. Ты даже одногруппниц из института звала. Я тебя нёс через мостик, и ты была лёгонькой, я и не чувствовал почти, и платье у тебя было обалденное. В день перед этим я так жутко волновался почему-то, а когда началась свадьба, я вдруг понял, что всё будет хорошо, и что я счастлив, и это счастье несло меня вперёд, и я не чувствовал, что тяжело, и казалось, что это никогда не кончится. Кто же знал, что буду я тут лежать на полу в сарае, и плакать, а ты смотреть на меня из темноты… Не смотри на меня так, Маша. Мне страшно.

18
Утро было зябким. Спустился лёгкий туман, лёг волнами в сторону речки. Китаев вышел на участок, похрустел костями вместо гимнастики. С участка Ложкина всё доносилось гудение.
- Он что же, и не спал вообще? – удивился Китаев и хотел было пойти к яме, убедиться, что с соседом всё в порядке, но вдруг заметил на его участке, возле вагончика, тёмную фигуру.
Приглядевшись, Китаев понял, что это полицейский. Одетый в серую мешковатую форму, с огромным животом, в котором, наверно, мог поместиться детёныш слона, с четырьмя звёздочками на каждом погоне. Он прошёлся по участку, позыркав туда-сюда, затем приблизился к яме, прислушался к гудению.
- Андрей Иванович! – крикнул полицейский вниз и остановился в ожидании, а не дождавшись ответа через минуту, продолжил: – Это полиция. Хотел пригласить вас для беседы.
Ему не ответили. Полицейский крякнул, поправил висящие на поясе украшения: рацию, дубинку, наручники, подошёл к краю, развернулся спиной вперёд и попытался спуститься.
Сначала он занёс над ямой ногу, затем нащупал ступеньку. Потом спустил вторую ногу. Сполз, кряхтя, на ступеньку вниз. И завис. Из-за живота он не мог опуститься ниже, потому что тело начинало перевешивать. Тогда он попробовал подняться наверх и тоже не смог, поскольку руки скользили по грязи на краю ямы. Он дёргался так минуты три, на покрасневшем лице отражалась растерянность и испуг. Затем он заметил Китаева.
- Извините, - прокричал он, задыхаясь. – Вы не могли бы мне помочь?
- Свалиться или вылезти? – уточнил Китаев, вставая.
- Вылезти…
- Жаль, - сказал Китаев, но направился на помощь.
Уперевшись каблуками в железную облицовку ямы, он лёг на спину и протянул руку полицейскому. Совместными усилиями они вытащили тушу на поверхность. Полицейский встал на четвереньки, затем в полный рост, тяжело дыша.
- Благодарю, - проговорил он, явно недовольный своим унижением.
- Не за что, - сказал Китаев, отряхиваясь, и направился к себе.
Полицейский потоптался на месте, затем достал из своей планшетки, повешенной через плечо, сверкающую белизной бумагу и, подойдя к вагончику Ложкина, прикрепил к двери, просунув уголок в щель. Зыркнул ещё раз в сторону ямы и пошёл прочь.
Тут как раз подул лёгкий ветерок, разгоняя остатки тумана. Бумажка вырвалась из плена, взлетела вверх и, кувыркаясь, понеслась через канаву далеко-далеко, к выезду из кооператива.
Китаев поразмыслил немного и достал из кармана телефон. «Как у вас там дела? – набрал он в мессенджере вопрос Ложкину.  - Вы живы? К вам тут полицейский приходил. Кажется, хотел поговорить».
«Всё в порядке, - ответил Ложкин через минуту. – Ничего страшного».
«Вы совсем не спите? - спросил Китаев. – Всю ночь машина работала».
«Нет, я спал немного. Я тут некоторую автоматизацию придумал».
«А грунт почему не летит наружу?»
«Я теперь использую его здесь», - сказал Ложкин. Китаев хотел уточнить, но вместо этого написал:
«Вы глубоко?»
«Судя по показаниям приборов, почти километр».
«Ого!» - написал Китаев и хотел добавить что-то ещё, но тут вдруг телефон завибрировал, и он увидел входящий звонок с неизвестного номера. Китаев снял трубку.
- Добрый вечер, - голос был мужским, низким, с насыщенным тёплым тембром.
- Здравствуйте, - ответил Китаев, перебирая в голове, кто бы это мог быть.
- Вы звонили на этот номер несколько дней назад, - продолжил голос. - Возможно, насчёт вакансии уборщика.
- Да, звонил, - подтвердил Китаев.
- Вас всё ещё она интересует?
- Да.
- Можете приехать завтра часов в десять? – на фоне этих слов Китаеву послышался металлический лязг далёких механизмов.
- Да, конечно, - Китаев тут же сообразил, что не знает, куда ехать, но спросить не успел.
- Сейчас пришлю адрес, - звонок тут же оборвался, а через секунду прилетела смс.
- Ну что, Адель… - пробормотал Китаев, прочитав сообщение. – Кажется, есть ещё один шанс. Далековато добираться, но это лучше, чем ничего…
Адель посмотрела на него грустными глазами, но встала и начала отряхиваться.

19
Утомлённый долгой дорогой на перекладных, Китаев брёл по утренней сырой улице между двух высоких заборов. Судя по карте, ему нужно было повернуть направо, но забор справа был длинным, непрерывным и, казалось, не собирался закончиться никогда.
Китаев никогда не был в этом районе и чувствовал себя неуютно. Колючая проволока, трубы, торчащие в серое небо, железные ворота... Если бы из-за ворот выскочила злая собака, Китаеву некуда было бы укрыться. Кстати, а не в эти ли ворота ему нужно было войти?
Он приблизился, тронул вырезанную в воротах железную калитку. Она скрипнула и отворилась, незапертая. Было ещё только без пяти десять, но Китаев не стал медлить. Вдруг на вакансию уборщика уже выстроилась очередь, и работа достанется первому желающему?
Он оказался на огромной безлюдной территории предприятия. Мелкие здания конторок и большие цехов окружали его со всех сторон, и он растерялся. По телефону ему не объяснили, в какое именно здание идти. 
- Доброе утро, - сказали из-за спины.
Китаев обернулся. Рядом стоял человек высокий, крепкий, в кожаной куртке, слишком тёплой даже для такого сырого утра, и, видимо, поэтому не застёгнутой.
- Доброе, - ответил Китаев. – Я по поводу вакансии уборщика.
- Да, - незнакомец кивнул. – Я вас ждал.
Он протянул руку:
- Филимонов, Эдуард Николаевич.
- Китаев, Арсений Сергеевич, - Китаев слабо пожал руку и попробовал улыбнуться, но не смог. Может, потому что взгляд Филимонова был слишком изучающим, и Китаев почувствовал себя насекомым под лупой.
- Пойдёмте, - сказал Филимонов. – Объясню ситуацию.
Они двинулись между зданий. Филимонов шёл чуть впереди, говорил не слишком внятно и не оборачиваясь, потому часть слов Китаев не разбирал.
- Понимаете, штатное расписание… Тут на самом деле имелся в виду кладовщик… Лицо материально ответственное... Но пришлось указать уборщика. Вы же не против?
- Нет-нет, - поспешил согласиться Китаев, хотя не уловил смысла сказанного.
- Работа сама по себе не пыльная, - говорил Филимонов, заводя Китаева в огромное пустое здание цеха. – Тут даже появляться часто не обязательно. Только если проверки вдруг или учёт…
Китаев потянул носом. Действительно, пыли было совсем немного, и он воспрял духом.
- А что же, - спросил он, - и зарплата будет?
- Разумеется, - согласился Филимонов. – Можете любую сумму называть, всё обсуждаемо.
Китаев, уже почувствовав себя увереннее, стал осматриваться. Цех был огромен. Везде виднелись небольшие возвышения, на которых, видимо, раньше стояли станки. Кое-где с балок свисали цепи и верёвки, а на одной из стен он смог прочитать полустёртую надпись «Вперёд к трудовым свершениям».
- А где же люди? – спросил он растерянно, и заметил, что они, пройдя цех насквозь, снова оказались на улице.
- Завод по большей части законсервирован, - ответил Филимонов. – Как раз поэтому работы будет немного. Возможно, что ожидается смена собственника, но никто не может пока точно сказать.
Они вошли в другой цех, поменьше, но не менее пустой. Тут Филимонов направился к небольшому письменному столу, на котором было свалено несколько папок. Китаев напрягся, но ради Адели был готов потерпеть.
- Ну что же, - спросил Филимонов, обернувшись к Китаеву. – Готовы приступить?
- Да, конечно! – поспешил заверить Китаев, хотя не вполне понимал, приступить к чему.
Филимонов обошёл стол, раскрыл папку. Затем достал из кармана кожанки шариковую ручку в блестящем золотом корпусе и подал Китаеву.
- Вот, - сказал он. – Принимайте дела, имущество. На каждой странице расписывайтесь и в конце. А потом пойдём оформляться.
Китаев занёс руку над первым листом, выискивая место для подписи, но глаз его зацепился за несколько слов, и он стал вчитываться. «Оборудование в наличии… Пятиосевой обрабатывающий центр с числовым программным управлением… Печь для закалки металла».
Китаев остановился. Он боялся дотронуться до бумажки. Ему казалось, что сейчас рука его покраснеет и моментально покроется волдырями.
- Извините, - сказал он. – Я так понял, что я принять это должен… Ну, станки, печи эти все… Я же за это должен расписаться?
- Ну да, - спокойно сказал Филимонов.
- А где это всё?
- Кхм, - Филимонов отвёл глаза. – Да вы не волнуйтесь. Оно всё на складе числится. Главное – передать под вашу ответственность. А фактическое наличие вас не должно беспокоить.
Филимонов был довольно убедителен, и Китаев дёрнулся ещё раз к листочку, чтобы всё-таки начать ставить подпись, но тут к нему вернулось ощущение реальности.
- Простите, нет, - сказал он, откладывая ручку. – Мне кажется, что… Я на эту должность не подхожу. Извините.
Он попятился, оглянулся через плечо, и ему померещилось, что за ним шевелятся зловещие длинные тени.
- Ну что же вы так сразу, - разочарованный Филимонов огибал стол, приближаясь к Китаеву. – Уверен, мы легко можем договориться…
Китаев, повинуясь необъяснимому страху, развернулся и зашагал прочь. Он вырвался из цеха, бросился направо, потом налево, потом побежал вдоль забора. Ему чудился топот бегущих за ним ног, и поэтому нужно было срочно найти выход. Но справа снова возвышался бесконечный забор. Китаев бежал и бежал, ожидая, что вот-вот покажутся впереди ворота, но они всё не показывались. Однако он скоро заметил впереди, что одна из бетонных плит забора перекосилась, осыпалась, ощетинившись арматурой, и между ней и столбом образовалась заметная щель.
Китаев решил, что сможет пролезть. Втиснулся, оторвал пуговицу, чертыхнулся, застрял, задёргался. Вдруг бетонная плита хрустнула и стала осыпаться. Китаев прикрылся от цементной пыли, упал, но тут же понял, что свободен. И захромал по улице, чихая и кашляя, распространяя вокруг себя белёсое облачко.
Часа через полтора добравшись до дома, он умылся и прочихался как следует. Потом пересчитал снова деньги, напихал в рюкзак всё съестное для себя и Адели, что смог найти, поднял её с коврика, нацепил поводок и потащил за собой. На дачу.

20
Адель вскарабкалась в автобус неохотно, спотыкаясь. Забралась под переднее сиденье, легла. Китаев выгреб из кармана всю мелочь, протянул водителю, с неудовольствием напоминая себе, что у теперь у него не остаётся ни копейки.
- А за собачку не хотите заплатить? – спросил водитель.
- Как? – опешил Китаев. – Я уж тут сколько езжу, никогда не платил…
- Да ладно, ладно, - махнул водитель рукой. – Кому она мешает…
Китаев только сейчас заметил, что автобус абсолютно пуст.
- А что это людей нет? – спросил он. – Обычно битком.
- Так последний автобус, - сказал водитель, закрыл дверь, и они тронулись.
Китаев не понял, что означает в устах водителя слово «последний». Был ещё день, а последний автобус ходил обычно поздно вечером. Но почему, собственно, это должно было Китаева волновать?
- Ничего, - сказал он Адели. – Картошки у меня на даче полтора ведра. Может, и ты на картошечку перейдёшь… А там поглядим. Может, мне поможет кто-нибудь?
Адель спала. Он с трудом поднял её на нужной остановке, тащил за собой, а она зевала и почти что волочилась по дороге, опустив голову. Сначала он её подгонял и даже ругался, а потом понял, что торопиться некуда, и тоже побрёл медленно. От этой неспешности ему стало грустно. Ощущение своей ненужности, нелепости заполнило его, и он начал бормотать отчаянные, невнятные, бессмысленные цепочки слов.
- Маша, Маша, доковыляли мы до самого краю, а там и нет ничего… Вот если бы знать, я бы всем помогал... А так и непонятно… Ни туда, ни сюда…
Приближаясь к своему сарайчику, впрочем, он увидел нечто такое, от чего встрепенулся, засуетился, и ускорился.
По участку Ложкина ездил бульдозер. Он утюжил наваленную кучу земли, потихоньку сгребая её в яму.
- Э! Э! – закричал Китаев, замахал руками, попытался подняться в кабину. – Вы чего это? Там же человек внизу!
- А ну уйди! – крикнул крепкий косматый экскаваторщик и дёрнул рычагами, от чего бульдозер мотнуло, и Китаев свалился с подножки. – Приказ есть, я и работаю!
Китаев обежал экскаватор, понимая, что сделать против такой махины ничего не может, но решил, что надо хотя бы Ложкина предупредить. Он отвернулся, достал телефон, написал:
«Вам тут яму пытаются бульдозером засыпать. Вылезайте!».
«Да ничего страшного, - тут же ответил Ложкин. – Я уже очень глубоко».
Потом пришли цифры: «25000 метров», затем «26000 метров», и ещё, и ещё. Китаев не поверил, решив, что Ложкин над ним издевается.
«Как вы вообще оттуда посылаете? – написал он. – Под землёй же не ловит».
Цифры прекратились. «У меня к стальным стенкам телефон подключён, как к антенне», - ответил Ложкин. Китаев хмыкнул и еле отпрыгнул от бульдозера, который совершил совсем рядом неожиданный манёвр своим ножом. Он как раз срезал верхушку кучи и начал сталкивать её прямо к краю.
Китаев отошёл подальше и видел, как под бульдозером стал оседать грунт. Потом выгнулась металлическая облицовка ямы, земля посыпалась вниз, а бульдозер, проскальзывая, заработал гусеницами, пытаясь остановиться. Потом под ним резко ухнуло, промялось, и железная махина встала вертикально на свой нож, совершая кувырок. Через мгновение бульдозер летел в бездну, страшно грохоча по железу. Косматый бульдозерист, чудом оказавшийся снаружи, валялся на земле возле края, выкрикивая бессвязные нецензурные междометия.
- Приказ, значит, - проворчал Китаев, удаляясь к себе на участок с телефоном в руках.
«Вы там живы? - спросил он Ложкина. – К вам улетел бульдозер».
«Ничего не видел, - ответил Ложкин. – Всё тихо, спокойно. 144000 метров».
- Да он бредит, - сказал Китаев и пошёл варить картошку.

21
Собачьего корма из всех пакетов в сумме едва хватило, чтобы наполнить миску. Адель встала, грызла долго, медленно, роняла кусочки, подбирала снова. Китаев тоже ел и посматривал в темнеющее небо.
- Всё, - сказал он. – Теперь мы не можем даже домой вернуться. И дым Отечества нам сладок и приятен…
Ему вдруг стало жаль своей затхлой, душной, тягостной жизни, которая будто бы ускользала от него. Он снова достал телефон, подумал немного и написал Ложкину:
«Как вы там? Всё в порядке?»
«Очень хорошо», - ответил Ложкин.
«А что вы там едите всё это время?»
«Тут много еды», - пришёл тут же ответ.
Китаев опять усомнился, но решил узнать подробности:
«А что там вообще? Что вы нашли?»
«Вы не поверите, - ответил Ложкин. – И вряд ли я смогу объяснить».
Потом опять пошли числа, и Китаев понял, что девятизначное число метров, которое теперь сообщает Ложкин, уже давно превышает не то что радиус, но и диаметр Земли.
- Чудеса, - сказал Китаев Адели. – Вот у меня есть все поводы сойти с ума, а схожу всё-таки не я, а человек, у которого всё очень хорошо.
Адель проскользила мимо него в сарайчик и легла в углу, прикрыв лапой морду.
Китаев встал, прошёлся по участку, посмотрел на звёзды, потом на огни, которые горели в сарайчиках, вагончиках, домиках вокруг, вздохнул. Бульдозерист давно успел исчезнуть. Видимо, отправился за новыми приказами… И тут все огни разом погасли.
- Чёрт, - сказал Китаев. – Опять электричество вырубили. Интересно, включат назад или снова ночью придётся мёрзнуть? Тоже мне лето…
На этом слове он осёкся, поскольку понял, что свет исчез не полностью. Яма на участке Ложкина слабо светилась изнутри. Свет был мягким, слегка синеватым, и явно исходил из глубины.
- А может, и не сбрендил, - сказал Китаев, да так и стоял долго, вглядываясь в этот манящий, переливающийся свет.

22
Ночь была тёмной, влажной и душной. Ветер стих, и Китаеву в куртке под одеялом холодно не было. Он то ли спал, то ли думал с закрытыми глазами, и вдруг почувствовал, как сарай вздрогнул. Потом ещё. Потом завибрировала земля. Китаев вскочил на ноги, распахнул дверь. Яма шевелилась. Её края двигались вниз, осыпаясь, и яма росла. Вот она покрыла собой весь участок Ложкина, засосала развалившийся с хрустом вагончик…
И вот уже сам Китаев вместе с сарайчиком летит в чёрную бездну, и видит, как яма поглощает всю Землю, Солнце, звёзды вокруг…
Китаев вскочил на постели, проморгался.
- Блин, - сказал он. – Приснится же….
Он сидел ещё долго, пока не понял, что светает.
- Ну, что будем сегодня делать, Адель? – спросил он. – Копать нечего, сажать тоже. Да и есть тебе нечего, кроме картошки. Может, всё-таки мыша поймаешь? Или крота?
Адель не отвечала. Китаев подсел к ней, погладил и обмер. Адель не шевелилась, не грела, не дышала. Лежала, как мёртвая.
- Адель… - прошептал Китаев. – Ты что же это, а…
И он взревел, и ручьём полились слёзы, и он обнимал трупик, и грел его, и не мог остановиться изливать из себя это внезапное горе…
Он похоронил её тут же, возле сарайчика. Когда засыпал землёй, ему показалось, что он закапывает не Адель, а что-то другое, очень знакомое, но не мог толком понять, что. Насыпал холмик, воткнул палочку сверху. Сел возле. Успокаивался несколько раз ненадолго и снова начинал плакать. Потом посмотрел вдаль, на яму.
Сейчас её свет не был виден. То ли его выключили, то ли он не мог соперничать с утренним солнцем. Китаев встал, вытер слёзы, двинулся туда. Перешагнул канаву, подошёл к краю. Развернулся и опустил ногу на скобу. Потом другую. Начал спускаться вниз. Он спускался и спускался, и вдруг почувствовал, что ему становится легче. Словно он оставлял наверху всё, что ему было уже не нужно. Словно там, в чёрной глубине, его ждало что-то такое, чего он всю жизнь хотел. А может быть, и правда ждало.

23
Солнце было ярким, ослепительным, как и положено в июне. Дверь сарайчика распахнулась, и Адель высунула морду на улицу. Пахло свежестью, влагой и чем-то ещё, непонятным. Адель была голодна, но хозяин, похоже, пропал, забыв её покормить. Она ткнулась в миску, лизнула дно, подобрав крошки, но этого было мало. Пробежалась по меже, принюхалась. Потом осторожно, с опаской, двинулась к соседнему участку.
Там, за канавой, была вырыта несуразная впадина глубиной в полметра, наполовину заполненная водой. На дне лежало тело. Большое, дряблое, распластанное в луже. Оно пахло хозяином, было одето в его куртку, но хозяином не было. Хозяин ушёл, а тело за ненадобностью оставил. Адель приблизилась, ухватила его зубами за палец и начала грызть. Она знала, что это на время придаст ей сил.

Октябрь – ноябрь 2019