База.
Ноябрь. Предзимье. У меня именно сейчас выдался или выпал отпуск. Впрочем, время отпуска, известно, не выбирают. Гуляют люди в соответствии с графиком.
Чем же занять себя поздней осенью? И вспомнил молодой отпускник рассказ товарища о его «калымах» на плодоовощной базе.
- А почему бы и нет? – подумалось мне. Подработаю немного. Будет на какие шиши ходить в рестораны.
Надел «штормовку» из толстого жёлто-зелёного брезента, и отправился на «базу». Возле «конторы» «кучковались», и тихо переговаривались человек десять разного возраста и всякого роста. Только пол был один – мужской. К беседующим мужикам неспешно подошёл плотный человек. На смуглом лице его выделялись крючковатый нос и пышные тёмные усы.
- Ну что, мужики, вагонов пока нет – произнёс управляющий в лёгким кавказским акцентом.
Временные рабочие недовольно загудели.
- Но работа есть – продолжил уроженец Закавказья – нашу базу частенько железная дорога штрафует. Вон на путях вагон из-под минералки стоит. А в нём «бой» стеклянный. Кто заработать хочет? Заплачу как за разгрузку.
Стоящий рядом со мной потёртый мужичок лет пятидесяти лёгонько ткнул меня в бок: «Пойдём, чего зря стоять?! Алиев заплатит, не обманет».
Я сразу решился, и мы с напарником направились к разгрузочной платформе. Вагон и подъездные пути были усыпаны стружкой, густо нашпигованной тёмно-зелёными осколками бутылок.
- Ну, что же делать будем? Руками этот мусор не возьмёшь. Вон он какой колючий и режущий – спросил у меня Боря, мой новый пожилой знакомец.
И сам же старший приятель ответил: «Надо бы нам вилы где-то раздобыть. Пошли во дворах пошарим»
Так и сделали. В одном усадьбе собака лает до хрипоты, в другом дворе с цепи рвётся. А вот на этом подворье тишина.
Зашёл ушлый Борис во двор, заглянул острым глазком в сарай.
- Ого, вот оно, то самое, что надо – Борис потряс в руке вилами подобно римскому гладиатору.
С орудием труда дело пошло веселей. Побросают работники опасную смесь на носилки и отнесут в яму, вырытую среди двора.
Далее стружку следовало сжечь, но в моих замёрзших пальцах погасла на ветру спичка, затем другая, третья…
Товарищ Алиев не выдержал, вытащил из коробка целый пучок спичек, чиркнул ими, сунул в охапку соломы и через пару секунд из вороха потянулся белёсый дымок.
Директор базы довольно проговорил: «Вот так мы в партизанах делали!»
- Какие такие партизаны? – промелькнуло в моих мыслях. Алиеву около пятидесяти. Значит, в войну ему лет тринадцать было. Да и какие в Азербайджане партизаны?
- Ну что ж, мужики, дело вы своё неплохо сделали. Вот вам счёт на двадцать пять рублей, с ним идите в пищеторг. Когда деньги получите, десятку сразу мне отдадите, а остальное пополам поделите меж собой.
- Так вот оно что, афёра, обман – подумал я в душе, но всё же совесть свою молодую утихомирил и решил рискнуть.
Борис же обрадовался несказанно – надо же, по семь рублей всего за три часа работы. В заводе распред за смену еле-еле пять с полтиной «закроет», а тут в два раза больше вышло.
В-общем, жить можно и даже нужно. Что ж, пошли в пищеторг, счёт оформлять.
- Процедура эта нудная и даже бестолковая чуток – сказал Борис мне со знанием дела.
И действительно, дела он знал хорошо, поскольку был непростым советским безработным. Без пособия и регистрации на бирже.
Вагон товарный, например, можно вшестером или, в худшем случае восьмером за те же три часа «разбросать».
Тут бы и получить по окончании работы заветный червончик или вожделенную «пятнашку».
Ан нет. Руководитель базы обязан вначале счёт выписать, а потом труженикам должны, как говорится, «дуть до горы», то есть двигаться в бухгалтерию.
Но прежде нужно к экономистам или плановичке забежать. И только потом отправиться в бухгалтерию.
Получив нужные подписи, «бумагу» надо «завизировать» ещё у главного бухгалтера.
И лишь в последнюю очередь можно подойти к зарешечённому окошку кассы.
У нас же, как обычно «Ванька есть, Маньки нет». Вот и бегают бедные студенты и нищие бичи часа по два из кабинета в кабинет.
Случался в управлении «Пищеторга» и обед.
В это же самое времечко вольных грузчиков забитые товаром вагоны и рефрижераторные мехсекции на путях подъездных дожидались.
Итак, вот она, почти заветная пятиэтажка на улице Чапаева, на первом этаже коей контора и размещалась.
- У тебя паспорт с собой? – спросил у меня Боря «бич» . – Иди счет оформляй, а я пока в аптеку сбегаю.
Боря скорым шагом направился в лечебное учреждение, а я смело открыл дверь, ведущую в плановый отдел.
Паспорт при себе, а это главное. По утверждению многоопытного Бориса, на один документ можно едва ли не целый взвод облагодетельствовать. Лишь бы серия и номер паспорта в порядке были у предъявителя, да прописка имелась.
Захожу я, наивный, в первый кабинет к экономистам и подаёт счёт, на коем значится кругленькая, а вернее, слегка сумма в двадцать пять рублей, означенная в нужной графе полностью цифрами и прописью.
У «плановички» очи едва на лоб не вылезли.
- Однако. Алиев-то щедрый какой. Целый «четвертной» вписал. Сколько же вас там было?
- Двое нас. Склад убирали. Целых четыре часа. С самого утра – недолго думая, выпалил я.
Плановик взглянула на часы, висевшие на стене. Времени ровнёхонько двенадцать часов. Полдень.
- Не многовато ли будет? Идите скажите Алиеву, что не подпишут вам счёт. Мудрит он что-то или хитрит.
Вышел я из кабинета как в воду опущенный.
В это времечко и Боря возник, напарник незаменимый, довольный и сияющий.
- Глянь-ка, что у меня есть! – воскликнул он и достал из кармана засаленной куртки два маленьких пузырька. – Настоечка из пустырника на спирту. Примешь парочку таких флакончиков и та-акой кайф получишь. Спокойный станешь как удав. А ты чего такой невесёлый? –
Услышав рассказ о моих бюрократических мытарствах , Борис усмехнулся: «Чудак ты, чудак! Ну-ка пиши на обороте счёта фамилии, свою, мою, ну и ещё парочку товарищей, например, Лебедев или Ковальчук.
Так я и совершил. Примостившись на капоте красных «Жигулей» стоящих возле «Пищеторга», оформили временные сотрудники базы счёт как положено. Снова нырнул молодой грузчик в чиновничьи джунгли или мангры.
Пожалуй, сравнение с мангровыми прибрежными зарослями больше подходит всероссийскому и советскому чинодральству. Один за другого держится, корешки пускают, связи наращивают. К тому же и «крыша», то есть крона, у них часто совместная образуется.
Плановик, едва взглянув на документ, вторично представленный пред её светлые зеницы, спокойно произнесла: «Ну вот, теперь совсем иное дело».
Недолго помыслив, поставила экономический работник солидную «закорючку» и отправила меня дальше по цепочке.
И получили, обрели наши невольные «прохиндеи» свои кровные, наполовину честно заработанные.
Двинулись к «отцу благодетелю» своему, Семёну Бахтияровичу Алиеву.
Глядь, а вот и он стоит возле своей конторки, в усы свои роскошные улыбается.
Рядом с ним два милиционера стоят и вовсю сияют зубами и регалиями.
- Ну вот и всё – подумал я – повязали. И связался же я, дурак, с этим негодяем! Мало мне, что ли, было «отпускных», целых 382 рубля получил «как с куста».
Однако товарищ Алиев улыбался всё шире.
- Да ты чё! – громко прошептал Борис – они ж тут все повязаны. Не то, что топор, ложку друг другу на ногу не уронят. Кому охота на голом окладе сидеть?!
Рассчитались приятели с начальником и, довольные, отправились по домам. А Боря меж тем ещё и целую сумку порожних бутылок из-под минеральной воды пошёл сдавать. Вот счастье бродяге привалило.
Вечером того же дня мы с Борей как штыковые лопаты стояли возле разгрузочной платформы, взирая на серебристые гофрированные стенки мехсекций.
Стальные многотонные пеналы на колёсах были полны картонными коробочками. В каждой коробке содержалось по четыре трёхлитровых банки с томатным соком, любимым мною с детства.
В торце каждого торгового зала любого крупного продмага располагался прилавок с укреплёнными на нём стеклянными конусами, обращёнными вершиной вниз.
Внизу перевёрнутого конуса был краник. Дородная тетёнька открывала его и в стакан, предварительно омытый струйкой воды, устремлялся томатный сок. В стоящем рядом стаканчике отмокали чайные ложечки, коими брали крупную соль и размешивали её в посудине с соком. После этой процедуры ложка вновь опускалась в подкрашенную соком воду.
Стоило это удовольствие всего десять копеек.
Однажды мы с друзьями из соседнего дома купили вскладчину трёхлитровую банку томатного сока.
Я принёс в сарай, бывший моей «резиденцией», стаканы и соль.
Затем, подражая взрослым, ребята пили, чокаясь, «красное» из гранёных стаканов.
Однако из детства, этого «прекрасного далёка», приходится возвращаться на овощную базу, к трудовым будням.
Работа по разгрузке вагонов с соком была не слишком тяжёлой, не очень пыльной, но зато монотонной и утомительной.
Склад отстоял от рефрижераторов метров на пятнадцать.
Двое грузчиков подавали коробки из вагона. Четверо быстрым шагом относили их к складу и вручали прямо в мои руки.
Я принимал картонную тару и ставил на резиновую ленту транспортёра, резво убегающую вниз, в сумрачные недра склада.
На другой день с трудом смог согнуться и присесть. Но это будет на следующее утро, а пока банки в размокших коробках гуляют в руках, угрожая упасть.
Ладно, если под ноги, а если на…?
И «бой» же был. Пол вагона весь залит алой жидкостью.
В подвале сок в банках сгружали и составляли в штабеля студенты техникума. Может быть, железнодорожного, а, вероятно, и энерготехнического.
Уставляли коробки с банками учащиеся вроде бы аккуратно, однако стоило одному из них чуть перекосить тару при постановке и отойти, как через секунду раздался смачный хрустящий звон.
Сорок примерно трёхлитровых банок в картонной упаковке на пол бетонный рухнули.
Верхние работники буквально «заржали», а кладовщицы внизу взвыли и не буквально.
Худо-бедно, а вагон разгрузили. На дворе похолодало заметно.
- Надо бы согреться, а, мужики? – предложил один из грузчиков или, точнее сказать, разгрузчиков.
Послали «гонца» за водкой. Благо закуски, то есть «запивки» было «хоть залейся».
Разбитные кладовщицы тоже захотели»тёпленького».
- Эх, какое вино хорошее сегодня привезли. «Варна». Попробуем, что Ли, Петровна? – сказала румяная тугощёкая бабёнка бледной и худенькой товарке.
Заслышав это, я подумал – как это так, попробовать? Это ж не сок томатный.
Конечно, я ещё не ведал тонкостей базовой технологии.
Однако вскоре догадался, глядя, как тщательно собирают малые начальники крышки от разбитых банок.
Это им для отчёта нужно, чтобы в «бой» списать благополучно.
Значит, и с бутылками та же история получается. Лишь бы пробки с горлышками были целыми, а отбить их от бутылок – один пустяк.
Так и трудились мы с Борей на ниве «Пищеторга», да плохо стало на разгрузке.
Иногда, ужаснувшись вида тугих мешков с солью или сахаром, под коими, казалось бы, должны были сломаться спины работяг, сбегали они с «трудового фронта».
Наконец, под самый праздник Октябрьской революции, шестого ноября, «нарвались» напарники на вагон с килькой.
Бочки с солёной рыбёшкой были небольшие, килограмм на сорок, но покатай-ка их по деревянному настилу в складе.
Мало того, что в вагоне бочонки стояли друг на дружке в три ряда, так и в помещении их надо было устанавливать подобным же образом.
Иногда из бочек выскакивали затычки и тогда мутная густая струя тузлука хлестала на рабочих, пропитывая ботинки, брюки, штормовки.
Ох и ругала же меня мама, когда явился домой словно с морской путины.
- Нет. Больше ты на эту базу ни ногой – сурово и твёрдо заявила мама – не столько прибыли от твоих походов, сколько убытков!
К тому же, помимо неприятностей с разгрузкой, фиктивные счета по-прежнему сыпались с «лёгкой» волосатой лапы Алиева.
И тогда решил я с этим грязным делом закончить.
Сколь верёвочке ни виться, как говорится, а конец будет – слишком часто он слышал эту поговорку.
И ушёл отдыхать, поскольку ещё половина осеннего отпускного месяца ещё оставалась в его распоряжении.
А вскоре после того как я прекратил «сшибать рубли» на базе, в городской газета появилась заметка, в которой вовсю хвалили директора Алиева за умелую организацию труда.