III. Ачинские грезы

   
    Андрей Беляков

  III.АЧИНСКИЕ ГРЕЗЫ   


Лето для сибиряка – это маленькая жизнь. Никто так не ждет его и не грустит, когда оно заканчивается, как сибиряк. Зима, конечно, тоже хорошо, но в  Сибири она такая длинная, и, как правило, холодная, что, в конце концов, надоедает и поневоле начинаешь ждать тепла и солнца. А еще лето  —  время каникул и отпусков, время, когда семьи собираются и едут к морю, в те времена, как правило,  к Черному. Как говорила героиня фильма «Москва слезам не верит»: «в Сочи хоть раз побывал каждый советский человек».
     А вот Генвальд Александр, хоть и был советским юношей, в Сочи пока  не был,  да и море видел только на картинках, более того, он никогда не летал на самолете. Моделей самолетов собрал множество, даже выигрывал соревнования по авиамодельному спорту, а вот на настоящем лайнере в качестве пассажира не летал  ни разу.
Как уже упоминалось, Саня был большим любителем и знатоком техники, чинил он все: машины, мотоциклы, моторные лодки, катера. Собирал модели самолетов, гоночных автомобилей, интересовался историей развития автомобиле- и самолетостроения, военной техникой. Это было у него  с детства. Может быть, сказалось отсутствие у парня отца, постоянное затворничество и одиночество, которые  компенсировались его тягой к технике. Но это  было…
    Его двоюродный брат, Кондрашов Илья, сразу оценил выгоды от таланта брата из Красноярска, но все по порядку…
    К своей родной тете, которую зовут Наташа, в Ачинск Генвальд с мамой  приехали в конце июня. Мама через месяц уехала обратно, у нее закончился отпуск, Саня же остался на все лето, и скоро мы узнаем  почему. Тетя Наташа, как и мама Генвальда, была женщиной незамужней. У нее был сын Илья, ровесник Александра. Как получилось у них  забеременеть и родить сыновей в один год, и откуда взялась эта странная немецкая фамилия Генвальд, останется их тайной, это их история, у нас – другая.
    Она вроде похожа на миллион других историй про любовь или о любви, но в то же время у нее есть свое, только ей характерное отличие и свой секрет,  свой почерк и своя индивидуальность, делающие ее  так не похожей на другие, как отпечатки пальцев или сетчатка глаз. Повезло тем людям, которые в жизни любили, счастливые  — те, которых любили, избранные – те, которые полюбив, встретили взаимность. А что такое любовь? Про это чувство написано так много и столько всего, что повторяться, наверное, нет  никакой нужды. Одно лишь напомним, что человек, испытавший любовь, никогда уже не будет прежним. Он изменится на всю оставшуюся жизнь, станет чуточку лучше, что ли. И хоть часто  любовь с собой несет  слезы  и страдания, ее не нужно бояться, и, тем более, избегать. Как же все–таки несчастны те, кто в жизни не испытал  этого чувства, а ведь есть и такие; впрочем,  хватит уже отступлений.
 Тетя Наташа с сыном жили в частом доме, доме бабушки и дедушки Ильи и Александра. Старики-фронтовики умерли рано, оставив  дочерям в наследство дом с баней и постройками. Дом дочери делить не стали, он на правах  старшей сестры достался тете Наташе. Лена, мама Генвальда, по распределению уехала  в Красноярск и через несколько лет обзавелась собственным жильем. Поэтому вместо моря Александр  с мамой постоянно  ездили отдыхать в Ачинск.
От деда остался мотоцикл «Урал» еще 1960-х годов сборки, мотоцикл ржавел  годами, и, казалось,  восстановить его не было никакой возможности, но только не для нашего героя. Саня завел его на  третий день ремонта, а на следующий,  четвертый, к изумлению Ильи,  поехал на нем. Причем  ничего не покупая при этом из запчастей, все, что не хватало Сане, он использовал из подручных средств или запасов деда. Илья любил наблюдать за работой брата, тот внимательно осматривал каждую деталь, вертел и крутил ее, примеряя и очищая,  не вынимая при этом изо  рта сигареты с коричневым фильтром. Он как будто в голове откладывал эту деталь  в определенное место, при случае всегда готовый достать ее в нужный момент и вмонтировать в нужное место.
Осмотрев внимательно «Урал», он неспешно разобрал его, затем обшарил все шкафы и полки сарая, затем,  внимательно изучил содержимое, и только после этого начал сборку мотоцикла.
Илья  был на седьмом небе от счастья, ведь как только ему исполнилось 16 лет, он сдал на права категории «А»,  то есть на управление мотоциклом, а тут такая удача! Лето обещало быть интересным. «Урал» в то время дорогого стоил, и  Кондрашов строил планы: во-первых, нужно было показаться на нем перед одноклассниками и одноклассницами,  во-вторых, съездить на пляж в Назарово, ну, и в–третьих, затусить  в центре, где собирается элита Ачинска и куда Илья уже давно хотел попасть.
Но, как говорится, мы предполагаем, а Бог располагает, —  и  планам Ильи не суждено было сбыться, по крайней мере, в ближайшее время. Саня еще пару дней доводил и регулировал мотоцикл до нужной кондиции, и, наконец, к концу недели Илья  услышал долгожданную фразу: «Ну все, аппарат готов, несколько месяцев теперь проработает как часы, главное хорошим бензином заправлять. Ну, садись, пробуй!»
Мотоцикл оказался тяжелым для худощавого Ильи, как по весу, так и в управлении. В автошколе парень ездил на «Восходе»,  а «Урал» по сравнению с ним  был просто танком. Первоначальный восторг сменился усталостью и разочарованием. Глядя на все это Генвальд улыбался, сверкая  своим золотым зубом:
         — А ты что, думал? Это же  «Урал» тебе, а не какой-нибудь мопед,  но ничего, привыкнешь.
Кондрашов понял, что перед тем как показаться перед одноклассниками, придется немного попотеть. К вечеру объехав ближайшие окрестности, изрядно попугав собак и зазевавшихся старушек, парень совсем выбился из сил.
        — Хватит на сегодня,   —   заключил Геша,  глядя на усталый вид брата:
       — Дай-ка, я немного прокачусь.
Илья слез с мотоцикла и сел на лавочку, переводя дыхание.  Сев на «Урал», Геша  резко газанул, мотоцикл  рванул  с места, оставив за собой клубы пыли. Илья проводил взглядом силуэт уезжающего брата и побрел домой. Во дворе надрываясь лаял пес, по кличке «Алтай»
       — Фу, Алтай, успокойся,  —   попытался успокоить собаку Илья.
       — У тебя все нормально?  — спросила мама.  —  На тебе лица нет.
       — Устал немного,  сегодня снова целый день с мотоциклом провозились.
       — Сдался вам этот металлолом, всех собак в округе переполошили. Ой, чует мое сердце, ничего хорошего из этого не выйдет, так и просидите все лето в сарае, а то и того хуже,  попадете на нем в какую-нибудь аварию. Ты как думаешь, Лен?
       — Я? А что я думаю? Меня все равно Сашка мой  не слушает, весь в деда,  сутками с железками своими возится. Какой-то не от мира сего  уродился.
Илья, между тем, прилег на диван и через несколько минут просто уснул. Тетя Наташа принесла плед и заботливо укрыла им сына, затем посмотрела на сестру и улыбнулась: «Ладно хоть рядом с нами, никуда не шлындают, мастера, одним словом.
     — А мой-то где?  —  забеспокоилась тетя Лена.
     — Да здесь он где то, только что их вместе видела, куда он денется?  — успокоила ее старшая сестра.
Время было 18:30.
Проснулся Илья в восемь вечера. Мама и тетя  смотрели телевизор, шел какой-то фильм перед программой «Время». Чтобы не тревожить матерей, парень незаметно выскользнул из дома.
     — Что-то долго его нет,  — заволновался Илья.
Не оставалось ничего другого, как пойти в сторону, куда уехал  двоюродный брат. Предчувствие не подвело. Илья встретил брата в полукилометре от дома. Генвальд понуро  брел по дороге и что характерно  —  пешком…
    — А что случилось?  — спросил  Кондрашов и почувствовал  как немеют конечности рук и ног. Опять это ужасное ощущение,  не зависящее от тебя. Такое уже не раз случалось с ним при сильном волнении. Последний раз , когда это произошло, парень не забудет никогда. Было это в конце учебного года на экзамене по физкультуре. Подошла его очередь подтягиваться, а руки и ноги, как назло, стали неметь. Насмешил  он тогда весь класс: чем больше ругал и стыдил  его учитель физкультуры со  странным прозвищем «Фунтик», тем больше немели руки и ноги, тем громче смеялся класс.
    — Попали мы,  — вздохнул Александр,  — точнее я.
    — Как попал?
     — Как, как, вот так, подрезал одному, а он центровой какой-то оказался.
     — Центровой?..  А мотоцикл-то где?
     — Забрали пока.
         Пауза.
         Илья  присел на ближайшую скамейку,: стоять больше не было сил. Саня сел рядом и закурил.
     — Ну, рассказывай, что молчишь?
     — А что рассказывать-то? Стал я одного  пенсионера на «Москвиче» обгонять, ну и не заметил, как меня  уже обгоняет один «чувак» на «Яве» и ему ничего не оставалось, как свернуть в кювет. «Зарюхался» он, короче, в забор. Я не стал убегать, помог  ему. Тут их сразу понаехало, откуда только  все взялись. Хорошо, что хоть тот «чувак» не пострадал.
      — Понятно… знаю я центровых, вернее, не так выразился,  — не знаю их, а про них наслышан. Да, попали. С ними шутки плохи. Ну, и что решили-то? Ява–то сильно пострадала?
      — Переднее крыло и еще что-то, я сильно не рассматривал, завтра пригонят ее для ремонта и еще один мотоцикл в нагрузку, «Иж». Я их отремонтирую – отдадут наш.
       — Ладно, не  все так уж и катастрофично. Главное, никто не пострадал,  —  выдохнул  Кондрашов и почувствовал, как снова берет  контроль над своими конечностями.
      — Снова, блин, неделю в сарае проторчать придется, но видно, судьба моя такая,  —  Генвальд докурил и сплюнул  от досады.
      — Да, главное, чтоб на счетчик не поставили,  — размышлял Илья.
      — Устанут пыль глотать, чтоб меня на счетчик ставить. Пошли, давай, домой, а то что-то есть хочется,  — и  Геша  потянул брата за собой...

***
       — Приехали! – Илья  заметно волновался, он все утро ходил по дому из угла в угол и выглядывал в окно. Благо их матери  утром ушли на рынок, и парни избежали ненужных вопросов. Генвальд же, наоборот, излучал спокойствие:
       — Ты  не нервничай так, по тебе видно. Просто стой и молчи, говорить буду я.
Приехало четыре мотоциклиста, все были в закрытых шлемах. Саня узнал ту  самую злополучную «Яву» по замятому переднему крылу.
     — Ну, привет, красноярец, вот, забирай аппарат. Три дня тебе хватит, чтобы его починить? Что молчишь-то?
     — Думаю я, успею ли.
     — Ну уж ты постарайся.
      — Меня, кстати, Саня зовут,  — представился Генвальд.  — А то вчера  в горячке  даже не познакомились. Мой брат, Илья.
      — Очень приятно,  —  зачем-то сказал Кондрашов.
    Генвальд укоризненно посмотрел на него. «Велел же молчать»,- подумал Саня.
     — А ты, красноярец,  — не промах,  — засмеялся  молодой человек, но шлем снял.
     — Павел,  —  представился он.   — Моя подруга Марина,  — указал Павел на  свою попутчицу. Та сняла  шлем и махнула головой, белые кудрявые волосы упали на ее плечи. Генвальд посмотрел  на девушку и сразу же отвел свой взгляд, слишком уж жгучими оказались  ее серые глаза. А ещё этот  взмах головой напомнил ему миг, когда солнце выходит из-за туч и освещает своим светом все вокруг, или когда после  дождя  вдруг на небе  появляется радуга, радуя все живое. Вот такой эффект произвела незнакомка на  Саню. Павел, тем временем, представил  еще двоих своих друзей, но Саня не запомнил  их имен.
    — Глянь еще ее мотоцикл (это был «ИЖ Планета Спорт» оранжевого цвета).
     — А что с ним?  —  поинтересовался Геша, стараясь больше не смотреть на девушку.
     — Он что-то глохнет на холостых оборотах и дергается при движении.
   Генвальд снова  попробовал  взглянуть на Марину, та пристально смотрела на него, от ее взгляда по телу пробежали мурашки! Саня не выдержал и опустил глаза.
     — Что ты мне вечно не даешь ничего сказать,  — обиделась  на друга девушка.
     — Ну, объясняй сама,  — Павел махнул рукой.
      — И заводится он плохо,  и на газ реагирует с запозданием. Посмотрите?
     — Хорошо, хорошо, посмотрю,  — Саня хотел, чтобы  все поскорее закончилось, и окружающие не  заметили его смущения перед ней.
     — Мой тоже отрегулируй заодно,  —  добавил Павел.
     — Твой сделаю к концу недели,  ее  — к следующей среде, раньше не получится.
     — Не наглей, красноярец. А, долго это…
   Но Генвальд продолжил:
     — И наш «Урал» в конце недели отдайте, нам тоже на чем-то передвигаться нужно.
     — Сделаешь, отдадим.
Больше нагнетать обстановку никто не стал. Центровые оставили два мотоцикла и уехали на двух оставшихся.
      — Фу!  —  выдохнул  Илья, раньше  ему не доводилось бывать на таких встречах.  — А  симпатичная у него подружка, да, Саня?
Генвальд  промолчал, закурил сигарету. Он несколько минут о чем-то думал, а затем обратился к брату:
     — Помоги, пожалуйста, закатить мотоциклы.
    — Странный ты какой-то, Саня,  — пожал  плечами Кондрашов и принялся  успокаивать Алтая, ну, и помогать брату  закатывать мотоциклы.
После обеда  Илья  ушел к своему другу Игорю, который жил через два дома, по соседству. Оставшийся в сарае один, Генвальд крепко задумался. Работа не шла. У него и раньше бывали такие дни, когда ничего не клеилось, мысли путались, и  все валилось из рук. На то всегда были  какие-то причины: то ссора с учителями, то  похмелье, то  просто головная боль. Сегодня этой самой причиной были ее серые глаза. Они выбили его из равновесия и больше не давали ему покоя. Все это злило Гешу, такого раньше не случалось с ним никогда, какое-то непонятное, необъяснимое чувство, мешающее сосредоточиться и начать работать. В конце концов, Саня закрыл сарай.  Во дворе, погладив Алтая, парень минуту о чем-то размышлял, затем вышел на улицу и решительно зашагал в сторону центра. Похоже, что решение было принято.
Дом Кондрашовых находился на Садовой улице  — это южная окраина Ачинска. До центра пешком было час ходу. Геша шел, не спеша, вдыхая летний  воздух и щурясь от солнца.
«Хорошо все-таки летом»,  — думал  парень. Стало немного легче и спокойнее. Генвальд заулыбался, сверкая своим золотым зубом. Теперь он точно знал, зачем идет в центр. Он хотел еще раз взглянуть в ее глаза и успокоиться. Осталась какая-то недосказанность, и она не давала ему покоя. Геша отыскал место, которое показывал ему Илья, где собираются байкеры, которые называют себя «центровыми»  — это рядом с центральным парком. Пятак был пуст, и Генвальд решил присесть в кафе напротив. Он заказал мороженое и стакан лимонада. День был жаркий, и все места в кафе были заняты. Найдя свободный столик в углу, Саня присел, выпил лимонад и принялся было за мороженое, но тут в кафе зашла Марина. Генвальд чуть не поперхнулся мороженым. Марина была с подружкой, симпатичной кареглазой брюнеткой, одетой в летний сарафан, но главное, сама Марина была одета не в джинсы и кожаную куртку со шлемом на голове, а в легкое летнее платье голубого  цвета. Саня не мог оторвать от нее глаз.  Девушка тоже увидела Гешу, улыбнулась и махнула ему рукой. Сердце парня учащенно забилось. А девушки, тем временем, подошли, и Марина представил ему свою подругу:
     — Это Надя, а это тот самый Александр из Красноярска, специалист по технике, из-за которого мой Павел вчера попал в аварию.
     — Ой, как интересно! — сказала Надя.
     — Как дела? Я думала, ты моим мотоциклом занимаешься. Ты что молчишь?
Генвальд впал в ступор, он так хотел что-нибудь сказать, но не мог.
     — Чудной какой-то, —  пожала плечами Марина. —  Ладно, Надя, пойдем. Девушки отошли к кассе, чтобы сделать заказ. Саня готов был провалиться «сквозь землю» от обиды на себя. Он наконец-то проглотил это чертово мороженое и сделал глубокий вдох, но тут судьба подарила ему второй шанс…
     — Хоть ты не хочешь с нами общаться, мы все же к тебе присядем: мест просто больше нет. Надеюсь, ты не против?
Конечно, он был не против, тысячу раз не против, миллион раз, но ничего не ответил, а лишь закивал головой.
     — Ну, хоть кивнул и то ладно.  — обрадовалась Марина, и девушки присели. Саня наконец-то успокоился и выдавил из себя:
     — Почему не хочу общаться? Хочу, задумался просто.
     — О чем, если не секрет?  —  Марина оказалась девушкой не только общительной, но и  любознательной.
     — Да так, о своем, мотоцикл твой починю, не переживай.
    — Да я и не переживаю,  — улыбнулась Марина. Боже, что это была за улыбка: белые ровные зубы, ямочки на щеках, а глаза… Генвальд так и не решился в них заглянуть.
    — Просто я люблю работать по ночам.
    Девушки переглянулись между собой и захихикали.
    — Как Адриано Челентано?
    — Это как?  — не понял Геша.
    — Ну, ты видел фильм «Укрощение строптивого»,  как  он по ночам дрова колол?
     — Нет.
     — Ну на нет, Саша, и суда нет.
Дальше кушали молча, больше, как ни старался Геша, так ничего и не придумал чтобы рассказать собеседницам. Наконец он  доел, встал и попрощался:
     — Ну, ладно, пойду я, до свидания!
     —  Пока, Челентано! — попрощались девушки и засмеялись. Стараясь больше не глядеть в их сторону, Генвальд  вышел из кафе на улицу и побрел домой. Обратную дорогу Саня не запомнил, какие только мысли ни вертелись  в голове. Главное, собой он был крайне недоволен. Ну, и легче после встречи  тоже не стало. Ни вечером, ни ночью к ремонту мотоциклов он так и не приступил. А ночью ему приснилось Марина в летнем голубом платье с ее озорной и милой улыбкой, и с этого момента больше не было ничего важнее для Александра, чем это девушка.

***
За своим мотоциклом Павел приехал в субботу утром. Приехал лишь с  одним своим другом.
      — Что-то ты сегодня без свиты?  —  поинтересоваться Саня. —     А впрочем,  это хорошо, а то матерей наших перепугаете.
      — Ну, и как твои успехи, красноярец, починил?
      — Ну, во-первых, здравствуй.
      — А во-вторых?
      — Да вот, полюбуйся,  — и Генвальд выкатил «Яву». Мотоцикл был как новенький, никаких следов аварии. Павел внимательно осмотрел его, провел рукой по переднему крылу, словно вытирая с него пыль, и покачал головой.
     — А ты у нас оказывается мастер, красноярец! Да, удивил, конечно, ничего не скажешь!
     — Ты прокатись, попробуй его на ходу, почувствуй разницу.
Павла не было минут 15, Генвальд успел выкурить с его другом Степаном, как тот представился, по сигарете. Приехал он с улыбкой на лице:
   — Ну, я доволен, молодец, Саня, скажи, как тебе удалось так его отрегулировать? Он таким приемистым даже при покупке не был!
      — Волшебное слово знаю, а если серьезно, то «Урал» наш  верни,  хотим с братом на выходных в Назарово съездить, покупаться, пока погода стоит.
      — Покупаться  — это хорошо, только за тобой должок. Ты про Маринин «Иж» не забывай.
     — Я помню, Павел.
     — Ладно, через час пригоню ваш «Урал»,  — довольный Павел не стал спорить. Вскоре парни уехали.
     — Ну, и как все прошло?  — поинтересовался Илья, когда  Саня вернулся во двор. —  Ему понравилось? «Урал» отдадут?
     — Столько вопросов, — перебил его Генвальд. – Конечно, понравилось.. Как моя работа может не понравиться?  —  Саня подошел к Алтаю и стал гладить пса.  — Я же чинил. Сказал, что сейчас вернут «Урал».
     — Ура!!!  — обрадовался Кондрашов.
     — Тише, не кричи так,  скажи лучше, а ты видел фильм «Укрощение строптивого»?...
Павел, как и обещал приехал на «Урале» через час, а забрать его на его «Яве» приехала она!!! Снова джинсы и кожаная куртка, словно и не было той привлекательной девушки в голубом платье.
     — Привет, Челентано!  —  поздоровалась Марина.
     — А почему Челентано?  — не понял Павел.
     — Он знает,  — засмеялась девушка.  — Моего коня еще не смотрел?
    Генвальд никак не отреагировал на ее вопрос.
     — Ты как будто не из Красноярска, а из Закарпатья.
     — Это почему?
     — Ну,   там наиболее сильное партизанское движение было, а ты у меня с партизаном ассоциируешься, слова из тебя не вытянешь.
     — Не смотрел еще, настраиваюсь пока.
     — Ну, наконец-то хоть что-то сказал,  ответь мне еще, пожалуйста, когда мне за ним приезжать?
     — В среду, как и договаривались.
     — Хорошо, Челентано, приеду в среду. Ты, говорят,  мастер крутой с Садовой улицы, как из романа «Мастер и Маргарита»?
     — Марина, поехали, а, опаздываем же,  —   торопил ее Павел.
Девушка еще некоторое время постояла, ожидая ответа, затем пожала плечами, села сзади к Павлу на «Яву», и  ребята уехали.
Генвальд  достал из кармана пачку сигарет «Арктика», вынул из нее сигарету и закурил. «А ты, говорят, мастер крутой  с Садовой улицы»,  —   передразнил он Марину и смачно сплюнул. Докурив, Саня пошел в сарай.
      — Здравствуй, конь!  — обратился он к Марининому мотоциклу.  — Хотел бы я с тобой поменяться местами, хотя бы на вечер.
        Саня погладил «Иж»  по бензобаку.
     — Тебя она, наверное, любит, надо мной же только смеется, то Челентано, то партизаном называет. Скоро я тебя приведу в порядок, ты уж присматривай за ней.
     — Ты с кем это разговариваешь?  — удивился Илья, зайдя в сарай.
      — Тьфу ты, напугал,   —  отпрянул от мотоцикла Генальд.  — Стучаться не учили?
      — Так открыто ж, как дела? «Урал», смотрю, стоит.
   — Дела-то  нормально, скажи  мне лучше, братан, а ты читал роман «Мастер и Маргарита»?...
***
Ну, наконец-то!!! Хоть что-то  из задуманного свершилось!  Илья с братом ехали на «Урале» в  Назарово купаться в Чулыме и загорать на местном пляже. От Ачинска да Назарово расстояние небольшое (километров 30 -35), и ребята  добрались буквально за полчаса, без происшествий и приключений. День выдался безветренным, солнечным и жарким. Пляж был полностью забит отдыхающими. Илья медленно ехал вдоль берега, отыскивая свободное место,  парня распирало от важности. Он специально снял шлем и бросил его в люльку, в надежде встретить знакомое лицо,  и, о, чудо! Он увидел своих одноклассниц!
     — Илья?  — девушки так удивленно смотрели на Кондрашова, как будто тот подъехал к ним на луноходе. Девушек было трое.
    — Привет, девчонки! Знакомься, Саня,  мои одноклассницы: Ольга, Оксана и Лена, а это Александр, мой двоюродный брат.
     — Это что, твой мотоцикл?
     — Ну, а чей же? Конечно, мой. Девчонки, а можно мы с вами  позагораем, а то мест  свободных вообще нет?
     — А на мотоцикле прокатишь?
     — Прокачу, прокачу,  —  Илья сиял, как начищенный медный пятак, мечта сбывалась!  У Геши  тоже было хорошее настроение: он впервые в этом году добрался до пляжа и водоема.  Вдоволь наплававшись, братья разделились: Кондрашов – с Ольгой и Оксаной уехали кататься, а Генвальд с Леной пошли в киоск за мороженым, идти было метров 300. Парень по дороге рассказывал девушке, как два  года назад приезжал в Назарово на соревнования по авиамодельному спорту. Дело было зимой, стояли сильные морозы и непонятно, почему организаторы соревнований  не отменили  их. Масло в моторчиках замерзало, и приходилось перед запуском разогревать модели паяльными лампами. Как  одна модель вспыхнула, не успев  завестись,  как все отчаянно бросились ее тушить. Свой рассказ Геша  сопровождал отчаянной жестикуляцией рук.
      — А ты, оказывается, только со мной в партизаны играешь. Перед другими вон как распинаешься!
Генвальд  вздрогнул от неожиданности, повернулся и увидел Марину с Надей, девушки возвращались из киоска, а в руках у них было мороженое. С Леной  девушки были знакомы и по-приятельски кивнули друг другу головами.
     – Захарова, —  обратилась Марина к Лене, — скажи, как тебе удалось его разговорить? С нами он молчит как партизан.
     — Да ничего особенного, просто я умею слушать,  —  парировала Лена.
     — А… ну, ну.
Геша смотрел на Марину в купальнике, она была еще привлекательнее, чем в платье. Девушка поймала его  взгляд на себе.
     — Все настраиваешься?
     — Можно и так сказать,  —  выдавил из себя  Генвальд.
     — А  я-то думала ты скромный мастер, живущий на Садовой улице и ремонтирующий технику в своем сарайчике, а ты, вон, оказывается, все успеваешь! Да!... Честно говоря, удивил!
     — Есть с кого пример брать, ты тоже, смотрю, везде, куда бы я ни пошел или ни поехал.
     — Ну, вот и поговорили. Рада была снова увидеться.
     — Взаимно.
     — А ты откуда их знаешь?  — спросила Лена, когда девушки ушли.
     — Да недавно на дороге познакомились,  у них мотоцикл сломался, ну я и помог им.
     — И все? А мне показалось, она тебя приревновала, хотя у них уже есть парни, причем самые крутые  в Ачинске,  поэтому от них лучше держаться подальше.
     — Прям самые?
    — Ну, одни из самых…
     В это же время разговаривали и Надя с Мариной:
     — А что у тебя с ним? Мне показалось или что-то есть?
     — Надя, я тебя умоляю, вечно тебе что-то кажется.
     —  А что ты так разнервничалась?
     — Ну, хорошо, скажу тебе, что я думаю:  просто мне интересно, он какой- то не от мира сего, замкнутый, скромный и чертовски талантливый, думаю. Если раскрыть его, то на многое способен.
    — А ты собралась его раскрыть?
    — Да нет, ну, просто он так не похож на наших ребят.
    —  А еще я вижу, как он на тебя смотрит.
    — Как?
    — Не могу объяснить, но на меня так еще никто не смотрел.
     — Вот и я это чувствую, а что с этим делать, пока не знаю.  Надя, только прошу, пусть это все останется между нами.
     — Само собой.
 Тем временем было воскресенье…
А во вторник вечером «центровые» пили пиво на своем пятачке, рядом с центральным парком. Собралось их человек 10-12, были все: Павел, его друзья, Марина, Надя. Играл «Bad boys blue». Накануне днем шел дождь, и дул сильный ветер, а к вечеру все прекратилось, стало тихо и немного прохладно. Выдался очень приятный летний вечер.
— Пойду я,  —  стала прощаться со всеми Марина.
— А что так рано?  — удивилась Надя.  — Такой вечер! Побудь еще!
— Да я матери помочь обещала.
— У тебя точно все нормально? К пиву даже не притронулась,  — Павел притянул девушку к себе и поцеловал в шею.
— Да правда все хорошо, заедешь утром, отвезешь меня забрать мотоцикл.
— К  красноярцу, что ли? Ну хорошо, в 10 заеду. Давай, подброшу тебя домой.
— Спасибо, хочу прогуляться.
— Ну, как знаешь…. Марина!  — окликнул девушку Павел.
— Что?
— А прощальный поцелуй?
Девушка улыбнулась и вернулась к парню, ребята поцеловались.  Надя покачала головой и отвернулась. Когда компания исчезла из виду, Марина ускорила шаг, временами даже переходя на бег…
Кондрашов сидел на диване и смотрел телевизор, во дворе, надрываясь, лаял Алтай.
 — Да сколько можно? Алтай, успокойся, дашь ты мне фильм спокойно смотреть или нет?  —  Илья выглянул в окно, но пес лаять не прекратил.
    Ругаясь, недовольный Илья вышел из дома, подошел к ограде и открыл калитку. У входа, тяжело дыша, стояла Марина.
— Привет, брат  дома?
— Привет, дома,  — ответил удивленный Кондрашов, но затем поправился:
— Точнее, не дома.
— А где?
— В сарае.
— Проводи меня, пожалуйста, я собак боюсь.
Генвальд выронил изо рта сигарету, когда Марина вошла в сарай, и как-то нелепо стал прибираться перекладывая детали и инструменты с места на место. Девушка посмотрела на Илью, тот отвел глаза.
— Можно мы поговорим с твоим братом?
— Да, да, конечно.
Кондрашов еще минуту постоял в дверях, но затем до него дошло, и он поспешил выйти.
— Привет!
— Привет! Шла, вот, мимо, решила заглянуть, узнать как дела.
    Пауза…
— Послушай, я понимаю, что это неприлично, но…
— Да все хорошо, в принципе, уже все готово, штрихи вот навожу.
— Отлично. А можно попробовать?
— Конечно, сейчас только выкачу его на улицу. Собаки не бойся, она не достанет.
Геша выкатил и поставил мотоцикл на подножку, взял шлем и протянул Марине.
 — Пробуй.
Пораженный, никем не замеченный Илья так и остался сидеть в обнимку с Алтаем посередине двора, пес перестал лаять и послушно смотрел на парня.
— Да я, Алтай, сам в шоке…
— Поедешь со мной?
— Ну, хорошо, сейчас шлем только возьму.
    Генвальд сбегал в сарай и вернулся с каской в руках. Парень залез на Иж сзади.
 — Обними меня и держись крепче,  а то упадешь. Ну, поехали!
Девушка отпустила сцепление и добавила газ, Иж плавно стал набирать обороты, резко реагируя на любой поворот ручкой газа.
     — Вот это да! Ты и вправду мастер!  — удивилась Марина. Геша, тем временем, закрыл глаза, чувствуя своими руками  тепло  от тела девушки. «Ты только не подведи меня»,  — мысленно разговаривал он с мотоциклом. И тот не подвел!!! Объехав окрестности Ачинска, они снова вернулись на Садовую, и Генвальд заскочил домой, чтобы взять картошку, черный хлеб, соль и банку домашнего кваса. А потом они сидели на берегу Чулыма, любуясь звездами. Саня развел костер и отдал Марине свою куртку. Ребята пекли картошку и ели ее с черным хлебом, запивая домашним квасом. Генвальд показал девушке, как отыскать на небе Полярную звезду, рассказал ей про историю развития авиации, про самолеты первой мировой войны, про первые реактивные самолеты и даже про немецкие танки времен второй мировой войны рассказал… Марина внимательно слушала, укутавшись в его куртку, а Саня про технику мог говорить часами. Затем они встречали рассвет, он отвез девушку домой в 5 часов утра. На прощание она поцеловала его в щеку, и уставший, но счастливый Геша полетел домой.
      — Спасибо!  — сказал  он напоследок Марининому мотоциклу и пошел спать. Илья разбудил его в одиннадцатом часу утра:
      — Саня, вставай! Там Павел с Мариной приехали.
     Генвальд открыл глаза.
— Что? Кто приехал?
— Приехали, говорю.
    Геша подскочил с постели.
      — Спишь, что ли, еще, красноярец?  — спросил Павел, глядя на заспанного Генвальда.
      — Что-то сегодня все проснуться не могут. Ну, как дела?
      —  Да нормально все,  —  с этими словами Саня выкатил «Иж планета спорт»
      — Отрегулировал?
      — Да, все в порядке, не сомневайся.
      — Я и не сомневаюсь, молодец, спасибо.
      — Опробуем на ходу. Садись. —  сказал он Марине. – Ну, давай, Саня, увидимся еще. Опаздываем мы.
       — Как всегда,  —  ответил Геша, стараясь не смотреть на девушку. Та тоже натянула кепку на глаза и все время молчала.
    Когда они уехали. Илья вопросительно посмотрел на брата.
       — Вы  по очереди, что ли, с ней дружите?
        — Не говори ерунды, а.  —  прервал его Генвальд.  —  Поехали лучше на пляж, лето все-таки. Давай, звони своим одноклассницам.
       — Ну, а что, и правда, поехали,  —  согласился Илья.
     Через 5 минут он вернулся и удивленно посмотрел на брата.
— А они  с нами не поедут.
— Это почему?
        —  Сказали, что они не хотят проблем с центровыми барышнями. Ты, Саня, что-нибудь понимаешь?
Новость сильно не расстроила Гешу.
        —  Ну, на нет, братан, и суда нет. Значит, поедем вдвоем, не бери в голову.
Одно Генвальд знал точно:  вчера был самый лучший день…

***
— Саша, но мне тоже будет скучно  одной, без тебя.
—  Мама, я через месяц приеду. Ну, что я буду делать в городе? Друзья мои все разъехались, кружок авиамодельный до сентября закрыт, ты все время на работе.  — Генвальд на автовокзале провожал маму в Красноярск.
    До автобуса оставалось еще 30 минут, и они отошли к автомату с газированной водой у дороги. Геша  опустил в него трехкопеечную монету, нажал кнопку. Желтая газировка наполовину наполнила стакан.
— Вот черт!  — выругался парень, поставил сумку на землю  и со всей силы ударил по автомату.
— Саша! Ты что делаешь? Прекрати,  — возмутилась мама.
— А что  он недоливает? (газировка, кстати, долилась).
Генвальд наклонился за сумкой и краем глаза увидел силуэт знакомого, да что там знакомого  — родного мотоцикла. Послышался скрежет тормозов. Когда  Геша выпрямился, перед ним с мамой оказалась Марина. Девушка сняла шлем, и снова этот только ей характерный мах головой, от которого ее белые кудри опустились на плечи, а сердце парня забилось чаще. Мама с удивлением посмотрела на нее, затем на своего сына — глаза у того забегали, а щеки покраснели.
— Привет! А ты что, уезжаешь?
— Привет! Да нет, маму вот провожаю.
— А…. а я уж было подумала,  — и Марина замолчала.
— Что подумала?
— Да неважно.
    Пауза.
— Саша, при встрече женщин нужно представлять друг другу.
— А, мам,  извини, это – Марина, моя знакомая. Марина, а это - моя мама, Елена Владимировна.
— Очень приятно.
— И мне приятно.
— Ну ладно, мам, поедем мы. Хорошо тебе добраться! Как приедешь домой, обязательно позвони.
Елена Владимировна не успела ничего ответить, как  Геша уже  сидел сзади на мотоцикле и держался за свою знакомую.
— До свидания, Елена Владимировна. – попрощалась Марина.
          —  До свидания, до свидания,  —  только и успела  сказать мама Генвальда. Она  посмотрела вслед  уезжающему мотоциклу.
          — Конечно, какой теперь Красноярск, когда такая знакомая, - произнесла Елена Владимировна и покачала головой. «И когда успел? – думала тетя Лена.  — Вроде все время в сарае просидел. Да симпатичная такая… Ну, Сашка, ну, тихоня, удивил, конечно. Как все-таки быстро пролетело время, вот и сын уже вырос, а я еще по-настоящему  и влюбиться-то не успела»,  — думала женщина, садясь в автобус.
— Ну и куда мы едем?
          —  Куда…  —  Марина  минуту подумала.  — Отвезу тебя  на свое место.
          —  Это куда?
           — Да здесь недалеко, вид там на Чулым открывается красивый. Сегодня  поведем   вечер по моему сценарию, договорились?
— Я не против,  — улыбнулся Александр.
Марина привезла парня в верховье Чулыма, километров за 20 от Ачинска. Местом была поляна, с которой открывался великолепный вид на реку. Площадка находилась на  возвышенности, заканчивалась она крутым обрывом к реке.
          — Вот это да! Красота какая!  Здесь можно смотровую площадку открывать! А  кто тебе показал  это место?
— Мне? Отец.
    Марина достала из рюкзака и раскатала плед. Затем вынула термос и книгу.
— Мы, что, читать будем?   — Генвальд был поражен.
— Да почитаю тебе немного,  роман вот «Мастер и Маргарита» Ты же, наверняка, его не читал?
— Нет, не читал.
          — Хочу показать тебе другую сторону жизни, сторону, где нет никакой техники, но она не менее интересна и прекрасна, по крайней мере, для меня. Я надеюсь, ты не против?
— Нет, нет, что ты, конечно, не против.
     Девушка  налила из термоса  в стакан  чай.
— Сахара добавить?
— Да, три кусочка, если можно.
Марина положила в чай три кусочка сахара, размешала и протянула  стакан парню. Генвальд взял чай, отхлебнул  немного и, как завороженный,  смотрел на  девушку, боясь, что она передумает.
      — Ну, слушай,  — и Марина  принялась читать: «Глава 1. Никогда не разговаривайте с неизвестными.
Однажды весною, в час небывало жаркого заката, в  Москве, на Патриарших прудах,  появились два гражданина....»
Саня закрыл глаза и стал внимательно слушать. Марина читала спокойно, неторопливо и с выражением. Приятный, мягкий голос девушки  заполнил все вкруг. Александр представил летний парк, Берлиоза, поэта Ивана Бездомного, таинственного иностранца, затем дворец  Ирода Великого, Прокуратора Понтия Пилата и осужденного Иешуа. Полтора часа пролетели как одно мгновение. Геша даже не допил чай. … «Аннушка, наша Аннушка! С Садовой! Это ее работа! Взяла она в бакалее подсолнечного  масла,  да  литровку-то   о  вертушку  и  разбей!»
— Все, на сегодня хватит,  — и Марина захлопнула книгу.  — Просто мне пора домой.
— А, ну да, конечно, поехали,  — Саня  вернулся в реальность.
Они повстречали Павла буквально  за квартал до Садовой.
      — Вот это встреча! А вы это откуда? Ты же вроде сегодня домой пораньше ушла.
      — Так мы от меня и едем, возила вот Александра показать отцовские Жигули. Отец попросил, что-то дергаться стала машина.
— Ну, и посмотрели?
    Тут в разговор включился Генвальд.
     — Да, посмотрели, карбюратор промывать нужно, завтра, сказал, пригонит.
— А ты у нас и по машинам специалист?
— По любым двигателем внутреннего сгорания, Павел.
— А ты куда поехал?  —  спросила Марина.
— В спортзал, сегодня же четверг.
— А, точно.
— Забывчивая ты какая-то стала, заеду после?
— Хорошо.
Ребята разъехались.
Возле дома уже прощаясь, Саня спросил:
— А как ты так быстро сориентировалась?
— Я так не люблю врать.  —  Вид у Марины был расстроенный.        — Дело в том, что отец, правда, просил меня показать тебе машину. Я рассказала ему, как ты починил мой мотоцикл.
— Ну, хорошо, приезжайте завтра.
— Утром?
— Приезжайте утром часиков в 9.
— Хорошо, до завтра.
— До свидания.
     Пауза.
— Марина!
— Что?
— А ты дочитаешь мне книгу?
      Девушка улыбнулась.
— Дочитаю, конечно.
— Обещаешь?
— Обещаю!...

***
— А вы что тут, сервис открыли?  — спросила тетя Наташа у сына.
               — Смотрю, сначала мотоциклы ремонтировали, теперь уже на машины переключились, так, глядишь, скоро автобусы и грузовики пригонят, куда ставить-то будем?
          Илья только пожимал плечами, он давно уже сам не успевал за новостями и действиями брата.
          Генвальд неделю провозился с Жигулями Юрия Николаевича, отца Марины. Юрий Николаевич занимал руководящую должность в ГАИ г. Ачинска. Несмотря на это, в общении оказался человеком простым, и Саня быстро нашел с ним общий язык. Геша отремонтировал не только карбюратор, он разобрал подвеску, поменял колодки, отрегулировал зажигание и еще многое другое  — двигатель словно переродился, и Юрий Николаевич не мог нарадоваться на свой автомобиль.
       — И пришили ему новые ножки, и он снова побежал по дорожке… А если серьезно, то руки у тебя, Саня, золотые!  Проси у меня, что хочешь,  —  без конца повторял он, обращаясь к Генвальду и подмигивая при этом  Кондрашову.  «Руку и сердце вашей дочери»,  —  думал Геша и как-то невпопад смеялся в ответ.
Тем временем слухи о хорошем мастере стали распространяться по Ачинску. В те годы автосервисы можно было пересчитать по пальцам, очередь в них была расписана на месяцы вперед, все решали связи и блат. В основном же ремонтом своих автомобилей хозяева занимались самостоятельно в гаражах или по своим друзьям и знакомым, поэтому хороший автомеханик всегда был на вес золота.
Илья стал выступать у брата в качестве  агента, он даже выполнил свою третью установку: перезнакомился со всеми центровыми, правда, при повторной встрече его мало кто узнавал, всех в основном интересовал его брат Генвальд, но Кондрашов все же находился в центре событий, и этому был рад. Еще  в начале лета он и не мечтал о таком внимании. К тому же, с осени он станет единственным полноправным хозяином «Урала». Так что жизнь, в принципе, удалась.
     Деньги за ремонт братья брали редко, в основном это был какой-нибудь бартер: коньяк, импортные сигареты, пиво, мед и даже домашнее молоко. Кто знает, чем бы это все закончилось, но лето подходило к концу, и сервис нужно было закрывать.
     Марина и Александр встречались редко, но встречались. После  четвертой встречи был прочитан весь роман «Мастер и Маргарита». Генвальд сообщил, что 31 августа уезжает в Красноярск, что он уже купил билеты на 16 часов вечера и просил прийти ее проводить  его на автовокзал.
       — Конечно, приду,  —  пообещала Марина.
        — Приходи, только пораньше, посидим в кафе, поговорим.
«Признаюсь ей своих чувствах,  — думал Генвальд.  — Потом пускай все спокойно обдумает и напишет мне о своем решении».
     После этого Саня начал готовить признательную  речь, а на дворе было уже 26 августа. Через день, вечером 28 августа центровые собрались на пятаке, перед тем как поехать погонять по трассе М-54. Павел увлек Марину в парк.
       — Пойдем, нам нужно поговорить.
Они дошли до ближайшей скамейки, и Марина спросила:
       — Ну, и какой у тебя ко мне разговор?
      — До меня, дорогая, дошли слухи, что ты встречаешься с нашим общим другом из Красноярска, я хотел сразу ему череп проломить, но потом все же решил переговорить сначала с тобой.
      — И откуда слухи такие? Впрочем можешь не говорить, это Надя  —  лучшая подруга, кто ж еще. Я надеюсь, она тебе не в постели про это рассказала?
       — Мы сейчас  не про Надю говорим, и вообще прекрати так о ней говорить, она же твоя подруга.
        — Да, подруга, готовая всегда и во всем меня заменить. Ладно, давай про Александра.
       — Марина, как ты вообще могла? У него же руки постоянно грязные и этот зуб золотой. Мы с тобой  —  такая пара, родители наши дружат. Чего тебе не хватает? Мне кажется, ты просто заигралась от скуки. 
      — Ну, во-первых, не надо никому ничего проламывать,  во-вторых заигрался по-моему ты. Красивая пара! Я давно уже как красивое приложение к тебе. Ты не интересуешься, о чем я думаю, как у меня дела, никогда не спрашиваешь моего мнения, таскаешь меня на какие то сходки, встречи, нужные только тебе, ну, и в-третьих, встречаешься  — это громко сказано, пару раз прокатились по Ачинску, показала ему город и окрестности. Он пальцем меня не тронул, поэтому пообещай мне, что разборок никаких устраивать не будешь. Вся инициатива исходила от меня и только от меня, хотела пообщаться с новым человеком, неместным, не таким, как мы, поэтому он здесь совершенно ни причем. Павел, только, пожалуйста, не делай из мухи слона, и не устраивай трагедии, я ни в чем перед тобой не виновата, тебе не изменяла и остаюсь твоей девушкой со всеми взятыми на себя обязательствами.
       — Как все у тебя просто получается: захотели  — покатались, не обращай внимания, ему ничего не говори. И чё за упреки о моем невнимании к тебе? Таскаю ее, бедную, на все встречи. Просто я всегда хочу быть с тобой.
     Марина почувствовала, что нужно сбавлять обороты, и прижалась к Павлу.
       — Ну, не злись, пожалуйста, а? Больше, обещаю, не буду никогда никого катать. Ну, прости, а?
      Павел немного успокоился.
— Короче, обещай мне, что больше никогда с ним не встретишься.
      — Я уже обещала ему, что провожу его. Он 31-го уезжает в Красноярск.
      — Нет, хватит уже этих игр. Хочешь, чтобы я не трогал его, а он спокойно укатил в свой Красноярск, пообещай, что не приедешь его провожать.
     — Ладно … обещаю. Но только и ты поклянись, что не тронешь его.
     — Ладно, пусть живет, донжуан недоделанный.
— Не ладно, а клянусь,  —  настаивала Марина.
— А что ты так за него печешься?
— Да просто тебя хорошо знаю…
— Клянусь,  —  Павел поднял левую руку, а правую приложил к сердцу.
Марина улыбнулась и поцеловала его.
     — Дорогая, наш разговор окончен, надеюсь, больше мы к нему не возвращаемся?
     — Есть, товарищ командир,  — и Марина отдала честь.
     — К пустой голове руку не прикладывают,  —  Павел посмотрел на подругу: «Впрочем, тебе можно», —  махнул он рукой…

***
Геша пришел на автовокзал за час до автобуса, не спеша выбрал кафе на привокзальной площади, заказал себе сок и сел за свободный столик,  с видом на дорогу. Что Саня никогда не умел в жизни, так это красиво говорить, поэтому все,  что  хотел сказать Марине, он записал на листок и тщательно заучил текст. Чем меньше времени оставалось до встречи, тем больше волновался Генвальд, тем меньше хотел он в чем-то  признаваться ей. Он давно уже допил сок, часы  на здании автовокзала показывали 15:30. Александр стал  внимательно вглядываться в сторону дороги, надеясь увидеть силуэт  родного  оранжевого мотоцикла. Но Марины не было ни без двадцати, ни без пятнадцати четыре. Смотреть на часы  больше не было сил, и Геша вышел на улицу. «Она не придет!!!» – понял парень, и стало сразу как-то грустно и пусто. Саня попробовал  закурить, но к горлу  подкатил ком, он сделал несколько глубоких  вздохов, как рыба, выброшенная на берег, и выбросил недокуренную сигарету. Но все же, отдадим ему должное,  Геша постарался взять себя в руки и успокоиться. «Но ведь она  никогда и не была моей. Да я и не питал никаких иллюзий по отношению к ней. Спасибо судьбе за эти шесть вечеров и несколько коротких встреч, которые она подарила мне. Она навсегда останется в моей памяти и в моем сердце, и этого уже у меня никому  и никогда не отнять»,   —  думал парень.
Стало немного легче, лишь сердце  продолжало неприятно ныть.
Тем временем подошел автобус. Всю жизнь мы боремся с одиночеством, кто-то успешно, кто-то нет,  к старости оно все  равно возьмет верх над  каждым из нас, но чувствовать себя одиноким в 16 лет всегда тяжело, как и уезжать от любимого человека. «Ну, ничего, завтра встречусь с ребятами,  Белый, Боря, Шеф, должно стать легче»,  — с такими мыслями парень сел в автобус. Автобус тронулся, и Саниному взору  предстали ачинские улочки. Попетляв по окраинам, автобус выехал  на перекресток для выезда на трассу М53.  Водитель сбавил скорость, пропуская вперед машины с главной дороги. Справа перед холмом  находился указатель «Красноярск 160 км», на холме  возвышались бетонные буквы красного цвета, составляющие надпись «г. Ачинск», а рядом с надписью Генвальд увидел оранжевый мотоцикл «ИЖ ПЛАНЕТА СПОРТ» и Марину. От неожиданности он даже привстал, она тоже  увидела его, сняла шлем и махнула головой; белые кудри опустились на ее плечи. Девушка отправила воздушный поцелуй и замахала рукой. Сердце парня наполнилось теплотой и такой нежностью, что он чуть не заплакал от счастья.
— Девушка твоя?  —  спросил сосед, мужчина лет сорока.
— Да.
— Симпатичная… повезло тебе, парень.
— Я знаю.
     159 км оставалось до Красноярска.