Рыбацкий посёлок уже скрылся из вида, а он все шёл и шёл по дикому песчаному берегу. Вдалеке зримо угадывалось лежбище моржей. Ветер доносил их отдаленный гортанный рёв. Суровый край с переменчивой погодой и с однообразным пейзажем производил унылое впечатление, и оно вторило настроению художника. Наконец он остановился и присев у воды, стал смотреть на море. Море шумело, оно пело свою песню. Художник, достал губную гармошку и начал наигрывать грустную мелодию. Закрыв глаза, он всё играл и играл, пока сквозь шум прибоя отчетливо не услышал пронзительный, похожий на свист звук. Художник открыл глаза и прямо перед собой недалеко от берега, увидел молодую косатку. Она заинтересованно наблюдала за ним, а потом стала бить плавниками по воде. Художнику показалось, что кит аплодировал ему, и тогда он вновь заиграл на гармошке, только теперь играл задорную и весёлую мелодию. Косатка же, отплыв чуть подальше, нырнула вертикально вниз, о чём свидетельствовало положение хвоста, а через некоторое время высоко выпрыгнув из воды, сделала в воздухе красивый пируэт и, громко шлёпнувшись, подняла фонтан брызг. Без сомнения это было выражение радости. Художник вскочил и, вскинув руки вверх, воскликнул «Вау!». А тем временем к киту подплыла стая косаток, нетрудно было догадаться, что это была его семья. Как потом выяснилось, они приплывали сюда обучать молодых членов семьи навыку безопасного заплыва на мелководье. Когда киты уплыли, художник тоже отправился домой, хотя дом этот был его временным жильем. В посёлке он снимал угол.
Боль, которая вот уже около месяца не оставляла его, гнала прочь из тех мест, где всё так живо напоминало ему о потерянном счастье, сегодня впервые уступила место спокойствию; которого он лишился, узнав, что любимая отказалась от него навсегда. Они познакомились у друга на вечеринке. Она врач-педиатр, сотрудник Красного Креста, он уже можно сказать состоявшийся художник. Хоть и не гремела слава о нём, но в своих кругах считался талантливым, его картины покупались, он даже иногда получал заказы. Вначале художник не предполагал, что между ними завяжутся длительные отношения. Девушки, с которыми он встречался раньше, были совсем не похожи на неё. Как правило, он обращал внимание на эффектных, с определённой долей эпатажа красоток. Она же ничем особенным не выделялась. Одевалась со вкусом, но без лоска. Все это не имело для него никакого значения, потому что он любил её и был бы ещё счастливее, если бы не её постоянные командировки. Их частые разлуки удручали его, и однажды, перед очередной командировкой, он сказал ей: «Ты опять летишь спасать чужих детей. Давай родим своего» В следующую минуту мир для него рухнул. То, что она ему ответила и как ответила, его потрясло: «Нет… Я не могу!.. Я не могу больше так… Мы с тобой разные. Во всём. Я не хочу больше тебя обманывать, говорить тебе, что восхищаюсь твоими картинами, хотя на самом деле я их не понимаю. Я хотела, но не получилось…Мне видно не дано. Прости» В её голосе слышалась и истерика, и раздражение одновременно. Она выстрелила пружиной, которая не могла больше сжиматься. От неожиданности, он не мог вымолвить ни слова, стоял и растерянно смотрел на неё. И уже напоследок она сказала «Не жди меня. Я не вернусь к тебе»
Этот рыбацкий посёлок был знаком художнику давно. Ещё в студенческие годы он с другом приезжал сюда подрабатывать на консервном заводе. А в свободное от работы время они писали свои этюды. Сейчас же он приехал сюда совсем за другим - он искал уединения, хотел вдали от своей привычной жизни, заглушить боль от расставания с любимой.
На следующий день художник опять отправился на то место, где вчера встретил китов. И опять играл на губной гармошке, а косатка аплодировала ему. Она, выпрыгивая из воды, делала свои кульбиты в море, он же радостно прыгая, делал свои кульбиты на берегу. А потом она подплыла к берегу настолько близко, насколько могла, тогда и художник, несмотря на то, что погода была по осеннему холодной, снял обувь и вошёл в воду. То, что произошло потом, художник понял не сразу. Косатка подкинула ему пучок ламинарий. Художник неуверенно собрал их и кинул ей обратно. Косатка опять кинула ему эти же ламинарии. И тут художник понял, она же с ним играла! Удивленный и восторженный он выкрикивал ей « Какая же ты умница! Ты просто человечище!». Мир в его глазах менялся, несмотря ни на что, он все- таки прекрасен и полон добра и любви.
Встречаясь, каждый день с китом, он всё больше обретал душевное спокойствие. Ведь если даже кит услышал и понял мелодию его сердца, то он обязательно встретит ту, которой будет понятна его душа, которой он сам будет нужен, потому что у любви два крыла, потому что взлетать от счастья можно только на двух крыльях.
Иллюстрация моего брата