- Мама, когда они уйдут?
- Не знаю. Молчи.
- Я хочу в туалет, - прошептала девочка, поджав ноги.
- Потерпи.
Шаги, решительные и торопливые, раздались со стороны лестницы. Мужские голоса становились то громче, то умолкали. Иногда женщина могла разобрать отдельные слова – искали еду и воду, поэтому оставалось надеяться, что вскоре незваные гости покинут дом ни с чем.
- Я больше не могу, - тихо простонала девочка, глядя как лужа медленно расползается под ногами.
- Ничего, милая. Скоро они уйдут.
- А если останутся? Как те?
- Тогда мы просто будем тихо сидеть и ждать, когда они уйдут.
- А если они останутся здесь надолго?
- Молчи, Дженни.
Прижавшись к двери, женщина пыталась понять, сколько человек внизу. В прошлый раз было трое. Двое мужчин и женщина. Мерзкие, потерявшие всякий стыд, они занимались любовью, словно ненасытные животные. Хотя вопли и возгласы, проникавшие из-за стены, нисколько не отличались завываний диких зверей на канале «Нешнл Географик». Сложнее всего было объяснить восьмилетнему ребенку природу этих звуков. Тогда в подвале оставались консервы и бутыли дождевой воды – противная троица расправилась с ними за неделю, отправившись в следующий дом для развлечений.
- Мам, они ушли? –взволнованный шёпот дочери отвлек от неприятных воспоминаний.
- Не думаю, милая. Порисуй немного.
У Миллеров, живущих через дорогу, нашлись карандаши и альбом для рисования – новые, нетронутые всегда корчившей забавные рожицы малышкой Нэнси. Интересно, где Миллеры сейчас, нашли ли укрытие? После сигнала тревоги и сообщения о необходимости проследовать в безопасную зону, практически все соседи в спешке уехали. Возможно, и им стоило отправиться вслед, но Джеймс просил оставаться дома и ни в коем случае не уезжать.
Вирус «Рэна» пришел в Соединенные Штаты внезапно. Откуда? Да разве это имело значение? Африка, Китай, Саудовская Аравия, Россия – очагом смертельной инфекции могли быть и сами Штаты. Кто же признается простым смертным? Но, если бы тревогу подняли раньше, можно было спасти миллионы людей, однако, когда дело касалось вирусов, правительство отчего-то медлило, пытаясь найти причины, опасавшись всеобщей паники, а по сути – потери репутации. Первыми признаками заражения стали обычное повышение температуры и боль в суставах. На третий день появлялась резь в области живота. На четвертый – рвота кровью. Пятый был летальным. Всё это они с Дженни узнали позже, когда сотни тысяч людей скончались от неизвестного вируса в различных точках мира. Учёные бились над созданием вакцины, а главы государств с непоколебимым выражением лица убеждали, что всё под контролем и рано предпринимать меры. Когда эпидемия стала очевидна, отгораживать зараженные районы и территории от здоровых, как зачастую показывали в фильмах, было поздно. В городах наспех организовали безопасные зоны, координаты которых передавали по радио и телевидению. Здесь это были городская библиотека и несколько школ. Толпы испуганных людей хлынули по указанным адресам. А позже сообщили о заражении большинства этих зон, беспорядках и хаосе.
- Здесь есть генератор! – раздался грубый мужской голос из прихожей.
- Рабочий?
- Ну как же! Мечтай! – громкий и противный смех.
- Можно найти горючее, и хотя бы на сутки почувствовать себя людьми.
- Я предпочитаю использовать бензин по назначению. И если и найду хоть полканистры, то залью в бак и вдавлю педаль газа, чтобы не тащиться пешком до рая, которого не существует.
- Если ты не веришь в безопасную зону, то какого чёрта мы всё еще туда идём?!
- Чтобы была хоть какая-то цель, понимаешь? – прохрипел мужчина. – Иначе хана.
- Плевать на цель! Пойду, поищу, чем залить эту штуковину!
- А я вытяну ноги! Делай что хочешь! Но, смотри, если какая-нибудь псина вцепится в твою тощую задницу, надейся только на себя!
Их было двое. Когда совсем стихло, женщина приподнялась и подошла к небольшому шкафу. Достав из ящика сухие трусики, протянула дочери, улыбнувшись.
- Ничего страшного, милая, они скоро уйдут, - прошептала, обняв девочку.
- А лампы?
- Теперь никак. Совсем про них забыла, - прикрыв лицо ладонями, с трудом сдержала подступившие слезы.
Последние три месяца никто не беспокоил, поэтому она расслабилась. Постоянное напряжение изматывало. Днём они с Дженни выносили «солнечные светильники» на задний двор, а ближе к вечеру заносили в дом. Небольшие круглые лампы обволакивали комнату приглушенным светом, не раздражавшим глаз. Такие лампы экономили расход обычных батареек, отложенных на пасмурные зимние и дождливые дни.
- Значит, сегодня не будем мыться, - вздохнула Дженни, склонившись над альбомным листом.
- Нет. Зато предлагаю устроить внеплановый душ вместо сегодняшнего, - улыбнулась женщина.
Вирус передавался через контакт с зараженными людьми и животными. Через кровь или слюну. Постельное белье, одежду, использованные инфицированными, стоило незамедлительно выбрасывать.
- Слышь, там, на заднем дворе заряжаются солнечные лампы, - внезапно раздался мужской голос, и женщина вздрогнула. – Ты где?
- Здесь! Поднимайся! Нашел чего?
- Не, пусто. Лампы, говорю, на фига они?
- Чтобы ночью свет был, тупица.
- Это я понимаю, умник. Но кто-то же их вытащил.
- Подождём и узнаем. Рано или поздно хозяева вернутся.
- Хозяева? Сомневаюсь. Те, кто облюбовал местечко. Там, на улице, мертвая тишина. Этот район пуст. Пора валить отсюда.
- Мы только пришли. Дай отлежаться.
Женщина приложила палец ко рту, моля дочь молчать, боясь пошевелиться. Голоса были отчетливо слышны – гости расположились в спальне, где Сьюзан и Джеймс проводили ночи, полные страсти и любви. Всё это осталось позади, но как же хотелось вернуться в то время хоть на денёк, почувствовать запах любимого мужчины, обнять Филипа. Тяжелый и липкий ком подступил к горлу, стало трудно дышать. Так случалось всегда, стоило подумать о сыне.
- Мам, - прошептала Дженни. – Они найдут нас.
Женщина села на корточки, обняв дочь.
- Всё будет хорошо, - прошептала на ухо. – Просто молчи.
На седьмую годовщину рождения дочери Джеймс отправил любимых девочек на недельный отпуск в Италию. Пока Дженни и Сьюзан наслаждались отдыхом, он построил потайную комнату, проход в которую лежал через настенное зеркало в коридоре – открывалась непосредственно зеркальная часть. На случай, если зеркало разобьется, оставалась дверь, ничем не отличавшаяся от стены – пёстрый орнамент в виде декоративных кирпичей был выбран в качестве маскировки. Изнутри помещение запиралось на засов. Дженни назвала комнату «зазеркальем», и не рассказывала о ней даже подругам, не подозревая, что однажды тайный уголок станет убежищем.
- Красивая женщина, - произнёс тот, что обнаружил лампы.
- Угу.
- Вот же как бывает, дружище. Счастливая семья, двое детей, и хоп – вирус. И ничего нет. Чёртов вирус! Интересно, эта семья... они выжили?
- Может, и выжили. Может, и нет.
- Не будем о грустном. Но от такой дамочки я бы сейчас не отказался.
- Дерьмо ты, Грэг!
- Не начинай! Я же так, к слову!
- Как вспомню тех ублюдков, сразу хочется вернуться и свернуть им шеи ещё раз.
- Ты хорошенько их отделал! – засмеялся Грэг. – Хоть и сглупил. Мог заразиться. Тот парень был уже одной ногой в могиле.
- Однако это не помешало ему воспользоваться своим... – мужчина громко и продолжительно выругался. Сьюзан прикрыла уши дочери ладонями.
- Ты не можешь помочь всем, а лишние неприятности нам ни к чему.
- Мне нечего терять, а тебя я не держу. Можешь валить в любое время подальше!
- Не заводись. Я не о том.
- Ты всегда не о том, Грэг. Дай поспать. Иди, найди себе другую комнату. А лучше, чего пожрать.
- С последним явно не складывается. В подвале есть пустые консервные банки – те, кто был здесь до нас, явно набили животы. Если прочесать дома вдоль улицы, может, и найдем чего. Достало жрать всякую гадость!
Вирус не тронул птиц - об этом уверенно заявили ученые, как только эпидемия достигла пика. Ни одного случая заражения пернатых – казалось, это могло привести к решению, дать зацепку, но нет... Вакцина так и осталась всего лишь целью. Позже по радио передали, что и среди людей есть случаи иммунитета, но так ли это, проверять никому не хотелось.
Сьюзан присела на край кровати, проведя ладонью по вспотевшей спине Дженни. Тот мужчина казался порядочным, и на секунду захотелось выйти из укрытия, но всего лишь на секунду. Она просто устала. Надоело принимать решения, прятаться, бояться каждого шороха – хотелось сбросить тяжелую ношу с плеч, переложив на более сильные.
Самыми трудными были первые четыре месяца, когда стало ясно, что мир поглотил смертельный вирус. Больше никто не пытался убедить людей, что всё обойдется, напротив, просили незамедлительно проследовать в места укрытия – специальные зоны, или хотя бы оставаться дома. Люди сошли с ума, съехали с катушек – всё, как показывали в фильмах, однако, наяву это было по-настоящему страшно.
Она задумалась о безопасной зоне со странным названием «рай», про которую говорили эти мужчины, но они с Дженни не могли покинуть дом, не дождавшись Джеймса и Филипа. Было глупо надеяться, что муж и сын вернутся, но легче, чем думать, что они мертвы. Если безопасная зона действительно существовала, то почему до сих пор не создали вакцину, не возобновили подачу электричества, не сделали хоть что-нибудь? Мысли казались абсурдными, но нужно было во что-то верить, на что-то надеяться. Казалось неразумным покидать «зазеркалье», чтобы уйти в никуда, но еды практически не осталось, а ближайшие дома были пусты. Идти дальше, вниз по улице, Сьюзан не могла. Взять с собой Дженни или же оставить одну в комнате – одинаковый риск. В любой момент кто-то мог обнаружить их убежище.
Дженни всхлипывала во сне, ворочалась. Сьюзан легла рядом, прижавшись к дочери. В доме стояла тишина, но гости всё еще находились внутри. Женщина закрыла глаза и погрузилась в воспоминания.
Когда пришел положительный ответ из Мичиганского университета, Филип сиял от счастья. Они с Джеймсом улетели в Энн-Арбор – студенческий городок, чтобы подобрать для будущего студента квартиру. Споры по поводу жилья для Филипа длились около месяца. Сьюзан считала, что лучше всего снимать комнату в квартире. Джеймс же предлагал скромную "однушку", предоставленную в полное распоряжение съемщика. «Разреши ему немного свободы», - говорил он Сьюзан целуя. «А вдруг у него закружится голова от этой твоей свободы», - отвечала она, нахмурив брови. «Не закружится, он уже взрослый мальчик», - смеялся Джеймс. В результате на семейном совете было решено, снять в аренду небольшую квартирку неподалеку от студенческого корпуса, но с одним условием: если Филип превысит лимит свободы – а он всегда есть – то жить ему в комнате по соседству с пожилой и вредной домохозяйкой. Ударив по рукам, мужчины отправились обустраивать студенческую обитель. Вечерами созванивались по скайпу. «Прекрасный город, ма! – восклицал Филип. – Приезжайте скорее. Вам с Дженни понравится!» Джеймс улыбался, подмигивая сыну. Сьюзан пыталась справиться с тоской и тревогой, поселившимися в материнском сердце, стоило только сыну покинуть дом. Дженни шла на поправку – воспаление лёгких было совсем не кстати. «Мы приедем через четыре дня» - пообещала она старшему брату.
Через четыре дня полёты были приостановлены на неопределенное время. Людям предложили не впадать в панику и оставаться на местах. До того, как это неопределенное время прекратится. Неделю спустя перекрыли выезды - людей буквально заперли в городах и штатах. Однако сообщения об эпидемии не было, как и официального заявления об ограничении передвижения. Интернет то появлялся, то исчезал. Дженни выздоровела, изредка покашливала. Сьюзан не находила себе места. Джеймс позвонил посреди ночи – был встревожен, хоть и пытался скрыть, криво улыбаясь и стараясь не напугать.
- Думаю, разговоры про вирус не болтовня, - прошептал он.
- Что ты имеешь в виду, милый? – Сьюзан вышла из комнаты. В последнее время Дженни спала с ней.
- Просто послушай меня. Перенеси все, что сможешь, из подвала в «зазеркалье». Купи в супермаркете воды – много воды, милая. И консервы – много консервов.
- Что-то случилось?
- Сьюзан, делай, как я прошу. В подвале много места. Помнишь, тот проем в стене, который загорожен навесной полкой с инструментами? Обязательно заполни и его. Вода и консервы. Вода, в первую очередь. Ах, да! Ещё батарейки и лампы!
- Ты пугаешь меня, - прошептала Сьюзан.
- Не бойся. Просто делай, как я говорю. Больницы переполнены, но в новостях об этом ни слова. Люди умирают от неизвестной болезни. Избегай тесных контактов.
Затем связь прервалась. Сьюзан сделала всё, как сказал муж. И не она одна. Соседи по улице так же опустошали полки в супермаркетах, улыбаясь и пожимая плечами, мол, кто же знает, вдруг пригодится. А затем Сьюзан увидела его – зараженного человека, блевавшего сгустками крови прямо на стоянке возле супермаркета. Он кричал, упав на колени, просил о помощи. В тот момент она поняла, что Джеймс знал больше, чем говорил. Следующую неделю она скупала продукты, маски, батарейки, фонарики, одноразовую посуду, словно одержимая. «Зазеркалье» превратилось в склад, бункер, убежище. Дженни недоуменно поглядывала на мать, потерявшую покой и сон. «Хватит, мама!» - закричала она однажды, заплакав. – «Ты пугаешь меня». И Сьюзан остановилась, оглядевшись по сторонам. Когда она поддалась всеобщей панике, охватившей город? Джеймс пообещал приехать, взяв машину за неприлично высокую плату – люди никогда не умели оставаться людьми, используя любой шанс для наживы. Им с Филипом удалось покинуть Энн-Арбор, но, проехав меньше половины пути, пришлось вернуться. Дорогу перекрыли военные, и никакие уговоры не действовали. «У всех есть семья» - говорили мальчишки в форме в ответ на мольбы людей пропустить их.
Джеймс был в отчаянии – Сьюзан впервые видела его таким, и становилось еще страшнее.
- Вы ведь сможете вернуться? – спросила Дженни отца.
- Мы стараемся, принцесса, - ответил он, пытаясь улыбнуться.
- Мы с мамой не выходим из дома уже неделю, - сердито пробурчала Дженни.
- Так надо. Попробуй понять маму и не злиться. Люди заболели, и не только люди. Даже животные.
- Собаки и кошки?
- Да, и они тоже.
- А птицы?
- Нет, птицы здоровы, - задумчиво произнёс Джеймс. Видимо, у них иммунитет, или что-то в этом роде.
Сьюзан молча смотрела на экран телефона, не в силах спросить. Затем, поговорив с Филипом, убедившись, что он не болен, пообещала позвонить ближе к вечеру. Голова раскалывалась от недосыпа и постоянных мыслей, атаковавших, словно рой диких пчёл. Джеймс перезвонил через час, сказал включить шестой канал. Сьюзан поняла, что не услышит ничего хорошего, поэтому несколько минут стояла перед тёмным экраном огромного плоского телевизора последней модели – подарок мужа на день благодарения – и сжимала пульт, не решаясь нажать на кнопку.
- Вирус охватил не только Соединенные Штаты, но и весь мир, - сообщал президент, смотря в камеру. – Избегайте тесных контактов с зараженными лицами. Проследуйте в безопасные зоны, созданные в каждом городе. И не теряйте надежды.
Сьюзан нажала на кнопу, и экран погас. Не хотелось верить, что это конец. Страшно было подумать, что Джеймс и Филип не вернутся домой. Но страшнее всего было остаться одной, без поддержки мужа.
- Чёртова псина! – раздался громкий голос, отчего женщина проснулась.
- Что такое, Грэг? Орёшь посреди ночи!
- Псина, говорю! Вылезла из ниоткуда!
- Какая псина?
- Не спалось. Решил пройтись, вдруг найду что полезное! - тяжелые шаги раздались совсем близко.
- Так и скажи, что жрать захотел!
- Можно подумать, ты не хочешь!
- Неподалеку нашел машину, на ходу. Как рассветет, отправимся на ней в чёртов рай. Глупое название для убежища, не находишь?
- Плевать. Машина – это хорошо.
- И еще пара банок фасоли!
- Уверен, что было больше, но ты прикончил одну-другую прямо на месте.
- Всё-то ты знаешь!
- Дерьмо ты, Грэг!
- Не начинай!
Мужчины спустились вниз, и Сьюзан отошла от двери. Она уверенно и бесшумно передвигалась по комнате, несмотря на темноту. Дженни тихонько сопела, и даже не проснулась от криков незваных гостей. Новость о том, что на рассвете эти двое уйдут, радовала. В комнате пахло мочой – Сьюзан оставила пластиковое ведро на заднем дворе, вместе с лампами, поэтому справлять нужду им с Дженни пришлось на полу, а выходить из укрытия ради этого было глупо.
Включив фонарик, женщина взглянула на часы. До рассвета оставалась пара часов, и они с Дженни вернутся к привычному распорядку дня, выйдут из темного зазеркалья, вдохнут свежий воздух. Сьюзан улыбнулась и выключила фонарик, решив немного поспать. Чем быстрее наступит утро, тем скорее они отсюда выйдут.
Внезапно раздался звонок мобильного, от которого зазвенело в ушах. Сьюзан никак не могла найти телефон в темноте, металась по комнате. Звук шел из угла с оставшимися бутылями воды и коробками с консервами. Свет пробивался маленькой полоской. Было плевать, что она грохочет, отталкивая бутыли, отодвигая коробки. Схватив тонкий аппарат, с экрана которого улыбался Джеймс, она провела пальцем и впилась взглядом в изображение. Это был он, смеялся как ни в чем не бывало!
- Привет, милая! Ну где же вы застряли? - раздалось с экрана.
- Джеймс? – прошептала Сьюзан.
- Ну а кто еще! Мы ждем вас уже целую вечность!
- Где вы?
- Всё там же, милая, где и были. Может, вы уже поторопитесь, а то самые лучшие места заняты!
- Какие места, Джеймс? О чем ты?
- О рае, Сьюзан. Все места в раю уже заняты. Осталось совсем мало.
- Джеймс, я ничего не понимаю, - заплакала женщина. – Какие места? Какой рай?
- Безопасная зона, милая! Поторапливайтесь.
Сьюзан разрыдалась, словно девчонка, как рыдала она в детстве, от жгучей обиды или несправедливости. Крик ворвался в тишину, экран погас, и Джеймс больше не улыбался. Вокруг не было ни души. Сьюзан судорожно оглядывалась по сторонам в поисках дочери, но комната была пуста. Она бросилась к двери, но та была заперта снаружи. «Дженни! Дженни!»
- Мам? – прошептала девочка. – Проснись.
Сьюзан открыла глаза, и принялась судорожно целовать дочь в лицо, ощутив солёный привкус.
- Ты плакала во сне, - сказала Дженни. – А когда закричала, мне пришлось разбудить тебя. Ведь они услышат.
- Прости. Это был просто сон.
Сердце бешено колотилось, слёзы текли, из груди вырвался стон.
- Тебе приснился папа? – спросила Дженни, добавив: - Мне он тоже часто снится. И Филип, и даже ты.
- Думаю, нам стоит попробовать добраться до безопасной зоны. А вдруг они там, ждут нас?
- Ты ведь сама говорила, что нельзя уходить отсюда. И папа так говорил.
- Я знаю, Дженни. Но однажды мы все равно должны выйти. Еды мало, и воды не хватит надолго.
Сьюзан подошла к двери и прижалась, прислушиваясь к звукам. Было тихо, как еще пару дней назад.
- Дженни, кажется, они ушли. Я должна проверить.
- Давай еще подождем, - прошептала девочка, вглядываясь в темноту.
Женщина осторожно отворила засов, и слегка толкнула дверь. Выглянув, застыла в проёме.
- Запри, как только я выйду. И помни, не вздумай выходить, даже если услышишь страшные звуки.
- Но мама... – сказала Дженни.
- Никаких «но».
Женщина вышла из комнаты, плотно прикрыв дверь. Дождавшись, пока дочь задвинет засов, на цыпочках прошла вдоль стены по коридору. Ступенька за ступенькой, неслышно спустилась по лестнице, оглядываясь по сторонам. Солнце взошло – лучи пробивались сквозь занавески, освещая прихожую и гостиную. Никого не было, но женщина обошла дом, проверила все комнаты и подвал. Заперев входную дверь, поднялась, крикнув: «Выходи, Дженни!». Она думала о странном сне, пытаясь справиться с желанием немедленно последовать за незваными гостями в тот самый рай.
Достав из шкафа приемник, женщина крутила катушку то вправо, то влево, но в ответ - лишь хрипы и пощелкивания. Ни слова об убежище со странным названием – ничего.
- Но как они узнали про безопасную зону? – спросила Сьюзан.
- Кто? Эти мужчины? – Дженни подошла к матери.
- Если приемник молчит, как они узнали? Возможно, увидели надписи, указатели?
Сьюзан подошла к окну, всматриваясь сквозь потускневшие, покрытые пылью занавески.
- Так тихо, Дженни. Тот Грэг, или как там его звали, был прав. Это мёртвый район. Мы слишком долго здесь. Нужно что-то делать.
- Как ты думаешь, - спросила девочка, - а папа и Филип тоже там?
- Не знаю, милая. Хотелось бы верить.
- Тогда мы тоже должны пойти туда.
- На велосипедах слишком опасно. Нужна машина.
- Те мужчины, они ведь нашли машину, и мы найдем.
- Для этого нам надо спуститься вниз по улице, но...
- Это опасно, - перебила Дженни, вздохнув.
- Да, милая. Хотя попробовать можно.
- Я пойду с тобой.
- Хорошо. Давай спустим велосипеды.
Сьюзан впервые за долгое время решила взять дочь с собой. То ли незваный гость, говоривший о необходимости движения и наличии цели, то ли дикая усталость и комната, ставшая вконец противной и невыносимой, придали уверенности - неважно. Мужчина был прав. Нужно двигаться.
- Хватит всё время бояться, - сказала женщина. – Поехали!
Солнце обжигало кожу, слепило глаза. После пропахшей мочой комнаты свежий воздух молчаливого квартала действовал успокаивающе. На миг Сьюзан показалось, что не было никакого вируса, и Джеймс с Филипом мирно спят в кроватях, пока они с Дженни катаются. Проехав три квартала, Сьюзан предложила вернуться.
- Продолжим завтра, - сказала, остановившись.
Те несколько машин, которые им удалось найти, были с пустыми баками. Зато в одном из гаражей Сьюзан отыскала небольшой газовый баллон с горелкой – это было невероятной находкой.
- Что скажешь насчет горячего супа и макарон? - крикнула она, с довольной улыбкой демонстрируя находку.
- Еще бы пасту найти, и будет супер! – засмеялась Дженни.
И они нашли. С банкой песто, двумя упаковками спагетти и баллоном спешили к настоящему ужину, от которого давно отвыкли. Сьюзан остановилась на перекрестке.
- Слушай, милая. У Свифтов была старая «Вольво», которую поставили в сарай. Давай доедем до них, вдруг она всё еще там. Здесь недалеко.
Подъехав к дому, увидели, что створка гаража приоткрыта, но машин Стива и Энни в нем не оказалось. Всё еще оставалась надежда на «старушку Вольво», поэтому Сьюзан, попросив дочь подождать в гараже, побежала на задний двор. Сарай был заперт на засов. Открыв тяжелую дверь, женщина громко крикнула: «На месте, она здесь!», и зашла внутрь. «Мам!» - не обратив внимания на встревоженный голос Дженни, Сьюзан открыла дверцу и села на водительское кресло. Ключи были в бардачке, оставалось лишь завести мотор и выехать из гаража. «Мам!» - настойчиво повторяла девочка. Сьюзан повернула ключ зажигания, как раздался громкий, пронзительный крик Дженни. Выскочив из сарая, она побежала к гаражу. Дженни стояла в луже крови, рядом лежала собака с облезшей шерстью, тяжело дышала.
- Она укусила тебя? – вопрос застыл в горле.
Дженни опустила взгляд – на лодыжке краснел след от укуса, струйка крови стекала на бетон.
-Было не очень больно, а потом ее вырвало...
- Не может быть, - прошептала Сьюзан и упала на колени. Теперь кричала она, что есть сил, словно выпуская всю усталость, отчаяние и боль, скопившиеся за долгие месяцы. – Помогите, кто-нибудь!
- Я тоже заболею? – голос Дженни дрожал.
Сьюзан замолчала, устыдившись, затем подошла к дочери, поцеловав в лицо.
- Всё будет хорошо, - женщина сняла футболку и перетянула место укуса.
- Эта собака, она больная? – спросила девочка.
Ответ последовал незамедлительно – овчарку стошнило сгустками крови, образовавшими очередную лужу, наподобие той, в которой стояла Дженни.
- Поедем домой на машине, милая, - сказала Сьюзан, взяв дочь за руку.
Собака была привита от бешенства – на ухе виднелась метка. У Дженни имелась прививка от столбняка. Но всё это было неважно, ведь вирус уже проник в кровь, и от него не было никакой вакцины или лекарства, способных остановить развитие болезни. Пять дней, и Дженни умрет, сплёвывая кровь. Сьюзан молчала, раздумывая над тем, что случилось – нет, не об укусе, а о вирусе, уничтожившем привычную жизнь - не в силах взглянуть на дочь.
Первые сутки после укуса
Дрожавшими руками Сьюзан несколько раз промыла рану с мылом. К счастью, та не была глубокой, кость и суставы не пострадали. Обработав перекисью водорода, женщина перевязала лодыжку марлей, стягивая изо всех сил. Дженни морщилась, но терпела – она всегда принимала боль без криков и слёз, в отличие от Филипа, который от небольшой ранки кричал, словно его ошпарило кипятком.
- Нам нужен врач, - прошептала женщина, обняв дочь. – Но где его найти, черт побери!
Дженни засмеялась, громко, в голос.
- Что такое? – спросила мать, обратив удивленный взгляд на дочь.
- Ты ведь совсем не умеешь ругаться.
- Пожалуй, - рассмеялась в ответ.
«Даже если удастся избежать воспаления и инфекции, вирус уже проник в кровь», - мысли, одна за другой, пульсировали в голове, заставляя сердце усиленно биться.
- Нет, мы не можем здесь оставаться, милая. Нам нужно найти врача, - произнесла Сьюзан, положив приемник на колени. – Возможно, сообщение с координатами «рая» передают в определенное время.
Женщина крутила катушку, не в силах сдерживать слёзы.
- Не плачь, мама, - Дженни обняла мать и поцеловала в щеку.
- У нас есть полный бак, но мы должны знать дорогу, чтобы не тратить бензин впустую. Если кружить по городу в поиске вывески или указателя, надписей, есть шанс найти их, но так же и риск остаться без бензина.
- Я буду слушать приемник, ма, - сказала Дженни, медленно прокручивая катушку.
- Хорошая идея. А я сварю суп. Томатный?
- Супер! – Дженни улыбнулась, тут же скривившись.
- Болит?
- Немного. Всё нормально, мам, правда.
- Знаешь, милая, - Сьюзан присела на корточки, положив ладони на колени дочери, - я горжусь тобой. Ты очень сильная девочка.
- Но та собака, она ведь была больная. Значит, и я...
- Нет, мы найдем выход, - перебила мать.
Сьюзан поднялась по лестнице, оставив дочь в гостиной. «Никакого зазеркалья», - подумала она, открыв коробку с оставшимися консервными банками. Томатный суп и немного фасоли.
После того, как электричество пропало, они продержались некоторое время на генераторе. Тогда многие покинули дома, и район практически опустел, но никто не вламывался в дома, не учинял беспорядки – вокруг было спокойно, поэтому Сьюзан надеялась, что вскоре привычный порядок вернётся, учёные найдут способ борьбы с болезнью, Джеймс и Филип прилетят, как только возобновится воздушное сообщение. Но ничего этого не произошло. Бензин закончился, генератор замолк. К тому времени «зазеркалье» было готово, и женщина с дочерью перебрались наверх. Выходить на улицу было небезопасно, в район пришли люди – те, кто оставался на ночь, две, неделю, те, кто просто искали продовольствие, и те, кто громил всё повсюду.
- Мам, мы останемся внизу? – голос Дженни отвлёк от размышлений.
- Да, милая!
Женщина накрыла на стол в гостиной, поставила тарелки, разлила горячий суп. Аромат показался потрясающим, как и ощущение свободы, позабытое, утраченное. После обеда Дженни уснула.
Сьюзан вышла на задний двор, чтобы занести лампы в дом и разлить остатки дождевой воды в пластмассовые ведра. Вода была тёплой, поэтому желание немедленно смыть многодневный пот и усталость, манило. Обычно они с Дженни пользовались ванной комнатой для гостей, расположенной в конце коридора на втором этаже, но сегодня она решила, что в этом нет необходимости. Приложив ладонь ко лбу дочери, убедившись, что температура не поднялась, отнесла ведра в ванную.
Намылив голову, улыбнулась, вспомнив ласковые поцелуи мужа, объятия и нежный шепот. Он любил заглядывать в душ. «Вдруг помощь понадобится», - говорил, открывая стеклянную дверцу душевой кабины, проскальзывая внутрь, прижимая жену к запотевшему стеклу.
Сьюзан плакала, поливая тело водой. Тоска по любимому мужчине, боль материнского сердца от разлуки с сыном порой становились невыносимыми. Воспоминания были приятными, но за ними всегда приходила эта щемящая боль, разрывавшая изнутри, тянущая, не прекращавшаяся ни на минуту.
Мокрые, мягкие волосы приятно пахли шампунем, но ощущение чистого тела было непередаваемо – чувство лёгкости, о котором она забыла. Разбудив дочь, разрезала повязку – лодыжка припухла и слегка покраснела, что было нехорошим знаком. После душа, промыв рану, Сьюзан осторожно обработала укус перекисью и туго стянула бинтом.
- Ма, заплетешь волосы? – спросила дочь, протянув расческу и заколку.
Сьюзан улыбнулась, крепко обняв девочку, вдохнув приятный запах. Не шампуня, а своей малышки.
- Я так тебя люблю, милая!
- И я тебя, ма!
Дженни достала платье и вертелась перед зеркалом. Они решили устроить званый ужин, пусть даже на двоих. Макароны с итальянским соусом, вишневый сок пришлись кстати.
- Может, зажжем свечи? – спросила женщина, войдя в гостиную, где суетилась дочь, раскладывая приборы и салфетки. Они нарвали цветов на заднем дворе, поставив их в вазу возле дымящейся кастрюли.
- Отличная идея. Но тогда кто-нибудь увидит свет.
- Не увидит, милая. Вокруг никого нет. А завтра мы уже уедем.
После ужина Сьюзан читала любимую книгу дочери вслух, и они весело смеялись над глупым Джеком из синего королевства, и переживали за прекрасную Лиззи, дочь короля, так, словно слышали эту историю впервые. Затем, обнявшись, уснули без страха, что кто-то проникнет в дом, обнаружит их.
Вторые сутки после укуса
Сьюзан проснулась от солнечного света, бившего в лицо. Дженни крепко спала. Чтобы не разбудить дочь, женщина тихо прошла на кухню. Они проспали практически до обеда. Достав крупу и мясные консервы, последние в коробке, женщина поставила сковороду на огонь, налив остатки растительного масла.
- Дженни, просыпайся!
Залив крупу водой, убавив газ, заглянула в гостиную. Дженни ворочалась. Лоб был горячим. «Нет, нет...» - судорожно шептала Сьюзан, шевеля дочь.
- Проснись, милая.
Дженни с трудом открыла веки. Щеки горели румянцем, глаза приобрели нездоровый блеск.
- Ма, у меня живот болит, - пожаловалась она.
Вскоре начался понос, а затем Дженни вырвало. Сьюзан была в отчаянии.
- Не подходи! – закричала девочка, когда вырвало во второй раз, прямо на полу, в прихожей. – А то тоже заразишься!
- Ты не заразилась. Думаю, если бы я съела те ананасы из банки, то и меня бы тошнило.
- Неправда! – кричала Дженни, отталкивая мать. – Не подходи.
- Всё в порядке. Я с тобой, - Сьюзан обняла дочь, вытерев слёзы. – Пойдём, умоемся.
Понос не прекращался, и женщина развела пакетик порошка в стакане. Протянув дочери лекарство, попросила выпить, но Дженни плакала и мотала головой.
- Прошу тебя, просто выпей. Увидишь, всё пройдет.
Немного успокоившись, она села возле приёмника. Сьюзан молча смотрела на дочь, еле сдерживаясь, чтобы не закричать и не послать всех к черту. Дженни крутила катушку, вслушиваясь в хрипы и пощелкивания, исходившие из динамика.
Смеркалось – нужно было подготовиться в дорогу. Сьюзан перенесла всё необходимое из «зазеркалья» в гостиную. С утра они решили отыскать «рай» - другого выхода не было.
Дженни просидела возле приёмника до полуночи, затем уснула.
Третьи сутки после укуса
К утру у девочки появился аппетит, и она с удовольствием поела. Температура понизилась, но всё еще держалась немного выше нормы. На месте укуса возникло небольшое уплотнение, но гноя не было.
Сьюзан отнесла вещи в машину, затем, сев на водительское сидение, поправила зеркало дальнего вида и отрегулировала сидение.
- Мама! – раздался взволнованный голос Дженни.
- Что случилось? – Сьюзан ринулась в дом, стукнула палец о дверной проём, и громко выругалась.
- Слушай!
- ... проследуйте в безопасную зону. Только вы сможете спасти людей. Всем тем, у кого есть иммунитет к вирусу «Рэна», проследуйте в безопасную зону, - раздавалось из приёмника.
Сообщение повторялось, в конце передавали координаты. Сьюзан достала карту, попросив дочь принести карандаш.
Восемьсот километров до контрольного пункта.
- Это не так далеко, милая, - произнесла Сьюзан, улыбнувшись.
Появилась надежда. Та самая, что придавала сил двигаться, хоть Сьюзан и ощущала легкое недомогание. Дженни стало лучше: понос прекратился, а рвота не продолжалась.
- Доберемся ближе к ночи, - произнесла женщина, заводя мотор.
- Живот перестал болеть.
- Вот и отлично.
Было жарко, но включить кондиционер они не могли, поэтому открыли окна. Ветер развевал длинные волнистые волосы Дженни.
- Я продолжаю идти, даже когда нет сил, - запела Сьюзан.
- А ты не сходи с пути, просто жди, - подхватила Дженни.
Обе громко смеялись, глядя на дорогу. Где-то там, впереди была надежда.
- Когда эту тягомотину крутили по радио, клянусь Богом, хотелось вырубить приёмник! – сказала Сьюзан.
- Да ну, мам. По-моему, отличная песня!
- Молодежь, что сказать. В моё время слушали совершенно другую музыку.
- Скажешь тоже, ма! В твоё время! - засмеялась Дженни.
Через три часа появилась рябь в глазах. Списав на усталость, Сьюзан остановила машину, предложив немного отдохнуть.
Дженни хотела в туалет, поэтому, поднявшись на небольшой холм, скрылась среди высоких деревьев.
- Мам, ты должна это видеть, - сказала девочка, вернувшись, указывая на холм. – Пойдём.
У Сьюзан немного кружилась голова, временами сильно потели ладони, поэтому идти совсем не хотелось, но она послушно поплелась за дочерью. Там, за деревьями, была небольшая поляна, словно укрытая множеством разноцветных цветов, издававших невероятный терпкий аромат.
- Что это за цветы, ма?
- Не знаю, впервые вижу. Чем-то на ирисы похожи, но это не они.
Дженни сорвала желтый, ближе к лимонному оттенку, цветок и поднесла к лицу. Сьюзан села на корточки, не в силах стоять – слабость и ломота в суставах охватили тело.
- Вот эти, желтые, словно Филип. Красные – ты. Зеленые – я. А синие...
- Джеймс, - прошептала Сьюзан.
- Да, а синие – папа.
Дженни собрала букет и присела рядом с матерью, сплетая стебли между собой. Сьюзан легла, закрыв глаза. Приятный, хоть и немного резкий запах был чем-то новым за последние восемнадцать месяцев, потому приятным.
- Я сплету нам венки, и поедем дальше, ладно? – спросила девочка.
- Хорошо, милая.
Перед тем, как покинуть поляну, они, крепко обнявшись, смотрели на прекрасные цветы, свободные от мыслей, переживаний и воспоминаний.
- Это будет нашим тайным местом, - сказала Дженни, поцеловав мать в щеку.
- По рукам!
Перед тем, как тронуться с места, Сьюзан сверилась с картой. Убедившись, что направление верно, поехали дальше, не останавливаясь, пока всё вокруг не окутало тьма.
- Дженни, я слишком устала. Придётся переночевать в машине, а на рассвете доберемся до места.
Девочка не ответила, посапывая, отвернувшись к окну. Ночами становилось прохладно, лето спешило сдать пост осени. Женщина достала тонкий плед из багажника, и, укрыв дочь, устроилась на водительском сидении, заперев двери и приоткрыв окна.
Четвёртые сутки после укуса
Несмотря на приоткрытые окна, в салоне было душно. Утреннее солнце пылало, ветер стих, поэтому машина нагрелась быстро.
Вытерев пот со лба, Сьюзан открыла дверцу. Тело ломило, ноги не слушались. С трудом выбравшись из салона, оперевшись о кузов, женщина огляделась. Оставалось триста километров до безопасной зоны.
- Дженни, просыпайся. Пройдись немного, разомни ноги.
Девочка потягиваясь вышла из машины. Выглядела она вполне здоровой.
- Долго еще, мам?
- Нет, пару-тройку часов.
- Тогда поехали?
- Ага. С ветерком! – засмеялась женщина.
Через три с половиной часа они подъехали к контрольному пункту. Несколько военных машин, которые называли «летунами», загородили проезд. Люди в военной форме выстроились в шеренгу, увидев машину. Сьюзан остановилась неподалеку и, попросив дочь остаться на месте, вышла на дорогу.
Затем они продолжили путь, когда один из «летунов» открыл проезд.
- Что ты им сказала? – спросила Дженни.
- Что нам очень нужен врач.
Безопасная зона со странным названием «рай» располагалась на территории фабрики. Вокруг было много людей, стояли палатки, машины. Возле широких ворот виднелась длинная полоска ожидавших путевки в рай.
Заглушив мотор, они вышли из машины. Сьюзан почувствовала резкую боль в животе, отчего застонала. Она была инфицирована, и прекрасно об этом знала.
Было трудно заставить Дженни пойти дальше без неё, но после долгих уговоров, дочь согласилась. У Сьюзан не было выбора. Она простилась с Дженни, как простилась и с Филипом, и с мужем.
- Я вернусь за тобой, ма! Только сделают укол и приду, хорошо?
- Хорошо, милая, - женщина с трудом сдерживала слёзы.
Когда Дженни скрылась за воротами, Сьюзан вернулась к машине. Комок, норовившийся вырваться наружу, застыл в горле. Сплюнув сгустки крови, женщина заплакала.
- Не переживай, - раздался знакомый голос, и она обернулась.
- Грэг, - мужчина протянул руку.
Сьюзан громко засмеялась.
- Где-то я вас определенно видел, - сказал он, улыбнувшись. – Такое красивое лицо я бы не смог забыть.
«Дерьмо ты, Грэг», - внезапно слова пришли на ум, отчего Сьюзан засмеялась еще громче.
- Это нервы, понимаю.
- Наверное. А ваш друг, где он?
- Ах, Жан! Там, внутри. А откуда вы...
- Неважно. А вы почему здесь?
- Пока стояли в очереди, один из инфицированных, которого не впустили, устроил драку. И вот, - Грэг показал перебинтованную руку. – Люди меня еще не кусали.
- Но вы не похожи на ...
- Зараженного? Это потому, что я получил отсрочку, - засмеялся мужчина.
- Как это?
- Те, за стеной, тестируют свою сыворотку на нас, или что там они создают, чёрт бы... хм... храни их Господь, - он явно собирался выругаться, но передумал. - Пока безрезультатно. Их лекарство только замедляет действие вируса. Отсрочка на несколько дней, а потом – всё по новой. Но кто же откажется прожить еще пару-тройку лишних деньков?
- Вы правы, - задумавшись, ответила Сьюзан.
- Давай на ты! Зовут-то тебя как?
- Сьюзан.
Они проболтали до самого вечера, а затем разошлись. Женщина заперла машину, и, устроившись на заднем сидении, уснула.
Пятые сутки после укуса
Глухой стук разбудил женщину. Дженни стучала в окно – она улыбалась. Рядом стоял мужчина в светлой одежде. Он провел их за ворота. Остановившись возле стеклянных дверей помещения, похожего на лабораторию, повернулся к Сьюзан.
- Вам введут сыворотку, но она только...
- Замедлит вирус, - произнесла она.
- Верно. Благодаря антителам, обнаруженным в крови Дженни, у нас появилась не просто надежда, а уверенность. Нужно немного времени.
- Которого у меня нет.
Мужчина потупил взгляд, словно в том была его вина.
- Всё в порядке, - сказала Сьюзан. – Я всё понимаю. Главное, Дженни здорова.
Крепко обняв дочь, вдохнув запах своего ребенка, она постаралась не расплакаться.
- Милая, мне введут лекарство, поэтому нам придется расстаться на некоторое время. Но знай, что я очень тебя люблю. Благодаря тебе люди станут здоровыми.
- И ты? – спросила девочка, приложив ладони к щекам матери.
- И я, - Сьюзан впервые соврала дочери.
Три месяца спустя
Вирус «Рэна» был официально внесён в список вирусных заболеваний, а вакцинация объявлена в качестве обязательной. Сыворотка «Дженни» спасла миллионы жителей.
Люди покидали безопасную зону. Вместе со Свифтами Дженни возвращалась домой, откуда её должны были отправить к бабушке в Калифорнию. Попросив остановиться, чтобы справить нужду, скрылась за деревьями. Она запомнила место тайной поляны, которую они с матерью обнаружили по пути в «рай»: тридцать седьмой километр возле огромного билборда.
Дженни собрала букет из разноцветных цветов. Терпкий запах надежды стал ароматом победы. Вирус, унёсший миллионы жизней, побеждён, но на душе было гадко.
- Жёлтые - это Филип. Красные – ты. Зеленые – я. А синие – папа, - произнесла девочка, заплакав.