Корвет уходит в небеса,
Там так волшебно и опасно…
Во сне, но из другого сна,
В гостях у сумасшедшей сказки.
Группа «Агата Кристи»
Гофман – это отдельная история в моей жизни.
Совершенно особая, странная, с примесью щемящей нежности и тоски о несбывшемся – конечно же, как всегда.
К Гофману пришла я двумя путями - Г. и В. Самойловыми («Агата Кристи») и Булгаковым.
Самойловы пели о сказке, не той сказке, определение которой можно найти в толстых литературоведческих словарях, а той, что пригрезится порой в сладком предутреннем сне, той, что почудится порой – на минуту – в широко распахнутых глазах девушки на соседнем сиденье, чей тонкий аромат разлит в прохладном воздухе догорающего города, что зовет и манит в холодные октябрьские ночи, намекая на что-то небывалое, невозможное, никем доселе неизведанное...
О чуде пели они. О том редком случайном бытовом чуде, что прорывает порой суконную ткань повседневности, сумасшедшей радугой расцвечивает жизнь и дарит надежду вдруг – на то, что жизнь эта чего-то стоит.
И братья Самойловы очень любили в детстве (да и сейчас, насколько мне известно, любят) Гофмана.
А Булгаков (самый уважаемый, самый любимый писатель) сравнивал себя с ним, сопоставлял «Мастера...» и «Эликсир сатаны».
Так я стала его читать.
В гостях у сумасшедшей сказки было до странности уютно и сладко, слаще, чем в суровых волнах «критического реализма», слаще, чем в холодных, ничего не дающих ни уму, ни сердцу пространностях постмодернизма.
С. Б. Переслегин, когда писал о повестях А. и Б. Стругацких, использовал термин «фантастический реализм».
Я думаю, применение этого термина в отношении книг Гофман более чем обосновано.
Фантастика, всеми корнями растущая из прозы повседневности, быта – не единственно ли верная и правдоподобная фантастика?
Фантастика чуда, фантастика сказки.
Мысль совершает круг, мысль приходит к своему началу – возможно, не столь уж и далекой от истины была она.
2007