ПОГРЕБЕНИЕ
В конце лета или в начале осени сорок пятого года на территории больницы появилось несколько автомашин, крытых брезентом. Приехавшие военные люди совместно с созданной медицинской комиссией психбольницы производили эксгумацию больных, погибших в сорок первом году.
Слух об этом быстро распространился по деревне. Народ сходился со всех сторон. Взрослые и дети постарше шли группами, младшие бежали, боясь не успеть поглядеть на важное происшествие. У здания, где в войну жили Корягины, впереди всех стайкой стояли Райка, Васька, Сёвка и Илюшка. Ребята, поражённые увиденным, угрюмо молчали. Позади них перешёптывались Тимбурская бабушка с Божковой Нюрой. Они вытягивали шеи и, когда поднимали следующего больного, громко ахали и прикрывали рты уголками белых платков.
- Ах, бедные, бедные они! – Пискляво сожалела Нюра. – Хоть и больные, сумасшедшие, а всё ж жалко.
Позади раздался придушенный от волнения голос Кольцова Фёдора Ивановича:
- Чего они сумасшедшие? Искалеченные! А мы тут с вами стоим, не такие? Война так потрепала, что ни одного зёрнышка не оставила цельным, все искалечены.
- Это вы про души наши? Зёрнышками назвали? – переспросила Нюра, вскинув взор вверх на говорящего.
Фёдор Иванович едва заметно качнул головой и продолжал напряжённо всматриваться на эксгумацию. Евдокия Васильевна горестно произнесла:
- А что ж? Не увечили рази? И увечили. Чего тольки не пришлося повидать! И теперя слёзы не усыхают у народа. Усем души поувечили, усе калеченные, и живые, и мёртвые.
Солдаты складывали на земле скелеты рядом с черепами. Нижние ещё даже не разложились. Траншеи тут же обрабатывали хлоркой. Офицеры считали трупы, что-то записывали в тетради. Прежние документы, содержащие сведения о больных, захватчики уничтожили.
Гружёные автомобили трогались с места и тяжело начинали двигаться в сторону шоссе – к кладбищу. На подножки одного из них вскочили Васька Кузнец и Сёвка Трус. Ехали долго, пешком, наверное, быстрее добрались бы.
На старом кладбище, так называемом «больничном», слева от входа были захоронены местные жители. В правой половине трактор ковшом выкапывал большие могилы, и туда свозили на машинах и скидывали трупы больных. Никаких крестов или опознавательных знаков не ставили. Но свидетели на всю жизнь запомнили длинные, до пяти-семи метров захоронения с высокими холмами над ними.
В тот день на деревню будто надели траур. Народ снова жил войной, её замшелым запахом, страшными воспоминаниями. Вечером никто не пел песен, отменили танцы.