Курица довольна

      — Вы уж по­гово­рите с ней, — поп­ро­сила вос­пи­татель­ни­ца. — Она де­воч­ка хо­рошая, пос­лушная, но так не­удоб­но по­лучи­лось, ко­мис­сия из ро­но, а она этот сти­шок кри­чит.
      — Ка­кой? — не по­нял Ва­лера.
      — Ну, этот, зна­ете, на­вер­ное, — де­вуш­ка слег­ка пок­расне­ла. — Ду­роч­ка-сне­гуроч­ка, твой па­па дед мо­роз…
      — Ма­моч­ка-фи­алоч­ка, а ты соп­ли­вый нос?
      — Да, — с ви­димым об­легче­ни­ем под­твер­ди­ла вос­пи­татель­ни­ца. — Мы им Пуш­ки­на чи­та­ем, у нас прог­рамма ут­вер­жде­на для ран­не­го раз­ви­тия…
      — Я по­нял, — Ва­лере ста­ло ее жал­ко, на­вер­ное, де­вуш­ка бо­ялась, что он нач­нет об­ви­нять ее в не­дос­мотре или на­пишет жа­лобу. — Не пе­режи­вай­те, мы то­же в детс­тве эту чушь нес­ли. И про жа­дину-го­вяди­ну. Зна­ете? Жа­дина-го­вяди­на…
      — Со­леный огу­рец, по по­лу ва­ля­ет­ся, ник­то его не ест, — ско­рого­вор­ным ше­потом от­та­раба­нила та, и опять пок­расне­ла. — Вы не по­думай­те, это все де­ти при­носят, мы ни­ког­да та­кое не поз­во­ля­ем се­бе. На­вер­ное, они это до­ма слы­шат.
      — От­ку­да до­ма-то? — ис­крен­не уди­вил­ся Ва­лера. — Я вот толь­ко сей­час вспом­нил, что бы­ла та­кая по­говор­ка, а по­ка вы не ска­зали, да­же в го­лову ни ра­зу не при­ходи­ло за все трид­цать лет.
      — По­гово­рите с ней, — пов­то­рила вос­пи­татель­ни­ца и выш­ла из раз­де­вал­ки.
      Ва­лера пос­мотрел на че­тырех­летнюю Ни­ку, на­тяги­вав­шую на се­бя на ска­мей­ке ват­ные шта­ны и за­путав­шу­юся в лям­ках. Ря­дом ва­лялись ро­зовые «ду­тики».
      — А где ма­ма? — спро­сила дочь, пок­ру­тив го­ловой.
      — В ма­шине нас ждет. Да­вай по­могу.
      Он при­сел и на­чал рас­пу­тывать лям­ки, по­пут­но от­би­ва­ясь от ее паль­цев, но­ровив­ших ему по­мочь.
      — Ну-ка ти­хо, — шут­ли­во прик­рикнул он на нее. — Си­ди мол­ча.
      — Не хо­чу мол­ча, — вред­но от­ве­тила Ни­ка. — Хо­чу гром­ко.
      — Ну, си­ди гром­ко.
      — Пов­то­рюш­ка дя­дя хрюш­ка, — хи­хик­ну­ла дочь.
      — Из по­мой­но­го вед­ра, я та­кого дя­дю хрюш­ку не­нави­жу ни­ког­да, — ма­шиналь­но про­дол­жил Ва­лера и вдруг под­нял и пос­та­вил Ни­ку пе­ред со­бой. — Ты где это слы­шала?
      Ни­ка за­суну­ла па­лец в рот.
      — До­ча, я серь­ез­но спра­шиваю — кто те­бя это­му на­учил? Ска­жешь — дам шо­колад­ку.
      — Дай, — Ни­ка тут же под­ста­вила ему обе ла­дош­ки.
      Приш­лось по­шарить по кар­ма­нам и най­ти ос­тавшу­юся от кор­по­ратив­но­го праз­дни­ка ма­лень­кую квад­ратную шо­колад­ку с ло­готи­пом фир­мы.
      — На, дер­жи. А те­перь го­вори — кто.
      Ни­ка пос­пешно за­пиха­ла в рот шо­колад­ку це­ликом и ра­дос­тно про­ора­ла ко­рич­не­вым блес­тя­щим ртом:
      — Ник­то!
      Ва­лера вы­тер ей гу­бы тыль­ной сто­роной ла­дони, дос­тал из шка­фа пу­ховик и шап­ку, за­мотал шар­фом и по­тащил за со­бой на лес­тни­цу. Ко­рич­не­вые сте­ны вдоль сту­пеней бы­ли из­ри­сова­ны зай­ца­ми, ли­сица­ми, сне­жин­ка­ми и ги­гант­ски­ми ко­локоль­чи­ками, а в воз­ду­хе креп­ко пах­ло ка­као.
      Упа­ковав дочь в дет­ское крес­ло на зад­нем си­денье ря­дом с же­ной, Ва­лера плюх­нулся на во­дитель­ское мес­то. Ма­шина отъ­еха­ла от дет­ско­го са­да и выб­ра­лась на до­рогу.
      — Ир­ка, а ты пом­нишь дет­ские по­говор­ки? — спро­сил он же­ну. — Жа­дина-го­вяди­на, ду­роч­ка-сне­гуроч­ка?
      — Ну, пом­ню, — не­до­умен­но отоз­ва­лась же­на, уби­рая Ни­ке во­лосы под шап­ку. — А что?
      — Кто те­бя им на­учил?
      Же­на зас­ме­ялась.
      — Да это еще в са­дике, не пом­ню кто.
      — А ты вспом­ни, — нас­той­чи­во поп­ро­сил Ва­лера. — Очень на­до. Да­вай по­могу те­бе, я вот та­кие пом­ню: за од­ним не гон­ка, пой­ма­ешь по­росен­ка, шла ма­шина тем­ным ле­сом за ка­ким-то ин­те­ресом.
      — Ин­ти-ин­ти-ин­те­рес, вы­ходи на бук­ву эс, — под­держа­ла его Ира.
      — Мо­жет, ка­кой-то маль­чик в груп­пе? — про­дол­жал да­вить муж. — Или под­ружка во дво­ре, где иг­ра­ли?
      Же­на нах­му­рилась, пе­рес­та­ла те­ребить шап­ку на до­чери.
      — А ты зна­ешь, Ва­лер­ка, не пом­ню, — с изум­ле­ни­ем ска­зала она. — Вот во­об­ще, от сло­ва сов­сем. А ты?
      Ва­лера по­качал го­ловой.
      — То­же нет. Пом­ню, что все кри­чали, об­зы­вались, счи­тались эти­ми стиш­ка­ми, а кто их пер­вый при­нес и от­ку­да — пус­то­та. Ни че­лове­ка, ни мо­мент, ког­да ус­лы­шал. И что ин­те­рес­но — ког­да их кри­чали, ник­то не удив­лялся, а все сра­зу под­хва­тыва­ли, слов­но сло­ва зна­ли.
      Ира мол­ча­ла, по­кусы­вая но­готь паль­ца с ге­левым ма­никю­ром, рас­се­ян­но наб­лю­дая за тем, как Ни­ка тя­нет ту­гую за­вяз­ку на шап­ке.
      — Да, стран­но, — на­конец от­ве­тила она. — Ес­ли бы на­учи­ли, я бы за­пом­ни­ла, пом­ню же я всех вос­пи­тате­лей из са­дика и да­же му­зыкаль­но­го ру­ково­дите­ля. А это как буд­то са­мо в го­лове ро­дилось или всег­да бы­ло. Ни­ка, что ты ее тя­нешь? Боль­но?
      — Не боль­но, — отоз­ва­лась Ни­ка, и не­ожи­дан­но до­бави­ла так гром­ко, что ро­дите­ли вздрог­ну­ли: — А ме­не не боль­но, ку­рица до­воль­на.