В моем сознании существует образ человека, которого не довелось узнать. Война унесла его совсем молодым. Он мой прадед. Имя его — Христофор, что в переводе с греческого означает исповедующий веру Христа.
Крестьянин и воин, семьянин и защитник Родины, простой русский человек, отдавший жизнь во имя мира на земле. В моих мыслях он появляется в лаптях и крестьянской одежде из сукна, подпоясанный грубой тесьмой. Иногда я представляю его в избе, сидящим за столом с деревянной ложкой в руке, хлебающим вкуснейшие щи из русской печи. Порой возникает фигура воина в окопах или бегущего в атаку.
Прабабушка рассказывала, что он был высок и статен, в работе-умелый кузнец, да и другие дела спорились в его руках; в семье заботливый отец, муж и сын.
После мобилизации рядовой 1089 стрелкового полка 322 стрелковой дивизии, сформированной в августе сорок первого на территории Горьковской области. Ее горьковчане провожали на фронт после митинга на площади Минина. В битве за подмосковный районный центр Серебряные Пруды 7 декабря 1941 года дивизия получила боевое крещение и к исходу этого дня овладела городом.
Все силы были брошены на защиту Москвы. За каждый населенный пункт шли ожесточенные бои. Погибали тысячами, сотнями. Отцы, мужья, сыновья. Велась кровавая статистика. В сводках сообщалось, что из боя возвращаются только сорок два процента воинов. В среднем жизнь солдата-окопника длилась порядка двух недель. Люди погибали, на их место приходили новые, а потом снова и снова…
Зима сорок первого выдалась на редкость морозной. Но пехота шла в бой даже тогда, когда танки стояли. Солдаты 322 стрелковой дивизии 1089 стрелкового полка 13 декабря сорок первого подходили к деревне Криволучье и были атакованы пятью фашистскими танками. Лишь два орудия смогли сделать выстрелы, но в первые же минуты были разбиты. Пехота не струсила и приняла бой. Под призывный крик «Ура!» бежали только вперед. Танки фашистов нападали с трех сторон, давая людей. Без поддержки основных сил потери были велики. Отстреливались из винтовок по танкам. Бой длился тридцать минут, погибло более ста пятидесяти человек.
Бежал в том бою и он, Христофор, мой великий прадед. И все с тем же призывным криком, с винтовкой против танков он не выстоял и пал смертью храбрых. Ему было тридцать семь, он погиб в декабре сорок первого в мясорубке под Тулой. Он погиб за нас: за двух дочерей и сына, что остались в родной деревне, за любимую жену, за престарелых родителей, за нас, своих еще не рожденных потомков. Он пал «за жизнь будущего века», как написано в православной молитве. Понуров Христофор Еремеевич герой нашей семьи. За счастье и свободу семьи он пролил кровь и покоится ныне в братской могиле на тульской земле.
Командир 1 гвардейского кавалерийского корпуса, военный комиссар, начальник штаба корпуса генерал-майор Белов, ст. батальонный комиссар Полковник Грецов пописали приказ: «…Комдиву 322 с.д. срочно представить мне к посмертной награде героев бойцов и командиров третьего батальона 1089 с.п., мужественно погибших в бою с танками…» (ЦАМО ф.3533 (1 ГКК), оп.1, д. 17, л. 130.)
В сорок втором к Марии Ивановне, вдове Христофора, приходил земляк, который уцелел в том побоище, но был тяжело ранен. Он рассказал о танках, о том, как они давили людей, а за техникой шли автоматчики и просто всех добивали, он подтвердил и геройскую смерть ее мужа.
Награду прабабушка не получила, впрочем, и в списках представленных к ней прадед не числился, лишь похоронка не заставила себя ждать и этот страшный документ бережно хранился за иконой в избе воина Христофора и его вдовы Марии.
Его шинель не была увешена орденами, не успел, попал в самое пекло. Он простой крестьянин из глубинки, умеющий ковать железо и сеять хлеб, а не воевать. Я твердо уверена, что именно из таких поступков по крупицам и добыта Победа.
Мной было принято твердое решение поехать на могилу прадеда и поклониться его светлой памяти, почтить минутой молчания, помянуть, привезти ему горсть землицы с его малой родины, той земли, на которой он сеял, которую пахал, по которой ходил босыми ногами. Пусть будет земля ему пухом, а память вечной!
Не так давно, года искала маршрут и местонахождение братской могилы прадеда, случайно наткнулась в Youtub на видео, которое сняли в Шварцевском на праздновании 9 мая. В ролике кроме торжественной части и церковной панихиды отсняты имена героев, которые увековечены на мраморных плитах. Вот оператор ведет по строкам на камне… я вижу запись: «Понуров Х. Е. 1904», сердце екнуло, застучало быстрее обычного, навернулись слезы, мысль в голове только одна: «Это он, наш Христофор. Мы скоро приедем!»
Путь в Тулу не близок, но не так далек. Дорога Городец-Заволжье, электропоезд от Заволжья до Нижнего Новгорода, поезд «Ласточка» до Москвы, а в Москве пересадка до Тулы. Еще в 2015 году мы проезжали Тулу по пути из Ейска. Остановка была два часа и мое сердце, моя душа разрывались от желания сойти с этого поезда и поехать в Шварцевский, где похоронен Христофор. Позволить себе это я не могла на тот момент, но в голове просто стучало: «Приехать! Тула, я не прощаюсь, обязательно вернусь!» Мой муж поддержал меня в этом начинании. И вот мы в Туле. Выезжали на автобусе в Шварц старыми улочками. Сначала ехали по Плотине Демидова, а потом свернули на Староникитскую. Дома с покосившимися заборчиками и резными ставнями, старые кирпичные застройки, а вот на угловом доме памятная таблица, на которой указано, что в 1941 году здесь был штаб стрелковой дивизии. Я рисовала в своем воображении картины военных дней, когда по этим улицам мог проходить мой прадед, могли идти наши земляки к месту дислокации.
Далее мы выехали за город, и автобус помчал нас по трассе рязанского направления. Минут через двадцать пути мы свернули налево, я стала замечать на указателях уже до боли знакомые названия населенных пунктов, о которых читала много литературы, и которые указаны в донесении о безвозвратных потерях.
Глаз радовало яркое летнее солнышко, поля, покрытые пышной зеленью. Где-то они были совсем ровными, а в некоторых местах с небольшими бугорками или углублениями. И опять я пыталась представить себе события 1941 года, рисовала картины сражения. В какой-то момент мне стало немного страшновато и жутко. Вспомнила кадры документального фильма, в котором женщины и дети хоронят погибших солдат в братскую могилу. Вдруг заметила, что мой супруг сидит с не менее озадаченным видом. Заметив мой вопросительный взгляд, он сказал: «Смотри, какое ровное поле, здесь не спрятаться, не скрыться…» Тем самым автобус подъехал к пункту назначения. Милая женщина на автовокзале Шварцевского любезно согласилась проводить нас и поинтересовалась, кто из наших родственников захоронен в братской могиле.
Мы вошли в тихий парк, где поют птицы. Ухоженная могила с цветами, обелиск и плиты с выбитыми именами героев. Поскольку перед поездкой я изучила внимательным образом и списки, и материалы, которые есть в большом объеме в сети Интернет, фамилии на плитах мне были знакомы, некоторые из одного района, многие из одной области с нами и нашим героем Христофором Еремеевичем. Воины, мужья, отцы, сыновья… покоятся здесь. Зажгли свечу, прочитала молитву об упокоении, прадед был православным. С собой привезли земли от крыльца дома, в котором жил Христофор Еремеевич и посыпали на место захоронения. Пусть земля ему будет пухом, а память о нем вечной! Пусть помнят потомки о защитницах нашей русской земли.