2019 г. Дневниковые записи 52 Хоть дал бы Бог в стихах забыться
продолжение
7 августа 2019 г. Слушала по радио научного сотрудника Владимира Пастухова. «Террор — не управление насилием. Будут новые люди — ненужные, которые станут революционерами».
Я читала о революциях в молодости, о том, что революции не к чему хорошему не приводят, меняются термины, имена, жизнь не улучшается для тех, ради кого совершались эти сдвиги. Революционеры погибают, по их трупам к власти взбираются новые люди со старым мышлением, и всё начинается сначала.
На листе бумаги написано моей рукой: «Каждая часть кармы отвечает за определённые страдания. Есть карма двух тяжёлых видов: причинение вреда Божественному плану и причинение вреда большему Целому». Это мне говорил знакомый знакомого некий А.М. несколько лет назад. С ним было интересно говорить по телефону. Но моя наивность, вера в людей меня очень подвела.
Он предложил мне сказать его имя перед сном с какой-то мистической целью, связанной с очищением кармы, и я очень скоро сильно заболела и не могла от боли спать неделю. Врач, не поставив точный диагноз, прибавил мне мук. Второй врач мне помог. Как надо осторожно верить людям.
Передача о заключённых. Политических заключённых сажают в камеру с бандитами. Есть риск оказаться изнасилованным, есть угроза пыток.
Бунт в самой слабой форме — просто выйти на улицу — невозможен. Схватят и посадят невинных.
НА СЕНАТСКОЙ ПЛОЩАДИ – ВОЙСКА
“25 декабря исполнилось 150 лет со дня восстания декабристов. И снова на Сенатскую площадь вышли, на сей раз – поэты и художники. Почтить минутой молчания память пращуров своих, забытых пропагандой, прочесть стихи – не казённые, а искренние. И снова были встречены войсками.
Шестерых зачинщиков, известивших Ленгорисполком письмом о намеченном “мероприятии”, арестовали в постели поутру.
Это был, почти в полном составе, оргкомитет и редколлегия “32-х неофициальных поэтов”, книги, предложенной вниманию Союза писателей этой весной и оставленной без внимания. Это были: поэтесса Юлия Вознесенская, поэт Виктор Кривулин, и его жена, философ Татьяна Горичева, прозаик Борис Иванов, фотограф Валентин Мария, студентка Татьяна Кузнецова.
Уже на площади были арестованы Синявин, Филимонов, Миньковский. Всех задержанных продержали на допросах до 7 часов вечера, предъявляя абсурдные обвинения, например, в спекуляции коврами и сапогами.
И всё-таки, народ на площади был. Не попавшие в арестный список поэты, студенты, интеллигенция – горсточка решившихся и не испугавшихся. Эти были разогнаны войсками и милицией.
Крутили руки, подгоняли “демонстрантов” тычками в спину, но довольно незлобиво. “Декабристы пришли!” – объясняла милиция причину оцепления интересующейся публике. Публика расходилась. Народ по-прежнему безмолствовал.
В России “прут на рожон” поэты и художники. Они – в первую очередь – хотят “жить не по лжи”. Они не требуют политических свобод. Они требуют свободы творчества, свободы совести, свободы духовной – в самой бездуховной и бесправной стране великого евразийского континента. Предвидя свою судьбу, идут декабристы на площадь”.
Константин Кузьминский.”(“ русское слово”, 30 декабря 1975, стр. 2)
*
Природа мужчин всё-таки отлична от женской неиспорченной сущности. Женщина направлена в жизни на материнство, она милосердней, теплее, мудрее мужчин, она вынуждена прощать, но не забывать и впредь остерегаться тех, кто её ранил.
Сейчас у меня время подсчитывания потерь - вот в эти дни, такая ситуация. Анализируешь прожитое. Вывод страшен - масса потерь. Потеряла друга, который превратился в жестокое существо. Другой друг стал знакомым, а не другом, вампирит. Каждая потеря это иногда смерть души, глубокие раны. Можно и подруг терять, испытывая боль.
Приближается чипизация. Если тридцать процентов людей от неё откажется, её делать не будут. Подбирается она через проверку здоровья, могут сделать укол, беря кровь из пальца, и чип будет в теле. Он крохотный, во много раз тоньше волоса. Там будет много информации о человеке. Меня давно предупреждали. Друзья смеялись надо мной, не желая обсуждать эту тему, чтобы как-то спастись. Тотальная слежка. Некоторые страны от чипизации отказались.
Нашла в файле обращение к одному из поэтов от 11 августа 2015 г. - не послано ему.
“Неважно, что Вы часто пренебрегаете моими записками и этим меня унижаете, а если отвечаете, то за собой этого не замечая, встаёте в позу великого мастера и читаете мне нравоучения, от которых Вы когда-нибудь покроетесь краской стыда, так как не было тепла в них, а только гонор. У меня есть толика иронии, чтобы от этого не страдать”.
Рассказ по радио о Чудовом монастыре, о царевне Софье, она заботилась об образованности общества, приглашала иностранных учителей.
Сведения о потребительской корзине в сутки: для россиянина — 256 р., для ежа — 247 р., для осла — 268 р.
Так написано в моём дневнике, иногда я не успеваю пометить, откуда этот материал.
Ученики мои бесплатные исчезли, некого учить правильно читать стихи. А стихи надо уметь читать. Вместо стихов я слышу бормотание себе под нос, звук не посылается в зал к последнему ряду, после каждой строчки не делается пауза, разрушается форма стихотворения.
Все обуреваемы заботами, времени ни на что не хватает.
Послушала на фейсбуке песню в исполнеии Володи Бережкова. Голос теряет с годами свою выразительность. Профиль у него хорош. В молодости я его рисовала у него дома. Потом мы встретились в доме Булгакова, он был с дочерью. Нас моя подруга Лена Ш. сфотографировала, но не очень удачно.
Россия просыпается?
Но — читаешь, что люди пишут друг другу на фейсбуке — ненависть и со всех сторон грубый мат.
Обозревая окрестности поэтических владений на Стихи.ру, видишь, что люди стереотипно пишут о любовных чувствах и все, как один, дают банальные стереотипные названия своим стихам. В заглавии должен быть заложен след мысли, а стихи с однотипными заголовками и открывать не хочется. Единственно, что радует — Россия пишет стихи!
Сто лет назад, двести лет назад была в мире жестокость. Ничего не изменилось. Тьма людей в заключении, редко судьи выносят оправдательный приговор, над невинными глумятся. Одну невиновную женщину (я читала её рассказ) посадили в камеру к наркоманкам, заставляли работать с раннего утра до часа ночи, она таскала непосильные тяжести два года. Адвокаты ей не помогли. Кто-то захотел завладеть её имуществом, её и мужа посадили.
8 августа. Снилось предполагаемое путешествие. В конце сна появляется огромная собака.
Сегодня день рождения Петра Старчика. Его дети, все трое приехали в нему. Я позвонила Пете, поздравила его. «Я тебе позвоню», - сказал он.
Слушала Евгения Ройзмана: «У нас стали называть преступлением борьбу за свободные выборы...». Ведущий говорит: «Уж если они бьют и хватают детей…».
В парке моими соседями по шезлонгу деревянному была мама с двумя девочками Соней и Дианой. Мы с ними поиграли в карты. Я была весела, расспрашивала девочек о школе.
С людьми что-то творится нехорошее, не смогла нормально поговорить с телефонной давней подругой, она говорила по нескольку раз одно и тоже, всех осуждала с довольно злобными интонациями, послала меня к ч. «Ты что сказала, куда ты меня послала?», - спросила я. Она спохватилась и перевела разговор на другую тему, делая вид, что она меня никуда не посылала. Я повесила трубку. Может быть, людям надо честно сказать, куда они тебя посылают, а ты спросишь — а за что? Но они трусят.
9 августа. Калечат деревья, видела на улице массу обрезанных веток. Ветер ещё наломает. Здоровые деревья вырубают, по веткам видно, что дерево ещё не больное. Это моя боль.
Всю ночь дожди и дикий ветер,
А мы одни на белом свете
Всегда, теряя мать, друзей,
Возлюбленных в судьбе своей.
Хоть дал бы Бог в стихах забыться,
Предаться слову и излиться
В мольбах — пусть всем поможет Он.
Страшна мне смерть уже давно.
Страдаем мы, сюда рождаясь,
Страдает мать. И — умирая,
Страдаем мы. Там и вопрос:
«Быть иль не быть?» И страх возрос.
5 августа 2019 г.
Десятки деревьев погибли в эту ночь. Вчерашние ветки обрезали для того, чтобы они не падали на людей. Но это не избавляет меня от печали. Никто не думает о том, что у деревьев есть подобие души и чувствительности, и им больно.
Погрузилась в жизнь и творчество Кости Кузьминского и опять плачу, соединяясь с его душой.
Говорила о совести с одной безработной женщиной. Она меня рассмешила: «Если и барахлит моя совесть, то я надеюсь всё же, что она у меня есть». Она явно не хочет работать, не идёт на биржу труда, за квартиру не заплачено. Жалею её, помогаю, чем могу. К психотерапевту она тоже не идёт. «Пусть твой парень тебе помогает», - говорю я ей. «Отношений нет», - отвечает она. Но она и солгать может. «Я устаю от тебя, переживаю», - говорю я ей.
Звонил мой помощник и друг, я обрадовалась. Он улетает в командировку.