Записи:
Почему люди не летают? Потому что они играют, потому что они любят цирк
и жаркое с луком. Неведомым прежде другом становится причастность ко
всему, что движется. И я не помню, как правильно пишется: не уходи или
останься. Ты думаешь, что я не умею летать. Но когда мне приходилось
стоять с тобой у обрыва высокого, когда ты был быстрым, как сокол, я бы
тоже развернула крылья, мы полетели бы с тобой к Юпитеру, но только я
была в сетях твоего ласкового свитера. И мы пролетели бы над гнездом
кукушки, ты вылетел бы первым, как Мюнхгаузен из пушки, а я, смеясь,
подалась бы за тобой, и мы гуляли бы аллеями кладбища. А потом вечером,
весёлые, пьяные, мы на пороге скидывали в один угол вещи. И я знаю – что
будет дальше, я птица вещая. Ты бережно снимал мои крылья и откладывал в
сторону, глядя в глаза, а я смотрела бы на твою бороду. После долгих
прогулок по городу, я бабочка без крыльев – куколка, несмелая, дрожащая
в твоих руках, как кардиограмма времени, как затерявшаяся мгновение в
долгих веках.. И дальше ночь и сумерки, которые мягко сложатся на твою
спину. И я не чувствую свою вину за то, что в сентябре бывает ночью
жарко. Потом ты снова летаешь во сне, и твое дыхание больше нужно мне,
чтобы засыпать под волны движения твоей груди. И я не помню, как
правильно пишется – останься или иди. Но больше всего мне нравятся твои
морщины. К которым я прикасался бы по утру, смеялась, шептала:
«Мужчина», склоняясь водопадом волос над холмами твоих скул. И я бы
разглядывала в твоих морщинах долины покоя, превращаясь в маленькую
птичку рукой на материке твоего плеча. Горяча последняя строчка. Снова
забыла, как правильно пишется – я хочу сына или я хочу дочку?
******
Nun-bird.
When nun-bird longs for gawk
When my body returns to the naught
Like a cobweb is my tune
Gown is made from shade of moon
You are burning down my suit
And i feel so shameful nude
All my time is just sand-glass
When my bloody flows by pass
You can catch this incarnadine dash
Make me rising to life from ash.
***
Портрет.
ты нарисуешь меня красным
во всем моем душистом теле
твое признание услышав,
смущенно мои щеки рдеют.
Мои намерения – не коварны,
Но взгляд ты затушуешь киноварным.
А в волнах золотых волос
Как ленточку парчовую
Ты проведешь полоску кумачовую.
Ты помнишь о моих шарлаховых перчатках,
Но чтобы не оставить лишних отпечатков,
Ты нарисуешь мои руки так, как они есть –
Багряно-благородные, без лести.
И, прежде чем заштриховать червонный рот,
Ты бросишь взгляд на нежный мой живот
Под легкой кофточкой карминной…
И я пойму, что эта ночь не будет длинной,
Как я хочу, чтоб рисовал ты меня алой
Даже тогда, когда я стану старой.
****
в своей постели был застигнут утром
мой разум беспросветный от тумана
какой-то черт ему шепнул стать мудрым
и вынимать идеи из кармана
и ум махал пустыми кулаками
гоняя ветер, зеркало пугая
а простоту он признавал за дураками
и уверял меня, что я другая
а у окна души промокший ветер
протягивал ему в ладонях жалость
но бесновался ум и даже не заметил
как сердце до обычной страсти сжалось
*******
Живу, дышу прохладным воздухом, я выхожу на улицу, немного улыбаясь.
Одна, и весел в этот год последний снег. И весела капель, и высь
вечерняя черна, и даль полей за горизонтом взгляда торопится приблизить
первый луч.
Пускаю дым кривым колечком, сливаюсь с паром за окном. И думаю все об
одном и обо всем на свете, придерживая подбородок детский большим
ногтем. Так много слов за день и много встреч, я позволяю миру течь
через себя, я становлюсь прозрачной. Но ты вернешь мне очертание лица,
так смело и так нежно прикоснувшись. Мгновенно чувствую, как
возвращается спина, когда горячая и быстрая волна бежит и, поднимаясь,
в дельте делится на крылья. А рядом кто-то говорит и смотрит, но видишь
только ты мой трепет лепестков ресниц и кожи дрожь, что спрятана за
ворот, за обороты слов пустых о чем-то отдаленном. И сердце, восхищаясь
вальсом боли, скрывает наготу свою и воли ясность, похожие на страсть,
и даже - на опасность. Я чувствую ранимость и бесстрашие, когда рядом с
тобой шумит мой океан предчувствий, чувств, и мысли как прибой, а иногда
как ураган и шторм. И я не понимаю, что же происходит, что?
*********
Я – красный цветок в твоей черной степи
Над горизонталью времен.
У пропасти кто-то коней сцепил,
Пугая их ярким огнем.
Ты из редкой породы точеных камней:
Под тобою вода не течет
Но вокруг разливается море морей -
Темных дней открывается счет.
И цветком я танцую на камне твоем,
А кони бегут впереди.
Не быть нам ни порознь, ни вдвоем-
Если спросишь меня о пути.
***********
Дай мне за горизонты встреч
Держаться так, чтоб не сорваться,
Чтоб даже в суете миров
Нам было безмятежно целоваться
Не успокой мою ладонь,
Чтобы тебя успеть коснуться.
И если это вещий сон, -
То на твоей груди проснуться.
Дай волю мысленно годам
Пройти вперед и оглянуться
Когда я постарею я смогу
Всё также ясно улыбнуться
Тебе, ветрам, воде и нашим детям
Я улыбнусь несчастью даже
Когда проснёшься через четверть века
И тихо скажешь: ты всё та же.
Я разведу мосты печали и дорог,
В которых наметёт сомнений стужу
Потом на ужин испеку пирог
Мужчине, другу, Богу, мужу.
**************
Ноль - ноль три.
Время "А"
Отрезает меня от...
Время "Н"
Вынимает меня из...
Время "Я"
Добирает меня до...
Ноль - ноль пять.
Время "Н"
Потерпеть бы еще год...
Время "Е"
Покричать бы еще в крик...
Время "Т"
Помолчать бы еще в стих.
**********
Я тоже думала о нашей смерти,
Которая придёт к тебе первей.
Она щипцами вытащит тебя из сердца
У тех, кто был с тобой одних кровей.
И веером ресниц сбивая влагу,
Бесцветным взглядом проникая в мир,
Жизнь, разделив на трусость и отвагу,
Стервятникам отдаст на знатный пир.
Вот, видишь, пред тобой – ребенок и старуха
Что под руку уходят в небеса
Как мне узнать, когда и мне придется
Услышать золотые голоса?
Постой, дитя, дай сердцу насладиться
Не ностальгией по ушедшим дням.
Ни гордости, и ни жалости отдаться,
Ни слабой памяти обманчивым огням.
Всё испытать, всё чувствами измерить,
Во всем познать задачу и ответ.
Вот с этих пор ты сможешь ясно видеть
В цветенье - тлен и в увяданье – цвет.
*********
СНЕГ
За двести семьдесят три километра друг от друга. Два человека. Один на высоте пяти метров над асфальтом, другой - на высоте двадцати пяти. В воздухе одного растворен метан, в воздухе другого висит графит. И вечно пьяные небесные бурлаки тащат к зениту желтое зимнее солнце на восемь минут раньше в городе одного. И на восемь минут позже в городе другого. И один из них родился на восемнадцать лет, три месяца и пять дней раньше другого. Один из которых чеканит фразы, а другой - говорит нараспев. И каждый из них для другого - пока только импульс в телефонной сети. Первый видит в блеске падающих снежинок расплавленное серебро, а второй - парящие звезды. Они стоят, опершись на подоконник, или прислонившись к стеклу. Один из них думает, что в такую погоду неплохо было бы подымить трубкой, а другой, что неплохо было бы бросить курить. Они смотрят. Каждый - в свое окно.
И думают, что видят ОДИН И ТОТ ЖЕ СНЕГ.
Михаил Садыков, город Новотроицк, август-октябрь 2008года