Подруги тест на любовь - часть 1

ПОДРУГИ: ТЕСТ НА ЛЮБОВЬ

Книга третья из серии «МРАКОБЕСКИ»

Часть 1         
               
Глава 1               


    В тупичке одного из переулков исторического центра города притаился сложенный из камня старинный двухэтажный особняк. Несмотря на свой почтенный возраст, выглядел он свежо и добротно, благодаря щедрой отделке современными материалами. И чувствовалось, что поработала над ним рука искусного мастера, коль при этом все же удалось подчеркнуть пикантный дух благородной старины обновленного здания.

    Распахнутые настежь окна верхнего этажа гостеприимно впускали внутрь золотистые лучи утреннего солнца и терпкий запах буйно цветущих этой весной деревьев, который наполнял своим густым ароматом все пространство огромной, с высокими потолками и двумя эркерами, светлой комнаты.

    Ее внутреннее убранство могло поразить любого, заглянувшего сюда, своей откровенной роскошью: дорогая мебель, толстые шерстяные ковры, покрывающие узорный паркет, оригинальные светильники и картины в тяжелых рамах. Но три дубовых офисных стола с компьютерами, никелированный сейф и бежевые кожаные диваны с креслами придавали всей комнате солидный деловой дух, который слегка смягчали лишь кое-какие изысканные вещицы, подобранные, несомненно, женской рукой. И только большой настенный календарь с красочными фото полуобнаженных красавиц под огромными цифрами 2002 несколько нарушал гармонию изысканного духа всего помещения.

    В комнате находились две женщины.

    За одним из столов сидела элегантная молодая дама с великолепными темными волосами, убранными в аккуратную прическу, правильными чертами красивого смуглого лица и жгучими карими глазами. Она внимательно просматривала лежащие перед ней кучки квитанций и чеков и, поработав с калькулятором, соединяла их скрепками.

    Другая же, помоложе, задумчиво прохаживалась вдоль всей комнаты от двери до самого окна напротив, стараясь ступать по ковру, заглушающему шаги. Иногда слегка хмурила брови и бросала быстрые осторожные взгляды на растущие кучки документов. Русоволосая, с короткой стрижкой и хрупкой, почти мальчишеской фигуркой, она выглядела очень миловидной, но без того оттенка уверенности и даже властности, который исходил от первой.

    Сидящая за письменным столом, наконец, аккуратно разложила бумаги по разным папкам и спрятала их в стоящий рядом сейф. Облегченно вздохнув, она откинулась в крутящемся кожаном кресле и с нескрываемым наслаждением потянулась, сомкнув кисти рук за головой.

    - Ну, ладно, Аня, выкладывай, что там у тебя, – сказала она низким грудным голосом, оглядывая внимательным прищуром беспокойно двигающуюся по ковру фигурку.

    - Ой, Галь, даже не знаю, что делать, – покачала головой Аня.

    - Что, опять Андрей?

    - Да, но, кажется, на этот раз все очень серьезно. Он заметно изменился. Прям, совсем другим стал, я же вижу. И расспрашивать меня вообще перестал. Как будто что-то для себя решает. Все время думает о чем-то и молчит.
 
    - Ну, все правильно, – кивнула Галина. – И должен обдумывать. Он же у тебя этот, как его… Писатель.

    - Журналист.

    - Тем более. И ему все время надо писать, а, значит, обдумывать.

    - Вот и я об этом. Он же за последнее время ничего не написал, я специально проверяла. Значит, не по работе думает. Так что теперь я уже стою перед выбором: или он, или мы.

    - И на что решаешься?

    - Вот об этом и хочу поговорить. Мне кажется, есть третий вариант.

    - Интересно. Какой же?

    - Рассказать ему.

    - Это исключено! – Галина резко поднялась с кресла и тоже заходила по комнате. – Да, обет безбрачия мы не давали, но с самого начала негласно решили – никаких мужиков, которым можно довериться. А кому пришлось бы доверяться? Да только мужу. Выходит, либо мы, либо брак. Это не значит, что я против семейной жизни. Любая баба мечтает выйти замуж. Но если говорить о нас, о нашей работе, то с семейной жизнью она не совместима. Мало того, что мы не вписываемся в ее режим, мы еще и ее мораль затрагиваем.

    - Ой, Галь, только вот этого не надо, мы ж не на митинге.

    - А ты меня не перебивай. Знаешь, что я тебе скажу? Ты свой выбор еще год назад сделала. Когда так скоропалительно выскочила замуж. Уже тогда не надо было цепляться за нас: вышла – так дай Бог тебе счастья. Если бы ты не была в нашей тройке с самого начала, ни о чем даже речи не велось бы. Мы сами не оставили бы тебя. Вон, наши помощницы! Ты же знаешь: как только кто-то из них выходит замуж, так мы к ним больше не обращаемся. Да и они перестают предлагать свои услуги, хватает ума. А лично я уже после твоей свадьбы знала, что очень скоро ты будешь разрываться между мужем и нами. Это ты еще долго продержалась. Да и муж твой долго терпел. Ну, и мы молчали все это время, потому что не хотели вмешиваться в твою личную жизнь. Считали, сама решишь.

    - Нет, Галь, ты немножко не так все понимаешь. Времени на семейную жизнь у меня как раз хватает, я все успеваю. Просто…  Наверное, мне надо рассказать тебе все с самого начала, а то мы будем только ссориться, а друг друга так и не поймем. Можешь ты меня хотя бы просто внимательно выслушать? А главное, спокойно.

    - Ну, хорошо, – сразу поостыв, согласилась Галина. – Только давай сначала пойдем где-нибудь перекусим. Есть что-то очень хочется. Ну, а потом поговорим и что-нибудь решим. Жаль, что Наталья сейчас в командировке. С ее мнением тоже ведь надо считаться. Ты на машине?

    - Конечно.

    - Где поставила? На площадке?

    - В гараже, – ответила Аня, проверяя ключи в сумочке. – Да ты пока собирайся и выходи, я к самому входу подъеду. Я быстро, – добавила она уже у двери.


    Тщательно заперев комнату, Галина по широкой мраморной лестнице, покрытой ковровой дорожкой, спустилась в вестибюль. Она заглянула в помещение охраны, предупредила дежурную, что будет через пару часов, и, толкнув массивную входную дверь, вышла на улицу.

    День выдался ослепительно ярким. Галина надела солнцезащитные очки и по-хозяйски осмотрелась.
 
    Аня пока не подъехала, и ворота гаража были все еще закрыты. А на огороженной в самом конце тупичка площадке с предупреждающей надписью «Въезд только по пропускам» стояли четыре машины работников агентства. Галина оглянулась на вход и осталась довольна: их персонал работу выполнял добросовестно – дверь чистая, ручки натерты до блеска, декоративные деревца в кадках политы. Вытерта даже вывеска.

    Галина улыбнулась. Каждый раз, глядя на эту вывеску, она невольно вспоминала ту чиновницу, у которой оформляла документы на агентство.


    - «Золотой ключик» не пойдет, – безапелляционно заявила чиновница.

    - Почему? – удивилась Галина.

    - Такое название уже есть. ООО «Золотой ключик», кондитерская, производство конфет, тортов и пирожных. Вы что оформляете?

    - Брачное агентство.

    - Вот и называйте соответствующим образом: «Гименей», «Счастливая семья», «Дуэт».

    - Если бы все было так просто, – вздохнула Галина. – А вот вдруг не сложится? А у нас такое многообещающее название. Тогда как? Получится, что не соответствуем.

    - Э, милая, не создавайте себе проблем. Русский язык такой богатый! Ну, пусть будет «Сваха», «Ищу тебя», «Колечко», наконец.

    - «Колечко» тоже намекает на свадьбу, – попыталась возразить Галина, но чиновница ее оборвала:

    - Намек – еще не свадьба. Пока невесте колечко на палец не надели, она свободна.

    Это высказывание так понравилось Галине, что она тут же согласилась.


    Сзади раздался сигнал. Галина оглянулась.

    - Садись, Галь, – сказала Аня, открывая дверцу. – Что-то я тоже проголодалась.

    - А куда поедем?
 
    - Там решим, – ответила Аня, и уже через минуту машина выезжала из тупичка, оставляя позади добротно отделанный старинный особняк с персональной стоянкой для машин, гаражом и вполне современной вывеской, где золотыми буквами на вишневом фоне красовалась надпись «Брачное агентство «КОЛЕЧКО»», а ниже в скобках и помельче шрифтом – «только для невест».


    Аня остановила машину на светофоре и пробормотала:

    - В три вилюшки.

    - Ты про что? – не поняла Галина.

    - Да вон, смотри впереди какая очередь в кафе. Тут до вечера будешь стоять. Да и припарковаться негде.

    - А ты как думала? Самое обеденное время. Где бы нам тогда поесть? Прямо хоть повара нанимай.

    - Еще чего! Чтобы офис жареным луком провонял? Да и лишние любопытные глаза с ушами нам ни к чему.

    - А что ж делать, если самим уже и поесть некогда приготовить?

    - Знаю я тут одно местечко. Новый модный ресторан. Я на той неделе тебе оттуда счет приносила. Может, помнишь?

    - Скажешь, тоже. Я работаю уже как автомат – посчитала все, сколола с фото, даже не глядя на них, и в архив. С нашими темпами скоро свои имена будем забывать. Словно на конвейере работаем. Даже совещаемся только если что-то срочное. Я уже все чаще подумываю о хорошем отдыхе. Ну, и что там в этом ресторане?

    - Готовят хорошо. Меню классное. Дорого только очень.

    - Ну, к счастью, те времена, когда нас это волновало, давно прошли. Далеко ехать?
 
    - Минут через десять уже будем на месте.




Глава 2


    Все было в точности, как сказала Аня. Через несколько минут они уже сидели в отдельной уютной кабинке и просматривали роскошное меню.

    Съев по порции горячего жюльена из шампиньонов и мяса по-баварски с грецкими орехами, они в ожидании десерта – фруктового салата и кофе по-турецки – какое-то время сидели молча, слушая негромкую музыку, доносящуюся из бара. И лишь когда были убраны пустые тарелки со скрещенными ножами и вилками, а на столе появились креманки со сладким салатом, Аня, рассеянно перемешивая в сливочном йогурте кусочки охлажденных фруктов, тихо произнесла:

    - Вот ты говоришь «скоропалительно», – она перестала размешивать салат и, облокотившись локтями о стол, подперла подбородок руками. Взгляд ее был направлен куда-то вдаль. – А ведь это так и было. Я вам никогда не рассказывала, но не потому, что хотела сделать это тайком, а потому, что все получилось неожиданно даже для меня самой. И так быстро… Ну, а потом уж и рассказывать было ни к чему. Да и вы еще ни о чем не расспрашивали.

    - Мы были уверены, что ты знаешь, что делаешь. По части проверок, учить тебя нам было ни к чему. Да и по тебе видели, что это не требуется.

    - А ему проверку сама жизнь устроила. И как раз перед нашей с ним встречей.

    В кабинку вошел официант, неся на подносе кофейник с горячим кофе и чашечки. Аня умолкла и сосредоточенно принялась за салат.

    - Вам налить? – спросил официант.

    - Спасибо, мы сами, – ответила Галина.

    - Желаете что-нибудь еще?

    - Если можно, бутылочку минеральной, без газа. С собой.

    - Я принесу, – сказал официант и вышел.

    Аня, сосредоточенно нахмурив брови, доедала салат.

    - Кофе будешь? – спросила Галина.

    - Потом, – сказала она, отодвигая пустую креманку. – Слишком горячий, пусть немного остынет.

    - А я не против, – сказала Галина, наполняя себе чашку.
 
    Вдохнув манящий аромат, она отпила маленький глоточек кофе, посмаковала его и откинулась на спинку стула.

    - Вот теперь я тебя внимательно слушаю.

    - Даже не знаю, с чего начать, – пробормотала Аня. – Чтобы все было понятно, надо знать… Короче, тут есть одна предыстория, с гаданием связанная. Я вам как-то говорила. Давно. Еще в самом начале. Наверное, все дело в этом. Может, заклинило меня, может, и правда, предсказание оказалось верным, но если бы не оно, вряд ли все так получилось.

    - Ну-ка, ну-ка, – в глазах Галины засветился живой интерес, – что за предсказание?

    - Это было очень давно, в самой ранней юности. Но, веришь, Галь, я этот день до сих пор помню, да так ясно, как вчерашний. Было лето, может, даже полдень, потому что припекало так, что асфальт плавился. Я шла по улице, и мне нестерпимо хотелось пить. Ну, зашла в гастроном и купила себе бутылку ситро. А когда выходила из магазина, на улице, у самых входных дверей, увидела молодую цыганку. Очень молодую, наверное, даже мою ровесницу. Но уже с двумя детьми. Одного она держала на руках, а другой хватался за ее юбки. Было видно, что она страшно устала, и что ей невыносимо жарко. И лицо, и шея у нее покраснели, и она все время обтирала их какой-то тряпкой. Мне стало так жаль ее, что я не сдержалась и протянула ей свою бутылку с лимонадом. Она пристально так посмотрела на меня, взяла ситро и вдруг сказала: «Свадьба твоя нечаянной будет, но уже готовой. Твой жених неожиданно свалится на тебя». И сразу так резко развернулась и ушла со своими малышами. Да так быстро, что я даже не успела хоть о чем-то расспросить ее. А потом все думала: может, она просто так, в благодарность мне это сказала? Но все равно поверила ей.

    - Вы какую минеральную предпочитаете? – спросил вошедший официант, держа на подносе две бутылки.

    - Оставьте обе, – сказала Галина, – и счет, пожалуйста.

    Официант написал на бумажке счет, взял деньги и, поклонившись, вышел.

    Аня взяла кофейник, налила себе кофе и, отпив глоток, одобрительно кивнула.

    - Хорошо здесь готовят, правда?

    - Правда, – согласилась Галина. – А дальше что?

    - Дальше? – Аня отпила еще глоток и отставила чашку. – А дальше я стала интересоваться гаданиями. Просто интересно было, что это такое, как можно предсказывать то, что будет? О том, что сказала та молодая цыганка, даже забыть успела, сам процесс стал интересен. Ну, а когда Павел предложение сделал… Я так долго этого добивалась, а тут вдруг сомнения обуяли. И вот случайно на работе узнаю о вас с Натальей… Я просто не могла упустить этот шанс.

    - Так-так, – усмехнулась Галина. – Припоминаю, что тебя тогда тревожило.

    - Ну, да. Потому и к вам напросилась. Я как узнала, что вы великие спецы по гаданиям, так меня аж затрясло всю, – засмеялась Аня. – Даже представить тогда не могла, во что все это выльется.

    - Жалеешь, что ли? – недоверчиво спросила Галина.

    - Еще чего! Я не к тому.

    - А что ж тогда так говоришь?

    - Просто вырвалось. Удивительно ведь, правда? Но слова молодой цыганки я вспомнила только после той истории с Павлом. И, знаешь, Галь, мне, наверное, лишь это больше всего и помогло. Вспомнила, что мне был предсказан брак совсем с другим. И даже о свадьбе не надо будет беспокоиться, все будет готово заранее. Поверила я, что у меня все впереди, а Павел – это так, для какого-то жизненного опыта и, главное, для встречи с вами.

    - Ну и что потом? Неужели все так и было?

    - Да конечно! Я и пытаюсь это рассказать. Все, как и было предсказано.

    - Это как же? – Галина даже подалась вперед.

    - Я шла по улице и вдруг услышала, как сзади кто-то громко крикнул: «Аня!». Голос незнакомый, и я иду себе спокойно своей дорогой. Но все же мелькнуло у меня на ходу, меня зовут или нет. И когда уже совсем близко услышала: «Аня! Постой! Подожди!», остановилась. Наверное, я сделала это слишком резко, потому что попалась под ноги человеку, который бежал за какой-то Аней. А он налетел на меня, можно сказать свалился. Сбил с ног и сам упал. И то ли я неудачно приземлилась, то ли удар был слишком сильный, но я потеряла сознание. А когда очнулась, увидела над собой незнакомое лицо. Совсем чужое. Конечно, он звал не меня, не за мной бежал, а я возникла перед ним, как неожиданное препятствие. Вот он меня и сбил. Да еще как! Такой вот произошел несчастный случай. И он не смог меня оставить вот так лежать без сознания. Вызвали скорую, меня увезли в больницу, и он, естественно, поехал со мной. А потом навещал каждый день. Наверное, чувствовал себя очень виноватым – у меня ж тогда, если помнишь, сотрясение мозга было. Да! Еще и сильный ушиб правого плеча. Даже опасались перелома ключицы. И мне сначала пришлось долго лежать. А он все помогал мне – читал вслух, что-то рассказывал, даже пытался кормить с ложки, потому что у меня это плохо получалось левой рукой. Правой-то больно было.
 
    - Просто удивительно, что мы с ним так ни разу и не столкнулись там, – покачала головой Галина. – Мы ведь с Натальей довольно часто навещали тебя.

    - Да я тоже про это думала, еще тогда. Все боялась, что расспросы всякие пойдут: кто да что, да зачем тут в палате за мной так ухаживает. Только когда мне разрешили вставать, перестала об этом беспокоиться. Лето ж наступило, погода была хорошая, вот мы с ним и сидели в больничном дворике. Разговаривали все время. А о чем, теперь и не помню. Так, обо всем и ни о чем. Но постепенно я стала замечать, что чем лучше становилось мне, тем больше мрачнел он. И тогда уже я стала терзаться: а вдруг из-за меня у него что-то не ладится, не успевает где-то, уж слишком много времени он проводил со мной. А спрашивать его я стеснялась. Ну, чего к человеку в душу лезть? Да еще и к малознакомому. А он вдруг сам заговорил, представляешь? Неожиданно. Я потом спросила у него, почему он это мне рассказал. А он признался, что ему больше не с кем было поделиться.

    Аня умолкла. Галина, откинувшись со скрещенными на груди руками, внимательно слушала.

    - Ну, вот, – вздохнула Аня. – Оказалось, что в тот злополучный день он действительно догонял девушку. И мне не послышалось, ее тоже звали Аней, это ее он окликал. Но она была не просто его знакомая, она – его невеста. Бывшая, потому что оставила его. Она вообще исчезла.

    - А кого ж он тогда догонял?

    - Ну, ее, конечно. Там вообще как-то все очень странно получилось. Ладно, надо все по порядку. Так вот. Сам Андрей не здешний. Он приехал из-под Краснодара. Родители его до сих пор так там и живут. В школе он учился там, в своем селе, но мечтал стать журналистом, поэтому и приехал сюда. Поступить на журфак у него получилось только со второго захода, но зато потом уже через пару лет работал внештатником в какой-то газете, а собкором стал сразу после выпуска, и почти сразу ему предложили работу в хорошем журнале. Ничего не скажешь, упорный и трудолюбивый. И книги пишет. Вот и сейчас над какой-то работает. А первую книгу начал писать еще в университете. Что-то о детских приютах. Потом продолжал детскую тему, писал об образовании. И вот когда собирал для этой книги материал, познакомился с Аней. Она только-только окончила педвуз и работала учительницей. Они сразу стали встречаться. Я так поняла, что она ему понравилась прямо с первого взгляда. Ну, он, наверное, тоже ее привлекал, все-таки не только внешне приятный тридцатилетний мужчина, но и уверенный в себе, прочно стоящий на ногах, специалист в своей области. Он рассказал, что они очень много времени проводили вместе, им было хорошо вдвоем, и они понимали друг друга не только с полуслова, а с полувзгляда. Они даже думали одинаково, вот как. И, представь себе, ни разу не поссорились! Он мне, знаешь, как сказал? «Я очень скоро понял, что если и есть на свете женщина, с которой я хотел бы связать свою судьбу, то это она, Аня».

    - Надо же! А меня вот тревожит, когда все так гладко.

    - Вот-вот! И здесь тоже пошли странности. Как только он заводил разговор о женитьбе, настроение ее резко менялось, она становилась молчаливой и даже какой-то грустной. Его особенно удивляло, что она сразу резко обрывала любые беседы и расспросы на эту тему. Это она-то, такая всегда сдержанная и мягкая.
    - Похоже, что-то не то у девушки было в прошлом.

    - Да ему тоже так показалось, вот он и решил пойти на хитрость. Устроил ей день рождения, а перед этим предложил Ане пригласить сокурсников, друзей, коллег и всех, кого она сама захочет, чтобы хорошо отпраздновать этот день. Аня согласилась. Гостей набралось много, больше двадцати человек. Почти вся ее группа. Андрей высмотрел в компании самых разговорчивых парня и девушку и очень ловко, ну, как и положено настоящему журналисту, расспросил их. Вроде как взял интервью об их дружбе с именинницей. Сам изображал, что уж ему-то самому об Ане все хорошо известно, а вот насколько хорошо знают Аню ее друзья, ему хочется проверить. И тут открылось, что его Аня уже дважды была невестой, но оба раза так и не вышла замуж. Почему – не знал никто. Только слухи ходили, что женихи оказались недостойными, и она отказывалась от брака сама.

    - Я же говорю – что-то не так.

    - Андрей вообще после этой вечеринки понял, насколько девушка ранима и закрыта. Ну, ясно, ведь у него выработалась уже профессиональная привычка все анализировать. Вот он и соображал: это каким же должен быть ее избранник, чтобы она могла полностью доверять ему? И он решил сменить свою тактику.

    - Какую тактику?

    - Ну, типа, общаться с ней как-то по-другому. И так, ненавязчиво, постепенно стал не столько ее расспрашивать о чем-то, сколько больше рассказывать о себе, о своих родителях, о том, как был мальчишкой, как учился, что его интересовало, о чем мечтал. Короче, пытался быть с ней как можно более откровенным. Дело дошло до того, что он даже рассказал ей о своем увлечении одной студенткой и о том, как она его бортанула. И как он потом переживал, как справлялся со своими чувствами. Нет, он, конечно, знал, что мужчина не должен говорить об этом со своей женщиной, но посчитал, что его Аня – это особый случай. И, наконец, ему показалось, что всё – лёд тронулся, что Аня становится другой. Особенно необычным ему показалось то, что теперь уже она сама его расспрашивала, да еще и вопросы задавала такие странные.

    - Странные? А в чем странность-то?

    - Ну, мне он рассказывал в общем, не вдавался в подробности. Главное, что расспрашивала, да еще и не только о всяких там мелочах и деталях, но выпытывала, о чем он думает, есть ли у него какие-то тайные желания.

    - Ишь, ты, – усмехнулась Галина. – Что это она?

    - Может, проверяла его откровенность? Мне кажется, он тоже так подумал, потому что ничего от нее не скрывал. И считает, что это ему помогло. Аня согласилась хотя бы подумать над его предложением. Правда, с оговоркой пока не спешить. Сказала: «Давай чуть-чуть подождем. Вот учебный год закончится…». Этот разговор был под Новый год, а заявление в ЗАГС они подали в мае. Занятия в школе тогда уже заканчивались. Ане оставалось только отработать в детском лагере в Крыму. И когда она уехала, Андрей почти все свадебные хлопоты взял на себя. Вот именно в это время он на меня и свалился.

    - Так-так-так, – напряглась Галина, – кажется, мы подобрались к самому главному, да?

    - Да, Галь. Мы с ним даже назвали этот день судьбоносным. Только я по своей причине, а он, похоже, по своей. Он не захотел рассказывать мне в подробностях о том, что произошло. Сказал только, что поступил, как последний мерзавец, и что Аня случайно оказалась свидетельницей этого. Конечно, она была потрясена. Он тут же хотел объясниться, но она убежала. Ни звука не произнесла и убежала. Андрей бросился за ней, пытался догнать ее, остановить, но наткнулся на меня, повалил… Ну, вот так.

    - Ничего себе! Какие бывают случайности. Просто роковые.

    - Ну вот! Я тоже так считаю. А он вообще остался в жутком недоумении: как там оказалась Аня, если она в это время должна была находиться в Крыму, в лагере с детьми?

    - Да мало ли что! Ничего удивительного, каждый поступок имеет свое объяснение. Может, сюрприз хотела ему сделать. А в результате сюрприз получила сама. Да, не повезло девушке, если так. Но ты-то как после этого решилась за него замуж? С твоим-то опытом!

    - Вот именно, с опытом. Да он виден, как прозрачный! Порядочный и искренний. Да, где-то оступился. Но так раскаивался! Поклялся, что никогда ничего подобного в жизни не совершит. Нет-нет, ты не усмехайся. Он это сказал в обычном разговоре, просто делился со мной. Мы ведь тогда еще не… Да он и представить себе не мог, что мы с ним… Ну, короче, слушай дальше.

    Аня допила уже остывший кофе и, отставив чашку, продолжила:

    - Андрей понял, что Аню он потерял, что она никогда к нему не вернется. Мало того, она вообще исчезла. Как ни пытался он ее найти, ничего не получилось. Ему даже стало казаться, что она к этому готовилась заранее – ведь нельзя же вот так сразу, в один день…

    - Действительно, странно, – согласилась Галина.

    - Ну, Андрей это принял с покорностью. Как должное. Как кару за проступок. Но тут возникла чисто житейская проблема: как быть со свадьбой? Больше всего Андрея мучило то, что на свадьбу собирались приехать его уже немолодые родители. А отношения у него с ними очень своеобразные. У него семья такая – отец русский, а мама украинка. И, представляешь, он свою маму называет на «Вы»! Сообщить им о том, что свадьба расстроилась потому, что их сын оказался негодяем, что невеста от него сбежала, он считал совсем невозможным. Никакого выхода не видел из этой ситуации, и как раз это и сводило его с ума в последние дни. Ну, должна признаться, план у меня в голове созрел почти мгновенно. Но сначала я спросила, знакомил ли он свою невесту с родителями. Он сказал, что не только не знакомил, но даже фото ее они пока не видели. Вот я и предложила ему очень простой выход из этой ситуации – пожениться.

    - Ну, ты и даешь!

    - А что? Я тоже Аня. О нем уже знаю все, что мне нужно. А он тоже после своих частых посещений и наших долгих разговоров достаточно близко со мной познакомился, чтобы доверять мне. Пусть всего за несколько дней, но мы с ним успели подружиться. И я не сказала бы, что мы друг другу были в чем-то неприятны. Очень даже напротив. А уж если после свадьбы что-то не заладится, тихо и мирно можем разойтись. Я даже предложила ему составить брачный контракт, где все условия оговорить заранее. Прекрасный выход из трудного положения, скажи?

    - Ну, Ань, такой прыти я от тебя не ожидала, – сквозь смех еле выговорила Галина. – А он-то? Как же он на это пошел?

    - Еще как и пошел! Почти не думал. Он согласился с моими доводами, что это будет не так ужасно и не столь скандально, как расстроенная свадьба. В ЗАГСе мы все быстро уладили, а к бракосочетанию и свадьбе у него было уже почти все готово: договорено, заказано, уплачено и  разосланы все приглашения. А мне оставалось только купить свадебное платье, белые туфли, найти свидетельницу и позвать гостей. Вот я и договорилась со своей Мариной, нашей помощницей, и с другой своей подругой. Ну, которая нам еще с делом Натальи помогала, помнишь? А на свадьбу смогла только ты попасть, Наталья тогда в командировке была.
 
    - Я помню, – кивнула Галина. – Ну и удивилась я тогда. Какая, подумала, скрытная ты, мы даже не подозревали. А, оказывается, вон оно как получилось. А что же из твоей родни никого не было?

    - Да так, тоже тогда не могли, сложилось-то все как быстро, – отмахнулась Аня. – Так что вот и вся история моего замужества. И как-то не было в ней места для разговоров о нашем агентстве. Да и не имела я права рассказывать о своей работе. Нет, Андрей, конечно, знал, что я работаю в брачном агентстве, но не больше. На мою занятость он сначала особого внимания не обращал, потому что и сам работает по ненормированному рабочему дню. А по хозяйству я всегда все успеваю, так что, какие ко мне в этом смысле могут быть претензии? Но потом мое частое отсутствие во внеурочное время и какие-то непонятные командировки стали его настораживать. Он, конечно, стал расспрашивать, и мне приходилось все время что-то придумывать, изворачиваться, ускользать от всяких его наводящих и хитрых вопросов. И, в конце концов, он просто замолчал. А я вижу, что он переживает и все время что-то обдумывает. Меня это очень тревожит. Ведь мы прожили вместе почти год, становимся друг другу все ближе и ближе, а тут так вот… Поверь, Галь, Андрей очень порядочный человек, он не заслуживает такого отношения к себе, и я не смогу найти сил оставить его. Я знаю, что ты сейчас скажешь: тогда оставить вас. Но я и этого сделать не могу, это стало моей жизнью. Потому я и оказалась в таком затруднении. Вы или он – этот выбор я сделать не в состоянии. Вот и думала – очень долго и трудно – как быть. И пришла к выводу, что все же есть третий вариант – хоть что-то открыть ему. Андрей умный человек, он все поймет правильно. В конце концов, он журналист, писатель, у него богатейший опыт и превосходное знание людей. Возможно, он может быть даже в чем-то полезен нам, а? А если и нет, то, по крайней мере, на его молчание вполне можно рассчитывать, он никогда не подведет. Если уж на то пошло, сама можешь ему сказать, и только то, что считаешь нужным. Ну? Так тебе будет спокойнее?

    - Да уж, Аня, – покачала головой Галина, – убеждать ты умеешь. Ну что ж, надо подумать. Может, в этом и есть какой-то смысл. Вдруг когда-нибудь и мне надоест одиночество. Тогда и передо мной будет стоять такая же проблема. Да и Наталья, кажется, нажилась одна. Ей намного труднее нас. Да еще и сын когда-то женится и уйдет, а у нее и возраст к тому времени может быть… Да, – вздохнула Галина, – не хотелось бы в этом признаваться, но женщина без мужчины перестает быть женщиной.

   Она подкрасила губы, положила деньги на оставленный официантом счет и, взглянув на часы, покачала головой.
 
    - Ого! Нас уже ждут. С этими проблемами мы обо всем забыли. Ну, вот что: может ты и права, – кивнула Галина, – но я все равно сейчас ничего определенного сказать тебе не могу. Надо дождаться приезда Натальи и решать этот вопрос сообща. Думаю, неделю вполне можно подождать.

    Лицо Ани прояснилось.

    - Спасибо, Галь, – чуть не плача поблагодарила она, прижав руки к груди.

    - Я тебе ничего не обещаю, – одернула ее Галина, – так что с этим не спеши.

    - Все равно, спасибо. Хотя бы за надежду, – упорствовала Аня.

    Галина усмехнулась, выразительно постучала пальцем по циферблату часов и коротко сказала:

    - Пойдем!




Глава 3               


    Время шло. Аня с нетерпением отмечала про себя каждый прошедший день. А на тринадцатый, когда сидя за своим столом у окна составляла отчеты сразу по трем делам, увидела, наконец, что машина Натальи въезжает на стоянку. Стрелки напольных антикварных часов как раз подбирались к полудню. Облегченно выдохнув, она покосилась в сторону Галины, которая, как обычно в это время, была занята работой с документами.
 
    «Да класс!» – подумала Аня и, убрав отчеты в стол, прошла в соседнюю комнату, вход в которую был задрапирован тяжелыми портьерами. Вскоре оттуда послышался звон посуды и звук работающей кофемолки.

    - Хочешь кофе? – высунувшись из-за портьеры, спросила Аня.

    - Кофе я сегодня уже пила, – не отрываясь от работы, ответила Галина, – но от чашечки чая не откажусь.

    - Ага, – кивнула Аня и скрылась в комнате.

    - Зеленого, – уже громко вслед ей сказала Галина, – и с лимоном.

    Поставив перед Галиной чайный поднос, Аня села с чашкой кофе за свой стол. В это время и вошла Наталья.

    - Привет, девчонки! – весело поздоровалась она. – Наконец-то добралась.

    - Здравствуй-здравствуй, – вышла из-за стола Галина, встречая Наталью. – А мы уж тут тебя заждались, – бросив ироничный взгляд в сторону Ани, сказала она.
 – Ну, как? Все нормально? Устала?

    - Просто не выспалась. Легли вчера поздно, а встали рано утром. Пока доехали, пока девочек по домам развезла, потом уж сюда, – поясняла Наталья, проходя через всю комнату к самому дальнему столу и пристраивая на нем кейс с кодовым замком и дамскую сумочку. – А вы кофе пьете? Пахнет-то как хорошо, – восхитилась она, втягивая ноздрями воздух.

    - А мы и тебе нальем. Будешь? – с готовностью предложила Аня.

    - Да уж не откажусь.

    - Так, может, ты есть хочешь? – спросила Галина.

    - Очень, – кивнула Наталья. – Полсуток во рту ни крошки не было.

    Галина выразительно посмотрела на Аню, и она тут же метнулась к портьерам.

    - Ань, – остановила ее Галина, – если тебе не трудно, накрой, пожалуйста, в гостиной на общем столе. Сразу и пообедаем.

    - Для обеда, наверное, рановато. Это, скорее, ланч.

    - Ну, пусть это будет ранний обед. Да какая разница? Ланч – так ланч, если тебе так больше нравится. Есть там у нас что-нибудь?

    - Да конечно! – воскликнула Аня. – Я за этим слежу. Могу вам и по рюмочке устроить. За приезд Натальи, – хитро улыбнулась она.

    - Ну, вот еще, – строго осекла ее Галина. – Она же за рулем.

    - Ну и что? А пусть Наталья отдыхает. У нас же своя служебная машина есть. За что мы платим?

    - Кому? Машине? – усмехнулась Наталья.

    - Девчонки, да вы что? – возмутилась Аня. – Кому-кому… Да водительницам нашим, вот кому.

    - Да ладно тебе, Ань, – устало махнула рукой Наталья. – Мы же шутим. Доставай все, что у тебя там есть.

    - Уже, уже, – весело пропела Аня, юркнув за портьеру.

    - Давай-ка пока присядем, – предложила Галина, устраиваясь на огромном полукруглом диване в эркере. – Ну, расскажи, как съездила. Какой результат?

    - Да как я и предполагала, свадьбы не будет. Все дело в ней, в самой заказчице. Жених-то на самом деле ее любит. Знаешь, Галь, это уже почти диагноз. Иногда не покидало ощущение, что она поставила перед собой задачу, во что бы то ни стало добиться именно такого завершения. Ну, отказывала бы сразу своим женихам, не давала бы напрасной надежды, не соглашалась бы на брак. Так нет! Словно каждый раз доказывает самой себе, что нет на свете человека, достойного быть ее мужем. Надо сказать, девочкам трудновато было.

    - А, может, она просто никак полюбить не может и не хочет в этом признаваться даже самой себе, а? Вот и пытается искать изъяны у женихов. Так вы поэтому и задержались?

    - Нет, попутно еще один заказ выполнили. Но там все было намного проще.

    - А заказ от кого? Новый, что ли?

    - Да эта наша заказчица подогнала нам свою приятельницу. Кстати, уже заранее настроенную на свадьбу, несмотря ни на что и вопреки всему.

    - Ну и… – засмеялась Галина.

    - Да ей только и надо было убедиться в том, что она уже хорошо знает все пороки своего жениха. Мы это и подтвердили. Так что свадьба состоится при любой погоде, а я кучу денег привезла.
 
    - У меня все готово, – крикнула Аня.


    Раздвинув плотные портьеры, Галина с Натальей прошли через арочный проем в большую, прямоугольной формы, гостиную с таким же, как и в рабочем кабинете, инкрустированным паркетом. Стильные люстры и настенные бра, уютный мини-бар со стойками, устроенный в глубокой просторной нише в самой дальней части комнаты, и буфеты из красного дерева с изысканной посудой – все словно приглашало к приятному отдыху.

    Благоговейно покачивая головой, Наталья осматривала убранство комнаты, задерживая взгляд на диванах и креслах, обитых шелком, толстых коврах ручной работы, на которых они стояли, и оригинальных форм вазах со свежесрезанными цветами на длинном, с двумя рядами стульев, обеденном столе, протянувшемся вдоль гостиной. С ближайшего ко входу торца он был накрыт на троих.

    - Как же я люблю наш дом! – воскликнула Наталья. – Как же соскучилась по нему!

    - Еще бы! – усмехнулась Галина. – За месяц можно соскучиться по чему угодно.

    - Вы руки мыть будете? – строго перебила их Аня. – Остынет же все! – и она жестом регулировщика показала на следующий арочный проем, который вел в широкий коридор с тремя дверями. Две из них были открыты. Сквозь одну можно было увидеть большой холодильник, навесные шкафы и часть кухонного рабочего стола, а из другой на гладкий пол коридора пролегла полоска света, и слышалось тихое журчанье воды.

    Наталья засмеялась и увлекла Галину в коридор на звук льющейся воды.


    - Ну, что, по рюмочке «Мартини» за приезд? – предложила Галина, усаживаясь за стол. – Ты как, Наталья? 

    - Да с удовольствием! Раз уж домой довезут. За рулем я сегодня уже намоталась. А ты, Ань?

    -  Нет-нет, – отчаянно замахала руками Аня, – мне еще ненадолго отъехать придется.

    - А вот скажи, почему ты никогда к нам не присоединяешься? – голос Натальи звучал вызывающе. – Ну, я не имею в виду бокал шампанского на Новый год. А?

    - Да так, – отмахнулась Аня. – Просто мне не нравится. Есть давайте, а то все уже холодное.

    - Ну, ладно, – миролюбиво согласилась Наталья. – Тогда мы – за  твое здоровье!

    Обедали уже весело, с шутками, дружескими подтруниваниями и воспоминаниями. Раскрасневшаяся Аня после долгого ожидания вовсю старалась угодить, меняя блюда и убирая грязную посуду. Галина же, наблюдая за ней, время от времени понимающе усмехалась. Наконец, окончательно расслабившаяся Наталья допила кофе, откинулась на спинку стула и с восторгом протянула:

    - Ух! Давно же мы так не сидели!

    - Да уж, давно, – задумчиво кивнула Галина, сминая обертку от съеденной шоколадки. – Это хорошо, что мы вместе собрались вот так, без спешки, без суеты.

    - Ты чего, Галь? – насторожилась Наталья. – Что-то у тебя тон такой… Или мне показалось?

    - Да тут проблемка одна возникла, – отставив скатанный комочек, вздохнула Галина, – и без тебя ее не решить.

    - Что-то случилось? У тебя? – уже с тревогой спросила Наталья.

    - Ну, пока не у меня, но в жизни бывает всякое. Никто ни от чего не застрахован.

    - Ой, только не пугайте меня, – переводя взгляд то на притихшую Аню, то на Галину, замахала руками Наталья.

    - Да успокойся, ничего страшного не произошло. Но сейчас ли, позже ли, решать эту проблемку все равно придется. Пока свое оригинальное предложение решила внести Аня. Только без тебя по нашим правилам решения по нему мы принять не можем. Ну, давай, Ань, не стесняйся.

    - Я предлагаю, – с места в карьер начала Аня, – все рассказать мужу. Андрею моему. 

    - Что все? Что рассказать? Зачем? Ты поясняй, – усмехнулась Галина.

    - Ну, я Андрею еще до свадьбы говорила, что работаю в брачном агентстве психологом. Его это никак не беспокоило. Ну, работаю себе и работаю. Но мы ведь не такое уж брачное агентство, чтобы от звонка до звонка. И задерживаемся допоздна. И командировки бывают. Ну, вот, он поначалу просто удивлялся, а потом уже и стал всякими наводящими вопросами вызывать на откровенность. Я, как могла, отшучивалась, немножко и прибрехивала. Конечно, он не дурачок, понял, что не хочу говорить. Ну, он же знает, что это агентство не секретный объект, не воинская часть. Значит, почему такие секреты? И, видно, у него в голове уже такое творится, что мы почти перестали разговаривать. Две-три фразы в день и все. Но я же вижу, что он переживает и все время что-то обдумывает. Я очень беспокоюсь из-за этого, просто хоть плачь. Все-таки вместе уже почти год. Но и наше агентство бросить не могу. Как отказаться от того, что стало твоей жизнью, а? И терпеть дальше все это просто невозможно. Я так долго думала, как же быть? Как поступить, чтобы и брак сохранился, и агентство наше работало дальше и в этом же составе. Я поняла, что выход только один: рассказать ему о нашей работе. Ну, без подробностей, конечно, в общих чертах, просто чтобы человек понял и почему у меня такой ненормированный день, и откуда эти странные командировки. Он умница, он все поймет. И человек порядочный, и нигде ничего трепать не будет, я ручаюсь за него.

    Наталья слушала очень внимательно, и живой интерес на ее лице постепенно все больше тускнел. Улыбка ее погасла, а опущенный вниз взгляд стал растерянным.

    - Ну, что скажешь? Что будем делать? Как решать? – спросила Галина.

    - А ты что думаешь? – не поднимая взгляда, спросила в ответ Наталья.

    - Ну почему вы все это хотите переложить на меня? – возмутилась Галина. – В конце концов, речь идет о нашем общем деле, поэтому любой вопрос надо решать сообща. А тем более такой.

    - Боюсь, с этим вопросом не так просто, – вздохнула Наталья, – потому что я тоже…

    - Что тоже? – опешила Галина.

    - Ну, передо мной тоже теперь стоит такая же проблема, – с виноватым видом ответила Наталья.

    -То есть? – непонимающим взглядом уставилась на нее Галина, но, не дождавшись ответа от так и не посмевшей взглянуть на нее Натальи, ахнула, осененная вдруг невероятной догадкой.

    - Ты что, выходишь замуж? – воскликнула она и резко выскочила из-за стола, даже не заметив, что недопитый чай выплеснулся на скатерть. Угрюмо нахмурив брови, она заметалась по гостиной.

    Глаза напуганной Ани расширились, и она, втянув голову в плечи, замерла, отчего стала похожа на прячущуюся под панцирем черепашку. Бросив на нее быстрый взгляд, Наталья усмехнулась и спокойно сказала:

    - Пока нет. Но предложение уже получила. Не решаюсь ответить на него только из-за того, что должна сделать такой же вот выбор: или наше дело, или замужество. И как быть, сама не знаю.

    - Так, понятно, – сникла вдруг Галина и снова присела на стул.  – Значит, бросаете меня…

    - Да кто ж тебе это сказал? – разом всполошились Наталья и Аня. – С чего взяла?

    - Галь, не думай так, – как можно спокойнее старалась говорить Наталья. – Мы ведь как раз и не хотим, чтобы наше дело продолжалось без нас. Да мы в любом случае не можем его оставить!

    - Ну да! Я потому и предложила свой вариант. Это ж прекрасный выход! – разгорячилась Аня. – Ну, ты сама подумай: если мы выбираем себе мужей, которым можно доверять во всем, то почему ж не довериться им и в этом случае?

    - Нет, это ты подумай! Особенно если дорожишь своим мужем не меньше, чем нашей работой. Довериться она хочет! А насколько хорошо ты знаешь и его самого, и как он к тебе относится? Ведь, как я понимаю, ваши мужики совсем, ну вот совсем не в курсе наших дел. И вот если кто-то из них, да и вообще любой другой мужик узнает, чем мы занимаемся, поймет ли нас? Одобрит ли? Встанет ли хоть кто-то на нашу сторону? Поддержит ли в таком деле даже очень горячо любимую женщину?

    - Ты права только в том, что ни одному из мужчин это не понравится. Тем более, вряд ли кто-то из них это одобрит. Но если он действительно любит…

   - Вот! – стукнула Галина по столу. – Вот об этом я и толкую! Это если действительно любит! Да еще так, что обязательно поймет! Да еще и поддержит любую твою позицию, любое твое мнение. Да еще, хотя бы чисто по-человечески, и мотивы твои, и действия! Вот тогда – да! Можно и довериться. А если нет? Если не любит? А даже если и любит, то не до такой степени, не до взаимопонимания? Тогда как?

    - Ну, значит, отличный шанс проверить его на чувство, – заупрямилась Аня. – Пройдет проверку – все, твой он, и довериться ему можно во всем. А нет – так зачем он такой нужен? Тогда уж лучше сразу обрубить все концы, чтоб потом не мучиться. Как больной зуб выдрать.

    - Ишь, ты, разбросалась, – возмутилась Наталья. – Они ведь тоже живые люди, тоже испытывают разные чувства, за что-то тоже переживают, да еще и как сильно. И тоже не любят, когда их обманывают. Мало ли на что могут плохо отреагировать. Вот обидятся за весь свой мужской род, и тогда уже кто его знает, какие потом станут отношения.
 
    - Так, ладно, – вдруг резко остановила ее Галина. – Я согласна. Приводите их.

    - Куда? – недоверчиво спросила Аня.

    - Сюда и приводите, куда же еще?

    - А когда? – в голосе Ани послышались радостные нотки.

    - Ну, не знаю. Надо подумать.

    - А можно сегодня? Вечером, после работы, часам к двадцати, а?

    - Так скоро? Ты будто быка за рога хватаешь, – заартачилась вдруг Галина.

    - А чего тянуть, если уж решили? Наталья приехала, тоже не против. Даже «за». Соглашайся, Галь. Давай сегодня.

    - Ну, что ж, раз уж сегодня так складывается… Завтра-то мы будем загружены, а потом выходные, – вслух рассуждала Галина, не желая сдаваться сразу. – Ладно, тогда и впрямь лучше сегодня. Ты как? – повернулась она к Наталье.

    - А почему бы и нет? – с напускным безразличием ответила Наталья, отводя взгляд в сторону. – Предупредить его только надо. Да и самой отдохнуть. Хотя бы пару часов. Гонорары я здесь оставлю, а с отчетами завтра разберусь. Сегодня все равно не смогла бы этим заниматься.

    - Да, отдохнуть тебе надо. Ты, кстати, официально еще в командировке, – голос Галины потеплел. – Ну, а у тебя там что? – повернулась она к Ане.

    - Завтра сразу три отчета сдам, а с понедельника проконтролирую два новых дела. Они уже в разработке.

    - Отлично, – кивнула Галина. – Значит, так. Пусть твой Андрей подходит сюда к двадцати часам и возьмет с собой паспорт. А ты закажи ему пропуск.

    - Слушаюсь! – озорно козырнула Аня.

    - Ну-ну, не ерничай, – усмехнулась Галина.

    Наталья устало улыбнулась.

    - Пойду я пока посуду помою, – засуетилась радостная Аня, составляя чашки на поднос.

    - Ну, а мы – в кабинет. Давай-ка там разберемся, а потом до вечера по домам. Да, пожалуй, и ты, Ань, как закончишь, тоже поезжай. Отдохнешь, а потом вместе подъедете. Тогда и пропуск ему оформишь.

    - Я подумаю, – сказала Аня, продолжая возиться с посудой. – Мне тут еще по своим делам надо. Ненадолго. А уж дальше – как получится.

    - Ну, смотри, как тебе удобнее. А за обед спасибо. Идем, Наталья. Чем быстрей освободимся, тем лучше сможем подготовиться к вечеру. Эх… – вдруг выдохнула она с прорвавшейся в голосе досадой, пропуская Наталью вперед.




Глава 4


    С делами разделались быстро.

    - Какая хорошая погода стоит, – потягиваясь, зевнула Наталья.

    - Я так поняла, у вас все очень серьезно, – сказала Галина, закрывая сейф.

    - Кажется, да.

    - Ну, ясно, раз уж ты размышляешь о выборе. Где ж ты его нашла?

    - Галь, это один из наших объектов. Заказчица от него отказалась.

    - Ага! Она, значит, отказалась, а ты… – возмутилась Галина.

    - Ну, Галь, так уж получилось, – с виноватым видом вздохнула Наталья. – Я и представить себе не могла, во что это выльется.

    - Так-так, становится все интереснее. И какое же это было дело? Ты его вела? Давно? – прорвало Галину.

    - Дело прошлогоднее. Я еще с ним тогда почти на полтора месяца в командировке застряла, помнишь? Ну, как раз когда Аня замуж выходила. Я ж из-за него и на свадьбу к ней не попала. Вспомнила?

    «И столько молчала! – вспыхнула у Галины колкая мысль. – А еще подруга. Хотя… Я ведь тоже ничего ей не рассказывала».

    - Уж не то ли это дело, когда заказчица сразу из троих женихов выбирала?

    - Ну, да, – кивнула Наталья. – У нас такой за все время только один и был. Три кандидатуры у одной заказчицы, выбрать надо было одного, и просила сведения собрать о каждом. И за каждый объект платила. Помнишь?
 
    - Как не помнить, – усмехнулась Галина. – Заказ с тройной оплатой.

    - Ну, так вот это объект из того заказа. Выбрала она не его.

    - А чем же он ей не понравился?

    - Оказался самым бедным из всех. Галь, ну прости ты меня. Я просто стеснялась признаться тебе раньше. А потом уже и не знала, как тогда с работой быть. Вот и тянула. И если б не Аня сегодня… Не сердишься?

    - Ладно, – остыла, наконец, Галина. – В конце концов, это твоя личная жизнь. На самом деле я только рада за тебя. Просто… Так все это неожиданно…

    Она вдруг достала из своего стола пачку сигарет и зажигалку в виде забавного чертика. Прикурила, сделала затяжку и зашлась в кашле.

    - Какая дрянь! – пробормотала она и загасила сигарету. –  И что я в этом находила?

    Наталья молча сидела на диванчике и выжидающе смотрела на нее. Галина присела рядом.

    - Понимаешь, – уже совсем спокойно сказала она, – когда все только начиналось, наши состояния были очень схожи. Да и положение тоже почти одинаковое: я была уже разведена, ты только что осталась без мужа, а у Ани с замужеством не сложилось. Может, потому и работали так увлеченно и синхронно. А теперь я, кажется, рискую остаться одна. Нет, я не боюсь, что не потяну, – остановила она Наталью, которая попыталась, видимо, возразить. – У нас все отлично продумано и отлажено. Да и опыт такой… Я опасаюсь, что если останусь без единомышленников, начну сомневаться не только в том, что занимаюсь важным и нужным делом, но и в самой себе. Может, даже начну упрекать себя, казниться, что не так распорядилась своей жизнью.

    - Ну, ты даешь! После стольких-то лет работы! Это уж слишком серьезное заявление. Ты не пережимаешь, Галь? И потом, сама подумай: Аня скоро год как замужем, я тоже почти столько же не одна, но на нашей работе это никак не отразилось.

    - Ничего, если я к вам? – заглянула в кабинет Аня. – Не помешаю?

    - Да какие у нас могут быть секреты? Проходи, присаживайся, – указала на кресло Наталья.

    Галина молчала, задумчиво сидя с застывшим взглядом в позе усталого кучера.

    Аня присела на краешек кресла и с тревогой уставилась на Галину.

    - Галь, ну ты что? – наконец, не выдержала Наталья.

    Словно очнувшись, Галина тряхнула головой и, глядя в упор то на одну, то на другую, спросила:

    - А вы не боитесь их потерять?

    Наталья взмахнула руками и хлопнула себя по коленям.

    - Ну, вот! – вскрикнула она. – Да куда они денутся? Главное – не пугать их! Здесь почти все будет зависеть от того, какую информацию до них донести и как это сделать. Дело ведь не только в том, что именно можно им рассказать, а в том, как это преподнести. Можно, например, огорошить человека, брякнуть ему: вот, мол, мы занимаемся тем-то и тем-то, делаем то-то и то-то, да еще и так успешно! А вашего брата нам разделать под орех – это раз плюнуть. И столько уже… И все вы прозрачны для нас, как слюда, о! Ну, понятно… А можно подойти к этому с умом, не резко, осторожно, постепенно и мягко, будто по-кошачьи, на лапках, как бы подкрадываясь.

    - Ты хоть представляешь, сколько этому учиться надо? – фыркнула Аня.

    - Тоже мне, искусство, – парировала Наталья. – Да любая женщина может сыграть что угодно, если захочет добиться своей цели. Вон, даже наши помощницы иногда импровизируют так, что не каждый режиссер такое поставит.

    - Что-то вас не туда заносит, – пробурчала Галина. – Давай-ка дальше, Наталья. Что ты хотела сказать?

    - А то, что надо демонстрировать им свою искренность и откровенность. Да говорить им правду! Правдиво отвечать на их вопросы, но не вдаваться в подробности, аккуратно обходить острые углы. Может, даже рассказать, как нам в голову пришла такая мысль – помогать женщинам в определенных ситуациях. Может, и примеры привести – рассказать и кое-какие истории из наших дел. И выбирать при этом такое, что может их тронуть, вызвать сочувствие, сопереживание. Только ни в коем случае не агрессию или ревность. Если и придется рассекретить какие-то дела, то лишь те, которые могут вызвать осуждение поступков мужиков, даже стыд за них. Естественно, это и будет одобрением наших действий с их стороны.

    - Ничего себе, задачка, – буркнула Аня, покосившись на Галину, – да к такому разговору неделю готовиться надо.

    - Да брось ты, Ань! Все наши дела мы и так хорошо помним, а если что, так у Галины целый архив собран, за пару часов все перелистать можно. А чтобы не было промашки, надо постараться уже с первых минут встречи понять человека, с которым беседуешь. Не зря же мы столько психологию изучали. Объекты с полпинка расшифровываем, забыла, что ли? Так вот и тут надо суметь прочувствовать человека, уловить, что ему понравится, а что может и неприятно поразить. Ну, обычно это случается, когда они считают, что женщина поступает несправедливо по отношению к мужчине. Так, конечно, бывает, даже очень часто, но вот в таком разговоре, наверное, надо избегать этого. Ты уж прости, Галь, что я тут взялась тебя учить, но я так часто и так много думала об этом в последнее время.

    - Не извиняйся ты, Наталья, правильно все говоришь, – вздохнула Галина. – Да и Аня верно заметила – заранее к такому разговору готовиться надо. Может, мы горячку порем, а?

    Все замолчали. Аня сразу скисла и нахмурилась, а Наталья слегка пожала плечами и уперлась взглядом в пол.

    - Ладно, – решилась Галина. – Какие из дел выбрать, я еще успею подумать, а вот о своих мужчинах давайте-ка коротенько сами. Вот ты, Аня. Что можешь рассказать о своем Андрее? Только не о том, какой он специалист, а о том, какой человек. Можешь даже сбивчиво, что сразу на ум придет, а мы уж тут разберемся. Ну, какой он и как тебе с ним живется?

    - Андрей порядочный, справедливый и добрый, – тоном примерной ученицы, отвечающей урок у доски, начала Аня, устремив взгляд куда-то вверх. – Он сдержанный, никогда не вспыхивает, никогда не бывает агрессивным. Он не упрямый, даже не настойчивый, умеет отступать. Только не думайте, что он размазня. Он, если и уступает кому-то, то не потому, что такой слабый. Не знаю, поймете ли вы меня, но это, напротив, уступка сильного слабому. Лично я его очень уважаю за это, – мечтательно улыбнулась Аня.

    - Ну-ну, – подстегнула ее Галина, – не останавливайся. У нас не так много времени.

    - Да я просто настраиваюсь. Чтоб продолжить, – схитрила Аня, покосившись на хихикнувшую Наталью. – Так вот. Он очень работящий, но вовсе не из-за денег, а потому, что ему это нравится. Совсем не жадный, но и не мот. И совсем не расчетливый. Просто привык жить по тем средствам, какие имеет. И не копит специально. Но если и остаются какие-то деньги, он доволен. И зря их не спустит. И еще: если ему не хочется что-то делать, но надо, он никогда не скрипит по этому поводу.

    - Да где ж ты нашла такое золото? – всплеснула руками Наталья.

    - Нашла вот, – расплылась в довольной улыбке Аня. – Случайно.

    - Она потом тебе все расскажет, сейчас некогда, – отмахнулась Галина. – Ты скажи, Ань, а как он к женщинам? Не бабник?

    - Да что ты! Он скорее на другом полюсе.

    - Женоненавистник, что ли? – насмешливо спросила Наталья.

    - Ну, ты и хватила. Он просто к ним равнодушен. А вот девицы на него очень даже обращают внимание.

    - Да, я это еще на вашей свадьбе подметила. Видный мужчина. Но я бы не сказала, что от женщин он отворачивается.

    - И даже очень вежливый и обходительный. Но как-то ухитряется дать понять, что его сердце занято. Мне это прямо очень даже нравится.

    - А с тобой он как?

    - Со мной? Со мной хорошо, – опять заулыбалась Аня и снова уставилась в потолок.

    - Так, понятно. Значит, любишь его?

    - Ну, да. Он хороший.

    - А он тебя?

    - Надеюсь, что тоже.

    - Ясно. Ну, а в быту он как?

    - Нормально, – кивнула Аня. – По дому помогает. И даже без всяких просьб. Очень чистоплотный, очень аккуратный, очень любит порядок, но никогда не придирается, если я что-то не успела. Есть у него и свои особенности, но они мне даже нравятся.

    - Это какие же? – не удержалась Наталья.

    - Он никогда не шарит по кастрюлям и даже не пытается что-то готовить. Это полностью на мне. Но я люблю стряпать. Нет, вы не думайте, что я перед ним с тарелками прыгаю. Разогреть-то он разогреет, но не готовит. Ну, а стирать я ему сама не даю, даже его собственные мелочи. Короче, быт…

    - И все-то особенности? Стоило об этом говорить.

    - Ну, есть и кое-какие странности, если это важно.

    - Что ты имеешь в виду? – брови Галину взметнулись вверх.

    - Да понимаете, даже не знаю, как это назвать. То ли консерватизм такой, то ли приверженность к привычному, но мне кажется странным, что вполне современный, образованный и все такое прочее человек упорно не признает, например, микроволновок, все разогревает на газовой плите. А еще пользуется компьютером, интернетом, но все же предпочитает писать книгу обычной авторучкой и на обычной бумаге. Иногда – правда, нечасто, под настроение, что ли – садится и за пишущую машинку. Еще и такой, может, дурацкий, пример, но когда насорит нечаянно на ковре, то, чтобы убрать, берет веник и совок и даже не подумает о пылесосе. Ну, так всего сразу и не вспомнишь. Но вот все это меня в нем удивляет. Единственное, от чего он не отказывается, так это мобильник, но и то, пользуется им только в самых крайних случаях. И меня тоже просит звонить ему на сотовый, только если сам не у обычного телефона. Ну, или если обычный занят, а у меня что-то очень срочное, важное.

    - И всё? Что ж, – вздохнула Галина, – это не страшно. Я не отнесла бы это к отрицательным чертам. Просто такие особенности поведения. Это то, из чего мы все состоим. А тебе можно только позавидовать.

    - Я иногда тоже так думаю, – счастливо рассмеялась Аня.

    - Давай теперь ты, Наталья. Понимаю, что устала, но хоть пару слов. Какой он, твой жених? Что можешь о нем сказать? И тоже так, что в голову придет.

    - Ну, Шурик…

    - Шурик? – удивленно переспросила Галина. – Неужели тоже Сашок? Ну, Александр, – поправилась она, уловив недобрый огонек, вспыхнувший в глазах Натальи.

    - Для меня он не Александр и тем более не Сашок, – непривычно резко отрезала Наталья. – Он Шурик.

    - Да-да, я поняла, – мягко согласилась Галина. – Извини, я тебя перебила. Давай дальше.

    - Ну, должна сказать, что он неугомонный. Просто какой-то невероятный генератор самых разнообразных идей. Очень быстро загорается и то, чем увлекся, уже не бросит, пока не попробует на деле. Он вообще человек деловой, очень деятельный, веселый и общительный. Порядочный и надежный. Добрый и справедливый. С ним все просто, без проблем. Во все быстро вникает, все сразу расставляет по своим местам и тут же принимает правильные решения, чего бы это ни касалось. Он, как и я, разведенный. Тоже есть сын. Между прочим, Степкин ровесник. И наши сыновья даже успели подружиться. Отношения у нас очень теплые, но он с нами пока не живет. Не могла я пока ничего решить. Без вас не могу решить. Потому и тяну с ответом. Он тоже ничего о нас не знает. Только то, что я работаю в брачном агентстве. Юристом. Ну, когда вела его дело, пришлось так сказать.

    - И как же так вышло, что ты с объектом? 

    - Ну, выбрала она не его. Ну, а мы-то с ним во время ведения дела успели познакомиться. Вот и позвонил он мне. Может, плохо ему было, переживал, а поделиться было не с кем. Так вот постепенно все и закрутилось.

    - Раз он был твоим объектом, значит, ты многое о нем знаешь. Наверное, и историю его развода.

    - Ну, конечно.

    - А ему о тебе что известно?

    - То, что разошлись давно, что не перенесла измены мужа. Не видимся, не слышимся и не общаемся. Без особых уточнений о том, с кем и почему. Особенно о том, как узнала. Думаю, что раскрывать им такие подробности не стоит.

    - Ага, я тоже так думаю, – вставила Аня.

    - Видно, понравился он тебе. Не просто так, – кисло пробормотала Галина. – Уж тебя-то я хорошо знаю. Ну, надо же, тоже… – запнулась Галина, – Шурик. Бывает же так.

    Наталья нахмурилась, сжала губы и уставилась в пол.


    По странному капризу судьбы человека, с которым Наталья теперь намеревалась связать свою жизнь, звали так же, как и ее бывшего мужа – Александром. С начала знакомства она его так и называла, но когда их формальное общение перешло в приятельские отношения, он, радушно улыбаясь, сказал:

    - Да брось ты, Наташ! Ты бы еще по отчеству ко мне обращалась. Зови меня просто Саша.

    Вот тогда она и призналась ему, что за чувства были у нее связаны с этим именем, и что она до сих пор не хочет произносить его вслух. Александр внимательно выслушал ее, а затем, опять улыбнувшись, предложил:

    - Тогда называй меня Шурик. Так меня мой лучший друг называл. Согласна?

    - Да, Шурик, – улыбнулась ему в ответ Наталья.


    - Ну, так что, до вечера? – нетерпеливо спросила Аня.

    - Да, пожалуй, – протянула Наталья, еле сдерживая зевоту.

    - Не-ет, девочки, надо кое-что еще обсудить, продумать, – возразила Галина.

    - Так, вроде, обсудили уже, продумали, – в голосе Ани послышалась тревога.
 
    - А что вы скажете своим мужчинам? Как сообщите? Пойдем-ка, милый, на беседу? На какую? Умалчивали, таились, скрывали, а теперь явиться надо с паспортами, разговор есть. Да? Нет, девочки, так не пойдет. Обязательно должен быть приличный повод.

    - А какой у нас может быть повод, чтобы сюда мужиков звать?

    - Общий повод, какой-нибудь торжественный, – загорелась Аня. – Ну, например, празднуем очередную годовщину агентства.

    - Да, вроде, не в этот день, – развела руки Наталья.

    - Какая разница? Зато юбилейный год – пять лет. Не забыла? А позвать их просто на какие-то разговоры, открытия секретов и прочие объяснения, значит, напугать мужиков. Они не только не любят этого, они боятся. Все идет из детства: если мама затеяла разговор, значит, жди чего-то неприятного.

    - А ведь и правда, Ань, – засмеялась Наталья. – Это не только у мужиков, это и я еще по детству своему помню.

    - Ну вот, – кивнула Галина, – об этом договорились. Ну а потом по ходу дела посмотрим. Надеюсь, в них проснется хотя бы любопытство. Вопросы всякие начнут задавать. Вот тут и надо будет держать ухо востро. Вот здесь и пригодятся твои советы, Наталья.

    - Галь, ну, извини. Я просто очень хочу, чтобы все прошло благополучно.

    - Ну, а чтобы прошло более-менее благополучно, надо бы еще решить, как все это празднование обставить. Чтобы правдоподобно было. Чтобы поверили, – пояснила Галина. – Ну, то, что без алкоголя – это точно: на машинах все, и мало ли на кого как это подействует. Значит, просто чайный стол с бутербродами.

    - Это мое хозяйство, это я на себя возьму, – встрепенулась Аня. – Можно, Галь?

    - Как скажешь. Ну, и, думаю, сначала стоит сесть за нейтральным столом, без сервировки. За деловым. И если все пойдет мирно, то предложить отмечать наш маленький юбилей в более теплой обстановке, за чаем. И, знаете, лучше провести это здесь, в кабинете. И деловую часть, типа, торжественную, и стол тоже здесь накрыть. Как раз напротив большой рекреации. Вот тот стол, который у стены под картиной, он же раскладывается. Вытащим на середину и накроем, а стулья из гостиной принесем. Пять человек за столом – это не банкет на полсотни людей, а?

    - Галь, а что это ты? – осторожно спросила Наталья.

    - Пока лучше так, – сдержанно ответила Галина. – Пусть пока будет не роскошно, но прилично. Без свечей и всякой там атрибутики. Ну, разве что цветы, но попроще и без разговоров, откуда они. Так надо, потом объясню. А теперь давайте собираться.

    - Да я уже готова, – лениво протянула Наталья и зевнула. – А где обещанная машина?

    - Она, наверное, уже ждет вас, – засмеялась Аня. – Я уже давно в гараж позвонила, – она метнулась к окну и воскликнула: – Ну, вот, я так и знала! Машина у входа. А вам повезло, девочки. Сегодня эта дежурит, блондинка. Шатенка уже вовсю сигналила бы.

    Спустя несколько минут, Аня проводила взглядом отъезжающую машину и с довольной улыбкой сняла трубку городского телефона.




Глава 5               


    Андрей досадливо поморщился, встал из-за письменного стола и, потягиваясь, прошелся по комнате. Кипа чистых листов бумаги так и осталась нетронутой.

    Работа не клеилась. И уже какой день ни единого слова, ни одной стоящей идеи, никакой мало-мальски умной мысли. Да и думать совсем не хотелось.
 
    Состояние, в котором Андрей находился последнее время, угнетало его. Оно было сродни ощущению, что он словно застрял в какой-то случайной точке пространства. Вот так на бегу подпрыгнул и вдруг завис в воздухе в странной беспомощной неустойчивости. И вверх никак не подняться, и вниз не опуститься. И теперь, после бесконечных попыток выбраться из этого плена самому, покорно ждал волшебного освобождения откуда-то извне.

    Из открытого окна послышались звонкие детские голоса – на первом этаже их дома находился детский сад, и когда позволяла погода, детей выводили во двор на прогулку. Андрей тоскливо посмотрел на письменный стол и подошел к окну.

    Чудесная погода держалась уже несколько дней. Буйствовала майская зелень, цвели каштаны, на ярко-голубом небе – ни облачка. Можно было бы пройтись, подышать полной грудью свежим воздухом, глядишь, и настроение поднялось бы. Но Андрея и на улицу не тянуло. А детские голоса даже стали раздражать.

    Он знал причину своего состояния, тем более что оно особенно обострялось всякий раз, как только он задумывался о предстоящей годовщине своего брака.  Вот и сейчас не смог удержаться от тяжелого вздоха, стоило ему лишь вспомнить об этом. И чем дальше, тем все отчетливее он осознавал, что, несмотря на совместно прожитые месяцы их первого семейного года, душевной близости между ними было не больше, чем в самом начале знакомства.

    Андрей не сразу заметил, что о чем бы ни велся их разговор, на любые вопросы жена отвечала с большой осторожностью, тщательно подбирая слова. Будто опасалась сказать что-то лишнее. И если бы не это, он, может, до сих пор так и не обратил бы внимания на то, что ее таинственность больше всего была связана с ее работой. Со странным графиком и неожиданными командировками. От прямых вопросов жена мастерски увиливала. Да и осторожные попытки хоть что-то прояснить так ничего и не дали, и он решил их оставить. Но в глубине души понимал, что если так будет продолжаться и дальше, ни к чему хорошему это не приведет. И от этой мысли ему было особенно больно. Ведь он уже давно сделал для себя открытие, что любит свою жену и очень боится ее потерять.

    Андрей оторвался от окна и вернулся за письменный стол. Провел пальцами, словно гребнем, по густой шевелюре и обхватил голову руками.

    Ну почему ему так не везет с женщинами?

    Он оперся локтями о стол, закрыл глаза и мыслями перенесся на несколько лет назад в далекое южное село.


    Тоня была первой девушкой, к которой у него проснулся чисто мужской интерес.

    Они жили в одном селе, на одной улице, учились в одной школе, и он не воспринимал ее иначе, чем просто соседскую девчонку. Но за два года до окончания школы все вдруг резко изменилось.

    Это было летом. Он сделал по хозяйству все дела, которые ждали именно его, как единственного сына, а, значит, и единственного помощника в семье, и ушел на речку. Быстренько искупался, укрылся в кустах и притаился там со своей заветной тетрадкой. Здесь, в тайном и давно обжитом им месте, никто не мог его заметить и потревожить.

    Еще совсем мальчишкой Андрей решил, что станет известным журналистом, и изо всех сил старался, чтобы эта мечта осуществилась. Началось все с маленькой заметки, которую ему поручили написать в школьную стенгазету. Неожиданно для него самого он смог не только хорошо сделать это, но еще и так увлекся, что стал писать заметки в каждую стенгазету, которую выпускала школьная редколлегия. Однако чем ближе к старшим классам, тем больше это занятие казалось ему скучным и примитивным. Вот тогда он и завел особую тетрадь. Записывал в нее свои статьи для несуществующей, вымышленной им самим газеты, старательно подражая тому, что читал в газетах известных, тех, которые легко было найти в их селе. Особой его любовью были газеты «Труд», «Сельская жизнь» и, конечно, «Комсомольская правда».

    Писал обо всем, что видел вокруг: о своем селе и его жителях, об их занятиях, привычках, образе жизни. Писал и о тех, кого никогда не встречал, но знал о них – о простых людях и знаменитостях – шахтерах, металлургах, спортсменах, космонавтах. Писал о своем отношении к ним, искренне восхищаясь тем, что они делают.

    Разумеется, самыми любимыми его предметами в школе были русский язык и литература. Он даже считал, что в сельской школе им уделялось слишком мало внимания, поэтому сам старался как можно больше читать.

    В тот день, сидя со своей тетрадкой в кустах, он писал о путешествиях и путешественниках, перелистывая старый и изрядно потрепанный журнал «Вокруг света».

    Внезапно со стороны речки послышались шумные всплески, звонкие выкрики и веселое фырканье. Андрей осторожно раздвинул ветки и посмотрел в ту сторону, откуда исходили эти звуки.

    Он увидел огромное, опускающееся к линии горизонта темно-красное солнце, на фоне которого крупная женская фигура, выходящая из воды, казалась черной. Рядом, смешно подскакивая, выбиралась на берег какая-то девчушка, которую тоже было трудно разглядеть.

    Андрей подумал, что это кто-то из совхозных доярок с дочкой.  Наверное, пришли искупаться на речку. Но когда они вышли на берег, а солнце осталось в стороне, он узнал в этой паре Тоню и ее младшую сестренку. А, присмотревшись, замер. Тоня стояла совершенно голая и, отжимая свою длинную намокшую косу, не спешила одеваться. И хотя это зрелище длилось какие-то мгновения, он все же успел рассмотреть крепкие ноги, оставлявшие в мягком песке глубокие следы, крутые ягодицы, выпуклый живот с ямкой пупка и круглые тугие груди с темными торчащими сосками. Это вызвало в нем неизведанную до тех пор реакцию, которая сначала даже напугала его. Ему вдруг показалось, что он вот-вот потеряет сознание, и он крепко зажмурился.

    Когда Андрей решился открыть глаза, на берегу уже никого не было. Но то, что он видел, отпечаталось в памяти как фотоснимок, навсегда. Причем возымело такое действие, что в последствии, когда в определенные моменты его интимной жизни к нему вдруг подкрадывался страх, что он рискует оказаться несостоятельным как мужчина, ему стоило лишь вызвать в памяти ту картинку. Порой это даже удивляло его. Ведь, несмотря на то, что он вырос в селе, ему все же, как многим мужчинам, больше нравилось смотреть на молодых, привлекательных, стройных, гибких и грациозных девушек, но при виде крутобедрых и пышногрудых дам, не обязательно обладающих тонкими талиями, он с тех пор всегда испытывал возбуждение.

    А тогда, выбравшись из кустов, он ощутил себя обладателем жгучей тайны, которую ни в коем случае никому нельзя открывать. И с того дня началось наваждение.

    Намеренно встреч с Тоней Андрей не искал, но стоило ее увидеть, и уже не мог пройти мимо.

    Пока длилось лето, он, вроде как по-соседски, брался помогать ей в хозяйстве там, где требовалась мужская рука и мужская сила: носил воду из колодца, пилил и колол дрова на зиму, косил траву для скотины. Даже помогал отцу Тони чинить забор и рыть компостную яму. Ему было все равно, что делать, лишь бы Тоня была рядом. Но при этом он всегда с упорством отводил взгляд от туго натянутой ткани платья на груди и ягодицах девушки.

    Когда же начались занятия в школе, он уже изо всех сил старался не упустить возможность провожать Тоню в школу и с занятий, причем, обязательно нес ее школьную сумку, не обращая никакого внимания на ухмылки парней и насмешки девчонок. А на зимних каникулах катал Тоню на санках, вовсю развлекал ее и всячески старался угодить.

    Естественно, за это время Андрей сильно изменился, и эти перемены были заметны всем, кто его знал. Но никто даже не догадывался, что он стал другим в своем тайном занятии – он вдруг совсем перестал писать статьи в свою вымышленную газету. Теперь он сочинял только стихи. Они были глупыми, восторженными, слезливо-сопливыми, и все посвящались ей одной, Тоне. И только в них, а не наяву, он брал ее за руки, обнимал за плечи и жарко целовал прямо в пухлые губы.

    Наваждение длилось целый год и кончилось так же внезапно, как и началось.

    Опять в разгаре было лето, сенокосная пора и тихий вечер с уплывающим за горизонт багровым солнцем. Утомившийся за день Андрей забрался на громадную скирду сена подальше от людей, чтобы никто не мог ему помешать сочинять новые стихи, посвященные предмету обожания, но замечтался и уснул. Проснулся от какого-то шороха и странных звуков, когда уже начинало смеркаться.
 
    Стараясь не шуметь, он встал на четвереньки, подполз к краю скирды и осторожно посмотрел вниз. От представшей перед ним картины у него тут же перехватило дыхание.

    Он увидел смуглое обнаженное тело молодого совхозного конюха, из-под которого, ритмично покачиваясь, торчали раскинутые в стороны полные белые ляжки глухо охающей Тони…

    Андрей спустился со скирды гораздо позже ушедшей пары. Больше он к Тоне не подходил. А все написанные им стихи сжег на том самом лугу, где впервые увидел ее отжимающей свою мокрую косу. И вернулся к своим статьям, отчаянно нагоняя упущенное время. А стихов с тех пор вообще никогда больше не писал.

    Он благополучно отучился в школе, успешно окончив ее, и сразу уехал из села поступать в институт на журфак.

    И тут он узнал, как много, оказывается, желающих стать журналистами, корреспондентами, обозревателями и писателями.

    Этот конкурс оказался ему не по силам – поступить в первый же год Андрею не удалось. Но вернуться в село он уже не захотел. Решил пойти на подготовительные курсы, а пока найти работу и жилье.

    Так он и сделал. И у него началась другая жизнь и с другой историей.


    Вспомнив то время, Андрей нахмурился и покачал головой. Он встал из-за стола, прошел на кухню и достал из холодильника лимон. Отрезал от него тонкий кружок и, сварив себе кофе, бросил холодный душистый ломтик в горячую чашку. Так пить кофе его приучила тогда Лизавета.

    Лизаветой ее звали все. И не Елизаветой или Лизой, Лизанькой, а именно Лизаветой. Она была хозяйкой той квартиры, в которой Андрей снял комнату, когда пошел на подготовительные курсы.

    Адрес он раздобыл в институте еще во время экзаменов. Более пронырливые, чем он, абитуриенты подсказали, что если обратиться к вахтеру у входа, можно получить адрес, где комнату сдают на длительный срок, больший, чем на время экзаменов. Андрей воспользовался этим советом, хотя на тот момент вместе с еще двумя поступающими снимал комнату в доме прямо через дорогу от института, но всего лишь на месяц.  Однако он уже тогда решил в любом случае остаться в городе. Поэтому, когда в вывешенных после экзаменов списках не нашел своей фамилии, рука невольно потянулась к заднему карману брюк, где лежала бумажка с заветным адресом.

    Дверь открыли не сразу. Андрей звонил долго, после каждого звонка прислушиваясь к звукам в квартире, но так ничего и не услышал. Подождал еще немного, но затем развернулся и стал спускаться по лестнице. В это время щелкнул замок, и сзади не слишком приветливый голос спросил:

    - Ко мне?

    - Наверное, – ответил Андрей и оглянулся.

    На пороге квартиры стояла высокая женщина среднего возраста в вычурном атласном халате кричащей расцветки и такого же типа тапках с загнутыми кверху носками. Она смотрела на Андрея строгим взглядом, никак не вязавшимся с ее эпатажным облачением и фривольной прической из рыжеватых кудрей. Женщина стояла в дверях и спокойно ждала, когда поднимется к ней незнакомый крепкий парень с густой шевелюрой русых волос и пронзительно синими глазами.

    - Мне вот адрес дали, – начал свое объяснение Андрей, приближаясь к ней и протягивая бумажку с адресом.

    - А, проходи, – отступила она в прихожую, приглашая его войти, и тут же устроила допрос:

    - Куришь? Много?

    - Совсем не курю. И не пью, – добавил Андрей.

    - Немного можно, – милостиво разрешила она. – Так, что-нибудь некрепкое.

    - Я не пью, – опять сказал Андрей.

    - Цену знаешь?

    - Да, мне говорили.

    - Где питаться будешь? Можно здесь.

    - Я пока не думал.

    - Если здесь, придется платить дополнительно.

    Андрей согласно кивнул.

    - Женщин, девочек, друзей не водить. Поздно не приходить. Не шуметь, не пачкать, не сорить, – назидательным тоном перечисляла женщина. – Следить за порядком, постель заправлять, с сантехникой обращаться аккуратно. Остальные мелочи потом. Белье меняю раз в неделю. Могу постирать и кое-какие мелочи, но все за отдельную плату. Договоримся.

    Андрей снова кивнул.

    - Вещей много? Когда будешь вселяться?

    - Если можно, завтра с утра. Вещей почти нет.

    - Как зовут?

    - Андрей.

    - Откуда ты?

    - Из-под Краснодара.

    - Понятно. А меня зови Лизаветой.

    - Елизавета… – выдержал паузу Андрей, дожидаясь, когда она скажет отчество.
   
    - Да не Елизавета, а Лизавета. Меня все так зовут. Мне нравится.

    - Хорошо, – еще раз кивнул Андрей. – Так я завтра с утра…

    - Да-да, приходи. И плата за месяц вперед.

    - Я знаю. До свиданья, – попрощался он и вышел. Дверь, снова щелкнув замком, закрылась.

 
    Лизавета пришла к нему ровно через месяц. В тот день, когда он отдал ей уже вторую плату за проживание.

    Вечером за ужином она достала из холодильника бутылку вина и, попросив Андрея откупорить ее, наполнила ароматной жидкостью два бокала.

    - Пей, – сказала она ему, – отметим начало твоего второго месяца. Ты хороший постоялец, я тобой довольна. Да не жмись ты, оно слабое и очень вкусное. «Сангрия». Попробуй.

    Вино было хорошее. Они выпили по бокалу, поужинали, и Андрей отправился в свою комнату. Позанимался немного и лег спать. Засыпал он всегда быстро, поэтому почувствовал уже сквозь сон, что на кровать будто кто-то присел. И вдруг голос Лизаветы шепнул ему в самое ухо:

    - Подвинься, а то я упаду. Здесь же много места.

    Он послушно придвинулся к самой стене и тут окончательно проснулся. Лизавета лежала рядом. Почувствовав, что он уже не спит, она прижалась к нему всем своим обнаженным телом и игриво сказала:

    - Мне стало страшно одной. Не прогонишь? Что задрожал? Замерз? Давай-ка я тебя согрею, – она стала гладить его рукой, постепенно продвигаясь все ниже и ниже. – Ты с женщиной-то был хоть раз? – и, уловив, что Андрей торопливо покачал головой, воскликнула: – Так ты, выходит, девственник? Что ж, даже интересно. Я чувствую, ты уже готов. Тогда урок первый: как возбудить женщину…

    Через полчаса она ушла, похлопав его по ягодице и коротко бросив:

    - А теперь спи. До завтра.

    Утром он боялся даже выйти из комнаты. И напрасно – Лизавета уже ушла, оставив ему завтрак на плите. А вечером сказала прямо за столом:

    - Я приду, не засни там без меня. Продолжим учение, – и, подмигнув ему, засмеялась.

    Он не спал. Заниматься тоже не смог – не получалось сосредоточиться. Поэтому лег раньше. Лежал в темной комнате, прижавшись к стенке, и ждал. Он не размышлял над тем, что происходит, ничего не анализировал и не прислушивался к себе. Он просто испытывал легкий стыд, небольшое любопытство и неуклонно нарастающее желание…

    Так происходило почти каждый день. Лизавета приходила к нему на час-полтора, никогда не оставалась до утра, а, уходя, шлепала по голой ягодице. Иногда молча, иногда что-то изрекая. Когда и этот месяц подходил к концу, она, после традиционного шлепка, выдала целую речь.

    - Если ты остаешься и дальше, готовь деньги за следующий месяц. За еду и стирку тоже. Не думай, что мои визиты дают тебе право пользоваться всем на халяву. Да и какой из тебя получится мужик, если будешь жить за счет бабы.

    - Я и не думал… – попробовал, было, возразить Андрей, но она прервала его:

    - Да знаю я вас… – и уже за дверью пробурчала: – Еще и огрызается.
    Уязвленный Андрей внес плату на следующий же день, а потом, проводя все дни на работе и подготовительных курсах, усиленно занимался, допоздна засиживаясь над книгами и тетрадями. Через неделю Лизавета заглянула к нему и строгим голосом сказала:

    - Ты слишком много жжешь света.

    - Я заплачу, – сдержанно ответил Андрей, не поворачивая головы.

    Еще через неделю она вошла к нему в комнату в своем парадном халате и поставила перед ним чашку с горячим кофе.

    - Это кофе с лимоном, – сказала она. – Бодрит и освежает. Так легче будет заниматься.

    - Спасибо, – отозвался Андрей, не отрываясь от книги.

    На следующий день он лег раньше, и посещения Лизаветы по ночам возобновились. Все было как прежде, за исключением одной мелочи – она перестала шлепать его по ягодице на прощанье. Теперь она, уходя, целовала его и желала спокойной ночи.

    Больше размолвок у них не было. Кроме одной небольшой стычки, когда Андрей наотрез отказался идти с ней в гости на встречу Нового года. Лизавета тогда не сдержалась и устроила маленькую истерику.

    - А-а! – взвизгнула она. – Я все поняла! Ты стесняешься меня!  Конечно! Я же больше, чем на двадцать лет, старше тебя!

    - Так ты что, собралась там еще и афишировать наши отношения?

    - Да причем здесь отношения? Ты мог бы просто составить мне компанию. Пойти со мной, как мой квартирант. Что здесь такого?

    - Я же сказал, что не пойду.

    - Ну почему? Есть же какая-то причина. Ты боишься сказать?

    - Ничего не боюсь. Не хочу – и все. Да и одежда моя не подходит, чтобы ходить по гостям в такой праздник.

    - И только-то? – рассмеялась Лизавета. – Подумаешь! Да я куплю тебе любой костюм!

    - Так какой же я буду мужчина, если стану жить за счет женщины?

    - Ах, так? Припомнил? Ну так купи сам!

    - У меня нет столько денег.

    - Тогда возьми у меня в долг.

    - Во-первых, я не делаю долгов, а, во-вторых, долги надо возвращать, а такие траты сейчас не входят в мои планы.

    - Тогда и я не пойду, – попыталась шантажировать его Лизавета.

    - Не стоит принимать опрометчивых решений. И если это из-за меня, то напрасно. Я все равно на праздники собрался к родителям.

    - Так бы сразу и сказал, – стала вдруг спокойной Лизавета.

    После этого разговора уже ничто и никогда не отвлекало Андрея от его основной цели – поступить на журфак. И он ее добился. А когда сказал об этом Лизавете, она поздравила его, но тут же менторским тоном добавила:

    - Конечно, на стипендию жить трудно, но не думай, что я пойду на уступки. Нет. И это ради твоего же блага. Ведь ты должен не только приобрести профессию, но и научиться выживать.

    Андрей согласился с ней, но уже с самого начала учебы ощутил, насколько трудно ему стало добывать средства на оплату квартиры, питания, тетрадей и учебников, проезда в транспорте. Ему пришлось искать и такую работу, которая не требовала бы его занятости на весь день. Поэтому чаще всего он перебивался случайными заработками: обычной для студентов погрузкой-разгрузкой, расклейкой объявлений и, если повезет, частными уроками по русскому языку. Пытался писать и статьи. Конечно, уставал он безмерно. Иногда даже задремывал на лекциях.

    Лизавета же с пунктуальной настойчивостью продолжала приходить к нему по ночам, расталкивала его уже спящего и негодовала, когда это ей не удавалось. И тогда она просто решила сменить тактику. Сразу после ужина шла за ним в его комнату и, пристроившись на его кровати с книжкой, спокойно дожидалась, когда он закончит заниматься. Но Андрей засыпал уже прямо за столом. И рассвирепевшая Лизавета уже во время ужина твердо потребовала:

    - Пойдем!

    - Нет, – устало покачал головой Андрей.

    - А я говорю – пойдем! – не унималась Лизавета.

    - Нет, – упрямо отказался он.

    - Хотела бы знать, почему, – злые глаза смотрели в упор, не мигая.

    - Да не хочу! – наконец, выплеснул Андрей давно созревшие в нем слова.

    - Тогда вон из моей квартиры! Чтобы завтра духа твоего здесь не было! – выкрикнула Лизавета и, выскочив из-за стола, скрылась в своей комнате.

    Андрей ушел сразу, в тот же вечер. Он не только не стал ночевать, но даже не доел ужин. Тут же собрал чемодан и сумку с учебниками, положил свой ключ на край кухонного стола и ушел.

    Кое-как переночевав на вокзале, он оставил вещи в камере хранения и пошел в институт. Но на занятиях проницательная староста группы заметила темные круги у него под глазами и поинтересовалась, не заболел ли он.

    - Мне негде жить, – признался Андрей.
 
    - А что же ты не просишь общежитие? Ты ведь иногородний! Ну-ка, пиши заявление.

    Так закончились полтора года его мытарств, и началась новая жизнь. Сразу же исчезли многочисленные трудности, и ему даже показалось, что учиться стало намного легче. Не надо было столько работать, появилось время и желание общаться со своими сверстниками, участвовать в институтской жизни и ходить на студенческие вечеринки. И хотя Андрей и раньше не чурался общества девушек, теперь он стал и заглядываться на них. Правда, предпочитал все же ни с кем не оставаться наедине и, тем более, не заводить серьезных отношений. Держался он так долго, до предпоследнего курса. А потом…

    Андрей вымыл чашку из-под кофе, поставил ее на сушилку и вышел на лоджию.

    Двор был полон бегающей и орущей ребятни. Видимо, воспитательницы вывели уже все группы на прогулку. Андрей нахмурился и потряс головой – эти звуки, на которые он раньше никогда не обращал внимания, сейчас здорово мешали ему. А, может, он просто не додумал что-то важное?

    Он вернулся в комнату, прикрыл дверь на лоджию и сел в глубокое кресло. Так о чем это он? Ах, да! Предпоследний курс!

    Он откинулся на спинку кресла и прикрыл лоб руками.


    Предпоследний курс – это Леночка. Нежный кудрявый ангелочек. Во всяком случае, именно такой она показалась ему, когда он увидел ее впервые.

    Леночка была полной противоположностью тех двух особ, которые волей случая вплелись однажды в его судьбу. Да и потом более ровных и приятных отношений, чем с Леночкой, у него больше не было ни с кем.

    Сколько же прошло с тех пор? Пожалуй, не меньше восьми лет.

    Да, нравилась она ему. С первого взгляда. Ее нельзя было не заметить. Ну, так ему тогда казалось.

    Они могли бы и не встретиться, если бы он не пошел на тот первомайский вечер, перед предпоследним курсом. Но к  тому времени он уже не представлял себя вне студенческой среды. И вне жизни факультета тоже.

    Тогда подобные вечера кое-где были еще немыслимы без торжественной части, и Андрей сидел в первых рядах. Да и на концерте тоже. А Леночку он увидел, когда уже начались танцы. И что удивительно, сам подошел к ней. До этого он никогда так не поступал. Это девушки обычно проявляли к нему интерес. Он же, опасаясь отказа, предпочитал дожидаться их приглашения. Но в тот раз…

    Он тогда даже вздрогнул: перед ним вдруг возникло нежное белокожее создание с восторженно-наивным выражением порозовевшего личика, обрамленного веселыми светлыми кудряшками. От нее будто распространялись волны чистоты и простодушной доброжелательности. Невозможно было даже вскользь подумать о наличии у этого эфемерного существа хотя бы малейшей толики напористости или агрессивности. А ведь большинство созданий так называемого слабого пола в эти резвые времена обладали такими качествами уже чуть ли не с ясельного возраста.

    Оказалось, Леночка тоже с журфака, только на год моложе Андрея. И как это он раньше ее не видел?
 
    Они весь вечер танцевали вместе, потом допоздна гуляли, и Андрей проводил ее до самых дверей. А со следующего дня уже  стали встречаться регулярно.

    Да, были свидания, частые и долгие, и длинные разговоры обо всем и ни о чем. Они даже целовались. Но до того, что было у Андрея с Лизаветой, так и не дошло. Отчасти потому, что для Андрея это было бы осквернением чего-то светлого и чистого в его жизни. Но даже если спуститься с облаков на землю, что он позволял себе иногда в мыслях, то где бы это могло произойти?  В квартире ее родителей? Или в его общежитии, в комнате, где с ним жили еще трое парней? На лавочке или в кустах городского парка? Да это невероятно!

    Так вот они и встречались больше полутора лет. Как подсчитал Андрей,  ровно двадцать месяцев. А потом внезапно расстались. По чьей вине? Андрей и над этим размышлял. И пришел к выводу, что по воле случая или по задумке судьбы.

    Как у него было заведено, поехал на Новый год к родителям. На недельку, просто навестить. Летом, на каникулах, он с ними жил, стараясь как можно больше сделать по хозяйству, а на новогодние праздники приезжал ненадолго. Поздравить, повидаться, побаловать гостинцами. А к сессии возвращался. Так было и на этот раз. И когда вернулся, сразу кинулся к Леночке.

    Она встретила его непривычно сдержанно. Когда он попытался ее обнять, уперлась ладошками в его грудь и тут же, виновато хлопая ресницами, сообщила, что выходит замуж.

    После длинных и путаных объяснений Леночки Андрей, наконец, понял, что она случайно встретила своего бывшего одноклассника, с которым долго дружила, но после школы они рассорились и с тех пор не виделись. А вот теперь, после неожиданной, случайной встречи провели праздники вместе и поняли, что друг без друга просто не смогут больше жить.

    Андрей воспринял это как удар судьбы. Пару недель ему трудно было даже посещать занятия, не говоря уже о других местах, где они с Леночкой любили бывать вместе. Где бы он ни был и что бы ни делал, все напоминало ему о ней, вызывая гнетущую тоску и странную, непривычную для него душевную муку, переплетенную с острым чувством безвозвратной потери. Поэтому он старался по возможности не покидать свою комнату в общежитии и усиленно занимался, чтобы ни о чем не думать и ни о чем не вспоминать. Но в редкие минуты передышки перед ним вдруг возникал ангельски невинный образ Леночки и слышался ее тихий смех.

    В глубине души Андрей понимал, что не был безумно влюблен в Леночку. Но ему с ней было так хорошо, так уютно, так безмятежно! И не покидало ощущение, что не все в мире хаотично. И что жизнь состоит не только из неприятностей и бесконечной борьбы за существование. А теперь…

    А теперь его все чаще мучил вопрос: ну почему у него в личной жизни все так получается? Он, вроде, не урод, не глупец и не ленив. И есть надежда, что в своей профессии будет не самым последним человеком. А вот в личной жизни все время словно спотыкается.
 
    Такие мысли у него и раньше возникали, но не так остро, как тогда.

    Сессию, вопреки обыкновению, он сдал с большим трудом, и это несколько отрезвило его, заставив задуматься уже о том, на что на самом деле стоит направить свою энергию, тратить силы и время. Ведь впереди предстояли госэкзамены, защита диплома и дальнейшее продвижение по жизни. К той цели, к которой он идет уже столько лет!

    И вот от таких мыслей Андрею стало уже не до женщин, на которых теперь он даже смотреть не мог. Он начал писать свою первую книгу, материал к которой собирал почти два года, стал печататься в газетах как внештатник, и готовился к защите диплома.

    В результате таких активных усилий свой журфак он окончил успешно, книгу издал, устроился на работу в престижный журнал, был хорошо известен в своей среде и шагал вполне в ногу с новыми временами.

    Он быстро стал достаточно благополучным материально, приобрел себе квартиру и вообще жил довольно полной, обеспеченной и насыщенной жизнью. Но так и не помышлял о дамах, которые сами просто липли к видному, здоровому, умному, успешному мужчине. Однако, что бы они ни предпринимали, их попытки были напрасны. А он очень умело делал вид, что даже не догадывается ни об их мыслях, ни об их намерениях.
 
    Все изменилось, когда он начал писать свою очередную книгу. Она была задумана, как исследование системы образования, особенностей  ее перемен и перспектив. Эта тема уже давно привлекала его и казалась объемной. Страна становилась другой, и даже самые обычные, привычные всем школы были уже не те, что прежде, с их октябрятами, пионерами и комсомолом. Теперь надо было как-то различать все эти лицеи, гимназии, колледжи, частные школы, академии… Для непосвященных все было очень непросто.

    Вот именно тогда он и встретил Аню, молодую учительницу.

    Размышляя иногда о своих житейских – он не называл их любовными – историях с женщинами, Андрей, как ни странно, понимал и оправдывал их: и Тоню, и Лизавету, и Леночку, во многом признавая свою вину. Но история с Аней оказалась непостижимо загадочной. Для Андрея до сих пор многое так и осталось тайной.


    Неожиданный звонок прервал его воспоминания. Звонила жена. Непривычно возбужденным голосом она спросила:

    - Ты сможешь встретить меня сегодня после работы?

    - Конечно.

    - Прихвати с собой свой паспорт, пожалуйста. Только обязательно, не забудь. Тебя ждет сюрприз.

    - Что-то случилось?

    - Пока ничего плохого. Во всяком случае, надеюсь на это. Ну, потом узнаешь. Я же сказала, что сюрприз. Так я жду к двадцати часам.

    - Да, обязательно буду.

    - Тогда целую, пока.

    - Пока. Я тоже.

    Андрей положил трубку и в задумчивости прошелся по комнате, посматривая то на письменный стол, то на часы. Поразившись наступившей тишине, он выглянул во двор. Детская площадка была пуста.
 
    «Ну, да. Пообедают, а потом тихий час. Поесть, что ли? Может, тогда и удастся хоть немного поработать?» – подумал он.

    Аня готовила хорошо. Она никогда не держала мужа на бутербродах. В холодильнике всегда была домашняя еда, даже на выбор. Вот и сейчас пришлось решать, что съесть. На второе, конечно, любимую гречневую кашу с говяжьей печенью, а на первое – харчо или свекольник. Немного подумав, он налил себе свекольник, заправив его хорошей порцией сметаны.

    После обеда Андрей прихватил с собой большую чашку компота из сушеных груш и изюма и уселся за письменный стол.

    «Что там за секреты такие? – думал он, вылавливая за черенок разваренную грушу. – Может, что-то в кредит хочет купить? А оформить на меня. Фирмочка-то у них, как я понимаю, небольшая, частная. Ох уж эти женщины!» – покачал он головой и отодвинул подальше пустую чашку.
 
    Прошло несколько секунд, и он вдруг начал быстро писать, заполняя один за другим листы мелким, как бисер, убористым почерком.




Глава 6


    Ехали молча. Они никогда и не беседовали при посторонних, но сейчас молчание воспринималось напряженным и многозначительным, поэтому дорога до дома показалась Наталье вечностью.

    - Пока, Галь, до вечера, – сказала она, выходя из машины, помахала рукой вслед и только тогда облегченно вздохнула.

    Подойдя к своей квартире, она достала ключ, вставила его в замочную скважину и вздрогнула от неожиданности – дверь внезапно распахнулась. На пороге, хитро улыбаясь, стоял Шурик, а за ним подпоясанный кухонным фартуком Степка.

    - Что случилось? Почему вы оба дома? – спросила Наталья, перешагнув порог.

    - Во-первых, здравствуй, – сказал Шурик, целуя ее, – а, во-вторых, мы решили устроить тебе торжественную встречу.

    - Здравствуй, мам, – пробасил Степка голосом, к которому Наталья никак не могла привыкнуть, – мы тебя ждали.

    - Мне приятно, спасибо, но почему ты не в школе?

    - Я отпросился. Сказал, что у меня сегодня мама приезжает. Меня отпустили раньше. У нас позавчера контрольная была.  Мне сказали, что я лучше всех написал. Хвалили.

    - Это ты молодец, Степка. А почему Шурик не на работе? – нарочито строго спросила Наталья, с трудом сдерживаясь, чтобы не рассмеяться.

    - А меня тоже отпустили. Я себя хорошо вел, никому не объявил выговор и никого не уволил.

    - Да вы, оказывается, оба молодцы! А чем сейчас заняты?

    - Готовим праздничный обед. Я салат режу, – ответил Степка.

    - Кушать хочешь? Специально для тебя старались, – подхватил Шурик.

    - Еще как! – заверила Наталья, не моргнув глазом. – Слона съесть могу. Но мне бы сначала освежиться под душем. Идет?

    - Только не очень долго, ладно? У нас уже все почти готово. А еще мы очень соскучились. Правда, Степка?

    - Да, мам, – кивнул Степка, сосредоточенно перемешивая нарезанный салат.

    Наталья сунула ноги в комнатные тапочки и, переодевшись в домашний халат, прошла в ванную.

    Стоя под теплыми тугими струйками воды и прислушиваясь к веселым голосам, доносящимся из кухни, она ощущала, как усталость от командировки и напряжение от неприятного разговора в офисе постепенно спадает, и тело наполняется блаженной легкостью.


    В Шурика Наталья влюбилась сразу, как только увидела его. Правда, не сразу это поняла. Она много в свое время читала про любовь с первого взгляда: удар молнии, толчок в груди, словно ток пробежал, голова закружилась, ну и все такое прочее. Ничего такого не было. Только чувство, что давно его знает, что с ним хорошо, надежно, просто, легко. И еще жгучая зависть, что вот есть же такая женщина, с которой хочет прожить всю жизнь этот мужчина. Но Наталья старательно прогоняла такие мысли. Пусть не всегда, но у нее это все же получалось. Ведь Галина еще в самом начале предостерегала их, чтобы они не позволяли себе никаких эмоций в отношении заказчиц и их объектов. Советовала не думать о них вне исполнения дела и не впускать их в свое сердце, не говоря уже о симпатиях и дружбе. Даже  использовать их имена без надобности. Только объекты и заказчицы, только заказчицы и объекты, а не Иваны, Николаи, Оли, Нади, Кати. Даже между собой: «заказчица, та самая, у которой…». Нет, ни в коем случае никаких симпатий и антипатий. Бесстрастность, спокойствие, благоразумие и рассудительность.

    Наталья так и работала, как советовала Галина: «Девочки, только факты, и с ними никаких подтасовок, как иногда тянет сделать в гаданиях». 

    Но так у нее получалось только до тех пор, пока не было закончено дело, пока не отчиталась перед заказчицей. А потом…
   
    А потом она стала скучать по нему. И все время думать. Но главное – ей нестерпимо хотелось, чтобы он был всегда с ней рядом. Ее просто одолевало однажды вдруг возникшее и все более возрастающее желание постоянно видеть его, говорить с ним. А если не говорить, то молчать, а если не смотреть, то хотя бы просто ощущать его присутствие. И она испытывала такую грусть, такую тоску, такую боль и отчаяние, что ей сразу вспомнились слова, сказанные как-то Аней: «Любить – это больно».

    «Да, Аня молодец. Умница и такая шустрая», – подумав об Ане, не смогла сдержать улыбки Наталья.

    Вообще-то этот разговор она и сама давно уже хотела начать, но все никак не решалась. Духа не хватало, что ли. Это уж спасибо Ане, она оказалась смелее. А, может, ее уже так поджало. Все-таки уже почти год замужем. И хотя они с Галиной ни словом, ни намеком ничего по этому поводу ей не выдали, все же что-то изменилось, стало не так. Словно легкая дымка слабого отчуждения, как занавеска, висела между ней и ними.  Да, можно понять, почему Аня не выдержала. А сколько она, Наталья, могла бы молчать, если бы не Аня?

    Когда отношения с Шуриком стали близкими, он ей сразу сказал:

    - Извини, если тебе это не понравится, но роль сожителя не для меня. Я могу быть только мужем. Выйдешь за меня?

    - Подумать надо, – с растерянной улыбкой ответила Наталья.

    - А долго?

    - Ну, до твердого решения, – лукаво отшутилась она.

    - Ага, понятно. Просто не хочешь показать сразу, как сильно ты обрадовалась.

    - Ну, если тебе так удобней, то думай так, – отчаянно изображая оскорбленную девицу, парировала Наталья.

    Она тогда почему-то посчитала, что Шурик так внезапно сделал ей такое предложение просто чтобы подтвердить свой статус порядочного человека: раз уж что-то там между ними произошло, обязан жениться. Но он вскоре вернулся к этому разговору. А она опять ответила, что ей надо подумать.

    - Может, ты меня просто не любишь? – спросил он.

    - Люблю я, люблю тебя, – покраснев, но не отведя взгляд, ответила Наталья.

    - Так, может, не уверена во мне? Или в себе?

    - Ну что ты? И как это только приходит тебе в голову?

    - Тогда в чем дело?

    - Понимаешь, брак для меня сейчас – это серьезная перемена всего моего жизненного уклада, который сложился за многие годы моей… – запнулась Наталья, – моей самостоятельной жизни. Я чувствую, что пока к такой перемене я не готова.

    - А сколько тебе надо готовиться?

    - Ну, я и сама не знаю. Ты только не торопи меня.

    Шурик тогда просто молча кивнул.

    А теперь? Что будет теперь, когда он узнает, чем на самом деле занимается юрист брачного агентства – ведь именно так она представилась ему при знакомстве? А если узнает о самом знакомстве, о заказе и роли Натальи в его судьбе?

    Наталья поежилась, как от озноба, и даже сделала воду в душе погорячее.


    Заказчица обратилась к ним с необычным заказом.

    Она работала в одной из районных администраций города в отделе, который курировал деятельность предпринимателей. И по существу своей работы имела возможность не только познакомиться, но и теснее сблизиться с почти любым из своих подопечных. Однажды она уже воспользовалась этим и, чтобы привязать к себе нажившего приличное состояние человека, забеременела от него. Но, как оказалось, ни женитьба, ни, тем более, ребенок, не входили в его планы. Однако избавляться от беременности было уже поздно, и в результате женщина осталась одна с дочкой на руках и с дальнейшей жизненной установкой: сначала должен быть брак, а все остальное – потом.

    Она усиленно работала над своей задачей, и так случилось, что почти одновременно сразу три человека заговорили с ней о  замужестве. Причем, ни один из них и не подозревал о существовании соперников.

    Нравились ей все, но не это было для нее главным. На беседе в агентстве она сразу честно призналась:

    - У меня проблема, и я пытаюсь ее решить. Мне нужен человек, который стал бы мне надежной опорой, особенно в материальном отношении. Для меня это очень актуально, поскольку мне надо растить дочь, а одной это трудно. И раз уж сейчас сложилась такая ситуация, я не должна упускать ее. Годы идут, я постепенно теряю привлекательность для мужчин, поэтому хочу успеть как можно выгоднее продать себя.

    Заказчица сообщила, что самый обеспеченный из них уже два года не жил с женой и собирался, наконец, оформить развод, а заодно окончательно решить все имущественные вопросы. Но, несмотря на доверительность сложившихся у них отношений, выведать что-либо о его планах ей не удавалось. Все ее острожные расспросы и настойчивые попытки давать житейские и деловые советы привели к тому, что он ей твердо заявил: «Есть области, в которых я буду вести себя так, как сам посчитаю нужным».

    Она сделала вид, что покорилась, но это его заявление послужило толчком к тому, чтобы обратиться в агентство.  Заказчица хотела знать о причине его развода, а также с чем останется уже свободный мужчина, и с кем будет жить его взрослеющий сын. Заодно решила проверить и других претендентов на ее руку и сердце. Один из них – уже разведенный и не успевший обзавестись детьми вполне благополучный предприниматель, а другой – молодой неженатый мужчина всего лишь в самом начале своего делового пути, но очень удачливый и перспективный.

    - Из этих женихов мне нужно выбрать одного, – сказала она.  – Но я смогу это сделать, только если буду иметь доскональные сведения об их истинном материальном благополучии и еще не известные мне факты их личной жизни. Разумеется, я оплачу услуги как за три отдельных заказа.

    Договор с заказчицей был подписан, и эта работа досталась Наталье.


    Проверка молодого объекта оказалась легкой и скорой: из порядочной, интеллигентной семьи, отец – доцент, преподает высшую математику в ВУЗе, мать преподает экономику в коммерческом техникуме. Живет объект отдельно от родителей в собственной квартире. Никаких других личных привязок у него нет, да и раньше не было. Мотив его женитьбы ясен сразу – с такими возможностями, как у будущей супруги, его дела пошли бы в гору еще быстрее.

    С объектом уже разведенным Наталья тоже разобралась быстро. Всего за неделю установила, что причиной его развода были внебрачные дети, о которых жена узнала из подброшенного ей прямо на работу письма. Выяснилось также, что один его ребенок появился на свет еще до ее знакомства с мужем, а другой намного позже, но когда они были уже не один год женаты. Причем, с женой муж заводить детей не спешил. Наталье удалось также добыть сведения, что объект не только до сих пор помогал своим детям материально, но с матерью второго ребенка все еще находился в близких отношениях. От заказчицы эти факты он, конечно, скрывал.

    Самым трудным для Натальи оказалось дело третьего объекта, того, который только собирался оформить развод. С женой он не жил уже два года, причем, она не только переехала в другой город, но и сына на летние каникулы забирала к себе. В личном плане объект оказался очень закрытым – не было ни родных, ни близких, ни партнеров по бизнесу, ни закадычных друзей, так что причин развода никто не знал, не говоря уже о его намерениях в связи с разводом. Да и с заказчицей он не только никогда не обсуждал свои планы, но даже пресекал все разговоры на эту тему. Он ей сразу заявил, что не собирается выносить свою прошлую личную жизнь на ее суждение, чтобы это не мешало им, если они потом будут жить вместе. А обсуждать финансовые вопросы прежней семьи с будущей супругой считал совершенно неразумным. Во-первых, привык распоряжаться своими деньгами сам, а, во-вторых, считал, что будущая супруга вряд ли сможет быть объективной, ведь в материальном благополучии будущей семьи она человек заинтересованный.

    При таком раскладе Наталье пришлось серьезно размышлять над тем, как бы ей поближе подобраться к объекту.

    Она перебрала в уме кучу разных вариантом, отметая каждый один за другим за нереальность, как вдруг заказчица, заинтересованная этим объектом больше, чем другими, сообщила Наталье, что тот через неделю едет к жене в Липецк и сказал, что может застрять там надолго. Вернется лишь когда окончательно уладит все дела.

    Действовать надо было срочно – из каких-то своих соображений заказчица торопила.

    Наталья понимала, что единственный способ получить нужные сведения – только личное знакомство с объектом, и после разговора с заказчицей не спала всю ночь, придумывая, как это сделать.

    Под утро ее осенило.
 
    Наталья внезапно вспомнила, что как-то в ресторане, куда она зашла пообедать, язычок от пряжки ее сумки, случайно зацепился за пиджак проходящего мимо мужчины – посетителя этого ресторана, и порвал шов пиджака. Наталья, отчаянно извиняясь, уговорила пострадавшего мужчину позволить ей все исправить. Это и привело к их дальнейшему знакомству. Так почему бы ей не воспользоваться своим жизненным опытом? Ну, только несколько изменить сценарий.

    А сценаристом она стала сама. И режиссером-постановщиком, и актрисой, разумеется, тоже.

    На этот раз местом действия было кафе, куда регулярно, в одно и тоже время, приезжал подкрепиться объект. Это показала слежка при проверке возможности его побочных связей, в которых, кстати, он замечен не был. Во время слежки Наталье тоже пришлось стать посетительницей этого кафе: когда чуть раньше объекта, когда чуть позже, так что официанты эту даму, всегда оставлявшую щедрые чаевые, уже знали. И в голове Натальи возник коварный замысел, который она не замедлила осуществить – время поджимало.

    Зная, где перед обедом объект паркует машину, она, якобы при неудачной парковке, тюкнулась в его задний фонарь так, чтобы он не разбился, а только треснул. Удивительно, но ей это удалось. Реакция объекта была вполне ожидаемой. Последовали бурные извинения Натальи,  материальной компенсации ущерба и предложения бесплатных услуг и консультаций как личной компенсации ущерба и морального. В дополнение предъявление визитки юриста брачного агентства с уверениями в опытности при составлении брачных контрактов и помощи при оформлении разводов. И по-женски многословная речь: мне, мол, очень жаль, что так получилось, моя машина тоже повреждена, а она, кстати, не из самых дешевых, а у меня на носу командировка в Липецк. И я, мол, тоже заскочила сюда пообедать, это мое любимое заведение, меня тут все официанты знают, можете у них спросить, никуда не скроюсь, не мошенница какая-то, а тут вот такая неприятность, а я еще и голодная… Ну, дальше немного и слезу пришлось пустить. И тут ему  сразу стало неудобно, он, в свою очередь, стал извиняться, что так на нее наехал. И в результате дело дошло до того, что обедали они уже вместе. Там, в этом же кафе, за одним столиком, где и познакомились поближе. И сначала она его называла так, как он и представился – Александром.

    Наталья пустила в ход все свое обаяние и все возможные ухищрения, какими только владела, и ей удалось добиться того, что через неделю в родной город жены объекта Липецк они поехали вместе. Но самой большой ее удачей было то, что Шурик обратился к ней за юридической помощью, и она потом все-таки узнала, как он оформил раздел имущества с бывшей женой и о чем они с ней договорились.

    Шурик не стал делить трехкомнатную квартиру и загородный дом. Квартиру он отдал сыну, а дом жене. А себе собрался купить другую квартиру. И Наталья посоветовала ему не спешить с этой покупкой до окончательного оформления развода, иначе новая квартира тоже будет считаться совместно нажитым имуществом, и жена будет иметь на нее право еще в течение трех лет. «Одно дело то имущество, которое вы наживали вместе, и совсем другое то, что вы заработали, пока жили врозь уже почти три года, причем, все это время жена не работала, да и сыном занималась только летом и тоже на ваши средства. Будьте справедливы и к себе. А случиться может всякое. Она может влюбиться или просто сойтись с каким-нибудь мужчиной, который заставит ее потребовать половину и с этой вашей новой квартиры, ведь она тогда будет тоже считаться совместно нажитым имуществом, а, значит, бывшая жена будет иметь на него право в течение еще трех последующих после развода лет. Лучше будет, если вы сами захотите и дальше помогать ей, чем вот таким вот образом».

    К советам Натальи Шурик прислушался, а жену заверил в том, что будет продолжать помогать ей материально и предложил еще и заниматься бизнесом на их первых предприятиях в ее родном городе. Он пообещал ей пока выделять на это средства и обучать некоторым тонкостям. Она с радостью согласилась на это предложение, так как безделье уже угнетало ее. Жена осталась очень довольна и согласилась на то, чтобы сын заканчивал учебу в своей школе, оставаясь жить с Шуриком.

    За ценные советы Натальи Шурик был ей очень благодарен и перед возвращением пригласил в лучший ресторан города. Но она согласилась посидеть только в тихом гостиничном ресторанчике, и там они впервые поговорили по душам.

    Наталья так откровенно рассказала Шурику свою семейную историю, умолчав, разумеется, о том, как она обо всем узнала, что он тоже признался ей в том, что жена его вдруг стала пить, один за другим по нарастающей пошли скандалы, и он, в конце концов, не выдержал. Не смог больше с ней жить и предложил расстаться. Она на какое-то время уехала в родной город в их прежнюю квартиру, а потом согласилась на развод, если он достаточно обеспечит материальное благополучие ей и сыну. Вот он и согласился на все ее условия, предложив даже больше, чем она от него требовала.

    Там же, в ресторане, Наталья сказала Шурику, что и ее командировка закончилась, и они договорились, что из Липецка тоже поедут вместе.

    Наталья честно отработала тот заказ. Опуская то, что ей стало известно в доверительных беседах, она предоставила заказчице четкие ответы на вопросы, записанные в заключенных с нею трех договорах, но заказчица больше всего была заинтересована в сведениях только об одном объекте и его материальном положении после развода.

     Наталья сообщила заказчице, что объект после развода большую часть их общего бизнеса перевел на жену и сына, а также больше половины имущества лишался добровольно: загородный  дом отдавал жене, а сыну их общую трехкомнатную квартиру. Себе же собирался купить другую, рассуждая, что сейчас он в первую очередь должен обеспечить сына и жену, а себе он еще заработает.

    Когда заказчица узнала, с чем он остается после развода и раздела имущества, не сдержалась и презрительно фыркнула:

    - Это что же, ему придется жизнь со мной начинать чуть ли не с нуля, да еще потом и той семье помогать? Ну, уж нет, голым мне не нужен даже король, – возмущенно качнув головой сказала она.

    Выбор заказчицы оказался не в пользу Шурика. Она, даже не дожидаясь его предложения, тут же вышла замуж за другого, молодого и перспективного. 

    Шурик был не слишком этим был раздосадован, хотя поведение дамы его несколько озадачило. Но зато порадовался, что, слушая голос своего разума, не завел с ней интимных отношений. А спустя некоторое время, обратился к Наталье за небольшой юридической консультацией и потом стал с ней регулярно общаться. За частыми, долгими и откровенными беседами он много рассказывал ей о себе, своей жизни и своем неудачном браке. Чувствовалось, что долгие годы человеку не хватало именно вот этого – выговориться, наконец, не опасаясь, что этими тайнами может кто-то воспользоваться ему во вред.  И в результате он и сам не заметил, как влюбился в нее. Больше того, подружились и их сыновья. А бывшая жена часто приезжает, останавливается в их бывшей общей трехкомнатной квартире, и Шурик помогает ей советами в бизнесе, которым она очень увлечена. И даже стала делать некоторые самостоятельные успехи.
 
    Себе же Шурик купил новую двухкомнатную квартиру недалеко от дома Натальи, и сын живет с ним там, даже перевелся в Степкину школу.

    Но Шурик упорно настаивает на оформлении отношений, а она тянет. Тянет и мучается – не должно быть между ними никаких секретов и недомолвок, не такой он человек, не заслуживает, чтобы с ним так поступали. Правда, она говорила ему, что работает юристом в брачном агентстве, что там есть своя специфика, но в тонкости, конечно, не посвящала. А что же все-таки будет, когда он узнает?


    - Мам, мы ждем тебя, – пробасил Степка у двери в ванную.

    - Уже иду, – отозвалась Наталья и выключила душ.

    «Да, неплохой из Ани психолог получился, – думала она, вытираясь банным полотенцем, – много можно у нее перенять. Например, не стоит человека посвящать сразу и во все. Да и вместе идти не стоит – не муж пока, и неизвестно, чем все это закончится, так что пусть сам подъедет в назначенное время».

    - А у тебя паспорт с собой? – спросила она Шурика за обедом.

    - Нет, он дома. А нужно?

    - Да. У нас на работе сегодня вечером собрание. Торжественное. Так я тебя приглашаю. Придешь?

    - Вот как? А по поводу чего?

    - Годовщина открытия агентства.

    - Это интересно. Конечно, пойду, раз приглашаешь. А паспорт зачем?

    - К нам можно пройти исключительно по пропуску, который выдается только при предъявлении паспорта.

    - Вместе поедем?

    - К сожалению, нет. У меня там срочное незаконченное дело, надо быть раньше, люди ждут. Но я тебя потом встречу.

    - А когда надо быть?

    - К двадцати часам.

    - Так у меня еще уйма времени! – воскликнул Шурик. – Вот после обеда помоем со Степкой посуду, и я съезжу домой. Заодно переоденусь, а то уже полдня у плиты, забрызгался тут.

    - А-а, – ехидно протянула Наталья, – домашняя работа – она такая.

    - Да ничего, – пожал плечами Шурик, – мне нравится. А ты пока отдохни тут, а то и ешь плохо, и глаза у тебя какие-то сонные.

    - Тогда сразу возьми, – протянула ему Наталья заранее заготовленную бумажку с адресом.

    - Спасибо, у меня ж твоя визитка есть, – хитро прищурился Шурик. – И я всегда все телефоны и адреса сразу запоминаю.

    - Мам, а можно я пойду погулять? – спросил Степка.

    - А уроки?

    - Да что я, маленький, что ли? У меня все в порядке. А когда приду, еще позанимаюсь.

    - Только тогда давай договоримся, что придешь не позже пяти. Я опять поеду на работу и должна быть уверена, что ты дома, чтобы не волноваться. У меня сегодня очень важный вечер, и я не знаю, когда вернусь, – серьезно глядя на сына, пояснила Наталья.

    - Хорошо, мам, я понял, – кивнул Степка.

    Когда дверь за Степкой и Шуриком закрылась, Наталья обвела кухню придирчивым хозяйским взглядом и, убедившись, что все в порядке, расслабленно зевнула. Прихватив бутылку с минералкой и чистый стакан, она пошла в свою комнату и, не раздеваясь, прилегла на кровать.

    Ах, как ей сейчас было бы, наверное, спокойно, если бы все уже осталось позади. Пожалуй, даже при любом результате. Видимо, эта неопределенность уже так тяготит ее, что ей почти все равно как поступит Шурик, когда ему все станет известно. Но сейчас надо все-таки вздремнуть. Душевных сил вечером может понадобиться немало.

    Наталья вздохнула, сомкнула веки и тут же словно отключилась. Ее часто выручало то, что она умела мгновенно засыпать.




Глава 7


    Всю дорогу ехали молча. Только выходя из машины, Наталья с виноватой, как показалось Галине, улыбкой сказала:

    - Пока, Галь, до вечера.

    - Пока, – тускло отозвалась Галина.

    А немногословная женщина-водитель спросила уже у самого дома:

    - Вас подождать?

    - Нет, спасибо, – махнула рукой Галина. – Я позвоню, если понадобитесь.

    После поездки по оживленным улицам тишина в квартире словно оглушала. Галина сбросила туфли и тут же, в прихожей, опустилась в кресло.

    Уже по дороге, чем ближе она подъезжала к дому, тем сильнее портилось ее настроение, и теперь, когда она осталась одна, Галина почувствовала вдруг невероятную усталость и апатию. С безвольно опущенными руками она неподвижно сидела в кресле, тупо уставившись на сбившийся на полу коврик.

    Галина очень не любила туманные, неразрешенные ситуации, но еще больше свои непредсказуемые, а порой и странные реакции на них. Да и состояния, с которыми всегда приходилось справляться. Чтобы во всем разобраться, причем, немедленно, как бы ни складывались обстоятельства, и что бы ни происходило вокруг, ей требовалось сначала взять себя в руки. А для этого, по возможности, она старалась уединиться.

    Но сейчас, оставшись, наконец, одна в своей квартире, в привычной, спокойной обстановке, в которой пережила уже немало житейских невзгод, она сидела в глубоком оцепенении, не имея ни малейшего желания не только шевелиться, но даже просто подумать о чем-то. И лишь застрявшие в голове вопросы, ответы на которые ей совсем не хотелось искать – «ну, почему мне так не по себе?», «почему мне так плохо?», «от чего я пытаюсь отвернуться?» – время от времени вынуждали ее тяжело вздыхать.

    Неожиданный резкий звонок заставил ее вздрогнуть. Словно очнувшись, она посмотрела на телефон. Раздался второй звонок, потом третий.

    - Слушаю вас, – ровным голосом произнесла Галина.

    - Ой, я, кажется, ошиблась, – пропищал в трубку тонкий, почти детский голосок, – извините.

    - Ничего, бывает, – ответила Галина и, положив трубку, резко поднялась с кресла.

    - Так, хватит, – сказала она вслух сама себе и помотала головой, словно вытряхивая скопившиеся в ней вопросы.

    Может пора, наконец, взглянуть правде в глаза? Вытащить изнутри то, что там затаилось, и внимательно рассмотреть на свету? Что она тогда сможет понять?

    Медленно ступая босыми ногами по полу – так ей всегда думалось легче – Галина пустилась в размышления.

    «Могла ли я предвидеть в самом начале нашей работы, что когда-нибудь настанет такой момент, как сейчас? Могла, конечно, но не думала об этом. То некогда было, то, наверное, побаивалась. А все же? Пыталась бы тогда что-то менять? Скорей всего, нет. Да я ведь никогда не забывала, что нашей молоденькой Ане пора бы уже спешить с устройством личной жизни. И Наталью все это время сама же и подталкивала к поискам отчима для Степки. И теперь, по идее, я должна испытывать только настоящую радость за них. Так откуда же это неприятное состояние? Да еще и с такой тяжелой примесью грусти? Была бы плаксой, дала бы сейчас рёву».

    Галина внезапно остановилась.

    А что, собственно, произошло? Из-за чего она так, можно сказать, убивается? О ситуации Ани она уже знала. А то, что Наталья сказала не сразу…

    Ну, во-первых, зачем о знакомстве с мужчиной сразу же ставить в известность? Да и мало ли с кем разведенная женщина встречается. Да пусть у нее хоть десяток мужиков будет, это ее личное дело. И даже если всего один, то как ей сразу понять, что вот он тот, кого всю жизнь ждала, ее единственный? И как сразу определить, какие отношения с ним сложатся, и во что это выльется? Так что, получается, что и, во-вторых, зачем об этом говорить заранее? Другое дело, когда уже сделано предложение.

    О! Так, может, в этом и причина? В том, что у них есть мужчины, мужья?

    Галина горько усмехнулась. Неужели она завидует им? Тому, что у них пары, а она до сих пор одна?

    «Но у меня тоже были свои возможности. Только я не захотела воспользоваться ими».

    Она прошла в свою комнату, прилегла на диван, закрыла глаза и глубоко вздохнула. Перед мысленным взором замелькали картинки прошлых лет, пейзажи, дома, уже подзабытые лица. Даже слышались обрывки каких-то фраз. Но это наваждение длилось лишь несколько секунд, сложившись, наконец, в короткие истории, всплывшие из памяти.


    Мужчин она привлекала: высокая, стройная, смуглая, с роскошными темными волосами и колдовскими глазами цвета переспелых вишен. Да, ее невозможно было не заметить. Она просто притягивала взгляды мужчин. Но подойти к ней решался не всякий. Чувствовался в ней некий прочный стержень и еще таинственная властная сила, подчинить которую было не всякому по плечу. Но смельчаки все же находились.


    Он уже выходил из моря, а Галина только шла окунуться. Она так и не научилась плавать. Да и не стремилась к этому. Ей вполне хватало просто походить по песчаному дну по грудь в воде, время от времени приседая так, чтобы вода приласкала шею, но не намочила подколотые кверху волосы.

    Когда он выходил из моря и увидел идущую навстречу Галину, его шаги
замедлились, а взгляд стал откровенно восхищенным. И стоило ей поравняться с ним, он вдруг с едва уловимым, легким акцентом вежливо спросил:

    - Простите, вы актриса? Я не ошибся?

    Галина поняла, что перед ней иностранец, сдержанно улыбнулась и ответила:

    - Вы ошиблись. Наверное, с кем-то меня спутали.

    - Но вы такая красивая! И я был уверен, что где-то вас уже видел.

    Галина, все еще улыбаясь, покачала головой и пошла в море, ни разу не оглянувшись.

    Он ждал ее на берегу. Терпеливо стоял и смотрел, как она гуляла в море, раздвигая руками воду перед собой, и как погружалась, старательно вытягивая шею, чтобы не окунуться с головой. Она же рассмотрела его, когда, тяжело дыша, выходила из моря.

    «Бывают же такие лица – красивые и умные одновременно! Невероятная редкость для мужчины. А как сложен! И почему такой экземпляр в одиночестве? – размышляла она, пока расстояние до незнакомца медленно сокращалось. – Интересно, кто он такой и откуда здесь взялся?»

    А он вошел в воду и двинулся ей навстречу.

    - Меня зовут Николас. По-вашему Коля. Я переводчик. Из Мадрида, – словно подслушав ее мысли, сказал он и, протянув ей руку, добавил: – разрешите вам помочь?

    - Спасибо, – неожиданно для самой себя ответила Галина.

    Так они и вышли из моря вдвоем, держась за руки, словно дети.

    Переводчик из Мадрида приехал с матерью погостить к другу их семьи, который женился на русской женщине и переехал жить к ней в Россию.

    Николас влюбился в Галину с первого взгляда и сразу сказал ей об этом. А затем пронеслись две волшебные, сказочные недели, которые Галина всегда потом вспоминала с нежностью и болью. У нее не осталось его фото, но она помнила и его божественную фигуру, и в мельчайших подробностях его красивое загорелое лицо, на котором при взгляде на нее восторженно сияли жгучие черные глаза с голубоватыми белками, и не сходила ослепительная улыбка. Остались в воспоминаниях и те укромные места, которые они ухитрялись находить, чтобы побыть вместе без посторонних. Помнились их долгие беседы о жизни, о нравах и обычаях их народов. Их прогулки под звездным небом по ночному пляжу и его мелодичные испанские песни, которые он ей пел, аккомпанируя себе на гитаре. И нет-нет, но до сих пор в какие-то особые для нее моменты вдруг слышался ей его голос и те ласковые, нежные слова, на которые он не скупился. Особенно четкими эти воспоминания были тогда, когда ей снова доводилось побывать в Лазаревском.
 
    Он познакомил Галину со своей матерью и друзьями их семьи, и они пригласили Галину на ужин. Вот там, после ужина, при матери в доме их друзей он и сделал ей предложение.

    Он преподнес ей фамильный перстень и сказал:

    - Я люблю тебя, Галина, и очень хочу, чтобы ты стала моей женой. Скажи мне, согласна ли ты? – спросил он, протягивая ей открытую коробочку с перстнем.

    Галина от неожиданности оторопела и, по-детски спрятав руки за спиной, покачала головой.

    - Я не могу, – севшим вдруг голосом просипела она.

    - Ты не хочешь? Я тебе не нравлюсь? – разволновался Николас.

    - Я не могу, – на глазах Галины неожиданно показались слезы.

    И тут мать Николаса сказала сыну какую-то фразу. Он выслушал ее и пытливо уставился на Галину, глядя ей прямо в глаза.

    - Что сказала твоя мама? – прошептала Галина.

    - Она сказала: «Сынок, ты что, не понял? Она любит другого и ждет предложения от него». Скажи, это правда?

    - Только первая часть, – голос Галины дрогнул

    - Прости, – сказал он и протянул ей кольцо. – Возьми, пожалуйста. На память обо мне. Пусть оно принесет тебе счастье. А я тебя никогда не забуду. Веришь?

    - Верю, – кивнула Галина.

    Весь следующий день они провели вместе. И хотя все время улыбались друг другу, для обоих весь день был грустным. А наутро Галина уехала.

    - Как я теперь буду жить? Ты увозишь мое сердце, – сказал Николас, провожая ее на вокзале.

    В поезде она плакала. Ей было жаль тех лет, что уже не вернешь, того, что они встретились так поздно, тогда, когда ее сердце уже занято, а душа все никак не может успокоиться.

    На вокзале ее встретили Наталья и Аня. С тревогой глядя на припухшие глаза Галины, Аня с сочувствием сказала: «Наверное, жаль было от родных уезжать? Ничего, не переживай, вы на следующий год опять увидитесь.

    Галина приступила к работе, ее настроение постепенно вернулось в привычную колею, а кольцо так и лежит до сих пор в комоде.
 
    С матерью они, конечно, увиделись. Правда, тогда мать неожиданно сама приехала к Галине. А в Лазаревское  в тот год Галина не попала.


    Галина глубоко вздохнула и открыла глаза.

    Но история с любовью с первого взгляда повторилась. И как это у них так получается: с одного мгновения, с одного взгляда?


    Увидел он ее на пикнике. Наталья тогда еще работала юристом на хлебозаводе, и за успехи на производстве для начальников предприятия организовали пикник. Наталья позвала с собой и Галину с Аней. Привезли всех на автобусе на берег речки, накрыли столы, развели костры. Шашлык, музыка, танцы. Но им было не до веселья – Наталья только-только развелась с мужем из-за его измены, Ане открылась вся правда о женихе, и она от него отказалась, а Галина пришлось разорвать отношения с Кириллом. После таких событий они и надумали создать свое агентство. Галина взялась за оформление документов, и все уже было почти готово. Дело застопорилось из-за названия агентства, и они решили заняться этим на пикнике. Но как ни уединялись, чтобы придумать его сообща, все время наталкивались на красивого до неприличия  мужчину, который никак не мог отвести глаз от Галины.

    И вот через четыре года Наталья случайно встретила этого человека в городе, и он признался, что с первого взгляда влюбился в Галину и другой женщины для себя просто не представляет. И так долго и горячо упрашивал Наталью помочь ему встретиться с Галиной, что Наталья согласилась.

    Ее аргументы на Галину имели не слишком сильное воздействие, но после недолгих раздумий о своей личной жизни она все же разрешила Наталье дать ухажеру номер своего личного телефона.

    Он позвонил уже через день, представился Эдуардом, и они договорились встретиться в ближайшие выходные.
 
    - Эдуард, – еще раз представился он, восхищенно глядя на Галину, и протянул ей композицию из орхидей в оригинальной упаковке.

    - Спасибо, – сдержанно поблагодарила Галина, принимая цветы. – У вас хороший вкус.

    Он слегка поклонился и вдруг, прижав руки к груди, с придыханием произнес:

    - Неужели я снова вижу вас! Я самый счастливый человек на планете!

    С этого дня они стали встречаться.

    Эдуард приезжал с цветами каждый раз, причем, каждый раз дарил цветы разные и всегда при этом восхищенно восклицал:

    - Неужели я снова вижу вас! Я самый счастливый человек на планете!

    И он не шутил и не притворялся.
   
    Ну, что он не притворщик, Галина почувствовала еще тогда, когда впервые увидела его на том давнем пикнике, который устроило начальство хлебозавода для своих работников. Пикник он часто при ней вспоминал, но особенно то мгновение, когда впервые увидел ее.  Улучив подходящий момент, он ей так прямо и заявил:

    - Я все эти годы помнил тебя и тот день до мельчайших подробностей. Я был поражен с первого взгляда на тебя. Ты такая красивая! Просто зачаровала меня. И, знаешь, я с удовольствием как-нибудь побывал бы на том месте. Река, лужок, костер на берегу, запах шашлыка, но главное – ты рядом со мной. Как ты на это смотришь?

    - Ну-у, не знаю пока. Там видно будет, – неопределенно пожимая плечами, отвечала она.

    На хлебозаводе он, конечно, уже давно не работал. Имел несколько своих, хотя и небольших, предприятий в разных городах. Мечтал о вилле где-нибудь на Адриатике, но у него уже был свой роскошный дом, куда несколько раз безуспешно приглашал Галину. Она же предпочитала встречи исключительно на нейтральных территориях.  Разумеется, и к себе домой его не приглашала. И категорически отказывалась от дорогих подарков, которые напрасно покупал для нее этот не бедный и щедрый ухажер.

    Он не обижался.

    - Извини, – говорил он, пряча очередную отвергнутую драгоценность, – я понимаю тебя. Ты не хочешь быть обязанной мне. Но я так мечтал порадовать тебя! И все равно надеюсь, что когда-нибудь это будет твоим.

    Его обожание не раздражало ее, и к его открытости она постепенно тоже привыкла. Но частые и настойчивые поначалу высказывания о том, как долго он мечтал о ней, какая они замечательная пара, и какие у них могут быть прекрасные дети, Галина быстро прекратила, твердым тоном заявив:

    - Мне не нравятся такие речи от малознакомых людей.

    - Извини. Я понял. Я больше не буду, – тут же спохватился Эдуард и тихо добавил: – ну, пока не буду.

    Эдуард никогда ни на чем не настаивал и никогда не напирал на нее. Это ей в нем очень нравилось. Она видела, что он интересный, эрудированный, воспитанный. Умеет себя держать. Вежливый, благородный, не заносчивый и не жадный. И далеко не бабник, хотя на него заглядывались толпы зрелых женщин и молоденьких девочек. Да она ни разу не заметила, чтобы он при ней хотя бы мельком с интересом взглянул на какую-нибудь особу. Вот за это она его особенно уважала. А его искренность порой просто поражала. Особенно тем, что все, что он испытывал, тут же отражалось на его красивом лице.

    Да, он был действительно очень хорош собой, просто невероятно красив, однако никогда не кичился этим. И когда они бывали с Эдуардом вместе, то непременно притягивали взгляды людей. Но на него, бывало, оглядывались даже мужчины. Он же откровенно радовался и говорил Галине:

    - Вот видишь, ни один настоящий мужчина не может пройти мимо тебя, не оглянувшись.

    Галина тогда неопределенно хмыкала, пряча от него ироничную улыбку – она-то уже умела определять, что это за «настоящие мужчины», и на кого они оглядывались на самом деле.

    Эдуард был сверхтерпелив, достаточно умен и наблюдателен и делал все для того, чтобы понравиться ей. И постепенно это стало ему удаваться: у Галины не только появился интерес к нему, но она время от времени уже и поддерживала его в благотворительных акциях, и, чем могла, помогала ему. И все шло неплохо, пока они не пошли на благотворительный бал в местный дворец культуры.

    В тот вечер они были чуть ли не самыми активными участниками аукциона. И когда последним стал разыгрываться огромный набор шоколада разных сортов, Эдуард не на шутку разошелся.

    - О! Великолепная коллекция и большая редкость. Подумать только – пять кило шоколада из разных стран! Он будет твой! Я сразу пойду туда и возьму его, чего бы это мне ни стоило.

    Галина улыбнулась и согласно кивнула. Но когда Эдуард поставил перед ней огромную коробку с шоколадом и положил свою ладонь на ее руку, она вдруг заметила, что напротив, через танцевальный зал, за столиком вместе с какой-то пожилой парой сидит Кирилл и грустно смотрит на нее. Их взгляды встретились, и он едва заметно кивнул. Галина ответила ему тем же и отвернулась.
 
    Больше она не смотрела в ту сторону. Она вообще перестала смотреть по сторонам. Улыбаясь, она не сводила взгляда с Эдуарда, внимая тому, что он рассказывал ей, а в голове билась мысль: «Как же я благодарна сейчас нашему студенческому театру за то, что он научил меня так играть!».

    Все время ее не покидала мысль, что Кирилл может наблюдать за ними, поэтому свою роль она играла до конца, до того самого момента, пока не села после бала в машину Эдуарда.

    Машина тронулась с места, и только тогда Галина закрыла лицо руками и глубоко вздохнула.

    - Что-то не так? – встревожился Эдуард.

    - Наверное, из-за жары, – слабым голосом отозвалась Галина. – Ничего страшного, скоро пройдет.

    - Давай я помогу донести твои покупки, – предложил Эдуард, когда довез ее до дома.

    - Знаешь, у меня отличная мысль, – как можно веселее сказала она ему. – Сдай их завтра в какое-нибудь детское учреждение. Пусть эти вещи послужат людям.

    - И шоколад? – упавшим голосом спросил он.

    - Ну, что ты, это же твой подарок, я помню, – с улыбкой произнесла она и добавила: – Такой хороший вечер, Эдуард, я тебе очень благодарна за него.

    А дома с ней началась истерика, и ночью приснился тревожный сон. Из тех, которые мучили ее уже долгое время, и всегда в этих снах она видела свою мать. Этот сон был таким же странным, и в нем она увидела свою мать сидящей на троне и одетой в царскую одежду. Мать приветливо улыбалась и жестом подзывала ее к себе. Галина бросилась к ее ногам, обняла их и стала что-то рассказывать матери о себе, о своих делах и о том, что ее волнует. Она говорила и говорила, а мать слушала ее терпеливо и внимательно, время от времени одобрительно кивая головой. Галина сама себя не слышала, но ей хотелось рассказать матери все-все, и она говорила взахлеб. А потом выдохлась и, наконец, умолкла. Мать выжидающе смотрела на нее, и Галина вдруг отчетливо произнесла: «Мама, я вся в тебя, такая же однолюбка». И тут проснулась от своего голоса.

    В тот же день она позвонила Эдуарду, сама назначила ему встречу и призналась, что давно уже любит другого, и что надеялась, что отношения с ним помогут ей забыть и того человека, и свою безнадежную любовь к нему.

    - Прости меня, но я поняла, что пока мне это не удается, – честно сказала она ему.

    - Не надо, ты ни в чем не виновата, просто так бывает. Я люблю тебя и поэтому тебя понимаю. Прошу только об одном: если тебе когда-нибудь понадобится помощь, даже не важно какая, обращайся ко мне и не чувствуй себя при этом обязанной. Обещаешь?

    - Спасибо, Эдуард, я обещаю, – искренне ответила она ему.

    А потом…

    А потом ее так скрутило, что не мило стало все. Настроение упало чуть ли не до депрессии. Не могла ни есть, ни пить, ни спать. Раздражал яркий свет, звуки – чей-то смех, разговоры, даже звук льющейся воды и топот ног за окном. Не хотелось никого видеть, слышать, да вообще общаться с кем-то, разговаривать. Опостылела даже работа.

    Конечно, ее состояние заметили Наталья с Аней. Вот тогда и предложили ей взять отпуск и поехать к матери в Лазаревское.


    Галина поднялась с дивана и прошла на кухню. Достала из холодильника минералку, села за стол и налила себе полный стакан.
 
    Вот сколько раз она убеждалась, что череда событий не случайна, что это судьба. Или судьба – череда событий? Ну, неважно. Главное здесь то, что судьба плетется день за днем, как цепочка, которую вяжет своим крючком вязальщица – петля за петлей. И ни одну из них нельзя распустить. Только порвать. Но тогда оборвется и судьба. Об этом часто рассуждала Аня, и Галина с ней согласна.

    Так с какой же петельки начать, чтобы цепочка связалась ровной и красивой до самого вот этого момента, когда приходится разбираться в самой себе, чтобы понять, как поступить дальше, что надо делать?

    Мысли Галины закрутились в беспокойном темпе, словно шарики в барабане лото, пока не выскочил один из них, всматриваясь в который она вдруг увидела туманный вечер в конце октября, тот самый, когда она ушла от мужа и вернулась к матери. Именно тогда она подвела окончательную черту под одним из периодом своей жизни. Она сделала для себя очень важные выводы и ощутила, что такое свобода. И в ту ночь она впервые узнала правду о своем отце, о любви матери и историю своего рождения.

    Вот так и плетется цепочка судьбы. Ведь если бы она не была свободна, не было бы отношений с Кириллом, а если бы они не прекратились, не поехала бы на пикник хлебозавода. А тогда ее не увидел бы Эдуард, который потом случайно встретил Наталью и упросил ее помочь ему встретиться с Галиной. И если бы не отношения с Эдуардом, то не попала бы она на тот благотворительный бал, где увидела Кирилла. А если бы не потрясение от этой встречи, то вряд ли тогда она поехала бы в Лазаревское. Вот так, вот так и плетется она, цепочка судьбы. Ведь если бы она не приехала в то время в Лазаревское к матери и тете Лене, может, так и не сплелась бы следующая петелька ее судьбы.

    Галина поднялась и подошла к окну. Опершись о подоконник, она смотрела на улицу, но видела не ее…




Глава 8


    В Лазаревское Галина ехала тогда в полном смятении. Ее уже год мучили мысли о матери. Да и не только мысли, но и странные, тревожные, навязчивые сны. А началось все с не менее странного и неожиданного приезда матери.

    Как всегда, Галина тогда возвращалась домой поздно и уже с улицы заметила, что в окне ее квартиры горит свет. Сначала встревожилась, в голову полезли всякие мысли, но потом все же решилась нажать кнопку звонка и долго не отпускала ее. И вдруг за дверью раздался голос матери.

    - Кто там?

    У Галины сразу отлегло от сердца. Но вид матери ее насторожил – она выглядела то ли расстроенной, то ли растерянной. А на вопрос Галины о внезапном приезде, ответила, отводя взгляд:

    - Отпуск у меня. Захотелось дома побыть.

    Галина ни о чем не стала расспрашивать, но этот неожиданный приезд ее удивил.

    Мать навещала дочь не редко, но обычно предупреждала о своем приезде заранее. Она почти всегда была нагружена гостинцами с юга, и Галина встречала ее на вокзале.

    Но самым странным было то, что мать уехала из Лазаревского в пик курортного сезона, когда тем, кто занят работой с отдыхающими, не до отпусков. А ведь мать, по сути, совсем перебралась в Лазаревское.  Ей там было хорошо. Она любила свою сестру, нравился ей и климат – там ее самочувствие было лучше. Так она еще и на работу устроилась в какую-то частную клинику.

    «Странно, очень странно. Словно сбежала. Может, с сестрой чего-то не поделили? Ведь бывает… Или на работе какой-нибудь конфликт? Вообще-то, наплыв курортников в это время может довести и до переутомления. Ладно, потом расскажет. Наверное, просто с дороги устала, – оправдывала Галина мать. – Ничего, постепенно все прояснится».

    Но мать вдруг так же внезапно и уехала. Пробыла дома всего десять дней и все в каком-то странном состоянии. Порой казалось, что она просто места себе не находит. На расспросы отвечала вяло, сама ни о чем не рассказывала, больше молчала, да так, словно прислушивалась к себе, к тому, что внутри. А спустя десять дней, вечером вдруг сказала:

    - Я завтра уезжаю. Билет уже взяла.

    - А что так рано? У тебя же отпуск.

    - Мне надо. На работу пора.

    - Мам, ну ты даже не отдохнула толком. Ты как себя чувствуешь?

    - Нормально отдохнула. И чувствую себя хорошо. Ты не волнуйся за меня, я крепкая, – и кисло улыбнулась.

    - Я тебя завтра провожу, мам.

    - Я сама. Тебе же на работу.

    - Ничего, отпрошусь, – не моргнув глазом, сказала Галина – мать ничего не знала о том, чем занимается ее дочь.

    Расстались они на удивление тепло. Полночи проговорили так, будто только вчера встретились. Мать рассказывала о жизни и работе в Лазаревском, о тете Лене, Танюшке и ее семье, расспрашивала Галину о том, как ей тут живется, не скучно ли ей, не одиноко ли, и звала в Лазаревское отдохнуть.

    - Поправишься чуть-чуть. Вон, какая тощая стала. И куришь. Это ведь вредно!

    - Знаю, мам. Да это я так, иногда, для куражу, – соврала Галина. А что было делать? Мать-то приехала без предупреждения и, конечно, поняла, что в пепельнице окурки со следами помады оставила Галина.

    На вокзале мать опять была молчаливой и задумчивой.  Чувствовалось, что мыслями она уже далеко. И лишь перед самым отправлением поезда словно очнулась и стала совсем прежней, как перед своим переездом в Лазаревское.

    - Галь, ты тут кушай, не экономь. Если тебе деньги нужны…

    - Да что ты, мам, – засмеялась Галина, – я же работаю. У меня все есть. Мне хватает. Не бедствую.

    - Все, да не все, – вздохнула мать.

    - Только об этом не надо. Тем более, здесь, – остановила ее Галина. – И вообще, я всем довольна.

    - Знаешь, я тебе хотела сказать… Хотела поговорить… – мать потупила взгляд и замолчала.

    Галина поняла, что мать что-то мучает, что сейчас может открыться что-то очень важное. Но та вдруг вздохнула, обняла Галину и сказала:

    - Ты береги себя. Не болей и звони нам почаще. Хорошо?

    - Хорошо, – кивнула Галина.

    Мать уехала. А Галине в ту же ночь впервые приснился сон, в котором они с матерью беседовали о каких-то пустяках, а потом мать пыталась ей что-то сказать, но Галине не удалось это расслышать – сон прервался. Тогда она не придала ему значения, но вскоре подобный сон приснился еще раз. А потом такие сны стали повторяться регулярно. Галина все с большим напряжением силилась понять, что же все-таки мать пытается ей сказать, и от этого сразу просыпалась. И чаще всего это происходило под утро. Бывало, и в середине ночи. Но Галине все равно уже не удавалось больше заснуть. Она не могла не думать о матери, о ее странном приезде и необычном состоянии. И в голове возникали самые разные предположения: у матери с кем-то испортились отношения или  кто-то обидел? А, может, трудности с деньгами? Или стала испытывать одиночество? Или жалеет, что перебралась в Лазаревское? Может, по дому скучает? Или устала от этой кутерьмы, от множества чужих людей? А вдруг заболела чем-то серьезным и не хочет говорить ей, чтобы не пугать?

    Эти же мысли особенно остро мучили ее по дороге в Лазаревское. Она вспоминала сны, которые ей снились, много думала о них, размышляла, пытаясь все же понять, что они могли означать. И очень ждала встречи с матерью, в глубине души надеясь, что у нее уже все  давно наладилось, что бы там ни было.

    К своему облегчению Галина застала мать в полном здравии и отличном настроении.. Но так было только поначалу. Спустя какое-то время состояние матери вдруг стало почти таким же странным, как во время ее неожиданного приезда к Галине. Она частенько то глубоко задумывалась, то вдруг резко вспыхивала, становилась перевозбужденной. То краснела, то бледнела. Или же могла чему-то своему улыбаться, но при этом из ее глаз вдруг начинали течь слезы.

    Галину это очень волновало, и она стала допытываться у матери о ее состоянии, подозревая, что та серьезно больна и просто не хочет говорить дочери, чтобы не расстраивать. Она стала умолять мать сказать ей правду о своей болезни. Клятвенно обещала не бросать ее в беде, ухаживать за ней, доставать любые лекарства и вообще ради ее здоровья поставить весь мир на уши…

    В конце концов, мать, видя, что дочь уже напугана ее состоянием, признается дочери в том, что увидела здесь, в Лазаревском, ее отца. Больше того, он и сейчас находится здесь, так как привозит сюда на лечение своего сына.
 
    И мать показывает Галине его издали.

    Галина шокирована. Она понимает, что мать все еще любит его, но ничего о нем не знает, не показывается ему на глаза, и ей остается только издали тайно смотреть на него.

    Галине все сразу стало понятным, все встало на свои места.

    Да, мать Галины давно окончательно перебралась в Лазаревское к сестре. Да, ей не только было хорошо с сестрой, но еще и климат нравился, там она чувствовала себя лучше, и ей действительно посчастливилось устроиться в местную частную оздоровительную клинику. И вдруг совершенно случайно она увидела там своего Алексея. Уже с сединой, но все еще статного и красивого.
 
    Но он ее не видел. Она не показалась ему.

    В страшном смятении и растерянности мать, несмотря на разгар курортного сезона, выпросила срочный отпуск, ссылаясь на внезапные семейные обстоятельства, и уехала оттуда к дочери. Но успела все же разузнать, что Алексей, оказывается, приезжает в Лазаревское уже не первый раз. И он всегда снимает одну и ту же квартиру, да еще и не так далеко от дома, где живут сестры – Лена и мать Галины. И часто ходит мимо! Он заранее списывается с хозяевами и приезжает всегда с мальчиком. То ли с сыном, то ли с внуком, которого лечит Сейчас мальчишке уже лет двенадцать.
 
    Мать тайно подсмотрела за ним, и душа ее разболелась. Вот она и не выдержала, уехала к Галине. Но была странной, места себе не находила и дома, а потом так же неожиданно, как приехала, вернулась в Лазаревское.

    И тогда Галина, ничего никому не рассказывая, решила с помощью своего агентства разузнать все об этом человеке. Еще в Лазаревском она выведала в клинике его  адрес и потом отправила Аню с частным заказом в командировку в Свердловск, за которую заплатила своими личными деньгами.

    В результате было установлено, что генерал холост и никогда не был женат, что усыновил уже третьего за свою жизнь сироту, и что этот мальчик с рождения болен, и отец его возит на лечение в частную клинику. А предыдущие двое давно выросли и, как их  приемный отец, стали военными, служат.

    Галина постаралась выбраться на недельку в Лазаревское, чтобы встретить вместе с матерью и тетей Рождество и сообщить матери все, что удалось узнать Ане. Впрочем, не призналась в том, что работает в агентстве, а сказала, что все удалось узнать совершенно случайно через своих бывших сотрудников, так что этим сведениям можно верить. И тогда мать решилась летом встретиться с ее отцом.

    Сомнения у нее были. Узнает он ее или нет? Она считала, что, скорей всего, Алексей уже давно забыл ее, но все же решилась показаться ему.

    Он увидел ее в клинике в белом медицинском халате и сразу узнал.

    - Шурочка! Неужели это ты? Откуда ты здесь? А я тебя так долго искал! Ты узнаешь меня? Это же я, Алексей! Ты помнишь меня?

    Было много объятий, поцелуев, слез и долгих рассказов о том, что пришлось пережить. Мать призналась, что у него есть взрослая дочь, и они той же осенью приехали к Галине. Отец не сдерживал слез, и они с мамой все время держались за руки, словно боялись опять потеряться. Они поженились, и мать перебралась к отцу. Но свадьбу праздновали летом у тети Лены.


    Галина улыбнулась, прошла в комнату матери и взяла с тумбочки фотографию, где было снято их семейство – мать с отцом и их дочь Галина. Снимок был сделан как раз тогда, на их свадьбе. А снимал свидетель со стороны жениха – молодой и бравый капитан, который уже через три часа знакомства с Галиной предложил ей руку и сердце.

    С первого же взгляда он словно прилип к Галине. Ходил за ней хвостом, заглядывал в глаза и всячески старался предупредить любое ее желание. И все сразу заметили это. Впрочем, как и то, что Галина только из вежливости, да и чтобы не испортить праздник родителям, терпит его навязчивость, старательно обращая все его признания и предложения руки и сердца в шутку. Но мать, увидев, как за Галиной ухаживает этот капитан, стала серьезно советовать ей приглядеться к нему, как к будущему мужу. Или хотя бы просто обратить на него внимание. «Так и пробросаться можно, – сказала она Галине. – Смотри, если не будешь заниматься устройством своей личной жизни, можешь навсегда остаться одинокой».

    - Да не будет этого, – засмеялась тогда Галина, – ты же сама мне говорила, что дочери часто повторяют судьбу своей матери. А раз ты счастлива, то и в моей жизни все сложится хорошо.
 
    Отец сидел рядом и слышал их разговор. И тогда он сказал Галине:

    - Знаешь, дочка, сейчас ты просто свободна. Одиночество – это другое. Вот я, например, жил без семьи, но одиноким себя никогда не чувствовал. Я не мог найти свою Шурочку, как ни искал, но всегда помнил о ней. Ведь если есть у человека кто-то, о ком он думает, кого вспоминает, по ком скучает, может, мысленно разговаривает с ним, то он уже не одинок. Помни это и повторяй себе. Особенно, если такой человек у тебя уже есть. Просто вы живете не вместе. И это иногда намного лучше, чем сосуществовать с человеком, который, несмотря ни на что, остается тебе чужим.

    Они с отцом поняли друг друга. Человек, с которым она связала бы свою судьбу, должен быть любим.

    Всматриваясь в счастливые лица родителей на снимке, Галина опять вспомнила то, как в ту ночь, когда она ушла от мужа, плакала мама, рассказывая о своей жизни. Как назвала себя однолюбкой и как опасалась, что дочь повторит ее судьбу. Но ведь теперь все очень хорошо сложилось каким-то непостижимым, волшебным образом. Так, может и у нее когда-нибудь…

    «А что, если все, и правда, идет по какому-то заранее составленному свыше плану? – подумала она. – И тогда не просто так случалось все, что было до этого момента. Даже замужество Ани и этот Шурик Натальи. Да и то, что теперь перед ней самой стоит задача принять это с житейской мудростью, сделать соответствующие выводы и сплести следующую петельку в цепочке своей судьбы».

    И внезапно в ее голове вдруг зазвучал родной голос: «Дочка, если есть у человека кто-то, о ком он думает, кого вспоминает, по ком скучает, может, мысленно разговаривает с ним, то он уже не одинок. Помни это и повторяй себе. Особенно, если такой человек у тебя уже есть».

    - Он есть, папа, – прошептала Галина.

    Она задумчиво прошлась по квартире, затем остановилась, посмотрела на часы, подошла к телефону и, немного поколебавшись, набрала номер.

    Трубка отозвалась сразу.

    - Я вас слушаю, – произнес спокойный мужской голос.

    - Здравствуй, Кирилл.

    - Галя? Что-то случилось? – вместо ответа встревожился он.

    - Пока нет. Я хотела бы увидеть тебя сегодня. Думаю, настало время нам поговорить и кое-что прояснить. Конечно, если это тебе еще нужно.

    - Ну что ты, Галя! Разумеется!

    - Ты свободен сегодня вечером?

    - Я и сейчас свободен.

    - Запиши, пожалуйста, адрес, – продиктовала Галина адрес агентства. – В двадцать часов тебя встретит молодая женщина и проводит ко мне. Я буду тебя ждать. Только возьми, пожалуйста, с собой паспорт, по нему тебе выдадут пропуск. Таков порядок. Что-нибудь не ясно? Есть вопросы?

    - Нет, я понял. Я приду. И я… Я рад, что ты позвонила.

    - Я поверю в это, если ты скажешь то же самое после всего, что услышишь сегодня вечером. Пожалуйста, ровно в двадцать часов, Кирилл, – и Галина положила трубку.

    - Что я делаю? – прошептала она, прижимая ладони к пылающим щекам. – Вот он, тот момент, когда надо было бы посоветоваться с кем-то близким, – и она опять посмотрела на фото, которое все еще держала в руках. Внутри у нее все дрожало какой-то еще не знакомой ей дрожью.

    Она поставила снимок на место и стала лихорадочно доставать из шкафа вещи, чтобы подобрать к вечеру что-нибудь особенное, а потом вдруг кинулась к комоду, достала перстень Николаса и надела его себе на палец.

    - Это на счастье, – прошептала она.