Фифа

Он появился в институте накануне Рождественских праздников.Его приход вызвал некоторое оживление среди женского населения института, в особенности одного из отделов. Того, скрипучий паркет шести облупленных комнаток которого отныне обречен был пять раз в неделю,по восемь часов напевать еще более затейливые,чем прежде,арии,поддаваясь нажиму дополнительных 75 килограммов,что ,собственно,составляло вес нового сотрудника.Правда,что касается неовеществленного веса новичка в новом для него обществе,тот был представлен поначалу лишь опосредованно,т.е.-силою и краской новых звуков.Но он неуклонно «тяжелел».Можно сказать,тяжелел он соразмерно нарастающему количеству и сложности этих звуков,извлекаемых двузначным числом,вполне овеществленным,из нового для него «поприща».Усложнялись они и участившимся
«до-ре-ми» из-под каблучков,уносящих ножки и прочие аппетитности,и другие, менее весомые части своих владелиц на бесчисленные перекуры.Причем,под давлением очередных веских обстоятельств,как под ударами резца по бесформенной глыбе,
Высекался,сбрасывал покровы недавней тайны,вполне конкретный и весьма симпатичный
Образ новичка.Некилограммовый вес его,таким образом,в отличие от процесса выявления формы из безликого камня,получал все новые и новые стимулы роста.И неудивительно.
Штрихи,добавляющие к его характеристике  свежие краски,и впрямь были недурны:
- Ой,девочки,он разведенный.Я точно выяснила!Сам Пал Сидорыч его взял.Из центрального переманил.Наш старикан его на свое место прочит.Говорит-толковый-
Сил нет.Хотьсейчас в академики.Вот,погодите,говорит,уйду на пенсию,возьмется он за вас.Сам-то,верблюд старый,на нас давно рукой махнул.Нет серьезно,девчонки,он мне сам говорил.
-Да,нет же,девочки.А я вам говорю,нет у него никаких детей.Я точно все выяснила.
-Любаша из бухгалтерии с его маманей знакома.Работали раньше вместе.Жена у него была стерва.Он пахал,она с его приятелем путалась.В общем,темная история.
- Ой,девочки,как интересно!
-Что ж тут интересного?Значит ,сам виноват.Не смог в руки взять.
-Да ладно тебе.Не все же этакие супермэны.Однако,надо ж и совесть иметь.Я понимаю
Там-налево,но не с другом же мужа!
-А он на тебя ,Ируня,поглядывает.Смотри,служебный роман-вещь опасная.От наших баб,знаешь…
-Да,ну вас, девочки!
В общем,накал страстей возрастал.Возрастала и интенсивность давления каблучков на паркет.Хмурили сердито кривоватые черные строки недопечатанные документы,недочитанные романы тосковали в ящиках столов,стыдливо прятались в полиэтиленовых пакетах недовязанные кофточки.Паркет надрывался,грозя сорваться на фистуле.Чай пили все реже,курили все чаще.Короче говоря,оживление достигало опасных рубежей и начинало уже зловеще тяготеть над отделом,угрожая самой его жизни и здоровью,т.к. температура «накала» возрастала пропорционально количеству выкуренных сигарет.
Тут мы вынуждены приостановиться,чтобы позволить себе сделать легкое замечание.
Нет,не замечание,скорей задать вопрос,логично вытекающий из предыдущего повествования: коль известно с давних времен,что всякая чрезмерность зло,то,может быть,как это ни парадоксально,даже и чрезмерность самой жизни губительна для живого?
Но это так,к слову.А,в общем,в отделе наблюдалось совершенно обычное явление.Ну какую еще реакцию могло вызвать появление нового мужчины,притом неженатого,притом ,симпатичного и далеко не старого в коллективе,чья «львиная» доля
Приходится на поголовье слегка потрепанных в борьбе с судьбою «светских львиц»,до одури уставших от «прайдной» жизни,никак,ну никак,хоть ты тресни,не переходящей в личную?
Однако,время шло.Оживление,достигнув кульминации,стало угасать.Милосердное тление будней спалило топливо первого интереса и этим старинным испытанным маневром спасло пошатнувшееся здоровье прекрасной части населения отдела от окончательной гибели.Способствовало ее выздоровлению и поведение самого возмутителя спокойствия.
Дело в том,что он был абсолютно равнодушен к женским прелестям.Во всяком случае,об этом свидетельствовал пусть небльшой,но уже досаточный для первых выводов,накопившийся опыт наблюдений.Взгляд вероятного сменщика самого Пал Сидорыча скользил мимо аппетитных округлостей,не цепляясь за оные,не напарывался ,не натыкался на эти округлости,вычленяя их из пустоты.Он не зажегся огоньками фантазии даже во время предновогоднего вечера,когда собрались в кабинете Пал Сидорыча,сдвинув столы,а между тем,было отчего.Алла Борисовна,дама бальзаковского возраста и,по некоторым оценкам,самый сексуальный объект отдела,была
В тот день в глубоко декольтированном и необычайно коротком черном платьице,предмете зависти и осуждения остальных сотрудниц,привезенном ею из поездки по путевке аж из самого Парижа.Но тщетно. Взгляд соискателя вакансии «старого ученого верблюда»
(так за глаза называли Пал Сидорыча)натыкался на урез декольте,где матовая кожа отсекалась изогнутой,упругой линией цвета южной ночи и соскальзывал с него в пустоту.
Да,он побывал там и не раз.Но выражение взгляда свидетельствовало со всей очевидностью,что он не заметил тех удивительных возможностей,которые скрывались в этом трагическом противостоянии черного и белого цветов.Не заметил! И это было страшнее и и хуже,чем если бы даже осудил или был напуган.То есть ,взгляд этот не принадлежал к разряду тех,на которые,по заведенной традиции,принято отвечать негодованием,когда их сконцентрированность переваливает через меру,но жить без которых прекрасная половина рода человеческого решительно не согласна,как бы она ни протествовала против подобного утверждения.
Вечер кончился,все разошлись по домам встречать Новый год.Новичок никого не провожал.Когда, после праздников,шесть комнаток отдела вновь заполнились и ожили,то жизнь эта была уже иная.Прежняя,размеренная и скучноватая,как и до прихода новичка.
Перекуры вернулись к давно отмеренному количеству-не более двух в день.На одном
Из таких перекуров восхитительная Ларочка,чья уверенность в своей неотразимости была сродни сверкающим твердыням Тибета,постукивая пальчиком по длинному мундштуку,
(она всегда пользовалась длинным мундштуком-так курила Зинаида Гиппиус) скривив губки изрекла: «У него,девочки, кровь какая-то…бесцветная.Соленая,но бесцветная.
Определение понравилось-смотрите,наш бецветный идет.На том и сошлись.И то сказать:
Как смел он посчитать их своим ничем не окрашенным взглядом за абсолютно прозрачные предметы.Их,чья жизнь имеет столько оттенков!Чья жизнь несомненно,безусловно разноцветна,пусть окрашенная неярко и неброско,но в изысканно-трагедийные тона.
Прошло несколько месяцев.В начале лета Ирина Михайловна,приятная молодая дама из отдела городского транспорта и новый сотрудник отбывали в командировку в небольшой северный город.К тому времени за новичком уже настолько прочно утвердилась репутация обладателя бесцветной крови,что это событие не вызвало очень уж бурных обсуждений и прозрачных намеков,но всколыхнуло вновь некоторые надежды и от поездки ожидалось многого.Всем отделом провожали на перроне.Поезд тронулся.
В окне показалось личико Ирины Михайловны. «ТАН И ЭПИ ТАС!»-успела крикнуть из окна уходящего поезда Ирина Михайловна и он скрылся за поворотом.
В маленьком приморском городке их поселили в маленькой же гостинице,чьи размеры,впрочем,обратно коррелировали с размерами гостиничных номеров.
Ночью наш новичок услышал тихий шорох .Кто-то усиленно скребся за дверью,стараясь попасть внутрь.Он встал с кровати,подошел на цыпочках к двери и открыл ее.
Крошечная худенькая киска уверенно шагнула через порог.Деловито,по-хозяйски,
Обошла комнату,принюхиваясь на каждом углу.Залезла под кровать.Не обнаружив там ничего интересного,прошествовала в туалет и душевую.
-Вот,тоже мне,подумешь,пожарная инспекция-усмехнулся он.Глядика-ка ты,народный контроль.
Киска запрыгнула на кровать.Он прилег рядом,стараясь не задеть ее.Киска удивленно
Вскинула головку и взглянула на него.Взгляд был недвусмысленен: Это еще что за чучело на моей постели?
-Фу-ты,ну –ты,вот еще фифа какая-улыбнулся он.Киска замурлыкала и потеряв к нему всякий интерес,отвернулась к стене.Чудовищу было милоство разрешено остаться на кровати.Отныне он спал на краю.
Потекли дни.По утрам киска уверенно подходила к двери и упиралась в нее лапкой-выпускай.По вечерам она возвращалась.Его дни теперь были наполнены заботами.
После работы он стоял в очередь за сосисками.На свалке у моря нашел банку из-под иваси,чисто отмыл ее и наполнил песком.Она любила только свежий песок и ни разу(ни разу!)не сходила мимо.И вообще,она справляла свои «дела» как-то царственно и даже немного торжественно,как-будто восседала на троне,а не на белом морском песке.
Некоторое волнение madame при решении столь ответственных задач выдавал только смешно подрагивающий тоненький хвостик да сосредоточенный более,чем обычно,посерьезневший взгляд.К вечеру,к приходу Фифы(так он в шутку и окрестил ее)
Все должно было быть готово:она не терпела проволочек.
На восьмой день она не пришла.
Он бесцельно послонялся по номеру,присел на край кровати,попытался закурить и затушил сигарету.Чему-то улыбнулся и покачал головой.Потом встал,вышел из номера,спустился по лестнице и вышел на улицу.
…Он нашел ее у забора,на пустыре.Она лежала в траве,припорошенная семенами одуванчиков,не издавая еще запаха.Из оскалившейся мордочки торчал заостренный кончик розового язычка.На месте глаз были словно две мокрые красные тряпочки,
Худенькая шейка старательно обернута разлохмаченной бечевой.
Он встал на колени перед ней,не смея взять трупик руками,бессмысленно шарил по земле пальцами.
-Что же это,Господи,а? –он не слышал своего голоса-Такая кроха,кому помешала?Что же это,Господи? Он зачем-то поднял лицо к небу. В небе, над его головой, проплывали медленно  и бесстрастно огромные, белоснежные облака...

…Ирина Михайловна в этот день проснулась рано.Сделала обязательную зарядку под бодрые радио-марши(она всегда начинала день с зарядки).Налила чаю,нагрев воду кипятильником и выглянула в окно.Неподалеку от гостиницы,на обширном пустыре у облупившегося,почерневшего забора она увидела скорчившуюся фигурку.
Ирина Михайловна быстро оделась и выбежала из гостиницы.
Подошла к нему сзади неслышно,тронула за плечо.Он поднял голову.
Из глаз его,напоминающих две мокрые красные тряпочки,текла по лицу,спускаясь к подбородку,липкая,соленая,теплая и абсолютно бесцветная кровь.
Изобразив на лице страх,Ирина Михайловна воскликнула: «Какой ужас!»
Он посмотрел на нее испуганно ,мутно и дико,как смотрят сумасшедшие или на сумасшедших.Ирине Михайловне отчего-то вдруг сделалось по-настоящему страшно.
Примерно через год Ирина Михайловна вышла за него замуж и была счастлива с этим человеком.