В общем, славный малый этот Макси. Как минимум потому, что у меня для него была подготовлена более приятная реальность. Где он известный, обожаемый всеми блогер, разрывающийся между двумя шикарными дамами, создающий шоу невероятного масштаба. Но, как видно, не судьба. Макси выбрал путь посложнее – конец света, разруха, паника и всё такое.
И пока Макси выходил из троллейбуса со своим другом Матвеем, чтобы отправится домой, отстирывать запачканную одежду и сидеть за компьютером, двумя днями позднее где-то на другом конце планеты происходили более значимые для мира события.
Черные берцы на высокой подошве грозно оттаптывали плац одной американской военной базы. Командир роты ходил туда-сюда, громко и уверенно произнося каждое слово. Информация, должна была быть донесена до каждого стоящего перед ним.
– Прошу отнестись к задаче серьёзно! Через пятнадцать часов вы окажетесь в единственном безопасном на данный момент государстве, способном принять паникующих беженцев Азии! Япония не столь большое государство. Она не способна предоставить места всем желающим! Поэтому, наше правительство, совместно с советом ООН, приняло решение помочь союзной стране спастись от огромного наплыва паникёров!
– Капитан, разрешите вопрос! – Выкрикнул один из стоящих в строю
– Слушаю.
– Сколько ещё осталось безопасных стран?
– Уверены мы только в трёх таких.
– И какие же это такие? – Поинтересовался другой солдат.
– Япония, Швеция и Куба.
В строю зашевелились. Начались обсуждения в полголоса. Кто-то удивлялся, при чём здесь вообще Куба. Ладно Япония и Швеция – там давно борются с загрязнением окружающей среды и всё такое. Но Куба? Глупости какие.
– Тишина в строю! – Прервал капитан. – Свои задачи вы знаете! У каждой роты, взвода и каждого отделения есть собственный приказ, который должен быть выполнен по прибытии в аэропорт! Задача вашей роты – охрана Токийского морского порта и береговой линии в целом! Очень много частников сейчас пытаются заработать на нелегальной перевозке людей! Установление порядка в Токио является первоочередной задачей! Если мы справимся с наплывом незваных гостей там, значит справимся и в остальных городах!
– Сэр. – В этот раз капитана перебил главный герой главы. – Как я понимаю, у нас есть разрешение на открытие огня?
– Всё верно! Вам разрешено открывать огонь и стрелять на поражение, в случае непослушания гражданских или невыполнения ими требований, предъявленных солдатом объединённой японско-американской армии! В остальных случаях советую придерживаться более пацифистских действий. – Наконец капитан решил закончить: – А теперь всем вольно! У вас есть два часа для подготовки к полёту! Разойтись!
Естественно, естественно у нашего главного героя есть имя. И звать его Форест. Нет, не Форрест Гамп. И вообще, Форрест Гамп пишется с двумя «р». А у нашего Фореста всего одна. Фамилия нашего Фореста – Браун. Вот такая вот незамысловатая фамилия.
С этим определились.
Поэтому шагаем дальше.
После очередного построения наш Форест покидал плац в компании своего старого друга Пита. Оба они были сержантами по званию и командирами отделения по должности. Оба служили в одном взводе.
– Эй, Пит, слыхал ты себе подружку завёл, – выкрикнул один из сержантов, стоящий в компании по соседству. Он усмехнулся, достал сигарету из мятой пачки с надписью какой-то чертовой американской табачной компании, прикурил её и добавил: – Обидно теперь будет. Только решил перейти на девок, как конец света настал.
Все вокруг говорящего громко захохотали. Пит промолчал. Он не был болтуном, поэтому Форест как всегда вступился за друга:
– А я слышал, что ты так и не достал член изо рта. Наверное поэтому оттуда льётся всякая спермоза.
– Фу как некрасиво, – сержант скорчился в гримасе отвращения. – Сержант Браун, вам бы поучится манерам, а то скоро совсем в обезьяну превратитесь.
Фореста фраза разозлила. Он попытался запугать сержанта взглядом, но тут же решил, что стоит подкрепить взгляд действием. Браун медленным но уверенным шагом направился в сторону первого взвода, чьим командиром и являлся дерзкий сержант. Подойдя как можно ближе, он, будто разъярённый бык, уставился на того, а затем произнёс:
– Ещё одно слово и у тебя во рту будет не член, а пятнадцать грамм свинца.
Форест приложил руку к пистолету, висящему на поясе.
Дерзкого сержанта это ничуть не остановило. Он поубавил в голосе, но совсем не уменьшил в наглости:
– Тебе придурку лечиться надо. Как только тебя взяли в армию с такими-то синдромами. – Ещё чуть-чуть и на лицо Фореста брызнула бы желчь. – Вали отсюда, да побыстрее. Пока мы с ребятами не избили тебя до полусмерти.
В разговор решил вмешаться Пит. Он попытался оттащить друга, положив руку на плечо тому и сказав: «забей, пойдём отсюда», но Форест лишь откинул ладонь Пита резким движением и ещё сильнее прижался к противнику. Назревало что-то ужасное. И слава кому бы там ни было, но в ссору вмешался капитан:
– Что за столпотворение! А ну разошлись! Вы мне тут ещё петушиные бои устройте, придурки!
Форест неохотно отступил. Это отнюдь не помешало ему злобно поглядывать в сторону сержанта, даже когда они с Питом дошли до казарменной двери.
Опуская все подробности со сборами и лишними разговорами, мы переходим к чему-то поважнее – к более продуктивной болтовне, произошедшей во время посадки в военный авиалайнер.
Можешь просто представить, что всё как в любом американском фильме.
Огромный аэропорт с кучей полукруглых ангаров: сотни военных джипов цвета хаки разъезжали меж взлётных полос, тысячи солдат в полной боевой экипировке погружались в жерла огромных самолётов через грузовой отсек. Заходили они ровным строем в две колонны. В это же время где-то рядом, метрах в сорока, ни разу не ровным шагом мимо протекала рота бывалых вояк.
А чего ещё ты ожидал? Чёрт возьми, я и не скрываю, что посредственно отношусь к некоторым сценам. Ты уж прости моё невежество и всё такое, но какой вообще смысл устраивать шоу из дурацкой сцены сборов? Я и так перетрудился, когда пытался показать тебе характер главных героев этой части через призму заурядной армейской ссоры. Думаешь, всё просто так? Чтобы было похоже на голливудский боевик? Да хрен-то там! В гробу я эти голливудские постановки видал! Они уже на столько затёрлись кем только можно и нельзя, что чёртов воздух выглядит плотнее этих самых сцен. Но иногда мне приходится идти на жертвы. Иногда приходится описывать всё именно так, потому что я не знаю, как сделать иначе. Ты уж прости меня за это, дорогой читатель.
Ладно.
Проехали.
Небритые, нестриженные, в мятой одежде и с не заправленными кителями вояки. Они проходили мимо Роты Фореста, когда та стояла в очереди на погрузку. Один из солдат закурил прямо в строю, на что Пит, толкнув Фореста локтем, сказал:
– Гляди на этих ребят. Нам бы такого командира роты. Никаких тебе забот. Что хотят, то и делают.
Форест снял каску. Он прищурился – солнце попало в глаза. Глядя на проходящих мимо солдат, Форест ответил другу:
– Если чего-то сильно хочешь, никакой командир роты тебе не помеха.
– А как же тогда дисциплина? Нельзя же просто взять и наплевать на приказ.
– Можно, – серьёзно заявил Форест, глядя в спину последнего взвод расхлябанных солдафонов. – Дисциплина для слабаков. Для зелёных салаг, которые только начинают службу и ещё не знают, каково это – смотреть на истекающего кровью товарища и осознавать, что ты ничем не можешь ему помочь. – Наконец он перестал следить за ротой бывалых, ушедшей уже довольно далеко, и повернулся к Питу. – Дисциплина не спасёт тебя от пули.
– А что тогда спасёт?
Форест слабо усмехнулся, и ответил другу:
– Бронежилет спасёт.
– Очень смешно, мать твою.
Пит не стал продолжать – очевидно, что от шуток Фореста толку мало, – но он всё равно попытался развить тему в голове. Ведь если не будет дисциплины, думал он, то ты вряд ли наденешь этот самый жилет. Вряд ли кого обрадуют пятнадцать лишних кило на туше, когда надо ещё успевать бегать, ползать и стрелять. Хотя, если поразмышлять, наверняка Форест сказал бы что-то вроде: «страх смерти заставит тебя надеть эту штуку, а не твоя вонючая дисциплина».
– Уважение, – Форест оторвал друга от мыслей.
– Что? – Не понял пит.
– Уважение, вот что важно. Уважающая своего командира рота, никогда не ослушается приказа. А это, как ты понимаешь, и есть самое главное на поле боя. Пускай они будут выглядеть хреново, пусть хоть харкаются в строю, но уважение заставит их выполнить любой приказ.
– Что ж, возможно ты и прав.
Наконец настала их очередь заходить в самолёт. Капитан отдал приказ и солдаты начали поспешно загружаться внутрь. Форест надел каску, застегнул её и пошагал вслед за другом. Они заходили медленно, в ожидании, когда первый взвод рассядется по местам.
А потом ещё второй.
Третий.
Да уж, ну и улитки же эти первые взвода. Такими темпами, мы будем грузиться минут двадцать, – подумал Форест.
Пит вспомнил, о чём говорил капитан на плацу. Протаптывая железо грузового отсека военного авиалайнера, Пит подумал, что было бы неплохо прижучить этих хреновых бизнесменов, которые зарабатывают на нелегальной перевозке беженцев. Он попытался поделиться этой мыслью с Форестом:
– Если нам разрешено открывать огонь на поражение, то я буду стрелять в каждого мудака, что нелегально перевозит людей на остров.
– Откуда столько злости? – Не слишком-то удивлённо спросил идущий позади Форест.
– Они ведь заслужили это. Если государство решило помочь миру в трудные времена, то оно может и решить, кому и как предоставлять эту помощь. Никто не имеет права наживаться на этой ситуации.
– Пит, друг мой, мне кажется у тебя слишком развито чувство справедливости. Мы знакомы с тобой три года, но я никогда не придавал этому особого значения. Думаю, это плохое качество. С ним ты не выживешь новом мире. Избавляйся от него поскорее.
– О каком новом мире ты говоришь? – Пит вдруг полностью развернулся к Форесту и шагал уже спиной вперёд.
– Паттерсон! – Тут же крикнул капитан. – Ты ещё глаза себе на жопу натяни и ходи так всегда.
– Так точно, сэр, – Пит отсалютовал капитану, а затем развернулся обратно. – Ну и что это за новый мир, – снова спросил Пит, но уже полушёпотом.
Но единственное, что сказал Форест, было:
– Скоро всё узнаешь.
И больше ничего.
Ничего, кроме уверенности Фореста в собственных словах и собственной задумке. А задумал он уже что-то серьёзное. Что-то, что сможет переменить ход всей истории. По крайне мере, так думал Браун. Остальное было не важно.
Через тринадцать часов полёта герои были на месте. Практически на месте – ещё несколько километров от аэропорта до морского порта и дело в шляпе. Можно приступать к выполнению задачи.
Но!
Но. Не всё так просто.
Форест думал, что это задание не будет сильно отличаться от предыдущих подобных. На своём веку он успел повидать многое: защита Европы от ближневосточных беженцев, защита американских военных баз в любой точке мира. С Питом же ему довелось познакомиться три года назад – на одном суперсекретном объекте, на котором разрабатывалось суперновое оружие массового поражения. Они вернулись оттуда буквально год назад. И именно с того дня Форест наконец признал понятие дружбы.
Форест никогда не был общительным. Пятнадцать лет жизни в армии пролетели как один день: ранний подъём, пробежка, утренняя зарядка, душ, чистка зубов и всё в таком духе. В столовой он всегда был первым. Когда Фореста назначили на новую должность (командир отделения), он часто дрюкал своих подчинённых во время приёма пищи – двадцать минут положенного времени, на завтрак, заменялись пятью, а то и вовсе одной. Иногда он даже не давал им зайти: только последний солдат роты делал шаг за порог, как всё отделение получало приказ развернуться и следовать к выходу.
Не то что бы Форест ненавидел своих ребят, просто считал, что таким образом он их закаляет. Его совсем не смущал тот факт, что он-то успел как следует покушать с утра пораньше. И на каждый такой свой поступок он всегда находил отговорки. Нет, я вовсе не злодей – ведь я добился своей должности потом и кровью (самой настоящей кровью, пролитой на полях сражений), а этим мальцам только предстоит узнать, что такое защита родины. Им ещё рано расслабляться.
Питер Паттерсон был одним из таких ребят – ребят, служащих под командованием Фореста. Форест как сейчас помнит этого застенчивого салдафона, который почти всегда молчал и лишь изредка посмеивался над смешными репликами товарищей, когда те устраивали вечерние посиделки, на которых обсуждали всякую ерунду. Начиная с автомобилей, заканчивая разговорами о сиськах.
Сейчас, заезжая в пригород Токио на грузовике цвета хаки, Форест вспоминал те дни. Вспоминал, как впервые заговорил с Питом по-дружески. Ну или почти по-дружески. Короче говоря – они спорили. Именно так выглядели почти все их дружеские разговоры.
Он вспомнил, как они остались на посту вдвоём. Вокруг был лес. Чертовы десятки километров зелёного леса, под завязку набитого замаскированными военными, техникой и несколькими дорогами с пунктами пропуска. А ещё там были заборы. Штук пять или шесть колец из металлической сетки окружали объект. И никаких признаков иных сооружений. Потому что это был бункер. Поземный бункер, в котором создавалось новое оружие массового поражения. Хоть никто и не должен был этого знать, но слухи внутри охранных подразделений расходились быстро, а потому каждый солдат мог даже сказать, как выглядит это самое оружие.
Выглядело оно как ракета.
Огромная боеголовка.
Да-да, они подписывали договор о неразглашении военной тайны. Но ведь никто ничего не разглашал. Никто не унёс эту тайну дальше леса. А те, кто всё же додумался разболтать – семье или же обычному бармену захолустного заведения, – те жили недолго. Как и их семьи.
Как и бармены.
Так вот.
Они остались с Питом вдвоём. Патрулировали чёртов лес. Триста метров туда и обратно. Молча и неспеша. Внимательно разглядывая каждый куст. А потом они наткнулись на гражданского. Пацан лет семнадцати со страхом в голосе, но отвагой в глазах.
– Чёрный лес! – Крикнул Форест, услышав шелест кустов. Он уже наставил дуло автомата на возможного противника.
– Белая лиса! – Донеслось в ответ.
«Белая лиса» – ответ был верный. Жаль только, что верным он был два часа назад. А значит перед Форестом и Питом не стояло вопроса о том, кто же там затаился. Перед ними стоял вопрос – как много противников и куда стрелять, чтобы попасть наверняка.
В итоге мальчишка вышел сам – наверное всё-таки услышал звук затвора, загоняющего первый патрон в затворную раму. Он поднял руки. Но явно не собирался сдаваться.
– Кто такой?! – Форест звучал жёстко. На столько, на сколько это вообще возможно. Будь ты рядом с ним, дорой читатель, ты наверняка бы уже обосрался. Но не этот парень. Этот парень стоял молча.
Форест повторил:
– Я спрашиваю, кто такой?! Как вас много?!
Наконец мальчишка ответил:
– Я один.
– Так я тебе и поверил! Выкладывай быстро! Иначе вместо разговора получишь пулю в башке.
– Клянусь, я один. – В голосе появилась слабость.
– И что же ты тут забыл? – Вмешался Пит. Он больше походил на доброго полицейского в игре: злой-хороший полицейский. – Боюсь, сегодня ты оказался не там, где нужно.
– Вы ничего не понимаете. Вы не понимаете, что делаете. – Мальчишка внезапно разговорился. – Мы все погибнем из-за этого оружия. Мы все умрём. Нельзя. Так нельзя. – Не опуская рук, он начал движение в сторону героев. Все его тело дрожало. Голос дрожал тоже: – Они не понимают, что творят.
– Что за херню он несёт? – Шепотом спросил Пит.
– Понятия не имею, – со злостью ответил Форест, – но если он не остановится через три секунды, он уже никогда не сможет нести херню.
– Парень, – Пит обратился к мальчишке, – у тебя есть три секунды, чтобы остановится.
Пит хотел помочь мальчишке. Он не хотел встречать свою первую смерть, глядя в глаза ещё совсем юного подростка.
– Один, – произнёс Пит, но парень не останавливался.
Ну ничего, подумал Пит, у тебя есть ещё две секунды. Смотри не потеряй их впустую. Но как только он об этом подумал, прозвучал выстрел. Браун не любил разговаривать долго, как и не любил долго целиться.
– Чем дольше целишься, тем меньше попадаешь, – сказал Форест и, не опуская автомата, направился к лежащему. Он пнул того пару раз, а затем выпустил контрольный в лоб. Только после этого он позволил себе опустить автомат. – Конечно это правило не относится к снайперам. Но мы с тобой не снайперы. Поэтому запомни – это правило будет твоим первым уроком.
С того дня их споры продолжались и по сей день. На одной стороне стоял Пит, с его моралью, нравственность и прочим духовным дерьмом, а на другой – Форест, с его хладнокровностью и расчётливостью.
Пока Форест вспоминал те дни, грузовик успел завести их в город. Стояла поздняя ночь. Ехали они медленно, потому что везде были люди. Они не стесняясь выходили на проезжую часть и шагали прямо по ней, пока не получали звуковые предупреждения от движущихся колонн военной техники. И всё. Больше сигналить было некому – никаких машин, никакой гражданской техники.
Улицы Токио были доверху набиты бездомными. Бродящими, сидящими, не знающими что делать бездомными. Каждый угол здания был занят человеком, каждая подворотня захлёбывалась от эмигрантов, каждая стена поддерживала чью-то спину. Практически каждый сантиметр тротуаров был занят чьей-то задницей.
– Неужели всё так плохо? – Обратился Пит к Форесту, выглядывая за борт.
– Думаю, это ещё цветочки. Если в самом городе такой ужас, то боюсь представить, что происходит в портах.
Неоновые вывески и рекламные шиты на небоскрёбах уже не светили так ярко. Электричество было необходимо всем. Потребность в рекламе оказалась на втором месте. Первым делом свет пустили во временные лагеря.
– Говорят, все офисные помещения очистили от коммерсантов и заселили туда людей, – сообщил сидящий рядом солдат, когда грузовик проезжал одну из самых оживлённых улиц города.
Пит, сидящий у борта, с интересом разглядывал улицы. Он высунул голову наружу, чтобы поглядеть на верхние этажи зданий, но не увидел там ничего, кроме темноты.
Он тут же протянул:
– Ну и мрак же.
– Этот квартал вроде ещё не заселили, – снова отозвался солдат. – Клерков-то они выселили, а вот с распределением пока всё сложно. Не хватает людей, которые бы следили за порядком. Поэтому дома пока пустуют. Поэтому нас и забросили сюда, чтобы помочь япошкам справится со всем побыстрее.
Закурив сигарету, в разговор вступил Форест:
– Интересно, что они планируют делать дальше. Это, конечно, хорошо, что они так заботятся о человечестве. Но что будет потом?
– А что потом? – Сказал солдат. – Потом как пойдёт. Будут действовать по ситуации.
– Кажется мне, господа, что ситуация хуже некуда. – сказал Форест и сделал глубокую затяжку: такую, что буквально за раз испепелил полсигареты. Глядя на него, сложно было предположить, что это хоть как-то его покоробило. Он даже ни разу не кашлянул. – Думаю, назад мы не вернёмся.
– И что же ты хочешь этим сказать? – Поинтересовался солдат.
– То, что спустя пару недель остров будет полностью оккупирован войсками соединённых штатов. А ещё тут будут миллионы людей, которых быть не должно. Поэтому вряд ли японцы хоть слово нам скажут, если что-то пойдёт не так.
Теперь интересно стало не только одному солдату их роты. Теперь в разговор вмешался другой:
– Как это не так?
– Ну-у… – Форест говорил так, словно пытался напрячь интерес сидящих рядом до предела. – Если начнётся серьёзная паника, определённо начнётся стрельба. Возможно, кто-то кого-то случайно заденет… Возможно, это будет даже солдат японской армии. И, вероятнее всего, не один.
– Ну и как же твой расизм относится к тому, что мы больше не вернёмся домой?
Пожалуй, Форест добился своего. Все смотрели на него. Всем было интересно, как этот самоуверенный тип который, за год службы, уже успел всех порядком подзадолбать, выкрутиться из данной ситуации.
Наш герой уселся поувереннее, после чего начал свою речь:
– Года два назад, когда мы с Питом служили в другом подразделении, мы охраняли один секретный объект. Этим объектом был бункер. В бункере была лаборатория, в которой создавали новое оружие массового поражения. Посерьёзнее всех этих ваших ядерных бомб. Тамошние учёные конструировали боеголовку, способную выборочно поражать определённые участки озонового слоя. Представьте себе испещрённую огнём землю, которая больше ничем не защищена от солнечного давления. Именно это и произошло с одной из стран ближнего востока.
– Что за хрень ты несёшь, – вмешался один из солдат. – Сказки хуже этой я ещё не встречал.
– Да погоди ты, – перебил его кто-то. – пускай договаривает.
Солдаты ждали продолжения с таким вниманием, какое не повстречаешь ни в каких боевых действиях. Ты ведь понял о чём я? Когда ведутся боевые действия, всегда нужно быть готовым к тому, что в тебя полетит пуля. Поэтому внимание – это один из важнейших факторов на поле боя. Ты уж соберись там, читатель, а то мне не охота объяснять тебе каждую строчку. Я конечно постараюсь сделать всё, что в моих силах, но не рассчитывай, что я буду распинаться перед тобой в убыток себе. Как никак, пишу я для собственного удовольствия. А всё остальное – это дело второе. Обидно будет, если и эту книгу не издадут, но что поделаешь…
Форест продолжал:
– Но как всегда, всё пошло не по плану. Один испытательный выстрел привёл к глобальной катастрофе, поглотившей практически всю планету. Спустя несколько недель в Европе начали гибнуть люди. Смертельные дозы ультрафиолета пробивались туда, куда их совсем не приглашали. И всё что вы видите сейчас – это результат того неудачного испытания.
– Ахринеть можно! – Воскликнул один из слушающих
– Я думал, такое возможно только в боевиках, – добавил другой.
– Чушь собачья, – отозвался солдат, принявший рассказ Фореста за сказку. – Неделя-две и мы будем дома. Просто власти решили развести панику, чтобы избавится от нежелательных элементов общества. – Он улыбнулся злобной улыбкой. – А вот что касается расстрела – это я согласен. Думаю, мы тут для того, чтобы устроить массовый геноцид. Будем отстреливать китайцев и русских, пока их страны не ослабнут совсем. Тогда-то нас и закинут в самую настоящую жопу – отправят на третью мировую. Или четвёртую. Хрен его знает, какая она там по счёту.
– Вот у тебя-то ни разу не сказка, – заявил ещё один солдат. – Ты то, блин, прям фактами разбросался. Да ещё такими реалистичными, что ****ец как сложно не поверить во всю ту херню, что ты тут болтаешь.
Но Форесту уже было всё равно. Он своего добился. Он знал, что всё, рассказанное им – правда. Дело времени, когда всё подтвердится. Вот тогда-то он и сможет завербовать их полностью. Ему нужно было как можно больше солдат для предстоящего замысла. Одной роты будет маловато, думал он. Таким составом планету не захватишь. Не планету, а остров… хотя какая разница, если совсем скоро от планеты останется пара-тройка островков, и захватывать придётся только их.
Браун не был идиотом и знал, как давить на человеческую алчность: он собирался предложить этим солдатам лучшие места в новом мире. В мире, погружённом в хаос и разруху. Но только тогда, когда всё подтвердится.
А ждать оставалось совсем не долго.