- Здравствуйте, Киса! – тихо произнёс Бендер.
Ипполит Матвеевич промямлил невнятное «Здрасьте!»
- И как же вам не совестно? Вы пытались убить меня, беззащитного, во сне! И судьба вас наказала, лишив богатства. А теперь что же? Вы намереваетесь забрать чужие деньги, данные на хранение не вам, а совершенно другому человеку. И пусть эти деньги, скорее всего, никто никогда не заберёт, но эти деньги не ваши, они предназначались не вам. Вы хотели справедливости, но разве справедливо, что вы, убийца, получаете эти деньги?
Что-то внутри Ипполита Матвеевича словно переломилось. Он принялся плакать, просить прощения и падать на колени. Он говорил, что ему не нужны никакие деньги, что он немедленно отдаст их Бендеру, если только тот согласится простить его. Бендер же смотрел на него взглядом ангела, продолжая скромно улыбаться. Ипполит Матвеевич всё продолжал плакать и извиняться. Но вдруг, подняв глаза, чтобы ещё раз взглянуть на воскресшего Остапа, он увидел, что тот исчез, и вместо него перед взором Воробьянинова располагается только потолок закопчённой дворницкой. Он сел и огляделся. Оказалось, что он всё это время лежал на кровати в каморке Тихона, и всё, что он сейчас видел являлось просто дурным сном. Ипполит Матвеевич вздохнул с облегчением и поднялся на ноги. Достав из жилетного кармана часы, он открыл их.
- Пора! – произнёс он вслух и, взяв портфель, направился к двери.
Тихон в дальнем углу двора орудовал метлой, и Ипполит Матвеевич прошёл в противоположную сторону незамеченным. Он двигался по улицам Старгорода, подняв воротник и надвинув на брови касторовую шляпу из-за опасения, чтобы его кто-нибудь не узнал. Воробьянинов поймал себя на том, что чувство вины, возникшее в этом сне, никуда не улетучилось, а осталось на прежнем месте и даже начало нарастать. Также он вдруг понял, что это было совершенно новое чувство вины, не такое, как раньше. Ипполит Матвеевич вдруг ясно осознал, что эти деньги не его и что он не имеет на них права, он понял, что всё происходящее не есть справедливость. А справедливость заключается в том, чтобы получить прощение Бендера, что, естественно, являлось совершенно невозможным. От этих мыслей его душа наполнилась звенящей тоской.
- Нет, это мои деньги! Я их заслужил! Я имею полное право хотя бы чуть-чуть пожить по-человечески! А всё остальное – бред, бред, бред! – повторял он шёпотом злобно.
Подойдя к дому Полесова, слесаря-интеллигента со средним образованием, Ипполит Матвеевич столкнулся с искомым объектом непосредственно лицом к лицу.
- Как, вы уже сегодня приехали? – настороженно поинтересовался Виктор Михайлович.
- Да, голубчик, и я очень спешу! Пожалуйте к вам!
Оба с видом заправских заговорщиков нырнули в подъезд. В квартире, прямо в прихожей, Полесов отодвинул тумбочку, свернул ковричек и поднял половицу, он засунул руку достаточно глубоко, так, что погрузился в образовавшееся отверстие по самый подбородок. Затем, скорчив болезненную гримасу, он начал нервно дёргаться. Наконец, он извлёк на свет маленькую коробочку, обёрнутую газетной бумагой. Оба инстинктивно оглянулись по сторонам. Дверь в квартиру оставалась запертой, и, естественно, в квартире по-прежнему больше никого не было. Развернув газетную обёртку и открыв коробку, Полесов взглянул на Воробьянинова. Ипполит Матвеевич почувствовал, что глаза его расширяются, хотя то, что он увидел, вовсе не было неожиданностью. В коробке лежали деньги – две пачки, самыми разными купюрами.
- Здесь ровно пять тысяч! – заверил Ипполита Матвеевича Полесов. - Они ваши! – он нежно протянул открытую коробку в руки бывшего предводителя дворянства, гиганта мысли и отца русской демократии, тайного покровителя непобедимого «Союза меча и орала».
На лице Виктора Михайловича появилось выражение торжественного облегчения. Искренняя слезинка скользнула по небритой щеке. Ипполит Матвеевич секунды две смотрел на протянутую коробку, после чего, осторожно взяв, закрыл её и принялся снова заворачивать в газетную бумагу. Затем, открыв свой портфель, он попытался втиснуть коробку внутрь, но коробка упорно не входила – не хватало совершенно чуть-чуть.
С раздражением выдернув из портфеля свёрнутый тонкий плащ, занимавший довольно много места, он уставился на него, словно бык на тряпку тореадора.
- Это вам! И не смейте отказываться! - произнёс он, протягивая плащ Полесову. – Это ваша награда за верную службу!
Полесов немедленно встал на ноги по стойке смирно, выкатив грудь колесом, и принял плащ с невероятным достоинством, периодически неестественно закатывая глаза от нахлынувших чувств. Затем он незамедлительно напялил новую вещь и снова встал по стойке смирно, но теперь уже в плаще.
- Вам очень хорошо! – заверил его Ипполит Матвеевич.
- Благодарю вас! – с дрожью в голосе ответил Виктор Михайлович.
- Ну, что ж, голубчик, я, пожалуй, пойду! – Ипполит Матвеевич засеменил к двери.
– Не смею вас задерживать! – проговорил семенящий вслед за ним Полесов, всё ещё старавшийся держаться по-военному.
- Прощайте, голубчик! – произнёс в дверях Воробьянинов, прижимая к груди угловатый портфель.
- Прощайте-с! – произнёс Полесов, опять вставая по стойке смирно в плаще у самого порога.
Ипполит Матвеевич вышел и зашагал, не оглядываясь. Но, зайдя за угол, он вдруг почему-то вспомнил про приснившегося сегодня Остапа Бендера, и ему даже показалось, что он увидел зловещий силуэт последнего, скользнувший за угол с другой стороны дороги. Найдя укромное место за пустырём в кустах, испуганный Ипполит Матвеевич распаковал свою коробочку и достал оттуда несколько купюр.
- Найму извозчика, уеду домой сегодня же, а то я так совсем с ума сойду! – пробормотал он, засовывая деньги во внутренний карман, коробочку же возвращая на место.
Ипполит Матвеевич больше не мог оставаться в Старгороде. Ему всё время казалось, что вдруг откуда-нибудь вынырнет или Отец Фёдор, или, что ещё хуже, сам Остап Бендер. Воробьянинов прижал к сердцу портфель с деньгами, справедливо полученными за все его страдания. Ему не терпелось скорее спрятать их где-нибудь в надёжном месте, и, как представлялось Ипполиту Матвеевичу, после этого, наконец-то, начнётся нормальная жизнь.
Он летел по улицам Старгорода почти галопом, а в голове звучало только одно: «Скорей домой, скорей домой, скорей домой!»
Затея удалась. Первый же извозчик согласился отвезти его за указанную сумму. Приехали, на удивление, быстро. Похоже, что Ипполиту Матвеевичу начало везти. Он не успел оглянуться, как уже оказался дома, словно стрела, пролетев по улицам уездного города N.
Вернувшись домой и зажегши лампу, Ипполит Матвеевич извлёк заветную коробочку и, достав оттуда ещё несколько купюр, засунул их во внутренний карман пиджака. После этого он принялся метаться по дому в поисках надёжного места, куда можно было бы спрятать деньги. Наконец, он придумал: самым надёжным местом в его доме ему показалась диванная щель, о существовании которой никто из посторонних не смог бы догадаться. Затолкав поглубже пресловутую коробочку, он тут же завалился на тот же самый диван и, отдуваясь, принялся лихорадочно соображать, как же он теперь будет тратить эти деньги.
- На службу я завтра не пойду! – бормотал он. – Завтра я пойду покупать костюм! Да, шикарный костюм! - его глаза заблестели. – Очки куплю! Еды нормальной куплю, в конце концов! – мечтал бывший предводитель дворянства, измученный нищетою, в которой вынудила его жить советская власть.
- Водочки куплю! Или лучше винца - так, самую малость! С водочкой теперь надо поосторожней!
Ему вдруг вспомнилось, как во время погони за стульями он провёл позорную ночь, напившись водки в Москве в ресторане «Прага», и именно водка послужила причиной всех последующих несчастий. Он испортил зарождающиеся отношения с Лизой. Да и вообще, он тогда наделал немало глупостей и вёл себя, как настоящий идиот. Самое главное – он потерял практически двести рублей, а это огромные деньги! И именно это стало тогда тем роковым моментом, из-за которого он не получил причитающиеся ему сокровища. А ведь не напейся он тогда водки, всё могло бы быть совсем не так!
-Дааа уж! – протянул он вслух. – Водку покупать нельзя! Только вино! И всё покупать в разных магазинах, да ещё и так, чтоб соседи не видели! А куда я от них костюм спрячу? Нет, костюм я не буду прятать! В конце концов, может же обычный советский служащий накопить себе на новый костюм? Может! И на новые очки может! Пусть завидуют!
В эту секунду ему снова вспомнился Отец Фёдор. Но лихорадочно ощупав все перспективы возможных контактов с этой ненавистной личностью, Ипполит Матвеевич понял, что и Отец Фёдор для него, в принципе, не представляет никакой опасности. Главное – быть осторожным и не делать глупостей.
- Новая жизнь началась! Всё куплю, а потом пойду приводить себя в порядок: бриться, стричься… Куплю какой-нибудь лак для волос или ещё что-нибудь! В общем, скоро вы, товарищи, не узнаете Ипполита Воробьянинова! Ипполит Воробьянинов – это вам не какой-то задрипанный пролетарий! Дворянскую кровь не заглушишь никакой советской властью!
Ипполит Матвеевич уже видел себя величественно вышагивающим в новом облике по улицам своего города, ловя восхищённые взгляды знакомых и незнакомых людей. Приятные мечты незаметно превратились в не менее приятные сны, и в эту ночь, к счастью Воробьянинова, ему ничего плохого не снилось. Проснулся он, как обычно, в одно и то же время, и, пропев «Бонжур», заковылял к умывальнику, вспоминая о том, что справедливая награда, наконец-то, настигла его!
День прошёл так, как Воробьянинов его и планировал, без сучка и задоринки. В обед он уже сидел, гладко выбритый, напомаженный, надушенный, с новой причёской и лакированными волосами, в новом костюме, в новой рубашке, в новых туфлях, и у порога стоял элегантный английский зонт. Стол Ипполита Матвеевича был уставлен всевозможными вкусными яствами. Он уже много лет не мог себе позволить подобной роскоши. И пусть рядом никого не было, но теперь его время настало! Теперь жизнь началась с чистого листа, и при этом он истратил всего чуть меньше двухсот рублей.
Ипполит Матвеевич наслаждался едой и вином, зажмуриваясь от счастья. Ему уже представлялось, что его дом, расцветший после хорошего ремонта, сияет, словно бы в нём светили дворцовые люстры. За его обеденным столом напротив себя он уже видел обворожительную, знойную женщину в самом соку и с самыми великолепными формами. Она томно глядит на него, подкладывая и подливая ему, соответственно, разнообразные яства и напитки. Мечты полетели, как паровоз, и ему уже виделась прислуга, особняк, собственная машина, выдающая клубы дыма не хуже, чем пароход. Всё было прекрасно, но одно свербящее чувство не давало в полной мере насладиться Ипполиту Матвеевичу своими мечтами. Какой-то подлый голос постоянно внутри твердил: «Это не твоё! Ты этого не заслужил! Ты виноват! Ты убийца! Пока ты не искупишь свою вину, ты не имеешь права на счастье!» В конец измученный этими прямо противоположными ощущениями, Ипполит Матвеевич швырнул вилку об стол.
- Но что же я могу поделать? Я ведь ничего не могу поделать! Бендер умер, деньги попали ко мне! Мне что, их надо было выбросить, что ли?!
Внезапно он осёкся, поймав себя на том, что говорит слишком громко. А вдруг кто-нибудь подкрался под окном? Ему ясно представилось, как под окном затаился Отец Фёдор и внимательно слушает каждое слово. Ипполит Матвеевич метнулся к окну – там никого, к другому - никого. Он тяжело вздохнул.
- Надо осторожнее! Даже вино, наверное, нельзя пить! Совсем уже перестаю себя контролировать!
Но боль в душе всё так же свербила, и от выпитого вина она стала по-настоящему невыносимой.
- Да плевать на всё! – прохрипел Ипполит Матвеевич. Схватив шляпу и выскочив на улицу, он побежал к магазину.
- Бутылку водки! – рявкнул он изумлённому продавцу.
И, схватив запретный плод, тут же побежал обратно в свою скрывающую сокровища халупу. У него вдруг проснулась новая уверенность, что если выпить хотя бы немного водочки, то всё, наконец-то, встанет на свои места. Забежав домой и закрывшись, он тут же налил в свой отмытый молочный стакан сразу грамм сто или чуточку побольше и, выпив содержимое залпом, зажмурился. Водка быстро потекла по жилам и попала в мозг. Воробьянинов чётко ощущал этот момент. Ему полегчало, свербение словно бы отпустило, хотя и не совсем. Жизнь снова представилась в более благостном свете.
- Да что это я, в самом деле? – пьяным голосом произнёс Ипполит Матвеевич. – В жизни живём мы только раз!
Теперь стало ясно, как добить это свербящее чувство. Он налил ещё столько же и также выпил залпом, на этот раз закусив свежим мягким пирожком. Стало ещё лучше. Он повторил эту процедуру ещё раз, после чего приступил к трапезе. Ему стало совсем хорошо. Он повеселел, и теперь даже смешно было подумать, из-за чего он мог только что так сильно расстраиваться. С трудом пережёвывая всю ту еду, которую он запихал в рот (так, что рот уже еле закрывался), Воробьянинов принялся вспоминать, из-за чего он переживал, и ему в данный момент это занятие показалось крайне забавным. Ипполиту Матвеевичу хотелось как следует посмеяться над своими бессмысленными переживаниями, чтобы сполна вкусить все радости и прелести новой жизни. Жуя с усердием трудолюбивого и очень голодного мужика, он вспомнил о том сне, в котором вчера ему явился Бендер. Он вспоминал об этом во всех подробностях, и, вопреки всем своим ожиданиям, это не вызывало у него смеха. Напротив, он настолько погрузился во вчерашние переживания, что слёзы просто градом брызнули из его глаз. С трудом проглотив пережёванную еду, Ипполит Матвеевич зарыдал в голос. Так он не плакал уже давно. Он готов был отдать всё на свете, лишь бы избавиться от этого чувства вины, искупить её и снова стать человеком с чистой совестью. Краем сознания он понял, что во всём опять виновата водка. Разозлившись, он схватил бутылку и швырнул её в угол. Стекло разлетелось по комнате, дом наполнился запахом спирта. Но легче Ипполиту Матвеевичу не стало. Он с отчаянием посмотрел на еду, на свои новые вещи и снова зарыдал. Всё это не радовало его, ему казалось, что несчастнее его нет человека на всей земле.
- О, если бы я мог хоть что-то с этим сделать! – произнёс он и в ту же секунду провалился в бездонную пропасть.
И темнота, темнота, темнота…
Прошло какое-то время, темнота рассеялась, и он увидел вместо дневного света свой дом, освещённый вечерней керосиновой лампой. За столом сидит Остап Бендер, поедая прекрасные яства, накупленные сегодня Ипполитом Матвеевичем, и запивая их красным вином.
- Ну вот, опять! – застонал Ипполит Матвеевич.
- Здравствуйте, Киса! - произнесло очередное видение, не переставая жевать.