Дяде Мише очень повезло: он все же достал кровельное железо, новенькое, прямо со склада. Значит, у нашего дома будет настоящая железная крыша.
- Постоял несколько лет под рубероидом – и будет! – дядя Миша разговаривал с домом, словно с живым существом, - Такая крыши тебе хватит на сто лет. Не протечет!
По закону сохранения энергии, если повезло одним – то не повезло другим. Готовить кровельное железо пришлось нам.
- У нас же каникулы! – ныла я.
Мама была непреклонна.
- Во-первых, мы не можем позволить себе упустить хорошую погоду, - терпеливо объясняла она, - Во-вторых, ты же сама знаешь, как сложно договориться с бригадой. Они все успеют за неделю, но к их приезду все должно быть готово. Так что за дело!
Оставалось только смириться.
Большие листы железа сначала до блеска натирали наждачной бумагой. Затем поверхность обезжиривали, протирая денатуратом. На заднем дворе взрослые развели костер и сварили в большой железной бадье олифу.
Несколько дней вся наша компания красила олифой каждый лист железа, с двух сторон. Нам еще повезло, что олифа долго сохнет, и на неотложные дела у нас тоже оставалось время.
Военные действия с отрядом из «Березки» пришлось временно приостановить. Нам пришлось уйти в подполье.
Мы, как настоящие партизаны, готовили листовки. Эти наши послания врагу и мирным гражданам мы расклеивали на заборах, оставляли у колодца, подбрасывали на крыльцо.
- А что будем писать? – задумалась я.
- Гитлер капут! Немцы – сдавайтесь!
- Мало, - вздохнул Иван.
Мы решили посоветоваться со взрослыми.
- Бабушка, бабушка! – пристали мы к бабе Клаве, - Расскажи про войну.
Бабушка Клава неохотно оторвалась от таза со стиркой.
- Не видите – я занята. Что вам неймется узнать?
- Бабушка, а ты партизан видела?
Бабушка Клава взохнула.
- Может, и видела. Я малая была, как сейчас вы.
- А какие они?
- Обычные. Мужики – и мужики. Наши же, местные.
- Бабушка, а они немцев в плен брали?
- Брали. Не всех, а тех, кого жалели. Их после отправили куда-то.
- Бабушка, а листовки партизаны писали?
Бабушка Клава поняла, что мы не отстанем, отложила стирку и внимательно посмотрела на нас.
- Писали. Обещали немцам жизнь и работу. Не больно-то и помогало. Вот когда фотографии фрау с малышами раскидывали, тех, что в Германии сиротами остались, немцам солоно было. Сама видела, как украдкой читали. Вам что-то еще угодно знать?
Нам, конечно, было угодно, но мы не рискнули продолжить разговор.
- Тогда не путайтесь под ногами. Брысь отсюда!
Женщину с ребенком на руках я нарисовала фломастерами. Листовку Наташка писала каллиграфическим почерком:
- Отец никогда не вернется! Гитлер забрал его у нас.
*** *** ***
Почему же нам не помогали старшие братья? Это особая история.
После восьмого класса мой двоюродный брат Витька поступил в техникум. Теперь он стал совсем взрослым, получал стипендию, носил модные водолазки и джинсы, грозился отпустить длинные волосы.
В начале лета Витька остался в Москве сдавать летнюю сессию.
- Тут вам не школа, - гордо объяснял он нам с Наташкой, - Тут зачеты и экзамены каждые полгода. Не сдашь – отчислят, и гуляй, Вася!
- Вообще можешь на уроки не ходить? – уточнили мы.
- Не на уроки, а на лекции. И да – сразу в армию заберут. Пропадет отсрочка…
На дачу Витька неожиданно приехал десятого июня и с порога заявил, что страшно устал и хочет несколько дней отдохнуть.
Моя мама встретила племянника с восторгом и сочувствием.
- Какой он худой и бледны й, - сетовала она, выпекая любимые братом пирожки, - Перезанимался и переволновался паренек. Ему поко6
й нужен. Не дай Бог, здоровье потеряет…
Два дня подряд Витька валялся в гамаке, гонял Высоцкого на кассетном магнитофоне, читал фантастику и отъедался разными вкусностями, которые ему, как переутомленному, раненому на учебном фронте, подавали прямо в гамак.
Когда брат пребывал в благодушном настроении (а оно при таком питании и уходе, понятное дело, возникало у него часто), он хорошо поставленным баритоном исполнял на весь поселок песенку Львенка из мультика про черепаху:
Я на солнышке лежу!
Я на солнышко гляжу!
Все лежу, и лежу,
И на солнышко гляжу!
Носорог – рог – рог идет!
Крокодил – дил – дил плывет!
Только я все лежу,
И на солнышко гляжу!
На третий день к нам заглянул сосед дядя Егор и вежливо попросил несколько ограничить это бесконечное музыкальное сопровождение.
- Иначе, клянусь, когда мы будем крышу крыть, буду целый день лежать и песенки петь:
- Чунга – Чанга, синий небосвод!
Чунга – Чанга, лето круглый год!
Чунга – Чанга, весело живем!
Чунга – Чанга, песенки поем!
Тогда-то Витька и обратил внимание на наши листовки. Однажды мы нашли его ответ прямо на входной двери:
Руськи мужики!
Немецкая армия обеспечит вам
Спокойную работу для светлого будущего!
Рус, сдавайся! Бросай оружие!
Витька многое знал о войне и умел интересно нам об этом рассказать. И о настоящей войне, о которой он читал в книжках, и о той войне, в какую играл совсем недавно.
Старший брат показал нам тайники, где можно надежно спрятать карты и донесения, и старые, но еще крепкие шалаши, где можно устроить блиндаж. К радости Ивана, нам досталось в наследство и весь игрушечный оружейный арсенал.
А на четвертый день, вечером, приехала Витькина мама тетя Тамара. По ее лицу мы сразу же поняли: случилось несчастье.
- Кто-то заболел? С Мишей несчастный случай? – испугалась мама.
- Не беспокойся, Ира, у нас все в порядке. Сын у вас?
Тетя Тамара тяжело опустилась на стул.
- Ясно. Отдыхает он… Перетрудился. Последний экзамен завалил и уехал балбесничать. А мне из техникума звонят и звонят, обрывают телефон. Требуют, чтобы этот Митрофанушка явился на пересдачу, иначе вышибут дурака… Хорошо, что мы с отцом про дачу вспомнили! Классуха уверяет, что уже и документы на отчисление приготовили…
Витьку всей семьей отконвоировали на ближайшую автобусную остановку. Он изо всех сил пытался сделать вид, что не произошло ничего особенного, из ряда вон выходящего, старался одновременно изобразить независимость от чужих решений и настоящую мужскую ответственность, добровольную и сознательную, за свою судьбу.
Больше всех возмущалась моя мама: поведение племянника оскорбило ее до глубины души.
- Я ему тут создаю все условия, прямо как в санатории, чтобы он восстановил нервную систему. А он врет и родителям нервы мотает!
*** *** ***
Через несколько дней к нам приехала бригада рабочих, четверо молчаливых непьющих мужиков, и занялась нашей крышей. Дом сразу же оброс строительными лесами, стоять под ними было опасно.
Нам, детям, стало несколько легче: с утра нам велели начистить целое ведро картошки – а потом мы могли до вечера воевать.
Здорово забраться на самый верх старого дуба, где в дупле тебя уже ждет Секретное Послание, и узнать, где собирается вражеский отряд. А затем готовить оружие, маскировку, придумывать место для засады. Едва спадет самое пекло, пробираться через чужие огороды, стараясь обмануть не только врагов, но и хозяев участка, которые могут поймать и надрать уши.
Противники наши – это Володька с соседней улицы, Сашка и Андрюха Малые, прозванные так за небольшой рост. Их часто принимали за родных братьев, настолько они были похожи: оба светловолосые, голубоглазые, курносые и коренастые. Женька из нашего класса и ее младшая сестра.
Каждый отряд упорно преследовал две цели: обнаружить штаб противника. Если врагу это удавалось, по неписаным законам войны, для штаба следовало искать другое место. Мы держали оборону до последней возможности, и все мы были уверены, что никогда бы не терпели неудач, если бы не взрослые и их дурацкими запретами и требованиями.
Посудите сами, как можно побеждать в таких условиях: то родителям Наташки срочно понадобилось переносить целую машину кирпичей на задний двор, и у нас не хватало времени для разведки.
То бабушке Маринки придет в голову требовать, чтобы внучка непременно носила ярко-красную панаму, заметную за километр. Разумеется, Малые тут же выследили Маринку и взяли ее в плен, спрятали в овраге. На освобождение подруги ушли все наши боеприпасы и силы.
Спас положение Иван: он догадался разогнать врага, бросив почти настоящую гранату – бутылку карбида. Грохот и белый дым получились такими, что позавидовал бы любой фильм о войне. Солдаты противника разбежались, а Маринку мы все вместе вытащили из – под большой коряги. Подруга забилась туда от страха.
Понятно, мы не собирались передавать сводки с фронта взрослым, но наша одежда и волосы так пропахли дымом, что родители устроили каждому из нас допрос с пристрастием. А уж что другое, но этим искусством наши старшие владели в совершенстве, за ними не смогло бы угнаться никакое гестапо. В тот же вечер взрослые выяснили правду – и приняли меры.
Каждому из нас пришлось прослушать лекцию о том, как легко мы могли на всю оставшуюся жизнь остаться без глаз или без пальцев.
Затем наши комнаты подверглись обыску, в результате которого родители изъяли из обихода все ценные боеприпасы. И всем нам строго запретили исчезать из поля зрения взрослых больше чем на полчаса.
Мы грустно слонялись по улицам, скучая по игре и ожидая, когда родители сменят гнев на милость. Мы играли с малышами: пятилетней соседкой Светкой и семилетним племянником тети Марины Лешкой.
Они были неплохими ребятами, не слишком капризными, очень ласковыми, в меру послушными, но по малолетству требовали постоянного внимания. То им нужно было починить игрушечную коляску, то завязать бантик, то накачать спущенные шины самоката. И при этом малыши задавали массу вопросов:
- А почему шина шипит, когда спускается?
- А почему песок такой сыпучий?
- А почему косы сами расплетаются, а на сами заплетаются?
Мы несколько терялись и отвечали так, как всегда большие отвечают детям:
- Вырастешь – узнаешь.
*** *** ***
В полдень, в самую жару, жизнь в поселке замирала. Палящие лучи солнца выгоняли хозяев со дворов и огородов, и даже собаки и кошки предпочитали прятаться в тени.
Мы все трое расположились под яблоней в нашем саду.
- Интересно, как там наши? – подумал вслух Иван.
- Наверное, тоже скучают, - предположила я, - Эх, был бы здесь телефон!
К сожалению, во времена нашего детства о таком не приходилось и мечтать: телефон имелся не во всякой городской квартире.
- Жаль, нельзя отправить им почтового голубя, - проявила эрудицию Наташка.
Иван вскочил на ноги.
- Эврика! Мы можем отправить им письмо самолетом!
У Ваньки был игрушечный заводной самолет, со звездами на жестяных крыльях и нарисованным летчиком. Если пустить самолет с высоты, при попутном ветре он вполне может пролететь пять или шесть улиц.
Мы все одновременно подняли глаза и посмотрели на крышу дома.
Мы знали, что мама прилегла подремать после обеда, а рабочие ушли на пруд купаться.
Наполовину покрытая крыша словно специально подмигивала нам, пуская солнечные зайчики, приглашала нас забраться.
- Если управитесь быстро, то никто ничего не узнает и не заметит, - шептали леса и лестницы.
- Чур, и мы с вами, - канючили малыши, - Возьмите и нас, ведь нечестно будет, если мы останемся! Мы вместе играем!
Забраться на крышу оказалось совсем просто. Намного легче, чем на сосну или на березу, даже проще, чем на обычный забор. Лешке и Светке, конечно, пришлось помочь, но и они справились.
Мы сидели рядком на крутом скате крыши и ждали порывов ветра. Как назло, наступил полный штиль – ни один листочек на деревьях не дрогнул.
Наконец, воздух чуть пришел в движение.
- Пора! – едва не подпрыгнул Иван.
Самолет взлетел, взял правильный курс… и почти долетел. Почти – потому что дотянуть до участка Сашки Малого оставалось всего одну улицу.
Нарисованный летчик совершил вынужденную посадку прямо на грядку с кабачками злющей и крикливой, как тысяча чертей, бабки Сидорихи.
Мы ахнули.
- Пропал самолет! – прошептал Иван.
Мы не сомневались ни минуты, что Сидориха не только разберет игрушку на молекулы, и передаст наше послание родителям.
- Сматываем удочки, - быстро решили мы.
Спускаться вниз гораздо труднее, чем подниматься наверх. Земля казалась очень далекой, притягивала к себе, а лестница – шаткой и неустойчивой. Ступенька то и дело норовила убежать из-под стопы.
Мы с Наташкой так и схватились друг за друга, когда сверху послышался горький плач.
- Мамочка, я боюсь! Мама!
- Давай руку! – надрывался Иван.
- Не могу – она не отцепляется! А-а-а!
Плакала маленькая Светка, вслед за ней зарыдал и Лешка. Иван попробовал применить силу, но лестница под ними так и заходила ходуном, и ему пришлось уступить.
Мама, белая как мел, уже стояла внизу.
- Дети, не двигайтесь, не кричите, не бойтесь, - уговаривала она малышей ровным голосом, - Скоро придет помощь.
Спасли малышей вернувшиеся с купания рабочие. Больше всех нас досталось Ивану – дядя Петя дал ему ремня.
*** *** ***
На другой день мы все убедились, что младшие братья и сестры, в принципе, тоже люди.
Когда все от мала до велика выскочили на улицу на крик бабки Сидорихи, которая надвигалась на наш дом, словно ледокол в водах Северного Ледовитого Океана, прокладывая себе дорогу среди любопытных ушей и глаз, с жестяным самолетом в одной руке и нашим посланием в другой, ей навстречу бесстрашно вышла пятилетняя Светка.
Малышка потянула разъяренную старуху за фартук и, заглядывая в глаза, ласково сказала:
- Пожалуйста, баба Зина, отдайте наши вещи. Они нам нужны.
Наверное, от неожиданности Сидориха протянула девочке и самолет и письмо.