Глава 14. АНТИЧНЫЙ БЮСТ
По античным представлениям и, в частности, по мнению греков, любовь, или ее физическая сторона, являлась недугом, более или менее острой формой безумия. Говоря о любви как о недуге, греки имели в виду в первую очередь то, что любовь, или чувственное эротическое влечение, возникает вследствие нарушения здорового равновесия тела и разума, так что под натиском полового вожделения разум теряет свою власть над телом. Характерный памятник-символ такого отношения в греческой культуре - краснофигурная аттическая гидрия (сосуд для воды) пятого века до нашей эры, хранящаяся в Берлинском Антиквариуме. Здесь изображена девушка с пышной грудью и еще более пышными ягодицами; в правой руке она держит гигантский фаллос в форме рыбы.
Вратами, через которые входит носитель любовного недуга, bacillus eroticus, являлись, по мнению греков, глаза. «Необоримы, - говорит Софокл («Антигона», 795), - колдовские чары очей младой девы, ибо в них богиня Афродита ведет свои не знающие поражения игры».
Ахилл Татий говорит: «Красота ранит больнее стрелы и проникает через глаза в душу, ибо глаза - это путь для ран любви». А после того, как «...убеждающий сладко Эрот и Киприда, рожденная морем, //Золотую тоску в наши груди вдохнет и расплавит желанием члены, //И упругую силу мужам подарит и протянет их руки к объятьям» (Аристофан, «Лисистрата», 551 ), сопротивление становится невозможным, и любовники готовятся приступить к «нежным делам любви».
У Аристофана Лисистрата ( Lysistr., 148 ел.) говорит: Когда сидеть мы будем надушенные, В коротеньких рубашечках в прошивочку, С открытой шейкой, грудкой, со щелкой выбритой, Мужчинам распаленным ласк захочется, А мы им не дадимся, мы воздержимся, Тут, знаю я, тотчас они помирятся». [Перевод А. Пиотровского]
«Война и рабство содействовали тому, что воины, рискуя только собственной жизнью, а затем и жизнью себе подобных, стали обладателями огромных богатств. Рождение эротизма предшествовало разделению человечества на свободных людей и рабов. Однако - в определенном смысле - эротическое наслаждение стало зависеть от социального статуса и обладания богатством. В первоначальных условиях эротическое наслаждение зависело единственно от притягательности физической мощи и изобретательности мужчин, от красоты и молодости женщин. Для женщин молодость и красота были решающим фактором. Однако общество, направляемое войной и рабством, усилило значимость привилегий. Привилегии направили эротизм по пути проституции, подчинив его индивидуальной силе или богатству»,- писал Жорж Батай . (Батай. Слезы Эроса)
Афиней говорит: "Также и Ксенарх в комедии "Пятиборье" так порицает людей, что живут, как ты, вожделея к дорогим гетерам и свободным женщинам: "...ужасное, ужасное, просто невыносимое совершает молодежь нашего города. И это там, где в публичных домах вдоволь милых девочек - посмотри и увидишь, как с обнаженной грудью в тонких одеждах они выставлены в ряд на открытом солнце; ты можешь выбрать любую, какая понравится, - худую, толстую, полную, длинную, кривую, молодую, старую, среднего роста, зрелую ".
"Деипнософисты" Афенауса сообщает: "полно очаровательных девушек, которые с обнаженной грудью греются на солнце, они раздеты и расположились в боевом порядке, - цитирует Афенаус писателя Ксенарха. - Можно выбрать любую, на свой вкус, худую или жирную, приземистую, или длинную, или кубышку, и не надо ни влезать тайком по лестнице, ни вползать в дымоход под крышей, ни спешно прятаться под ворохом соломы. Ничего подобного! Девушки даже просят помочь затащить выгодных клиентов, называя старичков "папочками", а молодых - "верзилами". Любую можно без страха посещать днем и вечером, за дешево и вести себя как пожелаешь. А вот замужнюю женщину или нельзя увидеть, или нельзя это сделать спокойно, всегда приходится трепетать и бояться... жизнь твоя висит на волоске".
"Мы содержали куртизанок для наслаждений", - сказал греческий оратор Демосфен на судебном процессе против одной из них около 340 года до н.э. (Дело было возбуждено истцом, известным афинским гражданином по имени Аполлодор, который обвинил куртизанку Нейеру в том, что она живет с другим афинским гражданином, как будто она его жена, хотя не имеет на это права по своему положению.) "Шлюхам мы платим за ежедневные услуги, а жены нам даны для законного продолжения рода и ведения домашнего хозяйства". Куртизанки (hetaerai) были проститутками высокого класса, вступавшими в недолгие связи с разными любовниками. О них написано много книг, как и об их "сестрах" по цеху. Некоторые из этих женщин, такие, как Фрина из Феспии и Лая из Хейкары, обладали выдающейся красотой. Фрина служила Праксителю моделью для его статуй, и одна из них, выполненная великим скульптором из золота, была установлена в храме Аполлона в Дельфах. Когда ее обвинили в развращении афинской молодежи, что было серьезным преступлением, адвокат Гиперид, видя, что судьи склоняются к осуждению, неожиданно добился оправдательного Порнография древнего мира приговора, велев женщине встать так, чтобы все ее хорошо видели, и разорвал на ней одежду, обнажив прекрасные груди. Собрание судей, ослепленных этим зрелищем, постановило считать ее невиновной: суеверные люди считали, что такая красота, служащая Афродите, может быть дарована только богами. Даже во время грандиозного праздника в честь Посейдона, когда по обычаю греки купались в море раздетыми, Фрина снимала только плащ и распускала длинные волосы. Таким образом, сцена в суде явила собой невиданное зрелище. (После оправдания был выпущен декрет, запрещающий подобные действия адвокатов.)
Апеллес, ''Апелл'' ( la. Apelles, прим. 370 — 306 гг. до н. э.) — древнегреческий живописец, друг Александра Великого умер в признании современников как первый художник Эллады.
За творение картины Венеры для храма Эскулапия на Косе по слухам ему заплачено 100 талантов. «Афродита Анадиомена», то есть Афродита, рождённая из моря. Богиня выжимает волосы, и падающие капли воды вуалью серебрятся вокруг её тела. Древнеримский поэт Овидий восклицал:
Если б Венеру свою Апеллес не выставил людям –
Все бы скрывалась она в пенной морской глубине. [Овидий, «Наука любви», III, 401-402]
По сведениям моделью была известная гетера Фрина, чей бюст был настолько совершенен, что считался даром богов. Афиней так рассказал о рождении картины:
«Но еще более прекрасны были те части тела Фрины, которые не принято показывать, и увидеть ее обнаженной было совсем не просто, потому что обычно она носила плотно облегающий хитон и не пользовалась публичными банями. Но когда вся Греция собралась в Элевсинии на праздник Посейдона, она на глазах у всех сняла с себя одежду, распустила волосы и нагая вошла в море; именно это подсказало Апеллесу сюжет для его Афродиты Анадиомены.» [Афиней, xiii, 590.d]
(http://www.philosophy.ru/library/losef/iae5/txt57.htm Лосев об Апеллесе )
Редкой красотой отличалась сицилийская куртизанка Лаис, которая еще девочкой была захвачена в плен и увезена в Коринф, где ее заметил художник Апеллес, когда она несла воду от фонтана. Лаис была так хороша, что художники съезжались со всех концов страны, чтобы нарисовать ее груди и торс. Вскоре она стала главной соперницей Фрины и имела череду любовников, не делая различия между богатыми и бедными. В их числе были оратор Демосфен, гедонист Аристипп и киник Диоген.
Афенаус описал впечатления драматурга Энея, который любуется отдыхающими под лунным светом на ложе из цветов танцовщицами. Одежда их в полном беспорядке: "Одна лежала, подставив белые груди лунному свету, туника соскользнула с ее плеча. У другой девушки тело было выставлено на обозрение сбоку. Обнаженное пред небом, ее натрудившееся во время танца бедро представляло собой красивейшее зрелище, его белизна оттеняла сумеречные тени. Еще одна девушка обнажила руки и плечи, обнимая шею подруги. Она лежала в порванном платье, сквозь которое мне было видно ее тело - и во мне стучала страсть к этой улыбающейся чаровнице, - но тщетно!"
Высший слой проституток — гетеры (буквально «подружки»). Некоторые из них прославились выдающимся умом и красотой и отношениями со знаменитыми деятелями. В их числе была и знаменитая Аспасия, гетера и содержательница публичного дома в Милете, ставшая женой Перикла и превратившая его дом в интеллектуальный центр тогдашних Афин. Низший слой проституток — «поллаки», главным образом рабыни; им запрещалось появляться в других местах Афин кроме отведенных для борделей.
Петроний описывает характерные внешние признаки римского публичного дома (lupanar): «я увидел какие-то надписи и голых потаскушек (prostitutae), пугливо разгуливающих под ними». Внутри римский «лупанар» был разделен на тесные каморки, где обнаженные проститутки принимали клиентов. Такие лупанары, с покрывавшими их стены непристойными надписями (в духе современных надписей в общественных туалетах) были найдены в Помпеях. Римская женщина, желавшая заниматься проституцией, должна была явиться к магистратам и заявить об этом, после чего она вносилась в списки проституток и ей выдавалась licentia stupri (буквально «разрешение глупости»), причем она лишалась правовой и имущественной дееспособности: не могла без разрешения опекуна распоряжаться своим имуществом, завещать, дарить и т. п., свидетельствовать в суде — словом, находилась на положении умственно неполноценной. Проститутки должны были носить жёлтую одежду и красную обувь и не имели права носить украшения (они носили их в ларцах, если хотели надевать дома). Во времена Римской империи разврат дошёл до того, что за «licentia stupri» стали обращаться дочери сенаторов и всадников, и император Тиберий издал особый эдикт, которым запрещал дочерям всадников заниматься проституцией. Согласно ходившим в Риме в 40-е гг. н. э. слухам, жена императора Клавдия, Мессалина, в погоне за острыми ощущениями по ночам «работала» в лупанаре под именем Лизиски.
История многих красивых женщин полна некрасивых историй.
Юзеф Булатович
Первым, кто ввёл налог на занятия проституцией, был афинский законодатель Солон (между 640—635 — около 559 г. до н. э.). При нём же возникли бордели («диктерионы»), с контингентом главным образом из рабынь, для завлечения клиентов стоявших нагими у входа.
Упоминания о проститутках («блудницах») встречается еще в Ветхом Завете — блудница Раав из Иерихона II тыс. до н. э. (Иисуса Навина 6:16). Согласно Талмуду, Раав обладала сказочной красотой [Талмуд, Мегила 15а] , настолько, что всякий, кто видел её, если в последствии называл её имя [В источнике — «если произнесёт „Рахав, Рахав“ …,»] , то у него происходила поллюция. [Талмуд, Таанит, 5б]
Блаженный Августин говорил: «устрани блудниц, и город придёт в смятение». Культивировался образ раскаявшихся проституток, таких как Мария Магдалина и Мария Египетская. Бордели располагались на специально отведённых для них улицах и имели отличительные эмблемы и приметы: пёструю решетку на окнах, изображения цветов и животных на стенах или на двери, красный фонарь над дверью. Проститутка также носила отличительные знаки. Проституткой не могла стать беременная, больная, замужняя или слишком юная особа.
Фундаментальное различие между античной и современной культурами заключается в том, что античность - культура исключительно мужская и что женщина рассматривалась греками лишь как мать их детей и домоправительница. Страбон сообщает о кельтских, фракийских и скифских племенах, а затем рассказывает о женщине, которая поденно работала в поле вместе с мужчинами. Вдруг она почувствовала, что вот-вот разрешится от бремени, отошла в сторонку, родила, а затем вернулась к работе, чтобы не лишиться своего заработка. Когда хозяин заметил, что работа дается ей тяжело, он, заплатив, отослал ее домой. Тогда женщина обмыла дитя в ручейке, запеленала его в то, что у нее было, и понесла младенца домой.
Римляне не держали своих женщин в тиши и уединении гинекеев, она появлялась у них и в театрах, и на праздниках, и на пиру: везде ей было почетное место, но доступ к обнаженной женской груди матрон был строго ограничен. Покрывало, повязка на груди и сандалии - вот три атрибута римской эротики.
Обнажить груди - значит снять нагрудную повязку и выставить их на обозрение, что было запрещено патрицианкам.
Человеческое тело обладает некоей частью, которая болтается наподобие колокольчика, - у мужчин это пенис и, в меньшей степени, мошонка, у женщин - груди и ягодицы, когда они поражены тканевым ожирением. С этой точки зрения человеческая сексуальность наиболее уязвима именно в тех частях тела, что возбуждают желание и свидетельствуют о желании своим колыханием, подрагиванием, напряжением.
"Я разденусь, - сказала она, схватив в горсть тонкую батистовую ткань и потянув через голову. Она сидела в постели, обнажив удлиненные золотистые груди. Ему доставляло удовольствие покачивать их, как колокольчики". ( Лоуренс)
И люди заботливо охраняют эти свои органы, подверженные непрерывным метаморфозам, выступающие за пределы тела, грозящие «опасть». Этот маниакальный страх выражался у женщин республиканского и имперского Рима в том, что они затягивали груди тугой повязкой. Таким образом, сей своеобразный «бюстгальтер», называвшийся по-гречески strophion, а по-латыни fascia, состоит в родстве с fascinum мужчин. Эта длинная повязка, сделанная из цельного куска ткани, была снабжена ремешками из бычьей кожи, сжимавшими грудь. Эpoтические картины, на которых женская грудь была бы обнажена, крайне редки.
Жительницы Крита подчеркивают прелесть своих форм, завязывая под грудью широкие ленты.
В иудеской этике женская грудь должна быть прикрыта: «16. Что касается тела женщины: всякое место, которое в норме должно быть прикрыто и открылось на ширину тефах, и также волосы замужней женщины, которые должны быть закрыты, но открылись хотя бы немного, — все это считается для мужчины срамными частями тела18, и не важно, его ли это собственная жена или чужая женщина. ...17. Мужчине нельзя молиться или цитировать Тору, если, по выражению Талмуда, «сердце видит срам», то есть если ничто не отделяет грудь от срамных частей (даже если все тело закрывает халат, но без пояса)». ( КИЦУР ШУЛЬХАН АРУХ)
Плутарх рассказывает, что Лаиса, отдавшись Аристиппу, вновь надела свою нагрудную повязку. Затем она объявила Аристиппу, что не любит его. На это Аристипп отвечал, что никогда не думал, что вино и рыба питают к нему любовь и, однако, он с большим удовольствием употребляет и то и другое.
Выражение «распустить девичий пояс» часто встречается у Гомера. В "Илиаде" мы находим любопытные стихи:
"... у груди своей отвязала
Пестроузорный ремень, всевозможные чары вмещавший:
В нем и любовь, и желанье, в нем также слова обольщенья,
Те, которые ум отнимают у самых разумных.
Гере она его в руки вложила и так ей сказала:
"На, положи этот пестрый ремень меж грудей своих Гера!
В нем заключается все. И назад на Олимп, уверяю,
Ты не придешь, не достигнув того, чего сердцем желаешь".
Сравните:
Достань мне шарф с ее груди, Дай мне подвязку моей любви.
Гете, Фауст
Objectus pectorum переводится как обнажение грудей. Обнаженные женщины, выстроенные в ряд во время сражения, представляли собой залог победы (оружие Марса). Objectus во время боя, задранная, обнажившая тело туника, anasurma, придают бодрости и силы сыновьям и мужьям, сражающимся на глазах своих матерей и супруг.
Мать призывает Гектора к отпору врагам. Пафос призыва вновь исходит из груди:
"Матерь за ним на другой стороне возопила, рыдая;
Перси рукой обнажив, а другой на грудь указуя,
Сыну, лиющая слезы, крылатую речь устремляла:
"Сын мой! почти хоть сие, пожалей хоть матери бедной!
Если я детский твой плач утоляла отрадною грудью,
Вспомни об оном, любезнейший сын, и ужасного мужа,
В стены вошед, отражай; перед ним ты не стой одинокий!
Если, неистовый, он одолеет тебя, о мой Гектор,
Милую отрасль мою, ни я на одре не оплачу,
Ни Андромаха супруга; далеко от нас от обеих,
В стане тебя мирмидонском свирепые псы растерзают! "
Тацит рассказывает, что жены германцев во время битвы обнажали груди (objectu pectorum), дабы напомнить своим мужьям и сыновьям о позоре плена, грозившего им в случае поражения. «Как рассказывают, неоднократно бывало, что их уже дрогнувшему и пришедшему в смятение войску не давали рассеяться женщины, неотступно молившие, ударяя себя в обнаженную грудь, не обрекать их на плен, мысль о котором, сколь бы его ни страшились для себя воины, для германцев еще нестерпимее, когда дело идет об их женах». (Корнелий Тацит. Сочинения в двух томах. Т.1. Анналы. Малые произведения. Л., Наука, 1969.Перевод А.С.Бобовича.)
Плутарх свидетельствует, что жены ликийцев заставили отступить Беллерофонта, задрав свои пеплосы. Помпей Трог пишет в первом томе своей «Всемирной истории», что во время сражения медийцев Астиага с персами Кира эти последние начали, шаг за шагом, отступать; тогда их жены и матери ринулись к ним, подняли подолы платья и, обнажив срамные части тела, саркастически вопросили, уж не желают ли мужчины укрыться в чреве их матерей и супруг. Пристыженные зрелищем этой наготы, персы сомкнули ряды и обратили в бегство воинов Астиага. Anasurma - иными словами, обнажение ноги, лона или грудей.
У Гомера грудь - награда за воинскую доблесть герою, доказательство унижения врагов:
Так же и я, коль назначена доля мне равная, лягу,
Где суждено; но сияющей славы я прежде добуду!
Прежде еще не одну между жен полногрудых троянских
Вздохами тяжкими грудь раздирать я заставлю и в горе
С нежных ланит отирать руками обеими слезы!
Окрест тебя полногрудые жены троян и дарданцев,
Коих с тобой мы добыли копьем и могучестью нашей,
Грады руша цветущие бранолюбивых народов,
Пусть рыдают, и ночи и дни обливаясь слезами".
Так говорил,- и друзьям повелел Ахиллес
Мужскому желанию предлагаются два пути, когда оно сталкивается с соблазном женского тела: насильственное овладение (praedatio) или же гипнотическая, запугивающая fascinatio. В своем замечательном эссе, озаглавленном "Thalassa", Шандор Ференцн описал эротическую страсть под видом боя, исход которого должен решить, кто из двух соперников, мучимых тоской по навсегда утраченному материнскому чреву, сможет проникнуть в тело другого, в заветный domus. составляет на большинстве римских эротических фресок единый застывший жест. Никто не может ясно осознать, какое зерно садизма кроется в нежности. Один из партнеров обречен на пассивное подчинение другому, активному, который овладевает им путем насильственного принуждения. Но тот, кто достигает оргазма, сам поневоле обречен на пассивность. Римляне ассоциировали взгляд пассивности (дрожащий огонек ярости - furor, огонек сладострастия) со взглядом умирающих, со взглядом мертвых.
Чуть ли не во всех элегиях влюбленный умоляет дать ему зажженную лампу, перемежая просьбу о свете с мольбой к возлюбленной обнажить грудь: «Венера не любит, когда любят вслепую. Глаза - проводники любви. О, радость ночи, озаренной светом! О, мое узкое ложе, счастливое ложе наслаждения! Сколькими нежными словами обменялись мы при свете лампы! И сколько сладких любовных битв дарит нам ночь, когда свет угасает! Всего одна ночь может сделать любого из мужчин богом. Иногда ей случалось вступать в любовную борьбу со мною, обнажив грудь. В другой раз она томила меня отказом снять тунику. Ежели ты столь упорно хочешь остаться одетой, я руками разорву то, что скрывает твое тело. Свободно свисающие груди вовсе не препятствуют любовным играм. Оставь эту стыдливость рожавшим матронам. Пока судьба нам позволяет, пусть глаза наши видят любовь. Она близка тебе всю эту долгую ночь. Никакая заря не победит ее».(Проперций, «Элегии», II, 15).
«Сожги мои глаза! Разорви на мне тунику! Обнажи мою грудь! Все твои безумства - знаки для меня, знаки твоей любви. Любящая женщина не знает удержу. Когда женщина, охваченная яростью, сыплет ругательствами, когда она бросается к ногам великой богини Венеры, когда мчится по улицам с исступленными воплями, подобно менаде, когда лицо ее бледнеет и искажается от безумных желаний, когда ее волнует картина с изображением женщины, я, как истинный гаруспик, распознаю во всем этом самые доподлинные признаки любви» («Элегии», III, 8).
Тацит («Анналы», XV,57) описывает Эпихарис, вовлеченную в заговор Писона, которая разматывает свою fascia, чтобы задушить себя ею. Паскаль Киньяр Фасцинус Киньяр П. Секс и страх: Эссе: Пер. с фр. - М.: Текст, 200 , с. 36-50
Античные литература развила подлинный культ женской груди. Достаточно вспомнить историю о Менелае, который при виде обнаженных грудей Елены забыл о ее измене и простил изменницу.
Мужское любование этими прелестями отражено во многих произведениях греческой литературы. Тому, кто вознамерился бы собрать все отрывки, в которых воздается должное красоте груди, пришлось бы написать целую книгу. Из бесчисленного множества отрывков приведем лишь некоторые. Можно отметить, что сравнение грудей с парой яблок было очень популярно среди греков. Насколько известно, самым древним местом в греческой литературе, где женские груди сравниваются с яблоками, является сороковой фрагмент Кратета ( CAP, I, 142), в котором они также сравниваются с плодами земляничного дерева. Греки называет «яблочки» женской груди «дротиками любви».
Интересно сравнение с библейскими текстами. Способность человека познавать самого себя и судить о себе символизировано вкушением яблока с древа познания. Грудь- яблоко познания.
У Аристофан мы читаем о том, как любовник «сжимает тяжелеющий шар налитой груди», или о том, как Дионис «приближает любящую руку к груди стоящей перед ним девы и как бы случайно касается выступающей округлости ее платья; когда он чувствует ее тяжелые груди, рука бога, сходящего от женщин с ума, начинает трепетать». (Аристофан, «Облака», 51). В другом месте той же поэмы: «Как награду держал я в руке два яблока - двойной плод, выросший на одном стволе».
У Феокрита девушка спрашивает: «Что делаешь ты, сатир, почему трогаешь мою грудь?», и Дафнис отвечает: «Пробую твои поспевшие яблочки». Аристофан: «Как прекрасна твоя округлая грудь!».
Четыре книги пасторального романа о Дафнисе и Хлое, написаны Лонгом с Лесбоса.
«Цикада, спасаясь от ласточки, хотевшей ее поймать, вскочила к Хлое на грудь, а ласточка, преследуя ее, схватить не смогла, но, гоняясь за ней, близко так пролетела, что крыльями щеку Хлои задела. Она же, не зная, что такое случилось, с громким криком от сна пробудилась. Увидав же ласточку, - близко еще летать она продолжала, - и видя, что Дафнис смеется над испугом ее, от страха она успокоилась и стала глаза протирать, все еще дальше хотевшие спать. Тут цикада из складок одежды на груди у Хлои запела, как будто моливший в беде, получивши спасенье, приносит свою благодарность. И вновь громко вскрикнула Хлоя, а Дафнис опять засмеялся. И под этим предлогом руками груди он коснулся у ней и оттуда извлек милую эту цикаду; она даже в руке у него петь продолжала. Увидевши ее, в восхищенье Хлоя пришла, на ладонь ее взяла, целовала и вновь у себя на груди укрывала, а цикада все петь продолжала...».
Сцена раздевания и робкого сопротивления девушки изображена в следующем отрывке из Овидия ( Amores, i, 5 , 13 : ср. ш, 14 , 21 и Ars, i, 665): «Легкую ткань я сорвал, хоть, тонкая, мало мешала, - Скромница из-за нее все же боролась со мной. Только сражалась, как те, кто своей не желает победы, Вскоре, себе изменив, другу сдалась без труда. И показалась она перед взором моим обнаженной... Мне в безупречной красе тело явилось ее. Что я за плечи ласкал! К каким я рукам прикасался! Как были груди полны - только б их страстно сжимать! Как был гладок живот под ее совершенною грудью! Стан так пышен и прям, юное крепко бедро! Стоит ли перечислять?.. Все было восторга достойно. Тело нагое ее я к своему прижимал... О, проходили бы так чаще полудни мои!» [перевод С. В. Шервинского]
Для эротических и особо интимных прикосновений чаще всего использовалась левая рука (Овидий, Amores, ii, 15 , И, ср. Ars, ii, 706 : пес manus in lecto laeva iacebit iners; Марциал, xi, 58 , 11). Так, Овидий говорит: «Тогда я пожелал, чтобы ты была рядом со мной , и я мог трогать твою грудь и левой рукой ласкать тебя под одеждой».
К эротической литературе должны быть также причислены любовные послания. Можно привести в качестве примера записку, которую отправляет своему другу девушка Феникион, персонаж комедии Плавта «Псевдол» ( I, 1 , 63): «Прощай, ты, наша страсть - вся сласть любовная, Игра и шутки, поцелуи сладкие, И тесные любовные объятия, И нежных губок нежные кусания, Прощай, грудей упругих прижимание! Нет больше наслаждений этих нам с тобой. Пришел распад, разлука, одиночество, Друг в друге если не найдем спасения. Дать знать тебе стараюсь, что узнала я. Увижу я, насколько любишь ты меня, Насколько притворяешься. Теперь прощай». (Перевод А. Артюшкова)
Во второй половине шестого века нашей эры адвокат Агафий из Миррины обнародовал сборник эпиграмм в семи книгах; шесть из них содержали стихотворения, посвященные любви, часть которых дошла до нас в составе «Палатинской Антологии». Антология содержит ряд эпиграмм.
В Антологии Диоскорид оставил несколько весьма чувственных эпиграмм о любви к женщине ( Anth. Pal., v, 56): «Сводят с ума меня губы речистые, алые губы; Сладостный сердцу порог дышащих нектаром уст; Взоры бросающих искры очей под густыми бровями, Жгучие взоры - силки, сети для наших сердец; Мягкие, полные формы красиво изваянной груди, Что услаждают наш глаз больше, чем почки цветов..». [перевод Л. Блуменау]
В эпиграммах Филодема ( Anth. Pal., v, 3 , 12 , 45 , 114 , 119 , 122 , 123 , 305 , 307 , 309) –поклонение зрелой античной красоте даже в ее грядущем увядании:
«Он желал бы унести лампу из спальни и плотно притворить двери; только ложу позволено знать, какие дары приносит в сладостной тайне Венера. Гетере Харито уже шестьдесят, но ее спутанные черные кудри по-прежнему чаруют, мраморно-белые полушария грудей не прикрывает завистливая лента, ее неувядшее тело источает бесчисленные прелести - в общем, тот, кто жаждет пылкой страсти, по-прежнему найдет в ней то, что ищет».
От Павла Силенциария дошло семьдесят восемь эпиграмм. Павел Силенциариян , придворный чиновник Юстиниана (годы правления - 527-565 ) также разделял вкусы грека: «Краше, Филинна, морщины твои, чем цветущая свежесть Девичьих лиц; и сильней будят желанье во мне Руки к себе привлекая, повисшие яблоки персей, Нежели дев молодых прямо стоящая грудь. Ибо милей, чем иная весна, до сих пор твоя осень, Зимнее время твое лета мне много теплей». [Перевод Л. Блуменау]
Поэтическая чувственность Силенциария не могла быть превзойдена ни одним другим эпиграмматистом: « (а) Милая, скинем одежды и, оба нагие, телами Тесно друг к другу прильнем в страстном объятье любви. Пусть между нами не будет преград. Вавилонской стеною. Кажется мне на тебе самая легкая ткань. Грудью на грудь и губами к губам... Остальное молчаньем Скрыто да будет, - претит мне невоздержность в речах, (б) Видел я мучимых страстью. Любовным охвачены пылом, Губы с губами сомкнув в долгом лобзанье, они все не могли охладить этот пыл, и, казалось, охотно каждый из них, если б мог, в сердце другому проник. Чтобы хоть сколько-нибудь утолить эту жажду слиянья, стали меняться они мягкой одеждою». («Палатинская Антология», 252 , 255 , 258 , 259 , 620).
Девятнадцатая идиллия, авторство которой неустановленно, представляет собой oaristys (беседу влюбленных), в которой участвуют пастух Дафнис и неприступная поначалу дева, выказывающая, однако, готовность уступить после того, как Дафнис дает торжественное обещание на ней жениться.
Когда, полунегодуя, полумлея, дева жалуется, что Дафнис положил руки ей на грудь, он отвечает: «Яблочки эти твои, погляжу я, сегодня поспели», после чего ласки становятся все более и более смелыми. Партнеры пребывают в нежных объятиях, их уста полуоткрыты, а языки ласкают друг друга, в то время как руки юноши сжимают девичьи груди и сладострастно ласкают эти тяжелеющие яблоки; поцелуи сопровождаются нежным покусыванием, особенно плеч и грудей, с которых совлекла одежды пламенная рука юноши. Задолго до этого он распустил ее девичий пояс; теперь он увлекает свою прекрасную добычу на убранное цветами ложе и после бесчисленных взаимных ласк и нежных словечек совершает жертвоприношение любви.
Одна из эпиграмма гласит: «Грудью прижавшись к груди и сосцов Антигоны касаясь, //К сладостным девы устам жадно губами припав, //Телом я лег на нее... Остального поведать не смею: //Счет поцелуев и ласк знает светильник один». ( Anth. Pal., v, 128).
В конце главы нельзя не сказать об амазонках,- племена и царства которых представляли осколки древнего матриархата в античном мире.
Самые древние из известных амазонок жили "у подножия горы, называемой греками Атлас, на берегу океана". Ареал их обитания включал в себя остров Эсперу, озеро Тритонис и город Херсонес. Они соседствовали с Атлантидой ("богатой страной великих городов") и горгонами - племенем амазонок, во главе которого стояла царица Медуза. Амазонки фигурируют в мифах наряду с Гераклом, Персеем и другими героями.
Мужчины амазонских племен и царств должны были заниматься домашним хозяйством. Они же воспитывали детей, которых амазонки передавали им сразу после родов. Новорожденным девочкам выжигали одну или обе груди. Знаменитая царица, Мирина, мигрировала на Восток и осела в Ливии. Она появлялась всюду - в Египте, Сирии, Фригии, на острове Лесбос, пока фракийский царь Мопсус не убил ее, как и большую часть ее соплеменниц. В ту историческую эпоху амазонки встречались от Персии до Кавказа и от Черного до Каспийского моря. Геродот повествует о племенах сарматов и савроматов, потомках амазонок и скифов. Он говорит, что на языке скифов амазонки назывались "оиор-пата" (убийцы мужчин). Согласно обычаю, ни одна амазонка не могла выйти замуж, не убив мужчину. Таким образом, "многие из них так никогда и не познали радости любви". В IV веке до н.э. Александр Македонский вторгся со своей армией в Гирканию, расположенную на побережье Каспийского моря. Там к нему явилась царица амазонок Фалестрис, правительница области, лежавшей между Фазой и Фермодоном. Отличавшаяся невиданной красотой и необыкновенной силой, в сопровождении 300 вооруженных амазонок, она сказала Александру, что пришла, дабы зачать от него ребенка. Тот благосклонно принял приглашение и провел с ней тринадцать дней.
В Каппадокии, провинции Малой Азии, одно из племен возглавляла знаменитая царица Ипполита.
Амазонки Запада исчезли "за несколько поколений до Троянской войны", что, однако, не помешало их последней царице Пенфесилии сражаться на стороне троянцев и пасть от меча Ахилла.
В мае 1966 года в одном журнале появилось следующее сообщение: "В Западном Ириане, бывшей голландской колонии, расположенном в западной части острова Новая Гвинея и принадлежащем в настоящее время Индонезии, существует женское племя, находящееся в полудиком состоянии. Они имеют обыкновение захватывать представителей мужского пола, имевших неосторожность забрести на их территорию, и затем заставляют этих мужчин совокупляться с как можно большим их числом, до полного изнеможения".
(По материалам: Лихт Г. Сексуальная жизнь в Древней Греции КРОН-ПРЕСС, 1995 Y Перевод, В. В. Федорин, 1995, Гиро П. Частная и общественная жизнь римлян, Монтгомери Х. История порнографии)
В картинной галерее было столько исторических личностей на конях, что можно было подумать, будто историю делают на лошадях.
Эмиль Кроткий
Не води ребенка в музей античной скульптуры, иначе он спросит тебя, почему у него не вырос листик.
Рамон Гомес де ла Серна