Посвящается добрым прихожанам Покровского храма села Бородани.
Заканчивается осень, а на деревьях, ещё кое-где можно увидеть скрученные листочки. Хмурые тучи окутали небо, совершенно спрятав за собой солнце. Ночью моросил дождь, и теперь дорога, по которой я шагаю, блестит от влаги.
— Доброе утро, отец Павел! – проходящая мимо старушка, с сумкой-корзинкой, приветливо кланяется и её беззубый рот выражает добродушную улыбку.
— Спаси Христос, - в ответ делаю лёгкий поклон. — И вам хорошего дня. Никак за продуктами в Покровское ездили?
Как раз, в это время тяжело гудя мотором, проезжает мимо автобус, который три раза в день курсирует с нашего села в соседний посёлок, на железнодорожную станцию.
— Вот, уж пост скоро, - качает головой старушка, — хочу себя колбасой побаловать. Дорого, правда нынче. Но, ради праздника можно. Завтра ж Архистратига Михаила.
— На службу придёте? – спрашиваю.
— Даст Бог, приковыляю, - говорит старушка поспешно прощаясь.
Это Егоровна, прихожанка храма, в котором я служу. Ну, а я… Я местный священник, отец Павел. Я не совсем обычный священник. Имею ввиду, что хожу на улице по гражданке, нет у меня длинных волос и густой, косматой бороды. Живот также отсутствует. Худой я как колышек. Может быть поэтому, селяне никогда не называют меня поп, в отличии от тучного, рыжеволосого отца Тарасия, представляющего «церковь» Епифаниевского раскола. А может и другая в том причина, что в общем-то не суть важно.
Село, в котором я служу называется Сыч. Откуда такое чудное название, не ведаю. Я ж человек пришлый, приехал сюда, по указу епархиального архиерея, и вот уж не много, ни мало, семь лет являюсь настоятелем здешнего храма, в честь Вознесения Господня. Храм старинный, деревянный, построенный без единого гвоздя с толстых морёных, дубовых брусьев. На обивке давно облетела краска, но от этого храм, кажется, ещё более древним и даже необычным среди одинаковых строений современных домишек. Говорят, в девяностых, храм хотели прибрать к рукам раскольники. Только малочисленные прихожане отстояли его, во главе со старостой, бабкой Василиной, которую все называли баба Васька, за её крутой нрав, и мужской характер. Бабка Василина такая древняя, что даже ещё октябрьскую революцию помнит. Но, не смотря на почтенный возраст и старческие немощи, службу никогда не пропускает. Её главная мечта, купить в наш храм паникадило и увидеть, как его зажгут. «Вот тогда и помирать можно», - говорила старуха.
Сыч, это две центральные пересечные дороги, от которых ведут то в одну, то в другую сторону узкие переулки, утопающие в садах фруктовых деревьев. С лева протекает широкая река, в последнее время ставшая зарастать камышом и ракитами вдоль песочных берегов. В сторону уходит притока- речушка Анечка, о чём свидетельствует старый, бетонный мост с низкими бордюрами, при въезде в село.
С правой же стороны возвышаются большие холмы, в сплошь усеянные мешаным лесом. А сколько грибов в том лесу, каких только хочешь: от весенних сморчков, до поздних опят и рядовок. Говорят, что в лесу водилось очень много сычей, чьё заунывное уханье раздавалось над селом. Возможно и название отсюда.
— О, батюшка пошёл, - вполголоса проговорил старик Митрофаныч, своему неизменному товарищу Бендюку. — Видать сегодня опять похорон намечается.
— С чего ты взял? — хмурит брови Бендюк. — Да не, не может быть. И кто же умер то?
— Старуха Каллиста уже вторую неделю, как на ладан дышит. Пора уж ей преставиться, - вполне убедительно говорит Митрофаныч.
— Да ну, нет, - отрицательно мотает головой Бендюк. — У Карповых очередной спиногрыз родился. Скорей всего крестины состоятся.
Митрофаныч уныло повертел в руках допитую чекушки из-под водки, тяжело вздохнул и что-то недовольно пробубнил.
— Доброго здоровьечка! – негромко кричу двум постоянным обывателям сельского магазинчика.
Митрофаныч и Бендюк приветливо кланяются, и первый, не выдержав, спрашивает:
— А что, отец Павел, похорон сегодня?
— С чего вы взяли то?
Тот пожимает плечами и пряча глаза от неловкости, говорит:
— Ну, вас вот увидели. Думали, что-то в селе произошло- радость, или горе.
— Не-ет, - смеюсь, — не угадали. К Гришке леснику ходил. Уж зима на носу, а дрова у бабы Ани совсем заканчиваются. Привезти требуется.
— А-а, - разочаровано протягивают друзья, почти в один голос.
Вот и наш храм. Красивый, большой, на пять куполов, в окружении высоких елей, таких же старых, как и сам храм. Прихожан не много. Кто ходит сейчас в храмы в селе? Старушки, да пара баб, кто посвободней. Останавливаюсь у калитки, перекрещусь и следую дальше, домой.
Как уже говорил выше, человек я пришлый, приехал из далека. На первое время приютила меня одна наша прихожанка, и неизменный чтец в храме, бабушка Аня. Добрая, совершенно беззлобная старушка, она невероятно добра ко мне. Денег за жильё не берёт. Отвела часть дома с двумя крохотными комнатушками и кухонькой, на которой разве что плиту поставить, да табурет с ведром воды. Так я у неё и остался, пособляю чем могу, то по хозяйству, то продуктами кое-как. Баба Аня отказывается, говорит, что не нуждается, что дети ей помогают и всё такое. А я-то вижу, что-то не совсем так.
Дом бабушки Ани, как и многие в селе, расположен не у самой центральной дороги, а немножко поодаль, в сторону леса, прячась в коротком переулке. Я ещё издалека заметил автомобиль такси, с громадной рекламной вывеской на крыше. Ни в Покровском, ни в райцентре Рассветное, таких нет- видать издалека приехали. Однозначно из Большого города. Такси стояло буквально по центру переулка, негромко рокоча включённым двигателем. Шофёр крутил ручки радиоприёмника, тщетно пытаясь поймать хоть какую-либо радиоволну. Напрасно. В Сыче и мобильные телефоны не везде ловят, не то, чтоб радио найти.
Увидя меня, проходящего мимо, шофёр оставил свою затею и провёл вслед любопытным взглядом. Так и есть, номера на авто, указывали, что такси прибыло из Большого города. «Хм, - подумал я, - кто это к нам пожаловал такой?» В проулке проживали ещё четыре человека. Две дряхлые бабки и приезжая молодая семья Буниных, откуда-то из Камчатки. Я не оставлял уверенности, что гости именно к Буниным. Но я ошибся.
У выбежавшей навстречу бабушки Ани был весьма озадаченный и взволнованный вид. Она куда-то спешила со своей неизменной сумочкой. Видать в магазин.
— Бегите скорей, батюшка, - проговорила она, оглядываясь на дом. — Там к вам гости пожаловали.
Бабка смешно засуетилась и быстро побежала к дороге. «Что ещё за гости такие важные? – подумалось. — Столько лет живу здесь, а приходят лишь когда погребение, крестины, посвятить что-либо, или поговорить по душам». Сердце тревожно заколотилось, предвкушая необычную встречу.
Ещё в кухоньке, которая служила и прихожей, почувствовал острый запах женских духов, от чего тело пронзил странный озноб, а голова на минуточку закружилась. Запах казался такой знакомый, я бы сказал родной. Тут заметил, что стою, взявшись за дверную ручку, не решаясь повернуть её.
Наконец я вошёл. В тёмной комнате, из-за погоды и крохотных окон, я увидел высокую, худощавую женщину, стоявшую ко мне спиной и неподвижно смотревшую в окно. В печи потрескивали дрова- бабушка Аня только что растопила огонь. И теперь лёгкий дымок витал по комнатке, запах коего, всё равно перебивал приторный запах духов.
— А ты мало изменился, - вдруг проговорила женщина, не оборачиваясь ко мне. — Только сутулиться стал больше. И одежда на тебе какая-то… Нищенская, что ли.
— Ты? – вырвалось у меня с языка, словно само-собой.
Женщина резко обернулась. Тёмные глаза, короткие тёмно-русые волосы, улыбка, не понятно выражающая радость, или сарказм. Женщина стояла, неотрывно глядя на меня, сложив на груди руки.
— Инга, какими судьбами? – говорил я. — Как так случилось, что ты снизошла к моему жилищу?! Дай угадаю, тебя выгнали с работы, или ты потратила все деньги, какие я отдал тебе от продажи фирмы?
— Да, - закатила глаза женщина, — а ты всё такой же зануда, хоть и поп. Ничего не меняется под солнцем!
Это моя жена Неринга. Всё такая же прекрасная, саркастическая и… И шикарная, именно это слово больше всего подходит, что в общем её описать.
Неринга неспешно прошлась по комнате, наконец опустив руки, в очередной раз окинула меня долгим взглядом.
— Давай хоть обнимемся, что ли, - сказала она. — Супруги ж вроде.
— Вроде, - эхом проговорил я и прижал к себе худое тело в одежде с дурманящим голову запахом духов.
Мы замерли. Неринга стояла не шелохнувшись, словно боясь, что любое её движение, может нарушить всё и мы опять окажемся на расстоянии, глядя друг на друга. Только теперь я заметил девочку- подростка, сидевшую на небольшом кресле под пышными ветками домашнего дерева. Казалось, девочку совершенно не заботит происходящее вокруг. Она вертела в руках смартфон в смешном, пёстром футляре, не вынимая из ушей наушники. Видно, пыталась найти сотовую связь. Сотовая связь в моём домике имелась, но интернет подключить было весьма проблематично.
— А это Олька, что ли? – сказал я, освобождаясь из объятий жены.
Неринга хмыкнула и указав в сторону девочки жестом головы, сказала:
— Как видишь. Только не Олька, а Хильда! Хильдегард! Не понимаю, почему ты не можешь до сих пор смириться, что твоя дочь носит именно такое имя.
— Ну, извини. Я помню, назвать так девочку- идея твоего отца, но я категорически был против. Хотя, кто прислушивался к моему мнению? У вас же должно быть не всё как у людей!
— М-да. Даже соскучилась за твоим занудством и нелепым выяснением отношений. Я на половину латышка, на половину немка, а отец чистокровный баварец. Конечно, ты уже забыл, как мы мечтали жить в Бремене, чтоб не видеть убожества и бардака, какой развёлся в твоей стране.
Я лишь тяжело вздохнул и подошёл к дочери. Надо же, такая взрослая. Когда мы расстались с Нерингой десять лет назад, она была совсем крошечная, а теперь. Теперь почти девушка. Такая же высокая, как её мать. Те же черты лица, вот только волосы белокурые, как у моей мамы и глаза мои.
— Привет, - каким-то странным, хриплым голосом проговорил я, присаживаясь на корточки возле дочки. — А ты что, не помнишь меня?
Девочка вытащила из уха наушник и взглянув на меня так, словно пытаясь что-то припомнить, вдруг отрицательно помотала головой. После того, как мы с Ингой, я именно так называл жену, расстались, они уехал в Лиепаю, и мы больше не виделись. Развод не оформляли. Я изначально был против расставания, а Неринга не настаивала. Может потому, что ей было некогда. Она работала стюардессой и просто не вникала, в происходящее кругом, в прямом смысле, летая в облаках.
Я выпрямился, вопросительно уставившись на жену.
— Ты же не навестить меня приехала, верно? – сказал я.
Та опять сложила на груди руки и отворачивая в сторону голову, будто пряча глаза, ответила:
— Да, ты прав! Не стану ходить вокруг да около, скажу прямо. В силу возраста, да и вообще, хочу уволиться с работы, спуститься, так сказать, на землю. Если на чистоту, познакомилась с хорошим человеком, он немец. Думаю, переехать к нему и создать семью. Настоящую семью, а не такую, которая была у нас. Но, у Фрица сейчас небольшие финансовые проблемы…
— У Фрица? – не смог сдержать улыбки я.
— Да, изволь! У Фрица проблемы. Думаю, всё временно, папа обещал помочь.
Инга замолчала, не зная, как продолжить разговор дальше.
— Хорошо, - сказал я. — А от меня что ты хочешь?
— Я хочу, чтоб Хильда пожила с тобой, пока я решу все нюансы. Мне сейчас недосуг.
— Ну да, впрочем, как и всегда.
— Думай как хочешь. В конце концов Хильда и твоя дочь тоже и мы, пока месть, не в разводе.
— Неожиданно, - покачал головой я. — Ну, а как же престижные лицеи, дальнейшая учёба в Гарварде? Ты ведь этого желала?
— Ничего, она останется здесь ненадолго. Максимум год. Потом мы с Фрицом отдадим её в самую престижную школу и всё образуется.
Я смотрел на Ингу и казалось, что всё происходящее не по-настоящему. Что это какой-то нелепый сон, от которого никак не могу очнуться. Я обернулся к Хильде. Девочка оставила затею зайти в интернет и теперь сидела неподвижно, прислушиваясь к нашему разговору. Затем, она неожиданно вскочила и прокричала, еле сдерживая слёзы:
— Мама! Я тут не останусь! Я не хочу! Тут даже нет интернета! Как жить в такой дыре?! Я сойду с ума.
На последней фразе, она всё-таки не выдержала и разрыдалась, обхватив глаза ладошками. Хильда плюхнулась обратно в кресло и отвернулась к стенке, продолжая всхлипывать. Инга тут же прильнула к дочери и обхватив её голову, несколько раз поцеловав волосы, сказала:
— Что ты, родная, успокойся. Я ж говорила тебе, наше расставание ненадолго. Мы лишь решим все трудности и сразу же заберём тебя с дядей Фрицом. Тебе же нравится дядя Фриц? Он такой эмм, надёжный.
— Не нравится он мне! – плакала девочка. — Он толстый и от него постоянно пахнет пивом.
— Глупенькая, то всё твои фантазии. Нам будет хорошо всем вместе. Ты будешь жить в роскошном доме, учиться в прекрасной школе, а по выходным, дядя Фриц нас будет возить к морю. Каждое воскресение. Ты ж любишь море. Ну?.. Только, для этого нужно потерпеть. Поживёшь пока с папой. Я обещаю, постараюсь уладить дела, как можно быстрее. И звонить тебе стану каждый день. Мы вроде, как и не расстанемся. Обстоятельства требуют потерпеть, дочка. Пожалуйста.
— Мамочка, ну не бросай меня, - слабым голосом проскулила Хильда.
— Вот опять! – Инга вскочила на ноги, а на ее лице отобразилось раздражение. — Дома все нервы вымотала! Мы же договорились обо всём, что ж ты делаешь со мной?!
Девочка затряслась в беззвучном рыдании.
— Короче так, - Инга вытащила из пачки сигаретку и дрожащими руками вставила её в рот. Затем она опомнилась и отправив сигарету обратно, сказала, обращаясь ко мне:
— Сам понимаешь, я не хочу определять ребёнка в интернат. Прошу, пусть Хильда поживёт у тебя. Максимум… Максимум до следующего Нового Года. Как только смогу, тут же приеду за ней. Справишься?
— Твоя бесцеремонность всегда поражала, - пожал плечами я. — Постараюсь.
— Нет, ты не постарайся, а сделай, то что прошу. Дочь всё-таки.
— Да ладно, чего ты. Не беспокойся. Вещи хоть все с собой взяли?
— Да, там в машине, надо будет принести. Вижу ты нищету развёл. Каждый месяц буду высылать деньги на счёт, —Инга протянула кредитную карточку. — Только без этих твоих фокусов, на храм там, свечечки, иконочки покупать. Деньги для Хильды и не смей её ущемлять в чём-либо!
— Да понял я понял.
Неринга попыталась ещё раз попрощаться с дочерью, только та разрыдалась ещё больше.
Долгие проводы- горькие слёзы. Без лишних слов, мы с женой перенесли в дом все вещи Хильды из такси. Инга засуетилась, намекая, что такси стоит, а деньги капают. Я видел, что она сама выглядела так, будто сейчас расплачется.
—Ну, я поехала, - каким-то грустным, растерянным голосом проговорила моя жена.
Она неожиданно провела холодной рукой по моей щеке, хотела что-то сказать, но быстро поцеловала меня и стремительно направилась к автомобилю такси, всё же расплакавшись по дороге.
дальше будет...