Давным-давно, в те времена, когда люди не очень задумывались, какая история правдивая, а какая сказочная, стоял на самом берегу тёплого бескрайнего моря рыбацкий посёлок. Стоял посёлок у подножья высокой круглой горы, края горы опускались в воду, и там, где они касались моря, днём и ночью плескались волны, и шелестела пена прибоя.
В любое время года, если море было спокойным, рыбаки ещё до рассвета снаряжали лодки, и как только воздух начинал светлеть, отплывали от берега. В море они встречали восход солнца, которое выныривало из-за горизонта ярким золотистым мячиком; в море проводили целый день, наполняя лодки когда мелкой, когда крупной рыбой, а ближе к вечеру, складывая сети, наблюдали как солнце клонится к закату и опускается всё ниже и ниже, розовеет, краснеет и медленно погружается в темнеющую воду, давая знак рыбакам отправляться к берегу, домой.
Прозрачные горные ручьи, хворост для очага, в скромной хижине - крыша над головой, небольшое стадо овец на лужайке, - жители посёлка были неприхотливы, - а если вдобавок неплохой улов, - скажите, что ещё надобно для счастливой жизни?
День за днём, год за годом ничто не мешало спокойному и размеренному течению времени.
Но в один из дней, дней редких, недобрых, дней, случающихся один раз в сто или тысячу лет, потемнело небо над круглой горой, задрожала земля под хижинами, над гладким, безветренным морем сединой всплеснулись перепуганные волны, и на вершине горы показалась пылающая голова громадного огненного дракона.
Ужас охватил жителей деревни. Хватая детей, не думая больше ни о чём, они что есть мочи бросились бежать прочь от морского берега, подальше от грохочущей горы и от огненного дракона, который неторопливо сползал по склону, сжигая и пожирая на своём пути деревья, виноградники и людские жилища.
Убежали люди далеко. Убежали за холмы, за леса, остановились на равнине, у маленькой речки, там, где не дрожала земля от тяжёлого драконьего шага, и стали совещаться, что делать дальше.
Не было у людей выбора. Всё пришлось начинать на ровном месте, начинать заново. Но недаром говорится: глаза боятся, а руки делают. Обустроились беглецы на берегу речушки, перетерпели и голод и холод; не сразу, не «вдруг», но наладили новую жизнь. Минул год, минул второй. Вроде бы и всё хорошо, да одно плохо: одолевала людей грусть-тоска по родному широкому берегу, по морю бескрайнему. Решили отправить посыльных, троих самых отважных рыбаков, пусть посмотрят, разведают осторожно, сидит ли на берегу моря дракон, не ушёл ли.
Отправились посыльные.
Долго их не было, а когда возвратились, стали о виденном рассказывать: не ушёл дракон, говорят, но из огненного стал каменным, пламенем уже не горит, а грудою горячих бурых скал по берегу ворочается, и подойти к нему страшно.
Прошло ещё дней число немеряное, но не отпускала людей мысль: как от каменного дракона избавиться, как спровадить его с берега морского?
И однажды юноша по имени Ансар, помнивший, как отец брал его мальчишкой с собою в лодку, в открытое море, в синюю даль, сказал отцу, сказал, поклонившись, мудрым односельчанам-старцам такие слова:
- Не осуждайте меня, люди добрые, если слова мои вам покажутся дерзкими, а дело задуманное – безрассудным. Невмоготу мне, молодому, жить без надежды. Иду я к дракону, хочу поговорить с ним, узнать, что хочет он, чего ждёт, долго ли берег морской топтать вознамерился, и дозволит ли когда нам в родные края вернуться. Уговорю дракона уйти – освобожу берег морской, а ежели погибну – то так тому и быть.
Поклонился юноша односельчанам ещё раз, взял посох, суму с едою захватил, и отправился в путь. Долго ли, коротко ли шёл, но вышел к круглой горе, о которую море плещется. Увидел на берегу каменного дракона, не побоялся, подошёл к нему поближе, так, чтобы голос был слышен, и крикнул:
- Эй, дракон! Повернись ко мне и не гневайся! Позволь поговорить с тобой!
Заворочались на берегу глыбы каменные, вздрогнула земля под ногами у юноши, закачались на холмах вершины деревьев. Повернулся дракон, на смельчака удивлённо глянул взглядом мрачным, взглядом пристальным, и голосом тяжким, как раскаты громовые, спрашивает:
- Ты зачем пришёл, человечек? Какое дело у тебя, у мелюзги, ко мне быть может?
- Не сердись на меня, дракон, что не называю тебя по имени,- отвечает юноша, - неведомо мне имя твоё. Скажи, как звать тебя, чтобы разговор нам вести достойно.
Понравились дракону слова юноши, и ответил он, зарокотал, но не так грозно:
- Я – Сын Горы. Сын Горы, живущий вечно. Говори теперь ты, кто ты таков и зачем пожаловал.
- Я – Ансар, - ответил юноша. - Так нарекли меня родители. Мой отец – рыбак. И если ты, дракон, действительно Сын Горы, ты должен понять меня. Я тоже родился здесь, у подножья круглой Горы. Не чужие, а родные для меня эти места: и Гора, и берег морской. Здесь прошло моё детство, здесь стоял мой дом, стояли дома моих близких. Поколение за поколением, долгие годы жили мы тут, и в одночасье всё потеряли. Хочу спросить тебя: долго берег морской трясти будешь? Пустишь нас обратно или нет? Не уйдёшь ли?
Выслушал дракон слова храброго юноши, и так отвечает:
- Маленький ты человечек, и мало знаешь. Не затем я тут появился, чтобы прочь уходить. Быть мне здесь не век, не два, а тысячу тысяч веков. А возвратиться сюда вы, люди, лишь тогда сможете, когда я начну жить вечно!
Эхом отозвались в горах драконьи слова, сорвались со склонов камни, с шорохом и треском вниз покатились.
- Как понять тебя, Сын Горы, - спрашивает Ансар, - ты не первый год землю поступью тяжёлой топчешь, а по твоим словам выходит, что жить-то ты ещё и не начал?
- Так и есть, - говорит дракон. – Ты правильно понял. Но не понимаешь того, что жизнь моя не людскою мерою меряется. Жизнь моя, жизнь спокойная, жизнь вечная тогда начнётся, когда жар внутри меня утихнет, когда тело моё огонь терзать перестанет.
А до той поры терпеть мне мучения, а вам, людишкам, ко мне не приблизиться. Знаю, тяжела ваша судьба, но и моя не легче.
Удивился Ансар таким речам, удивился и задумался.
- Послушай, Сын Горы! – обратился он к дракону, - Ни мысли у меня, ни догадки не было, что страдаешь ты, что не по своей воле по берегу мечешься. Если судьбу твою людской мерой мерять, то понятна мне боль, чьей бы она не была. С детства отец называл меня помощником, оттого и не могу промолчать, не спросить: есть ли средство помочь тебе, чтобы время упрямое подтолкнуть?
С сомнением покачал головой дракон, вздохнул так, что из пасти огненные языки вырвались, и ответил:
- Средство есть. И близко оно, а не дотянешься. Оттого и горюю. Мне бы воду морскую пить, студить пламя. Но мелко у берега, пробовал пить – не даётся, кипит вода, облаком пара в небо ускользает. В море зайти, до глубины добраться – не могу. Если целиком окунусь в волны, и обступят они бока мои со всех сторон, то погубят, разорвут тело на мелкие осколки.
Помолчал дракон минуту, помолчал другую и взревел:
- Убирайся отсюда, человечек! Что хотел, ты всё услышал, и больше мне говорить с тобой не о чем!
- Благодарю тебя, Сын Горы! – прокричал Ансар. – Благодарю за то, что говорил со мной. Я ухожу, но на прощанье вот что хочу сказать: в сравнении с тобою слабы и малы люди, в сравнении с вечностью короток наш век, не властны мы над временем, а сильны тем, что помним многое, что знания храним, что сыновей своих учим. Послушай меня, не перебивай, осмелюсь совет тебе дать!
Ничего дракон юноше не ответил, но и прогонять не стал, прикрыл веки каменные, слушает.
А Ансар дальше речь ведёт:
- Рыбак мой отец, от него я узнал, что мудрено крупную рыбу на мелководье поймать, лодка нужна, чтобы в глубокое море выйти. А нет лодки – другая хитрость есть: можно над водой мостки тянуть, строить их от берега до того места, где конец отмели. Говорю тебе: попробуй, построй для себя мост в сторону моря, нагреби камней, двинь их в воду, и сам по этим камням доберись до места глубокого, до того места, где воды много, где вскипеть она не успеет, когда пить начнёшь.
Шевельнулся дракон, глаза открыл, приподнялся, по сторонам глянул и принялся могучими лапами камни грести, скалы сворачивать и в море их двигать. Поднялся шум, зашаталась земля так, что на ногах не устоять. Услышали шум и в далёком рыбацком селении, откуда Ансар пришёл. Услышали и опечалились: не вернуться Ансару живым.
Но не сгинул молодой рыбак, - где ползком, где шагом отошёл к зелёным холмам, припал к траве и стал смотреть, как Сын Горы камни ворочает, мост строит. Два дня и две ночи грохот стоял, два дня и две ночи земля дрожала. На третий день тихо стало, далеко в море каменная гряда протянулась, закончил дракон мост строить.
Когда в последний раз дополз Сын Горы до конца гряды, до глубокой воды, то кивнул головою в сторону зелёных холмов, где юноша прятался, кивнул, затем опустил голову в воду и начал пить.
Шипит глубокая вода, облаками пара, туманом дракона окутывает, а вскипать не вскипает. Пьёт воду каменный дракон, и чем дольше пьёт, тем светлее, тем покойнее и на море и на суше становится. Возвращается на берег морской тишина долгожданная.
Вот уже и пение птиц послышалось, горный ручей дал о себе знать журчанием тонким. Напился водою дракон и утих. Замер на краю мыса вблизи круглой горы, замер грудой колючих скал у обрыва в пучину.
Добрую весть узнав, вернулись вскоре и люди к морскому берегу, с радостью любимым делом занялись. Появились на берегу хижины, сады зацвели. Вновь показались над синевой морской белые паруса лодок рыбацких. Плывут лодки по морю, плывут по глади лазурной; бывает, и к голове каменной драконьей вплотную подплывают, но подплывают с опаской: а ну, как шевельнётся дракон, вдруг снова пить захочет.
А чтобы не забылось, как каменный дракон воду пил, какой шум стоял, для того рыбаки - отцы своим детям в ненастную погоду утёс морской показывают. Когда ветер с ног валит, когда бьются о скалы могучие волны и кипит вода, к небу взлетая, то чудится, что покачивает головой дракон, глядит на людей сквозь пелену брызг холодным взглядом каменным.