Поздно вечером мы с Вербиным приехали к отцу в клинику. Нас успокоили улучшением состояния, сообщили, что отец спит и мы поехали по домам. Поехал Вербин, а я решил добраться домой пешком, хотелось побыть наедине. У дома стояло такси. В холле меня встретил консьерж, смущённо пояснил:
- Друг ваш вызвал. Он уезжает, сейчас спустится. Крик там у вас ужасный.
Приехал лифт, из него вышел Мишель со своим чемоданом. Правая сторона лица у него была расцарапана. Увидев меня, он замахал руками, не желая разговаривать, но я схватил его за ворот рубашки и потребовал объясниться.
- Всё, Андрей, хватит с меня, нашей дружбе пришёл конец! Я больше не потерплю подобное к себе отношение со стороны особы. которая и женой-то не является моему другу, а строит из себя...
Он не договорил, я не дослушал, выкинув его из парадной вместе с чемоданом. Силы у нас были неравные. Ниже меня на целую голову, с узкими плечами, он никогда не мог за себя постоять. Захлопнув за ним двери, я отряхнул руки, будто сметая с них сор, и повернулся к консьержу со словами:
- Вызовите мне на завтра слесаря, прямо с раннего утра. Мне надо поменять замки на входной двери. Ключи на вахте больше оставлять не буду. Надоело видеть в своей квартире людей без приглашения! У меня не проходной двор!
На пороге квартиры меня встретила Маргарита Савовна, в руке у неё был зонт. Увидев меня, ойкнула и устало присела на стул в прихожей. Сидела молча, лишь по лицу бежали слёзы.
- Успокойтесь, Марго, он никогда больше не нарушит ваш покой, - присев на корточки, произнёс я, не заметив, как назвал её. - Лика в своей комнате?
- Нет, она встала под душ. Бедную девочку трясёт озноб, решила согреться, - ответила Маргарита Савовна, уронив зонт на пол. - Услышала шаги, думала он возвращается. Боже, Андрей, мне стыдно вам признаться, но я хотела, чтобы Лика выбрала этого мерзавца. Он мне показался таким утончённым, таким интеллигентным. Я спала и вдруг услышала крик Лики. Дверь в её комнату была заперта изнутри. Простите, но я её вышибла плечом, не знаю, откуда силы взялись. А этот мерзавец выкручивает моей девочки руки и пытается её свалить на пол. Вы что-нибудь понимаете?
Я не успел ответить. Из ванной комнаты вышла Лика. Она заматывала голову полотенцем и на оголившихся руках были видны большие гематомы, нос слегка распухший. Глаза её были заплаканные, она прошла в комнату, отведённую родителям, ничего мне не сказав.
Войдя в спальню, увидел полный беспорядок: перевёрнутый пуфик, кровавые брызги на стене и полу, содранное с кровати одеяло.
- Он ударил Лику по лицу и разбил нос, поэтому так много крови, - тихо произнесла Маргарита Савовна, стоя у меня за спиной. - Мы съезжаем в гостиницу, Андрей. Она не сможет здесь больше быть. Бедная моя девочка, пережить такое в квартире будущего мужа.
Я стоял оглушённый. Набрав телефон Вербина, извинился за поздний звонок и рассказал о случившемся.
- Андрей, уговори их дождаться меня, я буду минут через двадцать. Ничего не делай в спальне, - среагировал Вербин на мой звонок. - Этого подонка найдут! Трусливая тварь! Непостижимо!
Он приехал быстро, но не один, а с бригадой экспертов. Лика и Маргарита Савовна сидели в своей комнате. Вербин постучал в дверь и, услышав тихое - входите, скрылся за дверью. Я проводил приехавших в спальню. Один из экспертов, войдя первым, присвистнул и произнёс:
- Трудно поверить в такое, но судя по увиденному, здесь произошёл настоящий бой. Столько крови можно увидеть только на месте убийства. Не будь кого-нибудь дома, то это бы так и закончилось. Давайте ребята работать. Все отпечатки, пробы крови с разных мест. А главное, сфотографируйте весь этот погром. Как можно больше фотографий. Простите, а где одежда девушки? Нам она тоже понадобится.
Мы пошли с ним в ванную. Там, в корзине, лежал халатик и ночная рубашка Лики.
- То что надо, - отметил эксперт, заворачивая всё в пакет. - Обычно жертвы спешат всё выбросить.
Я ушёл на кухню. Не зажигая свет, налил себе стакан воды и пил, глядя в темноту ночи. Сердце учащённо билось. Мысли текли сплошным потоком. Редкие окна светились светом. Город спал, а в квартире моего деда, где и говорили-то на полутонах, работала бригада экспертов. Время тянулось медленно. Вербин не приходил, неизвестность напрягала. Хотелось рассвета и восхода солнца, чтобы развеялся этот мрак. Хотелось крикнуть в темноту:
- Перестань, Мишель, прятаться! Будь мужчиной! Ответь за свой проступок!
Дверь из спальни открылась, эксперты вошли на кухню. Я включил свет и предложил им по чашке кофе с бутербродами, которые приготовил быстро. Пришёл Вербин. Лицо его было спокойным и голос тоже.
- Андрей, я взял показания у Лики и её мамы. С утра завезу Лику в клинику, надо снять побои, гематомы по всему телу, как она утверждает, и это надо зафиксировать. Этот подлец несколько раз ударил девочку коленом в живот. В голове не укладывается, если бы не Маргарита Савовна, неизвестно чем бы всё это закончилось. Его надо посадить и посадить надолго. Проводи Маргариту Савовну в клинику. Сегодня назначена операция у Николая Алексеевича. Лика просит тебя быть с мамой. Она не сможет показаться отцу, на лице синяки и нужна помощь врачей, там возможно перелом носа и челюсть меня настораживает.
Эксперты допили кофе и пошли в коридор. Я слышал как за ними захлопнулась дверь. Из комнаты появились Лика и Маргарита Савовна, готовые ехать. Чемодана в руках у них не было и я облегчённо вздохнул. Лицо Лики сильно отекло, под правым глазом образовался огромный синяк. Я сделал несколько шагов ей навстречу, она побежала ко мне, прижалась к груди и громко разрыдалась, пытаясь говорить.
- Не надо, дорогая моя девочка, не говори. Он за всё получит сполна, это не сойдёт ему с рук, - успокаивал я Лику, тихо поглаживая по спине.
Вербин подвёз меня и Маргариту Савовну в клинику, а Лику повёз на экспертизу. Мы приехали очень рано, но нас впустили, разрешив посидеть в холле. До операции оставалось ещё четыре часа. Положив голову мне на плечо, Марго уснула. Прошло два часа, я сидел, боясь шевельнуться. Мы с ней более не говорили о произошедшем, но и её потеплевшие глаза, и слёзы Лики на моей груди, позволяли мне надеяться на хорошие отношения в нашей, теперь уже, семье. Женщины почувствовали защитника в моём лице. В скандале моей матери и поступке Мишеля они признали моё поведение верным.
Подошла медсестра и сообщила, что нам разрешено десять минут побыть с Николаем Алексеевичем. Не увидев Лику с нами, он слегка разволновался. Марго удивила меня.
- Никаких волнений, Николя! Она засопливилась и я её оставила дома. Не хватало ещё заразить тебя гриппом перед операцией. Ты, надеюсь, не решил с нами прощаться? Смотри мне! Ты не показал ещё нам Париж, который год откладывая поездку туда. Вот свозишь и можешь уходить в мир иной с чувством выполненных обещаний.
Николай Алексеевич повеселел, стал шутить, упрекая жену в недальновидности.
- Жди теперь, голубушка, много лет свой Париж! Зачем же мне туда ехать? Я помню крылатую фразу - "Увидеть Париж и умереть" Ильи Эренбурга, а потому и не спешу туда. Хочу увидеть своих внуков, дождаться их женитьбы и возможно правнуков. Знаю как ты мечтаешь поесть устрицы в ресторанчике на Монмартре, где я в своей молодости подрабатывал, живя много лет в Париже. Сильно заболев там, я вспомнил слова Володи Маяковского: - "Даже тиф в Париже и то шикарный: парижане его приобретают от устриц.". Именно от них, дорогая, я едва не ушёл в мир иной.
В палату вошёл хирург, которому предстояло делать операцию. Он был сосредоточен, но улыбался. Нас попросили покинуть палату. Им надо было о многом поговорить.
Операция длилась шесть часов. Мы сидели в уголке холла. Приехал Вербин, но без Лики, её он отвёз в челюстно-лицевую клинику. Эксперты порекомендовали сделать операцию, травмы оказались куда серьёзнее, чем мы предполагали. Мишель не объявился ни по одному адресу, известных мне и Вербину.
- Как в воду канул подлец! - прошипел Вербин, сжимая кулаки. - Ребята по всем адресам проехали, нигде не появлялся. Может ещё какой адресок вспомнишь?
- Весь мир, Олег Петрович, весь мир. Денег он припрятал достаточно, у него есть загранпаспорт. Надо искать самый короткий путь до границы, где он попытается выбраться из страны. А возможно, будет уходить дальним маршрутом. Жаль, что прозрение пришло ко мне с опозданием. Не буду кивать на молодость, не молод уже и мог бы раньше порвать всякие отношения...
- Не кори себя, Андрей! Рано или поздно мы найдём его, плохо если поздно, - остановил моё самобичевание Вербин.
И помчалось времечко, покатилось в заботах о родных. Поднимали на ноги отцов своих с Ликой. Отвели скромную свадьбу, посидев за столом впятером. Жили дружной семьёй в доме отца, изменив внутренний интерьер. Дачный посёлок помогал нам забыть беды. Соседи бывали частыми гостями в нашем доме. Я и отец называли матушку Лики просто Марго. Она сильно постарела и стала всё чаще болеть. Изредка я один заезжал в квартиру. Лика не могла там находиться. Объявленную в розыск мою мать так и не нашли. Свой дом в Юрмале она продала и уехала в неизвестном направлении. Вербин предполагал об изменении имени и фамилии. Про Мишеля тоже ничего не было известно.
Продолжение следует:
http://www.proza.ru/2019/12/02/449