Он проснулся рано. За окном было еще темно. Включил настольную лампу, часы показывали пять утра. Было очень тихо, весь его огромный дом спал. Причудливые тени лежали на стенах. Спальня жила своей, только ей известной, жизнью.
Он вспомнил сон. Опять ему приснились птицы. Их было две. Огромные, белые, они парили в жарком, голубом небе. Солнце, освещавшее их, достигло зенита. Его яркие лучи падали на верхушки высоченных пальм. Было очень тихо, ни ветерка. Лишь где-то недалеко слышалось журчание воды. Он, не отрываясь, следил за завораживающими его птицами, которые кружили, то опускаясь к верхушкам деревьев, то поднимаясь высоко над ними. Этот бесконечный полет имел какой-то глубокий смысл, разгадать который он неоднократно пытался.
Он был очень стар, через три дня ему должно исполниться сто лет. Почему-то хотелось, чтобы этот день наступил быстрее. Но, почему? Он не мог дать ответ.
Его сердце, пережившее много тяжелейших событий, работало бесперебойно, он ел своими зубами. Проблемы и очень большие были с ногами. Он говорил о них:
- Я слишком много в жизни ходил. Они устали.
Его спальня располагалась на втором этаже. В доме было два лифта, но он решил переехать на первый, так было удобнее.
Этот кирпичный, отделанный камнем дом, был выстроен на месте прежнего двухэтажного деревянного. На участке, приобретенном в конце пятидесятых годов прошлого века, к имеющемуся дому, постоянно что-то пристраивалось, подводилось под единую крышу. Когда-то он назвал это строение «домом с привидениями». В Москве он не жил, ему нравились тишина, покой и свежий лесной воздух. Не было никакого сада, был лес, в котором росли грибы. Участок был очень большой, и ему нравилось ходить по своему лесу.
Решение пришло, когда в очередной раз что-то в доме пришло в негодность. Проект сделал сын-архитектор. Место расположения для дома было выбрано в глубине участка. При строительстве было вырублено много деревьев, затем на месте подъездных путей была сделана прекрасная аллея. На время строительства он продолжал жить в старом доме и долго не мог привыкнуть к новому. Затем старый дом разобрали, и, на его месте, был выстроен двухэтажный коттедж для обслуги.
Нажав на кнопку, он приподнял кровать и без труда пересел в кресло, в котором поехал в ванную комнату. Ему нравилось тихое звучание двигателя.
В ванной комнате все было сделано очень удобно и доступно для него. Он мог обходиться без посторонней помощи. Вернувшись в спальню, посмотрел на часы. Было восемь часов, пора завтракать. Начинался обычный рабочий день.
Позвонил, вошла домоправительница, высокая красивая женщина шестидесяти лет. Ее прекрасные седые волосы были затянуты на затылке тугим узлом. Строгое однотонное светло-серое платье облегало ее прекрасную фигуру. В тон платью на ногах были кожаные туфли на довольно высоком каблуке.
Она работала в доме тридцать лет с первого дня его существования. На втором этаже в двух смежных комнатах – гостиной и спальне, она жила с мужем. Он возглавлял довольно крупную строительную компанию и недавно вышел на пенсию. Переехав к жене, он стал заниматься знакомым делом – следил за техническим состоянием дома.
В спальне был полумрак .
- Доброе утро, сэр!
- Доброе утро, мадам!
- Где будете завтракать? Здесь или в столовой?
- Прокачусь в столовую.
- Пожалуйста, через десять минут, после процедур.
Как-то, много лет назад, подавая хозяину тарелку, она, абсолютно невзначай, сказала: «Овсянка, сэр!» Ему это очень понравилось. С тех пор в их общении и появились обращения: «сэр» и «мадам».
Она открыла шторы на окнах и выключила настольную лампу. По комнате разлился мягкий свет. Косые солнечные лучи заиграли на стенах. Стало уютно и тепло. Все спальни в доме «смотрели» на восток.
Вошла медсестра. Все повторялось изо дня в день и стало частью его утреннего ритуала. Измерив давление и послушав легкие и сердце, медсестра удалилась.
За завтраком, как обычно, решались все предстоящие на день работы.
В кабинете его ждала литературный секретарь – миловидная молодая женщина лет тридцати пяти. Она сидела в кресле у письменного стола и встала поприветствовать его.
Пятнадцать лет назад, в доме раздался телефонный звонок. Женский голос попросил соединить его с ней. Ему очень часто звонили с различными просьбами и предложениями. Ничего удивительного и нового не было. Из разговора он понял, что выпускница Литературного института, пишущая дипломную работу по его произведениям, просит разрешения приехать к нему для некоторых уточнений.
Он всегда помогал своим молодым коллегам и пригласил ее приехать. Девушка оказалась очень симпатичной, с широкой улыбкой на очаровательном лице, добрыми карими глазами. Ему понравилась ее манера общения, уверенность, прекрасное знание его творчества. Договорились о новой встрече, и он ждал ее, ему было интересно. Уже давно хотелось привести в порядок свой огромный архив, но он прекрасно понимал, что самому это не под силу. Кроме того, было много задуманного и начатого материалов, требующих помощи. Ему очень хотелось успеть воплотить все в жизнь, ведь время - безжалостно. На предложенную ей работу в качестве литературного секретаря он немедленно получил согласие.
Вся ее дальнейшая жизнь после окончания института была связана с ним, с его огромным литературным наследием. Она работала в библиотеке, где для архива и авторских экземпляров книг было отведено несколько шкафов. Рядом с библиотекой находились его кабинет и ее комната. Она оставалась ночевать, если задерживалась на работе допоздна.
Через четыре года к ней пришла любовь. В доме были устроены смотрины избранника, и ее выбор получил одобрение. На свадьбу молодоженам был преподнесен подарок – небольшой немецкий автомобиль. Через положенное время в их семье появилось пополнение – чудный мальчуган.
Он был доволен совместной работой.
- Доброе утро!
- Доброе утро!
Он решил не пересаживаться в кресло, подвинул коляску поудобнее к своему столу, надел очки и, взяв папку с рукописными страницами, приготовился диктовать:
- Ну, что ж, начали:
До поступления в Литературный институт, я работал корреспондентом в нескольких столичных газетах. Начинал в типографии учеником наборщика, затем наборщиком. Освоил профессию печатника. Мне было все интересно, я с удовольствием впитывал все новое, мог сутками не выходить из типографии, иногда забывая поесть. Читал все подряд, любил читать гранки, подготовленные для утверждения автором. Теперь все стало проще. Гранки, набиравшиеся когда-то вручную, с приходом цифровых технологий стали доступнее, изменилось название – верстки. Все делается на компьютере, для этого существуют различные программы. Я продолжал осваивать различные издательские профессии – работал корректором, что требовало абсолютной грамотности и понятия стиля изложения. Начал пробовать писать самостоятельно.
- Небольшой перерыв, и продолжим.
***
Он вышел из типографии после ночной смены, держа в руках свежий номер литературного журнала, который был выбракован из-за повреждения обложки. Не хотелось ждать до дома и, сев на лавочку, он начал читать. Незаметно для себя, он заснул. Журнал выпал из рук и лежал раскрытым около его ног. Проходящая мимо девушка подняла журнал и присела на скамейку, не решаясь разбудить спящего. Посидев некоторое время, она поняла, что дождаться самостоятельного пробуждения ей не удастся. Она легонько тронула его за плечо:
- Простите, пожалуйста, мне не хотелось вас будить, вы так сладко спали, но мне надо идти, а ваш журнал может попасть кому-то в руки.
- Здравствуйте, извините меня, не знаю, как я мог заснуть. Правда, я только недавно закончил ночную смену. Мне очень неловко.
Они сидели на лавочке и, забыв про все свои дела, непринужденно вели беседу, как будто были давно знакомы. Он - высокий, с мощной фигурой темный шатен с правильными, даже красивыми чертами лица. Она – среднего роста блондинка с милым курносым носикам, пухлыми губками и огромными голубыми глазами. Время летело быстро. Охнув, девушка взглянула на часики и, извинившись, заторопилась:
- Ради Бога, простите, я заговорила вас, и сама потеряла счет времени. Мне надо бежать.
- Разрешите, я провожу вас.
- Я уже почти пришла, мне надо в соседний дом.
- Может быть, я подожду вас?
- Не надо, я не знаю, когда освобожусь. Давайте встретимся здесь в воскресенье. Вам удобно?
- В любое время!
- В двенадцать. Годится?
- Да, конечно, годится.
Время до воскресенья тянулось очень медленно. Молодые люди с нетерпением ожидали назначенного свидания. И наступил долгожданный день. Во всех газетах освещалось радостное событие в жизни Москвы – открытие ПКиО - Парка культуры и отдыха. Вопрос, куда пойти, был решен сам собой. При огромном стечении народа, а парк посетили в день открытия более ста тысяч человек, праздник удался. Посмотрев спектакль в одном из работающих театров, поучаствовав в аукционах, усталые и довольные, молодые люди поехали домой.
Они начали встречаться, как только появлялась возможность. Рассказывая друг другу о себе, они обратили внимание на то, что многое в их жизни повторяется. Разница была только в происхождении. Отец девушки был дворянин, полковник, он командовал полком во время первой мировой войны. Погиб в ходе Перикопско-Чонгарской операции в 1920 году. Мать, выпускница института благородных девиц, после смерти мужа долго болела и умерла за две недели до их встречи.
Отец молодого человека принял революцию и сражался на стороне Красной армии. Он погиб в конце 1919 года. Мать умерла от сердечного приступа в 1925 году. После ее смерти он жил у тети, старшей сестры матери.
Внешне они выглядели ровесниками, хотя она была старше на семь лет.
Как-то раз, проводив ее до дома, он попросил разрешения зайти к ней и остался. Она жила в самой большой комнате, бывшей когда-то собственной огромной квартиры, в которую подселили несколько семей. Комнату, после подселения, разделили пополам. Теперь это были гостиная и спальня.
Время летело быстро. Все было хорошо и дома, и на работе. Он начал работать корреспондентом в газете, одновременно, пробуя себя в различных литературных жанрах: прозе, стихах. Время от времени ему удавалось размещать свои произведения в газетах и журналах. Она, по ее словам, преподавала английский и французский языки, и встречались они только поздно вечером. Их все устраивало, и они не собирались ничего менять в своих отношениях.
Так пролетели два года. У него вышли две книги рассказов и стихов. Толстые журналы с удовольствием печатали его произведения. Он становился все более известным и востребованным.
Однажды вечером после ужина, как будто невзначай, она сказала ему, что решила уехать в предлагаемую ей давно командировку заграницу. На вопрос, когда она вернется в Москву, он не смог получить ответ. Простились они спокойно, по-доброму. Им было хорошо вместе, но ведь когда-то все заканчивается.
Внешне очень интересный, успешный в работе, он очень нравился женщинам. Отвечая им тем же, он старательно избегал разговоров о совместной жизни, думая о том, что ему хватило одного раза.
***
- Продолжаем. Ты готова?
- Да, готова!
- Все произошло неожиданно и так стремительно, что я не мог точно вспомнить, как это свершилось.
Я сдавал в издательство свой первый роман. Как всегда, возник вопрос редактирования книги. Мне не хотелось тратить на это собственное время, и я всегда считал, что лучше доверить эту работу профессионалу. Я передал книгу, договорившись встретиться через три дня.
Придя домой, я старался вспомнить, о чем мы говорили, но не мог. Перед глазами все время появлялось ее лицо. Моя зрительная память никогда не подводила. Лицо, как будто фотография, появлялась перед глазами, как только я начинал думать о ней. Если бы я был художником, то количество ее портретов было бы огромным. Я представлял ее в различных ситуациях, менялись интерьеры, одежда, но неизменной оставалась ее лучезарная улыбка. Она внимательно смотрела на меня, приветливо улыбаясь, и что-то рассказывала. Я пытался понять, но до меня доходили какие-то обрывки разговора, а смысл пропадал. Она - то появлялась, то исчезала. Не успевал я впасть в отчаяние, как она вновь возникала и вела со мной беседу. Я пытался заснуть, но тщетно, сон оставил меня.
Ожидание казалось бесконечным, я пытался работать, но ничего не получалось. Я прекрасно понимал, что три дня не выдержу. На второй день я поехал в издательство.
Увидев меня, она не удивилась. Улыбнувшись, сказала:
- Мы договаривались встретиться завтра, но я прочитала Вашу книгу, и мы можем начать обсуждение.
Я стоял около ее стола, не зная, куда девать руки, - они мешали мне. Я понимал, что время летит со страшной быстротой, надо было что-то отвечать, но не мог ничего сказать. Эти руки… Наконец, они пришли в движение – я пригнулся, поставив их на край стола и, приблизив свое лицо к ней, еле слышно сказал:
-Книга подождет. Выходите за меня замуж.
Сказав, я обессиленный, не сел, а грохнулся на стул. Меня трясло, как в лихорадке, я не мог пошевелиться, лишь смотрел, не отрываясь, на ее прекрасное лицо.
Казалось, что она ждала это, ее ответ привел меня в чувство:
- Я согласна!
На следующий день мы расписались.
- Еще поработаем немного, ты не устала?
- Конечно, нет. К тому же мне очень интересно, ведь я пришла к Вам работать пятнадцать лет назад и хорошо помню Вашу жену.
- Тогда, вперед, – он продолжил диктовать:
- Я уже давно вернулся в свою комнату от тети, и там мы начали нашу совместную жизнь. У нас родился прекрасный мальчик, он рос в любви и радости. Я насыщал свой литературный голод, а жена помогала мне редактированием.
В Литературный институт я поступил в зрелом возрасте. В 1934 году мне исполнилось двадцать семь лет. Я уже два года был женат, сыну шел второй год. Учась в институте, я продолжал свою работу в газете, но после выхода в свет первых двух книг оставил ее. У меня не хватало времени для учебы и писательской деятельности. Писал я очень интенсивно. Вышли, один за другим, два романа, сборник рассказов, две повести. Была принята к постановке пьеса, шедшая в нескольких театрах страны с большим успехом. Перед войной рассказы вошли в школьную программу. Тиражи моих книг были очень большими. Я вступил в Союз писателей, который вскоре выделил мне с семьей трехкомнатную квартиру на Рождественском бульваре.
Наступило материальное благополучие.
- Делаем небольшой перерыв. Потом продолжим.
Он выехал на террасу, посидел, глядя на любимый лес, и, незаметно для себя, заснул.
***
На небе пламенел закат, выкрасивший пальмы в причудливый багровый цвет. Не было ни облачка. Тишина и покой царили вокруг. Разорвав однотонное безмолвие, из глубины деревьев вылетели две белоснежные огромные птицы. Взмыв вверх, они, как белые облака, поплыли по краснеющему небу, то удаляясь, то приближаясь друг к другу. Внезапно раздались глухие раскаты грома, все потемнело, и на засохшую от жары землю пролились первые капли дождя. Поднялся ветер, хлынул ливень, все пришло в движение. Только птицы-облака продолжали свой неспешный полет.
***
Проснувшись от увиденного, он въехал в библиотеку:
- Если ты отдохнула, то продолжаем.
- Спасибо, я не устала. Я готова.
- В первые дни войны я подал заявление об отправке на фронт и проводил жену с восьмилетним сыном в Куйбышев к ее родителям. В начале июля меня призвали в армию и направили в учебный батальон. Прослужить в действующей армии мне пришлось недолго. В начале 1942 года я был отозван для использования «по специальности», то есть корреспондентом газеты. Все время, вплоть до окончания битвы под Москвой, я находился в действующей армии, лишь изредка приезжая в столицу. В один из таких приездов я обнаружил в почтовом ящике одиннадцать писем от жены. Я не получал от нее известий более двух месяцев. Нетерпение мое было так велико, что я начал читать, поднимаясь по лестнице. Прочитав все письма подряд, я сложил их по датам и, уже спокойно, перечитал снова.
По моему заявлению в середине июня меня командировали в осажденный Севастополь. То, что происходило в то время в городе, до сих пор вызывает у меня ощущение колоссальной беды, жуткой трагедии, навсегда оставшейся в памяти выживших в той дьявольской мясорубке. Город готовился к сдаче.
По приказу Ставки командующий обороной Севастополя вице-адмирал Ф. Октябрьский со своим окружением эвакуировался, а попросту, сбежал из осажденного города на «Дугласе». Командование было возложено на генерал-майора И.Петрова. Тот, не долго думая, перепоручил руководство обороной генерал-майору П.Новикову, а сам со своим сыном-офицером, комиссаром И.Чухновым и начальником штаба армии генерал-майором Н.Крыловым покинул город на подводной лодке. Уничтожив по приказу 35-ю батарею подрывом башен, генерал П. Новиков со своим штабом на следующий день покинул форт на сторожевике, но судно было перехвачено фашистскими кораблями, генерал и его спутники попали в плен.
В городе был настоящий ад: взрывали склады с боеприпасами, вооружением, продовольствием. Уничтожались фортификационные сооружения. Неба не было видно, все было черно. Вдоль всего берега, ожидая прихода катеров, находились десятки тысяч советских военнослужащих. Берег был белым от нательного белья приготовившихся достичь кораблей вплавь. Мало кому удалось это сделать, многие погибли, не попав на корабли, а вернуться на берег уже не хватило сил. Утром, когда стало светло, через прозрачную воду были видны тысячи погибших.
Второго июля катер с раненными, женщинами и детьми отошел от пристани и взял курс на Новороссийск. Через небольшой промежуток времени в небе, в сопровождении истребителей «Мессершмитт 109» появились два бомбардировщика «Юнкерс 88». С катера открыли по ним огонь из спаренных крупнокалиберных пулеметов. Во время атак один «Юнкерс» задымил и упал в море. Все находившиеся на судне с надеждой следили за развернувшимся сражением. Сброшенная с уцелевшего бомбардировщика бомба, разнесла корму, где, в основном, находились эвакуируемые. Катер начал тонуть. Мы, со знакомым еще по Москве, моим коллегой-корреспондентом одной из краснодарских газет, также как и я командированным в Севастополь, стали раздавать имеющиеся спасательные средства, в тоже время, пытаясь успокоить испуганных происшедшим людей. Из нескольких фраз, которыми мы успели переброситься, я понял, что он не умеет плавать. Тем не менее, он мужественно продолжал свое дело. Под пулеметным обстрелом удалось спустить три шлюпки. Две сразу потопили вместе с людьми. Через несколько минут истребители ушли, оставив на воде несколько человек. Моего знакомого среди них не было. А еще через пару минут кроме меня на воде остался только один матрос. Нам удалось поймать обломки шлюпки, и это спасло нас. Я был прекрасный пловец, физически очень сильный, матрос оказался под стать мне. Мы были на глубине, вода была достаточно холодная, но нам удалось, помогая друг другу, продержаться почти три часа, пока нас не подобрал прорвавшийся через все преграды катер.
Через неделю, будучи в Краснодаре, я, посетив редакцию газеты своего товарища, и, узнав адрес его жены, написал ей о последних часах жизни ее героического мужа.
Мне повезло. За время войны, часто бывая на передовой, я ни разу не был ранен. После эвакуации из Севастополя я был откомандирован в Сталинград. Вместе с войсками, победно завершившими Сталинградскую битву, двигался на запад. Был свидетелем полного освобождения от немецких захватчиков Советского Союза, Болгарии. Писал репортажи из Вены, расписался на стене взятого рейхстага.
Близился конец войны. Советские войска освободили Польшу и, сокрушительно громя фашистов, стремительно продвигались по территории Германии. Предстоял последний решающий этап – взятие Берлина.
Я был корреспондентом при штабе 1-го Украинского фронта, на который и была возложена эта операция совместно с частями 1-го Белорусского фронта. Вопрос о том, кто будет брать Берлин, был решен еще на Ялтинской конференции, где присутствовали лидеры СССР, США и Великобритании. Руководство Германии ясно представляло, что война проиграна, и пыталось выйти на сепаратные переговоры для более приемлемых условий капитуляции нашим западным союзникам.
Защита Берлина осуществлялась группами армий «Центр» и «Висла». Для защиты города было оборудовано три защитных кольца. Фронт сильно сузился, так, что плотность вражеских войск доходила до одной дивизии на три километра линии фронта. Предстояло ожесточенное сражение, несмотря на превосходство советских войск в живой силе, танках, орудиях, минометах. Преимущество в воздухе было подавляющим.
25 апреля были окончательно окружены оборонявшие Берлин воинские части. Кольцо фронта советских войск имело протяженность около 100 км. Гарнизон города оборонялся на площади 327 кв.км.
27 апреля эта площадь значительно уменьшилась. Оборона противника растянулась узкой полоской с запада на восток длиной 16 км. и шириной от 2 до 5 км. Бои шли круглосуточно, и на следующий день немецкие войска обороняли только центр города. Советская артиллерия вела огонь по нему со всех сторон.
29 апреля в бункере под рейхсканцелярией произошло бракосочетание Адольфа Гитлера и Евы Браун. Это уже была агония главного военного преступника.
30 апреля начался штурм рейхстага. В этот же день Гитлер совершил самоубийство.
В ночь на 1-е мая, чтобы окончательно подавить сопротивление фашистских войск, по приказу советского командования было затоплено берлинское метро. Кроме военных, в нем находились госпитали для раненных и мирное население. Из страха перед прибывающей водой большинство находящихся там людей эвакуировались.
В 3 часа ночи 1 мая над зданием рейхстага было водружено Красное знамя Победы.
В начале следующих суток командующий обороной Берлина генерал Вейдлинг сдался в плен. К 15 часам 2 мая противник сложил оружие.
***
-Как ты думаешь, деточка, здесь уместно поставить мое старое стихотворение о войне?
-Давайте, посмотрим. Им заканчивается часть рассказа о войне?
-Да. Оно будет как точка.
Как тяжело ненастье пережить,
А если это – страшная война?
Стоит на карте: быть или не быть.
Вставай на бой, огромная страна!
Воспряли тут же все – и стар, и млад.
Сомнений в головах не будет.
Вокруг, куда ни глянь - кромешный ад
Идут туда, хоть путь их труден.
Пошли на фронт миллионы добровольцев,
«Свобода», «Родина» в устах у всех.
Не озадачены земной юдолью,
С несокрушимой верою в успех.
Решили немцы памятник воздвигнуть
Грядущему успеху над Москвой.
Состав с гранитом срочно пригнан
Из финских гор с завидной быстротой.
Уверовав в свою победу,
Гранит доставили к столице.
Мечталось все им это в бреде,
Забыть пришлось всем и о «блице».
Случилось то, что все так ждали-
Разбили немцев под Москвой,
И от столицы отогнали,
Свой важный выиграли бой.
Еще победа – битва в Сталинграде.
В войне всем очевиден перелом.
За мужество достойная награда -
Закончилась триумфом над врагом.
Свободно дышат люди в Ленинграде,
Неважно, что идет зима. Зато
Закончились все ужасы блокады,
Где горе чашей полной испито.
Еще немного, и страна чиста
От полчищ вражеских, граница близко.
Вперед, прощенья нет, ведь цель проста -
Добить их надо в логове фашистском.
Громя врага и страны очищая,
От мерзкого присутствия его,
Без отдыха все время наступая,
Советские войска пробились далеко.
Берлин со всех сторон в осаду взят
Расплаты час настал, пощады нет.
Без всякой жалости его бомбят.
Пришла пора за все держать ответ.
Сигнал получен, в бой пошли войска.
Знамена красные в руках бойцов,
Кто водрузит - запомнят на века,
Вперед! На самый верх, без лишних слов.
Не счесть бойцов, идущих с флагом,
И над поверженным рейхстагом,
Пусть будет навсегда воспетым,
Вознесся алый стяг Победы!
-Давай, деточка, прервемся на обед и отдых.- Он давно называл тех людей, которые ему нравились, - «деточка», вне зависимости от их возраста. А теперь это было уже неважно, так как старше его никого не было.
***
Закончилась война, оставившая в сердце и памяти горечь от увиденного и пережитого. Радость Победы была так велика, что на время затмила собой все происшедшее. Он писал репортажи, рассказы, очерки с места события. Он никогда не работал так много. Ежедневно посылал письма жене. С нетерпением думал о возвращения домой.
В конце мая он вошел в свою квартиру. Кончилась долгая разлука с семьей. Его ждали. Счастье, огромное, ни с чем несравнимое счастье, нахлынуло на них, слезы застилали глаза. Всепоглощающая любовь захватила их. Сын с волнением и гордостью смотрел на своего высокого, красивого отца в мундире с полковничьими погонами. На его груди красной эмалью светились два ордена.
-Как ты вырос, сынок, ты уже совсем большой, скоро меня догонишь.
-Папа, папа…- от волнения мальчик не сразу смог сказать отцу то, что хотел и прижался лицом к его груди.- Я очень ждал тебя, папа. Я очень ждал тебя. Я люблю тебя, папа. Я горжусь тобой.
Они долго стояли втроем, крепко обнявшись, словно боялись потерять друг друга.
Началась каждодневная работа. Он писал целый день, она, с большим усилием, заставляла его делать перерывы, отдохнуть, поесть. Он истосковался по работе, тем накопилось немало, было много довоенных черновиков. Многие из них он переделывал, у него изменилось видение жизненных проблем.
Она с трудом успевала за ним. Иногда они прекращали работу и молча, не отрываясь, смотрели друг на друга, словно не веря, что они снова вместе. Их любовь переполняла сердца, перенесшие многолетнюю тяжелую разлуку. Счастье, казалось, не покидало их дом.
Часто, среди ночи, он смотрел на свою любимую. Она была необычайно хороша во сне. Золотистые, слегка вьющиеся, длинные волосы обрамляли ее прекрасное лицо. Она тихо спала, сон ее был крепким, ничто не тревожило ее. Однажды, глядя на нее, в голове у него побежали стихотворные строки. Быстро встав, он записал их. Затем, немного поправив, переписал набело и положил на тумбочку с ее стороны. Утром, проснувшись, она прочитала стихи:
Как медленно тянулось время,
Особенно той снежною зимой.
Тяжелое мы испытали бремя,
Остановили немцев под Москвой.
Укрывшись своей тощею шинелью,
Пытаясь, как-нибудь, согреть себя,
Я засыпал, и было моей целью -
Во сне увидеть только лишь тебя.
Мое желанье стало постоянным,
Любовь и радость мне ты принесла.
Но, несмотря на все мои старанья,
Ты в гости приходила не всегда.
И вот теперь в супружеской кровати,
Средь ночи на тебя я спящую гляжу.
И большей нет на свете благодати,
Я этим счастьем очень дорожу.
***
-Я в порядке. Ты, готова?
-Как пионер!
-Тогда поехали!
В израненной, измученной стране налаживалась жизнь. Я работал с невиданным энтузиазмом, словно боялся не успеть высказать все накопившееся за многие годы. Вышел из печати сборник рассказов о войне. Награда не заставила ждать себя. В 1950 году мне была присуждена Сталинская премия.
В этом же году сын окончил школу и готовился к поступлению в институт. Он уже давно выбрал свой путь – это был МАРХИ. За плечами у него была художественная школа, он хорошо рисовал, читал многочисленные книги по истории архитектуры, любил путешествовать по старой Москве. Город отстраивался. Было очень интересно наблюдать за этим процессом.
Умер Сталин. Наступило время перемен, ожиданий, чаяний и надежд. Была объявлена амнистия. Вышли на волю около половины всех заключенных. Политических заключенных, убийц, рецидивистов амнистия не коснулась. Сменились ориентиры, но коренного изменения в жизни народ не дождался.
В ближайшем Подмосковье мне удалось приобрести большой участок с деревянным двухэтажным домом. Прожив в нем лето и осень, решили остаться в нем на зиму. Сын приезжал к нам на выходной. Он успешно закончил институт, поступил в аспирантуру, и, работая в архитектурной мастерской, готовил диссертацию.
К моим воинским наградам прибавился гражданский орден. К пятидесятилетию я был награжден орденом Трудового Красного Знамени. Юбилей отмечали за городом. Сын приготовил нам сюрприз, приехал со своей избранницей.
Все говорили, что сын внешне очень похож на меня. Я же видел в нем много черт матери. Да, он был высок ростом, крепкого, спортивного телосложения, но что-то неуловимое, дорогое было в его манере общения, повороте головы, пристальным и очень внимательным, изучающим взгляде. Разговор он вел негромко, но очень продуманно и убедительно. У меня было ощущение, что передо мной моя любимая, почему-то, в моем облике.
Наша будущая невестка выглядела эффектно. Выше среднего роста, стройная, темная шатенка с карими глазами. Они с сыном прекрасно смотрелись рядом. Вручили мне подарок – авторучку «Паркер» с золотым пером. Жена получила букет бордовых роз. Мы предложили отпраздновать свадьбу у нас за городом, но ребята отказались, сказали, что будут снимать зал в ресторане. Ожидается не менее тридцати человек - родные, друзья, сослуживцы.
***
Он лихо въехал в библиотеку:
-Доброе утро, моя дорогая!
-Доброе утро!
-Хочу поделиться с тобой, деточка, свежими мыслями. Бывает же такое, это я про мысли:
Вчера вечером включил телевизор, что не делал очень давно. Рассказываю тебе о своих впечатлениях от увиденного и услышанного. На главных каналах показывали выступления политиков, занимающих далеко не последнее место в иерархии руководства страны. Наконец-то, мне стала ясна причина отсутствия стратегии развития нашего государства. Из абсолютно размытого, не конкретного разговора, я, услышав неоднократно повторяющиеся слова: «мне хотелось бы сказать», «я хотел бы сказать», понял, что эти абстрактные выражения, как нельзя лучше, характеризуют их работу. Или, правильнее будет сказать, отсутствие необходимой работы. Уважающий себя и аудиторию человек обязан не «хотеть сказать», а говорить о заявленной в передаче проблеме. Но это – политики, их никто не учил правильному русскому языку. Переключая каналы, я услышал те же выражения у одного очень популярного сегодня писателя. Этот удар я перенести не смог, мне стало обидно за нашу писательскую братию, и я выключил телевизор.
Теперь пора продолжить нашу работу.
- Я готова!
- Жена догнала меня – ей тоже пятьдесят, даже не верится. Мне кажется, ей можно дать не более тридцати. Особенно, если не знать, что она бабушка.
Наша семья росла. Появился внук - маленькое чудо. Оказалось, что я очень люблю детей, особенно своих. Внуки, не дети. Это начинаешь понимать уже в зрелом возрасте. Нам с удовольствием подкидывали ребенка, а мы с радостью с ним занимались, с удивлением наблюдая за его неизменными успехами, которых он, шутя, добивался. Казалось, что все новое и интересное усваивается им без всякого труда, само собой. Жену он звал бабулей, а меня дедом. Мне это очень нравилось. Я осваивал новый жанр – сказки, даже не подозревал, как это интересно. Главное было запомнить ту, что рассказывал, потому что понравившуюся ему сказку он часто просил повторить. Когда же я неточно пересказывал ее, он возмущено поправлял меня, приговаривая: «У тебя, дед, плохая память».
Писал много, черновиков накопилось огромное количество, надо было систематизировать их. Что-то удалось сделать. Написал два сценария для художественных фильмов и один для документального. К двадцатой годовщине Победы вышел фильм по этому сценарию, получивший прекрасные отзывы и призы на различных кинофестивалях.
Мальчик пошел в школу, мы стали реже видеть его, очень тосковали.
Сын защитил кандидатскую диссертацию. Начал преподавательскую деятельность в родном институте.
Ничего неожиданного не происходило. Работа, дом – все время всецело заполнялось без остатка. Постоянно куда-нибудь приглашался. Было много встреч с читателями. Активно участвовал в работе различных организаций. Очевидно, я достиг такого уровня в глазах руководителей страны, что можно было смело прогнозировать свои успехи в дальнейшем.
Очередной наградой стал орден Ленина, приуроченный к моему шестидесятилетию. В какой-то степени от предсказуемости было скучно. Теперь меня ждало звание Героя Социалистического труда к следующей круглой дате.
***
Дом постепенно превращался в какое-то чудовище. К нему что-то пристраивали, что-то ломали, переделывали. Не хватало места для огромного количества книг, надо было увеличивать библиотеку. Делать к дому очередную пристройку не хотелось. Решили строить новый, благо был свой архитектор. Сын защитил докторскую диссертацию, возглавил крупную архитектурную мастерскую. Он работал увлеченно, внося в свою работу неожиданные элементы. Все его замыслы выглядели исключительно эффектно. Его приглашали для создания самых фантастических проектов.
Он и предложил отцу заняться постройкой нового дома. Все было разработано очень быстро. Родителям очень понравился проект их нового дома. Место для него выбрали в глубине участка, подготовили площадку и работа закипела.
Дом был готов, и вместе с семидесятилетием справили новоселье.
Говоря о звании, он не ошибся. Золотая звезда нашла свое место на его груди.
***
Он выехал на открытую террасу, выходящую в лес. Был теплый солнечный день. Лес жил своей обычной жизнью. Солнце сквозь листву отбрасывало причудливые тени. Теплый ветерок шевелил листья деревьев, на дорожке, ведущей в глубину леса, сидела белка. Птицы, как будто, приветствовали его разноголосым хором. Постояв некоторое время, он решил съехать на дорожку. Проехав по ней до беседки, он развернулся и, постояв некоторое время, поехал в дом. Надо было продолжать работу.
В библиотеке были включены только настольные лампы.
- Добрый день, деточка! – для него работа с ней была удовольствием. Он видел и ощущал ее неоценимую помощь. Написание мемуаров близились к завершению, он успевал!
- Добрый день! Как Вы прогулялись?
- Прекрасно, я два дня не выезжал в лес и мне захотелось навестить его. Как у тебя настроение?
Дома все в порядке?
- Спасибо, все хорошо, настроение замечательное. Я каждое утро с нетерпением жду начала работы. Мне очень интересно. Возвращаясь вечером домой, я вспоминаю все, рассказанное Вами за день, и вновь переживаю все события. Мне очень повезло, я первая узнаю интереснейшую историю Вашей жизни. Эти годы работы с Вами дали мне возможность услышать и понять многое, о чем я даже не мечтала.
- Я очень рад, буду продолжать свой рассказ. Ты готова?
- Как всегда!
- Тогда- начали:
- Как гром среди ясного неба раздалось известие о вводе советских войск в Афганистан. Приводились какие-то абсурдные причины этой агрессии, как будто могут быть основания для начала военной кампании внутри другого государства. Прошло совсем немного времени и погибших стали возвращать на родину в закрытых гробах. Погибали молодые, здоровые парни, которые только начинали свою жизнь. У всех остались семьи – матери, отцы, жены, дети. Пресса об этом не писала.
Во всем мире рос протест действиям нашей страны. Грозила полная изоляция. Олимпийские игры 1980 года прошли без ведущих спортсменов, отказавшихся принять в них участие. Рвались долгосрочные контракты. В СБ ООН агрессия СССР стала основной темой. В стране нарастало протестное движение. Правительство приняло ряд репрессивных мер, чтобы силой подавить его. Других методов не было.
Я поставил свою подпись в обращении группы деятелей культуры к руководству страну с требованием прекратить бессмысленную войну и вывести наши войска из Афганистана.
Через три дня мне позвонил мой хороший знакомый и сказал, что хочет навестить меня. Ничего необычного в этом не было, если бы не одно «но».
Он являлся действующим генералом КГБ. Умный, широко образованный человек, он органично вписался в круг моих друзей, мы довольно часто встречались с ним в разных ситуациях, присутствуя на многих торжественных мероприятиях. Он часто расспрашивал меня о годах войны, его интересовала эта тема. Думаю, что он смог бы стать хорошим писателем, для этого у него все было. Разговорный язык его был абсолютно литературным. Он прекрасно формулировал свои мысли, обладал превосходной памятью.
Он еще не был в нашем новом доме, поэтому разговор некоторое время шел о нем. Жилище наше он оценил по-своему:
- Дом очень большой и интересный, видно, что задуман и выполнен с любовью. Если бы у меня была бы свободная неделя, я составил бы о нем более точное впечатление.
Мы устроились в гостиной, куда нам принесли кофе. Выпили по рюмке коньяка, он закурил:
- Я очень удивился, если бы Вы не поняли цель моего визита. У меня письмо, под которым есть и Ваша подпись. Реакцию адресата нет нужды объяснять. Будучи очень хорошо знакомым с Вами, восхищаясь Вашей интереснейшей жизнью и преклоняясь перед Вашим талантом, я счел своим долгом переговорить с Вами в домашней обстановке. Я благодарен вам за приглашение побывать в этом прекрасном доме. Вы достаточно осведомлены о действиях в отношении ряда лиц, не принявших решение руководства. В моих силах остановить преследование практически всех подписантов. Мне хочется понять, что двигало Вами, когда Вам принесли письмо.
- У меня наболело на душе, я много, не переставая, думал о сложившейся ситуации. У меня перед глазами были гробы, огромное количество гробов с ни в чем неповинными жертвами этой преступной авантюры. Моя подпись в письме – это единственный способ выразить свой протест.
Я, как Вы знаете, прошел Отечественную войну от начала до конца. Мне очень повезло, у меня не было даже легкого ранения. Но я все эти четыре года видел смерть, она все время была рядом со мной. Но тогда мы защищали свою Родину. А сейчас наши парни… за кого они гибнут в чужой стране? Я не знаю – сколько закрытых гробов привезли их семьям домой и сколько еще привезут. Люди не могут попрощаться со своими родными. Это не вписывается ни в какие рамки. И я задаю себе один и тот же вопрос - «Сколько это будет продолжаться? Сколько жертв надо, чтобы прекратить эту катастрофу?» У меня нет ответа, потому что окончания не видно.
Мне вспоминается стихотворение Александра Николаевича Вертинского «То, что я должен сказать», написанное им на смерть юнкеров в конце 1917 года. Оно очень современно и применительно к последним трагическим событиям. С Вашего позволения я прочитаю его Вам. Я помолчал с минуту и прочел:
Я не знаю, зачем и кому это нужно
Кто послал их на смерть «недрожавшей» рукой
Только так беспощадно, так зло и ненужно
Опустили их в Вечный Покой!
Осторожные зрители молча кутались в шубы,
И какая-то женщина с искаженным лицом
Целовала покойника в посиневшие губы
И швырнула в священника обручальным кольцом.
И никто не додумался просто стать на колени
И сказать этим мальчикам, что в бездарной стране
Даже светлые подвиги — это только ступени
В бесконечные пропасти — к недоступной Весне!
Не знаю, были ли в его всеобъемлющей памяти эти стихи или нет, но свое действие они явно оказали. Он помолчал. Наполнил рюмки коньяком, поднял свою и, подержав недолго на уровне лица, выпил. Мне очень хотелось, чтобы этот жест был прощальным салютом по погибшим.
Больше мы с ним ни о чем не говорили. Я проводил его до машины. Мы молча постояли около нее. Он крепко пожал мне руку:
-Я не говорю Вам «прощайте». Ничего не обещаю, я получил то, что останется со мной навсегда. До свидания.
***
-У меня есть стихотворение о нас с женой. Я написал его к пятидесятилетию нашей совместной жизни. Он не сказал - «покойной», прошло уже почти тринадцать лет, но он до сих пор не смирился с ее смертью.
Наше пятидесятилетие – «золотую» свадьбу мы решили отметить вдвоем. Мы сидели за накрытым столом и подолгу молчали, глядя друг на друга. Я смотрел на ее по-прежнему прекрасное лицо, слегка потемневшие волосы с едва заметными прожилками серебра. В уголках ее глаз светилась добрая, счастливая улыбка.
Мне вспомнился визит в издательство полувековой давности. Эта картинка возникла так достоверно, как будто все происходило наяву. Я спросил ее:
- О чем ты сейчас думаешь, дорогая?
- Я вспоминаю, как ты сделал мне предложение. Когда ты пришел ко мне, я все поняла. Если бы ты промолчал, то я сама все сказала.
- Я написал стихи, пожалуйста, послушай:
Пришла любовь и навсегда осталась
Меж двух, безумно любящих, сердец.
Они на небе будто побывали,
И руки их соединил Творец.
Полны волнением сердца влюбленных.
Их навестил, как видно, Купидон.
И счастьем, обретенным, озарены
Стучат в груди с любовью в унисон.
Как счастлив тот, кто знает цену жизни
И сможет всю другому посвятить.
И этим, они станут только ближе,
Когда друг друга смогут одарить.
Года пройдут. Любовь их неземная
Бурлит, как будто, горная река.
Отмечена уж свадьба золотая.
Подарена любовь им навсегда.
- Боже мой, как красиво, спасибо тебе родной.- Слезы наполнили ее глаза, она закрыла лицо руками, затем встала и подошла ко мне.
Обнявшись, мы стояли, казалось, целую вечность
***
Пришел черед внуку задуматься о продолжении рода. Как-то получалось, что в нашей семье разница в поколениях составляла примерно двадцать пять лет. Так все и получилось, только с приятным изменением. Родилась двойня - девочка и мальчик.
Когда детям исполнилось три года, они поселились за городом.. Беспокоясь за стариков, правнукам взяли няню. Дом повеселел, наполнился новыми звуками, молодой задорной жизнью.
Все повторилось, как это было с их отцом. Наступило время детям идти в школу, и они стали редко приезжать.
* * *
Конец двадцатого века оказался насыщенным событиями. Нашлись люди, которым удалось развалить огромный Советский Союз. Бывшие союзные республики стали суверенными государствами. Происходившее при дележе, раньше могло присниться только в страшном сне.
Коррупция охватила власть на всех уровнях. Криминал праздновал победу. Все, кто мог, пытались оторвать себе лакомый кусок. Население стремительно нищало.
Закрывались предприятия, все кинулись торговать. Торговые центры росли, как на дрожжах. Типографии переходили в частные руки. Не получая заказов, они разорялись, оборудование распродавалось.
В такой ситуации надо было принимать правильные и быстрые решения. Внук, просчитав все, как следует, приобрел неработающую типографию с хорошим оборудованием. Свободных помещений в здании было достаточно, и он организовал небольшое издательство.
* * *
- Давай, деточка, сделаем последнее усилие, мое повествование подходит к концу.
- Мне очень жалко, ведь это так интересно….
- Все должно иметь свое начало и свой конец. Для меня – это цель, которую я, кажется, достигну. Если ты готова, то - начали?
- Начали.
- Сыну с невесткой исполнилось по шестьдесят лет. Они отмечали оба дня рождения вместе. Разница в возрасте была ничтожная. Она была старше на двенадцать дней. Он по-прежнему много работал, в основном заграницей. Работу в институте он оставил, не хватало времени.
Весной следующего года его пригласили на международный симпозиум в Гонконг. Поездка была чрезвычайно важная – там ожидалось подписание контракта на создание туристического комплекса. Он летел вместе с женой, и накануне они приехали попрощаться. Мы любили нашу невестку, как родную дочь. Мы так и говорили о них – «наши дети».
Я не помню, чтобы моя любимая так волновалась. Ее волнение передалось и мне. Она всячески старалась оттянуть минуту расставания. Когда же все-таки мы попрощались, она ушла в спальню и не выходила из нее.
Я долго сидел в гостиной, на душе у меня было скверно. Я очень переживал за жену. Мне трудно было понять причину такого поведения, но я остро ощущал не покидавшую ее тревогу. Прошло много времени прежде чем я поднялся к себе. Наши спальни были смежными, я приоткрыл дверь, но ничего не было видно. Мне показалось, что я слышу ее дыхание. Закрыв дверь, я лег. Уснуть мне не удавалось. Промучившись, решил спуститься в гостиную. Прилег на диване, накрывшись пледом, и как-то незаметно заснул.
* * *
Вечерело. Солнце, почти скрытое темными, подкрашенными снизу красным цветом облаками, садилось за горизонтом. Поднялся сильный ветер. Было слышно, как огромные волны с грохотом обрушивались на высокий скалистый берег. Высоченные пальмы раскачивались как тростинки. Надвигался шторм. Появились две огромные белоснежные птицы. Подсвеченные алым светом они парили в порывах ветра и, казалось, что их радовала разыгравшаяся стихия. Было жутко и красиво. Раздался сильный треск. Одна из пальм, не выдержав порывов ветра, сломалась, за ней вторая. А птицы, то удаляясь, то приближаясь, продолжали парить, с высоты наблюдая за происходящим.
* * *
Я проснулся в жутком состоянии. Опять эти птицы. Я не мог понять эти сны. Постепенно мне удалось успокоиться. Жена появилась только днем.
А вечером пришло страшное известие – аэробус А 310 компании «Аэрофлот» не долетел до места. Он разбился в районе Междуреченска. Никто не выжил.
В Новокузнецк за останками родителей полетел внук.
Похоронили детей на Ваганьковском кладбище. Через три месяца поставили памятник. Навещали их утром по субботам. Среди недели жена ездила одна.
Счастье ушло из нашего дома. В нем стало необычайно тихо. Внешне ничего не изменилось, давно заведенный порядок соблюдался. Я продолжал работать. Часто я делал перерывы, и мы с женой шли в лес, чтобы посидеть в беседке или просто погулять. Разговаривали немного, о необходимом. Она очень сдала, ей было тяжело ходить. Голова сильно поседела, глаза, всегда такие блестящие и живые, потускнели и ничего, кроме боли и тоски, не выражали.
Врачам показываться она наотрез отказалась.
Мне было страшно, я понимал, что так не может долго продолжаться.
Через полгода после похорон, она, вернувшись с кладбища, прилегла в гостиной поспать и не проснулась.
Прошло уже много лет, как она покинула меня, но я до сих пор не верю в это. Все эти годы, что я живу без нее - я с ней. И все это время я не могу заставить себя заплакать. Внутри меня все окаменело,
Я все время думаю о ней. Мы были счастливы много лет и, не произойди этот страшный случай, закончили бы свою жизнь вместе.
У меня есть последнее стихотворение, написанное ей. Оно называется "На смерть любимой".
Мне плохо, в груди как будто камень
На сердце тяжестью лежит своей,
А в голове горит – бушует пламя.
Час от часу становится больней.
Ушла любимая, осталась лишь любовь.
Не знаю, как теперь мне без нее прожить,
Подумать страшно – кровь бьется у висков.
Не помню, как я смог ее похоронить.
Мы прожили вдвоем десятки лет,
Как часто говорится «душа в душу».
Любить друг друга надо – вот секрет,
Я память о той жизни не разрушу.
Мне не забыть волнующего взгляда
И выражение ее лица.
И рук любимых нежную прохладу.
Теперь - воспоминания вдовца.
* * *
- Вот и все! Я успел! – он устало вздохнул.- Спасибо тебе, моя дорогая! Поправь, пожалуйста, все, что сочтешь нужным и готовь в издательство.
- Мне только сегодняшний текст осталось посмотреть, все остальное – готово.
- Прекрасно!
Вошла домоправительница:
- Ваш внук звонит, сэр!
- Спасибо, очень хорошо, - он взял трубку.- Здравствуй, мой мальчик.
- Здравствуй, дедуля,- прозвучал родной голос.- Мы завтра всей семьей приедем к тебе.
- Я буду очень рад! Приезжайте к обеду,– он положил трубку в полном недоумении.- Почему-то назвал меня «дедуля». Первый раз в жизни. А, что – мне так очень нравится. Завтра спрошу его, очень интересно узнать, с чего бы?
Возьми, пожалуйста, этот листок, деточка, – это мой автограф тебе. Книжку я, скорее всего, не дождусь и не смогу подписать ее для тебя. Я говорил внуку, что хочу, чтобы ты возглавила издательство. Он сейчас дал свое согласие. Если ты не против, то это будет самое приятное известие за все последнее время. Вот и начнешь с моей книжки.
* * *
Собрались за столом в три часа. Внук с женой и детьми и домочадцы.
Ради такого случая он был в костюме и сидел в кресле:
- Я уже несколько часов, как появился на свет, так что с полным основанием можно отмечать эту непостижимую дату.
Поднялся внук. Дед смотрел на него и видел себя. Он был удивительно похож на него и своего отца. Тоже лицо, та же мощная спортивная фигура, тот же низкий бархатный голос. Перед глазами возник сын, приехавший знакомить их с матерью со своей будущей женой. Он же на защите докторской диссертации. Видения менялись, как в калейдоскопе. Сын с женой на праздновании своего шестидесятилетия. Почему-то не было его любимой. Только он успел об этом подумать, как голос внука вернул его за стол:
- Я, наверное, удивил тебя вчера, назвав «дедулей». Это было и для меня неожиданно. Любимый мой, дорогой дедуля, дедушка! Как хочется сказать тебе все добрые слова, которые у меня в голове. Вся моя пока еще недолгая жизнь прошла около вас с бабулей. Вы всегда были для меня лучшим примером, также, как мои родители, которые молились на вас. Папа с мамой не дожили до сегодняшнего дня, страшная катастрофа оборвала их еще довольно молодую жизнь. Сердце бабули не выдержало горя. Я знаю, что тебе было необыкновенно тяжело, но ты не замкнулся, не ушел в себя. Ты остался тем же замечательным оловянным солдатиком, прошедшим через все невзгоды и победившим в очередной раз. Я тебя очень, очень люблю! Родной мой, за тебя!
Все выпили. Внук взял красивую, обтянутую зеленым бархатом коробку, и подошел к деду:
- Это тебе от нас!
Он открыл коробку и вынул из нее большую фигуру оловянного солдатика. Солдатик был в зеленом мундире и белых рейтузах, в высоких черных сапогах. На голове у него был зеленый кивер с белым султаном, правой рукой он прижимал к плечу ружье.
Он поставил солдатика на стол и обнял внука, который улыбнулся и сказал:
-Этот солдатик, как и ты, дедуля, единственный в своем роде.
К нему подходили все самые дорогие ему люди, обнимали его, он чувствовал, что их поздравления идут от сердца. Впервые за много лет он ощутил тепло в груди.
Он прикрыл глаза, и пред ним появилась его любимая. Она, улыбаясь, ласково смотрела на него. Ее глаза светились счастьем, прекрасные золотистые волосы обрамляли ее красивое лицо. Она что-то говорила ему, но он не мог понять – что.
Видение исчезло. Он открыл глаза. К нему подошли его правнуки и с двух сторон обняли его. Щека девочки была мокрой от слез.
Когда все вернулись на свои места, он тихо и спокойно начал говорить. Голос звучал так молодо, что не верилось в его принадлежность человеку, прожившему сто лет:
- Сегодня здесь происходит то, о чем мечтает каждый. Далеко не всем удается это сделать. Мне повезло прожить так долго. Спасибо всем за теплые слова, я счастлив тому, что у меня есть ВЫ. Некоторое время назад за этим столом я прикрыл глаза, и передо мной прошли дорогие мне образы: моих детей, погибших в авиакатастрофе, и моей любимой, на полгода пережившей их. После трагедии мне было безумно тяжело, а после смерти жены стало невыносимо жить. Мне очень не хватает самых родных, самых близких мне людей. Камнем на сердце лежала тяжесть от этой ужасной потери. Я сказал «лежала», потому что сегодня, впервые за многие годы, почувствовал себя умиротворенно. У меня есть внук, правнуки, я верю в продолжение своего рода, в их счастье и память. Давайте помянем тех, кто должен быть рядом со мной за этим столом. Но их нет с нами. Светлая им память!
Посидев еще какое-то время за столом, решили выйти на воздух. Он пересел в коляску и выехал вместе со всеми. Солнце начинало садиться, его косые лучи с нежностью играли на лицах. Небо было безоблачным. Слабый ветерок шевелил листву. Было тихо и тепло. Ему было очень спокойно, он боялся потерять это непривычное ощущение.
Внук с семьей попрощались и уехали. Все домашние разошлись по своим делам.
Он долго еще сидел перед домом, только, когда стало прохладнее, вернулся в дом.
Он долго не мог заснуть, переполненный впечатлениями. Наконец сон пришел к нему.
***
Он увидел себя, лежащим в прекрасном гробу из светло коричневого дерева, отполированного так, что в него можно было смотреться как в зеркало. Было светло, хотя солнце перекрывали высоченные пальмы. Слышалось журчание воды, веяло прохладой. На фоне бледно голубого неба две огромные белоснежные птицы выделывали поразительные пируэты. Неожиданно одна из них исчезла из поля зрения. Он приподнял голову и увидел птицу совсем рядом с собой. Она взмахнула крыльями, ударив его по голове, и взлетела. Последнее, что он увидел, была огненная спираль, расширяющаяся в диаметре к верху, и парящие на фоне внезапно побледневшего неба еле видимые белоснежные птицы.
В произведении использованы некоторые материалы из интернета.