Дела у меня, конечно, встречаются периодически не то, чтобы сложные и запутанные, а как будто бы воплощенные в жизнь из каких-то мыльных опер, подобно тем, что мы смотрели в 90-е: «Моя вторая мама», «Никто, кроме тебя», «Реванш»... Помните их?
Спор о месте жительства ребенка по этому делу был каким-то странным. И мать, и отец желали, чтобы ребенок после развода проживал с ним. Я защищала отца, с которым ребенок и проживал, но что было для меня необычным в этом деле, так это то, что отец знал о своем двухлетнем ребенке больше, чем мать, для которой внешний вид был единственным интересом в жизни: спа, салоны красоты, массажи, маникюры-педикюры, в общем, все, как у всех, у кого есть деньги, чтобы тратить их на праздную жизнь. Что ест дочь, во что любит играть, как любит гулять, какая любимая книжка с картинками. Все эти вопросы были мной озвучены в суде матери, и она на них не могла ответить, говоря, что ее задача была сделать ребенка, а для ухода за ребенком есть няня.
Еще в ходе суда для меня стало очевидным, что мать претендует на ребенка исключительно с целью предпринять попытку отсудить при будущем разделе имущества больше имущества, ведь согласно пункту 2 статьи 39 Семейного кодекса РФ:
«Суд вправе отступить от начала равенства долей супругов в их общем имуществе исходя из интересов несовершеннолетних детей и (или) исходя из заслуживающего внимания интереса одного из супругов, в частности, в случаях, если другой супруг не получал доходов по неуважительным причинам или расходовал общее имущество супругов в ущерб интересам семьи».
Я начала дотошно вытягивать из клиента, почему жена так относится к дочери, тяжелая ли беременность была, роды, депрессия, возможно, в конце концов, клиент мне сообщил, что дочь родилась в результате суррогатного материнства, так как жена не хотела портить свою фигуру. Видите ли, «уши спаниеля» ей были не нужны, боялась, что муж с ней разведется.
Я знаю женщин, которые прибегали к суррогатному материнству, и они обожают своих детей, они использовали шанс стать матерью, и счастливы, но что с этой не так?
Но суды уже давным давно начали применять Принцип 6 Декларации прав ребёнка, согласно которому:
«малолетний ребенок не должен, кроме тех случаев, когда имеются исключительные обстоятельства, быть разлучаем со своей матерью».
Шансы были равны и отца, и у матери.
Процесс приобрел эксклюзивный характер. И та, и другая сторона, знали о суррогатном материнстве, но все молчали.
К 7-му заседанию мы пришли с клиентом к тому, что суду пора сообщить о суррогатном материнстве.
Я задавала матери ребенка вопросы даже о болезнях ребенка, мать ничего не говорила, кроме одной фразы:
«Раз в свидетельстве написано, что я мать, значит, я мать, а раз мать, то ребенок должен проживать со мной».
Действительно, мать, так как согласно пункту 4 статьи 51 Семейного кодекса РФ:
»Лица, состоящие в браке и давшие свое согласие в письменной форме на применение метода искусственного оплодотворения или на имплантацию эмбриона, в случае рождения у них ребенка в результате применения этих методов записываются его родителями в книге записей рождений». Мать же?
Зная слегка теорию процесса ЭКО, я спросила у клиента, чья яйцеклетка была использована при оплодотворении, на что клиент ответил, что они оба ездили в клинику, что, естественно, её и вообще он не ставит под сомнение её материнство. А я поставила.
А эта женщина, судя по всему, изначально планировала пойти на этот шаг исключительно ради развода и раздела имущества. Раз рожать не хочет от любимого мужа, то и муж не нужен, и ребенок.
В общем, мы заявили в ходе процесса генетическую экспертизу, для оттягивания процесса, чтобы ребенок еще пожил с отцом.
Малюсенькая надежда была только на то, что мать не придет, ведь согласно пункту 3 статьи 79 Гражданского процессуального кодекса РФ:
«При уклонении стороны от участия в экспертизе, непредставлении экспертам необходимых материалов и документов для исследования и в иных случаях, если по обстоятельствам дела и без участия этой стороны экспертизу провести невозможно, суд в зависимости от того, какая сторона уклоняется от экспертизы, а также какое для нее она имеет значение, вправе признать факт, для выяснения которого экспертиза была назначена, установленным или опровергнутым».
В лабораторию ездили оба родителя. Шансы на победу в суде были 50/50. С нашей стороны - любовь и забота, с её стороны - мать и этим все сказано.
Мы с клиентом уже начали готовиться к процессу о разделе имущества, а потому смиренно ждали последнего заседания по определению места жительства ребенка.
Начинается процесс, суд спрашивает, все ли знакомы с материалами дела. Я сказала, что мы не знакомились с экспертизой. Суд объявил перерыв на полчаса и нам выдали дело.
Листаю, смотрю характеристики жены с работы, которые, по каким-то причинам, у меня отсутствовали, экспертизу сразу перелистываю, но попадаю на последнюю страницу, а там указано, что мать - не жена. Я не поверила своим глазам. Показываю клиенту и спрашиваю, ты с чьей женой ездил в клинику? Это был триумф. За оставшееся время после ознакомления с делом я изменила стратегию защиты.
Суд оставил дочь проживать с отцом. В моей адвокатской практике такой меркантильный план действий я встречала впервые. Для меня остался лишь один вопрос без ответа: «Жена была в курсе, что она к дочери не имеет никакого отношения или нет»? Или она настолько завралась в своей жизни, что сама не помнила, от кого ребенок? Что же она тогда за медикаменты пила для сдачи яйцеклетки? Витаминки?
Я не знаю, занялся ли клиент вопросом определения, а кто же мать, не моя компетенция по подобным спорам, но факт остается фактом: мать-то была ненастоящая...
После этого дела я иначе стала понимать фразу, звучащую от мужчин: «Все женщины меркантильны». Видимо, все, просто у каждой из нас свой уровень меркантильности, кто-то за поход в кино вселяет в свою квартиру, а кто-то хочет иметь все здесь и сейчас.
Всем искренности!