СКРИЖАЛИ
- Мне хотелось учиться, как хотят пить, когда жаждут. В ансамбль меня не приняли. Судьба уместилась в единственном съеденном накануне мороженом. Я поступила в техникум. Нас же было пятеро у дедушки с бабушкой. И у дедушки никаких реальных «корней», кроме послереволюционного детдома, ему даже возраст определили примерно и придумали дату дня рождения. Дедушка, мой папа- это особая тема. Твой прадедушка- военный музыкант, Георгиевский кавалер, не вернулся с Первой мировой.
Я так была рада этой возможности учиться! Ведь я всегда очень хорошо успевала. Но был уже Игорёк. Бабушка иногда сидела с ним, когда я отлучалась на занятия. Но когда настало время написания диплома- я ездила тогда с Софийки на Новослободскую- пришлось отвести сынулю в ясельки, это на Ленинском проспекте. Это всё очень не просто- ясли или садик. В руках у меня были чертежи, рулоны ватманской бумаги, мне пришлось схитрить, Игорёк категорически отказывался оставаться в яслях без меня. Я дала ему чистый скрученный в трубочку лист, едва ли не с него ростом, и сказала, что скоро приду за ним…-
Шмыгает носом и отворачивается. Подбородок начинает подрагивать.
Я слышу эту историю не помню в который уже раз. Она унесёт её с собой когда- то навсегда и где- то при первой же возможности расскажет об этом и спросит: «Почему?»…
- Мне рассказали потом, что он не отдавал этот рулон никому, отказывался есть и спать…
Я приезжала на минуточку к яслям, это от «Ударника» вдоль по Ленинскому, стояла у окошка первого этажа, смотрела на него и плакала. А потом ехала домой и продолжала заниматься. Бабушка ведь тоже подрабатывала.
Модельер- конструктор верхней мужской одежды. Моя дипломная работа шилась в расчёте на моего сынулю, это было детское пальтишко. Я ждала своей очереди, а Игорёк играл неподалёку в коридоре, залез под лестницу и превратил свой с иголочки наряд в грязную спецовку. Работу мне, конечно, зачли. Но расстройство граничило с шоком…
Она достаёт свою поваренную книгу из кухонной тумбочки, листает страницы:
- Вот,- и протягивает мне хорошо сохранившуюся крупную по формату фотографию,- это наша учебная группа. Я была старостой. А это наш преподаватель. Очень хороший преподаватель.
И фото это я уже видел. Но как оно оказалось здесь, вне альбома? Подозреваю, что с ним слишком много связано, и его часто рассматривают. Я снова слышу перечисляемые по памяти фамилии, которые, впрочем, написаны и на обороте. Фото прячется, слышится глубокий вздох. Светлые, почти радостные, полные жизни и неких дорогих сердцу переживаний глаза, устремляются на меня с какой- то благодарностью. Я снова выслушал эту историю, я заканчиваю свой обед.
Вообще- то я приехал на День артиллерии. Сегодня 19- е. Игорёк, как и его отец, закончил артиллерийское, академию, защитил диссертацию и празднует три профессиональных военных дня в году, не считая 23 февраля.
- Вообще- то мы все вот так всю жизнь и стоим со своими «Скрижалями» и думаем иногда, что нас или обманули, или мы чего- то не так поняли, но стоим, держим и не выпускаем из рук ни на сон, ни на завтрак, ни на обед. Стоим и стоим. И хочется разрыдаться или умереть, но не выпустить эту связь, это самое дорогое, наших близких или то, чему мы научены, без чего нас нет,- выпаливаю я вдогонку рассказу, чтобы слегка «затереть» лишние эмоции.
Ещё один прадед- Кронштадтский канонир, артиллерист то есть. Его внук, наш с Игорем отец, выбрал когда- то это же поприще, а позже- Военно- космические силы, как это теперь называется.
- Конечно, есть в этом что- то чудовищно- несправедливое, все эти детсады и ясли. Я ведь тоже помню свой первый день в садике. Но я- то был уже совсем «взрослым»,- искренне добавляю в ответ. А сам размышляю о том, что очень давно уже мало что ощущаю по жизни, просто постоянно что- то исполняю или осуществляю. Вот и сейчас. Где те небесные дворцы и райские кущи, которые заповеданы нашим родителям? Где их отыскать? Как и куда доставить? Да и кто способен на это? Хотя бы признать за собой этот Долг, этот неисполнимый вечный приговор? Разве что стать небожителем, стать лучшим из лучших? Стать святым? Где там!
Это- моя мама, замечательный кадровик, певица, мастерица и кулинар, бабушка и прабабушка, офицерская жена.
Я выбрал этот стиль, похожий на очерк, потому что другими не владею и ещё потому, что буду перечитывать, исправлять и дополнять, когда его уже перечтут.
Я ехал на дачу этим тёмным осенним вечером с единственной мыслью- затопить печь и усесться за ноутбук. Я напишу это письмо, я передам этот «свиток». Ведь я, быть может, тоже что- то удерживаю и не отпускаю.
И не отпущу.
19.11.19