Пугало было очень правдоподобным. Иногда в голову закрадывалась мысль, что посередине огорода стоит вполне себе живой человек, страдающий чрезвычайной худорбой и отсутствием вкуса при выборе одежды. Привязанная к пугалу мишень, крепкая доска метр на метр и толщиной в сорок миллиметров, поворачивалась вместе с пугалом, когда дул ветер, и неподвижно застывала на месте, когда ветер стихал. Попасть ножом в раскачивающуюся мишень – дело непростое. Нужно до последнего провожать рукой полёт ножа, чтобы в самый последний момент подправить направление движения стального клинка, успеть среагировать на раскачивание мишени, на смену направления ветра. Увлекательное занятие и самое главное – полезное. Нервы успокаивает. А они у меня после похода на кладбище стали похожи на струны домбрины какого-то заезжего менестреля.
— Ты вчера пришёл под утро, – выговаривала мне двадцатилетняя соседка Лига.
— Ты по ночам вообще спишь? – огрызнулся я.
— Бывает сплю, бывает нет.
Я сделал замах, нож был в полёте, но коварный ветер колыхнул пугало и бросок получился не очень удачным. Лезвие клинка расщепила край мишени, нож упал в нескольких метрах от пугала.
— Опять промазал, – засмеялась Лига.
— Ты-то откуда это знаешь? – удивился я.
Моя соседка – с рождения абсолютно слепая и для меня была загадка, как она умудрялась определять, сидя в доме с закрытыми окнами, что именно я иду по улице, а неудачные броски ножей – по звуку.
— Я всё вижу ушами, Локфри. Если Всевышний что-то забирает у человека, то он наделяет его способностью, которой у здорового человека нет и быть не может.
— Спорный вопрос, Лига. Я о том, что у здорового человека чего-то там не может быть.
— И быть не может, – добавила девушка. – Отдышись и брось нож в мишень. Потом я брошу.
— И где потом твой нож искать? – усмехнулся я.
Лига притворно надула губы, повернула лицо в мою сторону и улыбнулась. Красивая она, слов нет. Высокая, статная и светловолосая. Голубые незрячие глаза смотрели на мир слегка удивлённо, словно девушка спрашивала у людей, у неба и Солара: «я опять что-то не то сказала-сделала?»
— А ты брось нож, потом поговорим, – на выдохе произнесла Лига. В этот момент мне хотелось прижать девушку к себе и долго-долго не отпускать. На этот раз ветер был ко мне более благосклонным, нож воткнулся точно в центр мишени.
— Всё, Лига, ты проиграла. Точнее бросить просто невозможно, – произнёс я, наблюдая за реакцией девушки.
— А мы разве на что-то поспорили? – удивилась соседка. – Хотя, ещё не поздно заключить пари, Локфрест Одиночка.
— Почему одиночка? – опешил я.
— Откуда мне это знать? – пожала плечами Лига. – Ты всё делаешь сам, друзей сторонишься, меня избегаешь. Люди в городе так и говорят: вон, пошёл Локфрест Одиночка, внук Пелергата Одиночки. Яблоко от яблони… и так далее и тому подобное. Так что насчёт спора?
— Ну давай, – произнёс я, – ты хочешь бросить нож в мишень и выбить мой нож? Что на кону?
— Моё желание. Самое сокровенное, – как-то неопределённо ответила Лига. – Давай нож.
Я наблюдал, как соседка стала к мишени в полоборота, как она сделала замах, проследил глазами полёт ножа. Раздался «дзинь», некоторое время два ножа торчали в мишени, потом одновременно упали на землю.
— М-да, – покачал я головой.
— Проиграл, – произнесла Лига.
— И что же ты загадала? Какое желание?
— Локфри, возьми меня с собой, – выпалила Лига и покраснела.
— Да ты с ума сошла, девочка, – сказал я, не найдя других слов. – И вообще, откуда ты узнала, что ...
— На рынке всё можно узнать. Ты развесил объявления о продаже дома. Зачем?
Я подошел к поленнице, присел на колоду. Лига примостилась рядом, положив мне на плечо руку.
— Так что, Локфри, возьмёшь с собой?
— Нет конечно, Лига. Как ты себе это представляешь? У меня врагов и так полным-полно, не хватает ещё поругаться с твоими родителями и братом. Нет, Лига, не возьму.
— В таком ответе я не сомневалась. Просто хотела проверить – правду о тебе говорят люди или нет. Значит, они не соврали.
— Правду, – произнёс я, рассматривая соседку, – правду они говорят. Чуть потеплеет и я отправлюсь в дорогу.
— Зачем?
— Зачем отправляюсь в дорогу или что? – переспросил я у Лиги.
— Нет. Зачем ты продаёшь дом? Хуже поступка и быть не может. Родители, и особенно дед, устроили бы тебе жизнь весёлую, Локфри. Дом есть дом, зачем его продавать?
— Дом без хозяина ветшает, Лига, – произнёс я, вставая с колоды. – Стареет и начинает болеть.
— Нет хозяина, я могу побыть хозяйкой. Давно мечтала съехать от родителей, а тут такой повод. Так что?
— Я подумаю, Лига, – ответил я, ошарашенный предложением девушки. – Не страшно будет жить одной в большом доме?
— Я своё отбоялась, Локфри. Мы вместе выросли и ты знаешь через что я прошла, как мне доставалось из-за слепоты и своего дара предвидения. Если бы не ты, мой защитник, то закидали бы меня люди камнями, или привязали к позорному столбу, потом сожгли к Тёмному. Под одобрительное улюлюканье горожан, на потеху знати. Ты меня всегда защищал, Локфри. Почему?
— Странно этот вопрос слышать от тебя, Лига. Очень странно. Почему один человек помогает другому?
— Во и я думаю – зачем? – пожала плечами девушка.
— Помогают, потому что они люди, Лига.
— Как по-мне, то люди те же звери, только хитрые, злопамятные и жестокие. Собаку, к примеру, ударишь, она тебя начинает бояться. Человек всегда вспоминает о мести, когда его обидчику очень плохо и он не может себя защитить. Купайся, Локфри. Скоро закат Солара и вода в бочке начнёт остывать. Да, чуть не забыла: я хочу пощупать твоё кольцо.
— Какое кольцо? – спросил я, но потом вспомнил, что на указательном пальце левой руки у меня находится перстень Руфа Охотника.
— Ты очень невнимательный. Я же сказала, что вижу ушами. Когда ты бросал ножи раньше – был один звук, сегодня другой. В нашем мире всё просто и легко объяснимо, Локфри. Оно красивое и из золота?
— Нет, из серебра. Только я не знаю что за ограненный камень в перстне.
— Да какая разница. Меня больше интересует выдавленный рисунок, произнесла девушка, ощупывая перстень. – Роза, обвитая диким плющом. Что это означает? – спросила Лига.
Я ответил честно:
— Не знаю.
Собрав ножи и протерев их сухой тряпкой, я разделся, залез в дубовую бочку с дождевой водой. Набрав в грудь побольше воздуха, погрузился в воду с головой и начал отсчёт времени. Как всегда, продержался я около четырёх минут, потом лёгкие взбунтовались, я вынырнул из воды. На колоде, рядом с Лигой, сидел её родной брат Борк. Он лузгал семечки, смотрел на багровый закат и что-то рассказывал сестре. В глаза бросились его дрожащие руки и я вздохнул: Борк приходил ко мне в гости очень редко. Или выпить вина, или после крупного проигрыша в камни занять денег. Одно из двух, третьего не дано. Но на этот раз я ошибся. Борк поднялся с деревянной колоды, показал головой в сторону дома.
— Есть разговор, Локфрест. Лига, иди домой.
— Пусть она остаётся, – произнёс я. – От вас у меня никогда не было секретов.
— Это так, это правда, – кивнул Борк. – Тогда рот на замок, Лига. То, что услышишь, должно в тебе умереть.
Я с нехорошим предчувствием зашёл в дом, прошёл в просторный зал. Лига с ногами забралась в любимое кресло моего деда, её брат стоял у окна, заложив руки за спину.
— Ты вчера ночью где был? – спросил сосед. – Не делай удивлённое лицо, Локфрест. Все знают, что ты утром заходил в город через Северные ворота. Значит, ты шёл со стороны Ведьминого кладбища. Так?
— Допустим. И?
— Ты принёс с кладбища какую-то вещицу, украшение, артефакт. Так?
— Так, – согласился я.
— Ты шёл по улице Пекарей, потом свернул в переулок Кожевников, прошёл по Земляному валу и вышел на нашу улицу. Я не ошибся, Локфрест?
— Нет. Это самый короткий путь от Северных ворот до дома. Да что случилось, Борк?
— Я сегодня был в трактире «Хромая лошадь».. – Лига хмыкнула, Борк, посмотрев на сестру, продолжил: – На этих улицах сдохли пять коров, у двоих пропало молоко. У Мигги Одноглазой перестали нестись куры, у многих людей на теле появилась сыпь. Чесоточная, Локфрест.
Я присвистнул, Борк кивнул:
— Вот и я о том же. Как ты думаешь, кого в своих несчастьях обвиняют люди?
— Меня, что ли? – удивился я, посмотрев в глаза соседу. Сегодня он был на удивление трезвый и серьёзный.
— Нет, меня, – хмыкнул Борк. – В «Хромой лошади» только о тебе и говорят. Ходить на кладбище по ночам, это, знаешь ли, выглядит очень странно и пугающе.
— Поговорят и успокоятся. Первый раз в городе подобные слухи, что ли? – произнёс я, соображая о последствиях таких сплетен и серьёзного обвинения.
— Короче говоря, Локфрест: сегодня после полуночи в Старбель из Лирванда приезжают люди в алых одеждах. Знаешь как таких людей называют?
— Монахи Ордена Пурпурной Зари, – прошептал я, вспомнив рассказы деда о зверствах, которые учиняли эти монахи по отношению к одарённым, ставшие с недавних пор изгоями общества.
— Вот-вот. Тобой заинтересовался Орден, мать его через тридцать три перегиба, Пурпурной Зари! Ты что натворил, сукин сын? Общался со слугами дьявола, с нечистью из потустороннего мира? Что произошло на кладбище?
Я рассказал почти всё. Лучше сказать часть правды, чем потом запутаться в собственной лжи. Знать о Руфе, о демоне Борку и Лиге совсем необязательно: монахи из Ордена эти знания могли выведать под пытками, или с помощью магии. Она у них особая, разрешённая и изощрённая. Борк долго молчал, о чём-то думая, Лига произнесла:
«Тот, кто возьмёт запретное без моего ведома, будет обречён на вечное скитание».
— Что это за хрень, Лига? – спросил Борк.
— Предсказание Луги, – ответила брату Лига. – Они всегда сбываются.
— Дела мои тяжкие! – воскликнул парень. – Ну как ты мог, Локфри?
— Да Тёмный его знает. Лежала красивая вещь, и когда я убегал из гробницы, то..
— То-то.. – передразнил меня сосед. – Уходить… да, именно так. Тебе нужно уходить из города, Локфри. И чем быстрее ты это сделаешь, тем будет лучше. Для тебя, для нас, для всего Старбеля. Пожалей хотя бы Лигу. Если монахи её увидят, почувствуют её дар, то.. Сам знаешь, что они сделают с моей сестрой, Локфри.
— Если я сбегу из города, то соглашусь с обвинением. Если останусь в городе, то меня казнят или люди закидают камнями. Из какого удовольствия какое выбрать, даже не знаю, – произнёс я. – Бежать нужно ночью, но стражники ворота не откроют. Тем более, что их обо мне уже предупредили. Остаётся одно: подземный ход, который начинается под Собором Всех Святых и заканчивается… Кстати, а где заканчивается подземный ход, Борк?
— Мне-то откуда это знать? – удивился сосед. – Это ты у нас любитель приключений и острых ощущений. Никак не я и не моя сестра.
— Я знаю, где он заканчивается, Локфри, – сказала Лига. – Два дня тому назад у меня было видение, в котором я бежала по подземному ходу. Впереди меня был ты, Локфри, но почему-то ты постоянно оглядывался и спотыкался. Может, ты в видении был ранен в ногу, может, просто пол подземного хода был неровный. Не знаю. Но поднялись мы на поверхность по ступеням лестницы и оказались в склепе. Я не могла ничего видеть, это и понятно, но в моих видениях каким-то образом я прозрела. Так вот: склеп находился в огромной пещере, гроб, из какого-то прозрачного камня, к своду пещеры был подвешен на цепях. Всё, больше я ничего не увидела, меня что-то разбудило, какой-то шум.
— Подземный ход могут перекрыть, не одни мы такие умные. Сегодня какой день недели? – спросил Борк.
— Шестой, – напомнил я.
— Нам повезло. Ночью на Северных воротах будет смена сержанта Мирда. Он мне проиграл золотой, то есть должен. Я спишу с него долг, но этот прощелыга может потребовать ещё золотой. За сохранность тайны. У тебя есть деньги, Локфрест?
— Найду, – ответил я, прикидывая в голове, какие вещи с собой брать, а какие можно оставить дома за ненадобностью.
Этот вопрос решаем, остаётся для себя уяснить – куда идти. До города Милгрида, родного города Руфа Охотника, путь неблизкий. Город находится в соседнем королевстве, которое отделяют от моего Скалистые горы. Кстати, в горах ещё полно снега и очень холодно. Придётся на себе тащить кучу одежды, брать много продуктов. Но это лучше, чем попасть в руки монахов.
— Перед тем, как уйти из города, мне нужно сделать одно дело, Борк, – сказал я, посмотрев на Лигу. – Мне нужно переписать дом и имущество на твою сестру. Если она не станет возражать, конечно.
— Ты правильно мыслишь, Локфри, – продумав, ответил Борк. – Без хозяина дом могут пустить с молотка. Это обычная практика для городов без исключения всех королевств. В пяти минутах ходьбы от нас банк «Груви и Груви». Там мы оформим документы очень быстро. Лига, сходи переоденься. Мы будем тебя ждать на улице.
— Мне нужна карта королевств, купить кое-какие продукты, новые тёплые сапоги. Мои совсем поистрепались, – сказал я соседу, когда мы вышли на улицу.
— Придётся довериться Лиге, – ответил сосед. – Твоё хождение по магазинам и лавкам будет выглядеть.. хм.. очень подозрительно. Меня интересует один вопрос: почему тебя до сих пор не арестовали, Локфри?
— Горожане и стражники догадываются, кем были мои родители и дед. Кто рискнёт связываться с одарённым и его арестовавать? Пусть я и самоучка, но с десяток рун выучил и смогу, если что, ими воспользоваться.
— Да, это наверное самое верное объяснение. Главное, чтобы ты сегодня свои руны нигде не применил. Вот и Лига. Какая нарядная, – засмеялся Борк.
Девушка взяла меня под руку и мы пошли в сторону банка «Груви и Груви».
***
Ворота бесшумно закрылись, навсегда отсекая меня и мой мир от мира друзей, знакомых. И опять я остался один на один с лесом, за которым находилось Ведьмино кладбище. Обходить его, двигаясь вдоль оборонительной стены Старбеля – дело утомительное и небезопасное. Сегодня Бирона была полной и яркой, поэтому стражники, находящиеся на галерее стены, могли меня увидеть. Вариантов в голове было немного и я, поправив лямки заплечной сумки, вошёл в лес. Было около полуночи, позади остался старый лес со своими вздохами, поскрипыванием стволов старых деревьев, завываанием волков. Я находился в ста метрах от кладбища с перекошенным забором, напротив знакомого входа. Кладбище огромное, его обходить придётся очень долго. Если бы не ночь, можно было бы рискнуть и пересечь по его центральной аллее, выйти к разрушенному и заброшенному городу Кромбль, на окраинах которого мы искали счастье в виде драгоценностей и полезных артефактов Древних.
Ночь, пристанище мертвецов, призраки.. Липкий страх заполз под одежду, я передёрнул плечами. Страшно, но терять время тоже не хочется. Монахи, узнав о моём побеге из Старбеля, на основных дорогах и трактах обязательно выставят патрули, как и на входе в крупные города, которые теперь придётся обходить стороной. Я вышел из леса и остановился, всматриваясь в сумрак: слева от меня, пока ещё далеко, был виден силуэт повозки с запряжённой в неё лошадью. Что за наваждение? Кто вздумал здесь разъезжать ночью, двигаясь вдоль кладбища? Зачем? Решив не искушать судьбу, я перебежал небольшой пустырь, отделяющий лес от кладбища, спрятался за забором, наблюдая за происходящим через редкие штакетины. Минут через пять открытая повозка поравнялась со входом, остановилась. На облучке сидел возница в тёмном плаще с большим капюшоном, скрывающим лицо человека. Человека? Вокруг меня была звенящая тишина, безмолвствовал лес и кладбище, белая лошадь застыла на месте, склонив вниз голову. Возница медленно повернул в сторону кладбища голову, произнёс:
— Садись, усталый путник, я тебя подвезу. За разговорами дорога покажется короче и время пролетит незаметно. Мне путь грешника заказан давно, по нему я двигаюсь на протяжении многих лет, поэтому дорогу вокруг кладбища знаю как свои пять пальцев. Возможно, даже лучше.
Я боялся пошевелиться и вздохнуть. Бирона спряталась за набежавшими облаками и что-то рассмотреть на расстоянии вытянутой руки было невозможно. Кто этот возница? Призрак? Сумасшедший человек? Я потянул из ножен Вилкрест. Возница рассмеялся:
— Неужели воин с таким оружием чего-то боится? Меч судьбы должен принадлежать только храбрым и отчаянным людям. Но только где они, эти отважные и смелые, для которых тьма ночи милее дневного света?
Я не стал геройствовать, встал в полный рост и отступил от забора. Пятясь назад, смотрел в сторону выхода с кладбища, не забывая оглядывался и посматривать по сторонам. Над могилами всё также колыхался призрачный зелёный свет, было до жути тихо. Тишину прорезал громкий хриплый смех возницы. Повозка тронулась с места и через несколько минут уже ничего не напоминало о произошедшем. Я шёл по аллее, вспоминая слова Лиги:
«Тот, кто возьмёт запретное без моего ведома, будет обречён на вечное скитание».
Браслет, с плетением из тончайших серебрянных нитей, лежал в кармане куртки и мне в голову пришла мысль вернуть украденное владельцу. Раз я волею судьбы отказался опять на этом странном кладбище, то почему бы и нет? Склеп Луги находился на том же месте, на месте была и могила Провидца. Только теперь скульптура скорбящего старика была собрана воедино и находилась там, где она должна находиться. На белом камне округлой формы. Я, сняв заплечную сумку и положив её между могилами, надавливал на буквы и слова, высеченные на плите надгробья, моля Всевышнего только об одном: чтобы надгробие побыстрее открылось. Постоянно, до мороза по коже казалось, что на меня смотрят мертвецы, между собой о чём-то переговариваясь. Плита сдвинулась вбок, я увидел ступени и яркий свет, который, который слепил глаза. Под весом моего тела третья ступень лестницы «просела», плита надгробья закрылась. Комната с каменным гробом по середине освещалась четырьмя факелами, которые находились в закреплённых на стенах держателях. Я увидел вазы со свитками и то, что крышка гроба сдвинута вбок. Гроб был пустой и вместо тела покойного Луги Предсказателя я увидел очередные ступени, ведущие куда-то вниз, в неизвестность. Положив браслет рядом с книгой в кожаном переплёте и со светящимся зловещим черепом, я начал подниматься к выходу из гробницы, но остановился, когда услышал звук шаркающих шагов. Третья ступенька лестницы, даже после того, как я на ней попрыгал, осталась неподвижной. Плита надгробья открываться не хотела, и я понял, что попал в очередную скверную историю. Прав был мой дед, тысячу раз прав: за любой содеянный непродуманный проступок человек может поплатиться самым ценным, что у него есть. Жизнью.