-Ты сделаешь всё, как я сказал?
-Сделаю, ты же знаешь, я сделаю всё, что ты скажешь. Но зачем? – в глазах была тоска, -Зачем?
- Я должен пройти через это. Они все равно схватят меня, - он говорил медленно, с задумчивой болью, - они не оставят вас и меня в покое, - он сжал руками плечи, поеживаясь.
-Давай уйдем, все уйдем отсюда, в Галилею, сегодня вечером, давай, - голос звучал напряженно, с надеждой, - они не тронут тебя сегодня уже...
- Поздно, - глухо, - я всех вас поднял, мы пришли сюда и вернуться, бежать, тайком? Нет, не могу.
- Ну, а как же мы без тебя потом? Как? Подумай! Все, что ты говорил, чему поверили... Ты сбегаешь просто. Я знаю ты устал, трудно быть человеком, который ведет, но невыразимо труднее быть Богом... Но в тебя поверили, за тобой пошли...
- Оставь о Боге. Тебя не надо учить, что Бог всесведущ, всемогущ и всевидящ. При чем здесь я? Кто-то ищет нового мессию, - он усмехнулся, - это его дело, бывали среди нас такие, но я при чем?
- Это в тебе говорит томление и минутная слабость. Ты многое можешь, что не могут другие. Помнишь, в Канне... Люди глазам не верили.
-Люди часто не верят своим глазам, а иногда наоборот верят тому, чего нет, если очень хотят. Дело не во мне , а в них. Ты еще вспомни расслабленного...
- А что?
- Не был он никаким расслабленным, – устало, -слабым духом он был и нужен был кто-то, чтобы он в него поверил, а мне очень хотелось, чтобы он встал и пошел. И это всё.
- Это всё!? Ты что, сам не знаешь своей силы? Нет тебе равных и мы за тобой пошли.
-Оставь. Я устал... Так ты прийдешь завтра утром, на заре? Сделай все точно, как я просил.
-Сделаю, - тихо: не знаю, зачем.
- Прости.