Ели молча. На столе мигом оказались оладьи из дрожжевого теста, домашний творог с мёдом и молоком, а также маринованные помидоры, солонина и вкуснейшая жареная картошка- всё это приготовила бабушка Аня. Удивительно, и когда она успела?
Хильда, правда, ела неохотно. Оказалось, что лактозу она не любит, мясо не ест, ради сохранения фигуры. Правда оладьей навернула сразу пол миски.
После обеда, девочка сразу осовела, и буквально за столом принялась клевать носом. Посему, вежливо поблагодарив за еду, попросила показать, где можно прилечь и не раздеваясь тут же уснула, едва только коснулась подушки.
— Ох, прямо душа радуется, - рокотала бабушка Аня, убирая посуду со стола. — Такая девочка добрая, вежливая. А хорошенькая какая. Чисто тебе ангелочек. Слава Богу, что она теперь с вами. Помощница будет, и утешение вам.
— Посмотрим, баб Ань, - ответил я. — Ещё не ясно, какие от этого ангелочка ожидать цветочки. Страшно мне, боюсь не справлюсь. Всё ж дочка далеко не ребёнок.
— Да бросьте вы, отец Павел, накручивать себя! Она всегда останется для вас ребёнком. Всё хорошо будет, справитесь. А коль чего, я всегда подсоблю.
— Спаси Господи, баба Аня! Чтоб я без вас делал то.
Баба Аня только отмахнулась и смущённо заулыбавшись, ответила:
— Какая там от меня помощь, от старухи.
— Да ладно, старуха тоже мне. Вам всего то 65 лет.
— А я чувствую уже себя старухой. И глаза плохо видят, и ноги болят, да и вообще… Ну, ладно, пойду сейчас борщ к ужину варить. Они в своём городе, небось такого и не пробовали.
Баба Аня дошла до входной двери, затем обернулась, сказав:
— Это ж её в школу, хорошо бы определить. Негоже, чтоб она без науки болталась.
Я только тяжело вздохнул и отыскав в кармане сотовый телефон, ответил:
— Да уж. Тут и не только со школой нужно решать. Хлопоты только начинаются.
— Не ворчите, отец Павел, - смеётся баба Аня. — Хлопоты то приятные, за дитём то.
Наконец моя хозяйка отправилась к себе, а я осторожно заглянул в комнату Хильды. Та всё также спала не шелохнувшись, как и прилегла сначала.
«Позвоню Алисе, - подумал я, выходя на улицу, -надеюсь она поможет со школой и прочей кутерьмой. А то как-то неожиданно всё случилось».
Алиса, это наш семейный доктор, а ещё староста соседнего прихода, в селе Анечкино, с настоятелем которого, отцом Виктором, мы в хороших, дружеских отношениях. Часто выручаем друг друга, ежели чего, приезжаем в гости, проводим совместные службы. Храм у отца Виктора небольшой, ему очень нравится наш, так что мы раз, а то и два раза в месяц проводим у нас совместные, заказные литургии. Зато у отца Виктора прекрасный хор, и службы с их участием, служить, одно утешение.
Алиса приехала чуть ли не сразу, после моего звонка, как раз ей нужно было заглянуть к одной своей пациентке, в нашем селе, старушке по прозвищу Крапива. Крапива являлась нашей прихожанкой. Родственником никого не имела. А единственного сына убило током, когда он по пьяни полез в трансформаторную будку искать чертей. Вот, Алиса, по доброте душевной, теперь возится с ней. Сначала Алиса хотела определить Крапиву в свою богадельню для стариков, но та наотрез отказалась. «Хочу, - говорит, - дома помереть, в своей постели».
— Ой, какое у вас приятное событие, отец Павел, - сказала Алиса, выслушав мою просьбу. — Дочка, это же просто чудесно. Причин таких обстоятельств спрашивать не хочу, уверена, они достаточно веские, чтоб мать вот так вот бросила дочь.
— Она не бросила… - пытался я оправдать Нерингу, но Алиса перебила меня:
— Это меня нисколечко не касается, не стоит ничего объяснять. Просто я пытаюсь сформулировать наши дальнейшие действия. Сколько вы говорили ей лет?
— Вот, 30 декабря тринадцать исполнится.
— Всё ясно, значит они считай ровесницы с Маринкой отца Виктора. Это хорошо, в одном классе будут учиться, подружатся. А она в какой школе училась?
— Вы имеете ввиду в лицее, или?..
— Имею ввиду, как у неё с языком? В Покровском школа обычная, а сейчас сами понимаете, какое время, только на родном языке учат.
— А это, - сокрушённо потряс головой я. — Они с женой в Лиепае жили, собираются в Германию. Сами понимаете. Но, русский у неё довольно сносный, если не считать лёгкого акцента.
— Акцент, - задумчиво улыбнулась Алиса. — Как у нашей Аськи… Это уже хуже. С языком придётся что-то решать, но если владеет русским, думаю, местный тоже осилит. Она хоть девочка смышлёная?
— О, ещё какая смышлёная.
— Тогда, хорошо. Не волнуйтесь, батюшка, всё устроим, организуем, благословите на благое дело. Завтра же этим займусь. — Алиса подставила руки под благословение.
Осенив женщину крестным знамением, я ещё раз поблагодарил её, и мы попрощались.
Войдя в дом, так как беседовали на улице, чтоб дать возможность отдохнуть Хильде, я заметил, что она уже проснулась и сидит в маленьком кресле у окна, развернувшись в полуобороте и прильнув лицом к стеклу.
— Уже проснулась? – спросил я радостно улыбаясь.
— А кто эта женщина? — не оборачиваясь ко мне, спросила Хильда.
Я снял верхнюю одежду и небрежно бросил её на лежанку, по привычке. Хильда, наконец повернулась, и её взгляд выражал неодобрение, такой небрежности к порядку. Молча взяв курточку и шарф, отнёс их в прихожую на вешалку.
— Так кто она? – не отставала девочка.
— Моя хорошая знакомая, - ответил я, присаживаясь сверху на лежанку.
Признаться честно, я немного продрог на улице.
— Шика-арная барышня, - протянула Хильда. — Про таких именно так говорят. Когда выросту, хочу также выглядеть.
— Ладно, давай знаешь, что… Пока не выросла, нам нужно решить вопросы со школой. У тебя с русским языком всё нормально? Ты же всё понимаешь?
— Папа, - Хильда сделала такое лицо, будто разговаривает с умственно отсталым, - а ты как думаешь? Я училась в престижном лицее и хорошо владею тремя языками.
Она подняла руку над столиком, выпятив три пальца.
— Латышский и русский знаю с детства, мы ж с мамой общались на этих языках. Правда больше на латышском, потому и легкие ошибки проскакивают. А немецкий в лицее учу… Учила. Мама настояла.
— Я понял, понял. Просто мы с Алисой хотим определить тебя в школу, и…
— В школу?! Здесь, в этом селе?
— В нашем селе нет школы. Была, восьмилетка когда-то, но её закрыли за ненадобностью. Детей мало, а бюджет на науку выделяют неохотно. В школу будешь ходить в соседний посёлок.
— Папа, ты издеваешься? – Хильда даже привстала. — Мне не нужна задрипанная сельская школа! Я хочу в лицей, как все нормальные дети.
— Значит, ты считаешь, что нормальные дети учатся только в лицее?
— Папа, мне нет дела, кто где там учится! Я не хочу даже рядом сидеть с этими тупыми унтеркинд, в вонючей сельской школе.
— Хильда! – признаться честно, меня даже тогда обдало жаром. — Где ты набралась таких слов?! Откуда в твоей голове столько глупостей?!
Хильда нахмурилась. Было видно, что она сожалеет об сказанном, но извиняться не стала.
—Ладно, - после долгой паузы, проговорила она. — Всё ровно не на долго. А пережить такие приключения, будет даже интересно.
— Придётся учиться на местном языке, - продолжил я, хотя чувствовал, как внутри продолжает бурлить буря возмущений. — Ты как, осилишь?
Девочка кивнула головой и ответила, не раздумывая:
— Вероятно, первое время будет сложно. Но зато в разговорном запасе окажется ещё один язык. Мне нравится.
Наступила тишина, которую нарушало лишь тиканье старенького механического будильника, стоявшего на полке серванта. Я пытался совладать с эмоциями, а Хильда сидела, уткнувшись в стол, изредка зыркая на меня исподлобья виноватым взглядом.
— Ладно, прости меня, - вдруг проговорила она. — Ляпнула не подумавши. Мне придётся всё менять, понимаешь? Так тяжело оказаться в совершенно ином мире. Но, я постараюсь. Учителя говорили, что я способная и умею адаптироваться в любой ситуации. Я постараюсь, ты только не сердись, а то у тебя такое лицо, словно я дала тебе пощёчину.
— Хорошо, - я не смог удержать улыбку. — Ты молодец, не каждый умеет признавать свои ошибки. Тем более в твоём возрасте.
Хильда улыбнулась в ответ и теперь опять стала походить на милого ангела.
Продолжение следует...