Человек положил на кровать пластиковый пакет.
- Здесь одежда. Вам нужно переодеться, - он окинул взглядом больничную мешковатую рубаху.
Маруся кивнула. Человек повернулся на каблуках и вышел, дверь за ним закрылась, слившись со стеной.
Что с ней случилось? Почему он называет ее Евой? Где она находится – в больнице, или, может быть, уже на том свете? Тогда жизнь после смерти ужасно похожа на жизнь больного, заточенного в белом здании с красным крестом.
Весь «наряд» состоял из бесформенного балахона и штанов до щиколоток, да кроме этого у кровати стояли белые тапочки.
- Забавно, - Маруся надела тапочки и села на койку.
Почти тут же невидимая дверь открылась.
- Прошу вас, Ева. Следуйте за мной.
Маруся направилась за человеком в белом халате.
Они шли по пустому коридору без окон, освещенному мерцающим холодным светом неоновых ламп. Стены были чисто выбелены, ни дверей, ни окон не было. Словно какой-нибудь подземный бункер.
Шли долго, Марусе даже стало казаться, что этот коридор никогда не кончится.
У стены человек задержался, провел пальцем по стене – сверху вниз, - и перед ними обрисовались контуры скрытой двери. Человек открыл дверь и жестом пригласив войти. Маруся пожала плечами и послушно прошла вперед, за ней вошел человек в халате. Дверь бесшумно закрылась за ними.
Помещение, в которое они попали, было небольшим. С потолка падал рассеянный свет, холодный и белый, но никаких ламп или светильников видно не было, будто краска на потолке сама излучала свет. Посередине комнаты стояло два стула, в уголке притулился маленький столик, на котором стоял поднос с двумя жестяными кружками.
- Садитесь, Ева, - человек указал на стул.
Лучше с ним не спорить, решила Маруся и послушно села.
- Вы, верно, хотите узнать, что с вами произошло? – спросил человек, садясь напротив.
- Да.
- Хорошо, Ева. Вы помните последний вечер вашей прошлой жизни?
Маруся промолчала.
- Вижу, что вспомнили. Итак, после аварии вас с трудом извлекли из покореженного кузова автомобиля и доставили в больницу. Все думали, что вы мертвы. Ваше тело было страшно изуродовано. Но вы были живы, вы держались на тоненькой нити, но нить эта была словно из закаленной стали. Мы думали, что ваше состояние безнадежно, но вы, вопреки всем законам и здравому смыслу, выжили.
- И что со мною произошло?
- Ваше тело умерло, но мозг продолжал жить. Несколько недель вы находились в состоянии искусственного сна. За это время мы регенерировали ваше тело, заменив поврежденные участки кожи и искалеченные элементы.
Из уст человека эта фраза прозвучала несколько странно, о Маруся не обратила на это никакого внимания
- Вы имеете в виду это? – девушка показала механическую руку.
- Да. Нам пришлось полностью заменить вашу левую кисть, левую ногу и левую половину черепной коробки.
- И кто же я теперь? Робот?
- Не совсем. Вы представляете собой нечто вроде киборга или, если вам угодно, биологического робота.
- Как это понимать?
- Ваше тело практически полностью искусственное, но оно управляется не центральным процессором, а вашим мозгом.
Сказано это было спокойным, бесцветным тоном, и эта бесцветность пугала. Такой может убить человека и не моргнуть, подумала Маруся.
- То есть, я все-таки робот?
Человек вздохнул.
- Я же сказал вам, Ева, что физически вы киборг, а с моральной точки зрения – человек.
- Хорошо, - Маруся откинула со лба локон, - Скажите мне, почему вы все время называете меня Евой?
- Евой? О, это отдельная история. Имя «Ева» в буквальном переводе означает «женщина». Мы назвали вас так, так как вы являетесь, в своем роде, первой девушкой, в которой объединились человеческая и роботизированная сущности. Вы были сотворены «по образу и подобию» человеческому, но, в тоже время, вас сотворили «из ребра адамова», то есть, с применением элементов, созданных в ходе информационно-компьютерной революции.
- И вы зовете меня так только из-за этого?
- Ну конечно же нет. Ваше имя, если записать его заглавными буквами, можно расшифровать как «Единственная воскрешенная Азазелем».
Маруся мрачно улыбнулась.
- А причем тут Азазель?
- Вы не знакомы с творчеством господина Акунина? – поинтересовался человек.
В памяти крутилось это имя. Акунин… Что-то связанное с детективными романами. Кажется, он написал «Турецкий гамбит» … Точно, Борис Акунин. Маруся не была поклонницей детективных историй, но прочитанный ею «Левиафан» произвел на нее немалое впечатление.
- У Акунина есть любопытнейшая история, в которой речь идет об организации, искавшей и воспитывавшей юные таланты, превращавшиеся, со временем, в крупных научных и политических деятелей. Помните, как там написано: «Бог лишь дал людям карты, а Азазель научил людей играть так, чтобы все время выигрывать». Леди Эстер была права. Вот и теперь, в век информации и постиндустриализма, Азазель снова учит людей выигрывать, но игра проходит уже новой колодой карт.
- Так что, Азазель – это какая-то организация?
Человек отрицательно покачал головой.
- Ева, не стремитесь познать то, что не может быть познано. Азазель – это больше чем организация.
- И все-таки?
- Ева, я не могу вам этого сказать, поскольку сам не знаю всей истины. Я могу сказать только, что Азазель не принадлежит никому. Это не человек и не организация.
Маруся замолчала. Пытаться узнать что-либо большее о загадочном Азазеле не получится – человек в халате либо действительно ничего не знал, либо просто не хотел говорить. Человек взял со столика кружку, другую протянул Марусе.
- Кофе, - произнес он, - Выпейте, это придаст вам сил.
Маруся взяла теплую кружку. Кофе распространял дивный аромат. С чего бы к ней так заботливо относятся? Все это внушало тревогу.
- Кстати, кто вы? – девушка отхлебнула кофе. Вкус у напитка был другой, не такой, как у искусственного кофе.
- Я?
Впервые за весь разговор в голосе послышались нотки удивления.
- Я Рейхард. Так меня зовут. Настоящих имен здесь нет ни у кого.
- Чем вы занимаетесь?
- Я нейрохирург.
Разговор начинал все больше походить на допрос, где в роли следователя была Маруся, а человек в белом халате представлял собою некого обвиняемого.
- А остальные?
- Что – остальные, - не понял ее Рейхард.
- Чем занимаются остальные?
- У каждого своя профессия. Среди нас есть хирурги, нейрофизиологи, механики, инженеры – иначе как бы мы могли сочетать достижения техники и науки с достижениями медицины?
- А много ли вас?
- Семнадцать человек. Наш научный центр занимается только особыми случаями, когда на карту, в буквальном смысле, ставится все, и в нашем штате работают только профессиональные специалисты, так сказать, мастера своего дела.
Маруся поставила чашку на столик. Все происходящее с нею походило сейчас на сон, даже, скорее, на кошмар. Никак не верилось во все эти события, произошедшие так стремительно. Левая рука начала слегка побаливать. Рейхард молчал, видимо, ожидая вопросов со стороны Евы.
Или это не сон, а какая-то игра, в которой она всего лишь начинающий игрок? Если это так, то надо играть, а там – будь, что будет! В конце концов, вся жизнь – один огромный квест с различными вариантами концовок, так почему бы не рискнуть?
Будем играть по навязанным правилам.
- Хорошо, - сказала Маруся (теперь уже Ева), - Что вам нужно? Ведь это «спасение», как я понимаю, не просто так?
Рейхард рассмеялся, его угловатое лицо приняло добродушное выражение.
- Ева, неужели вы думаете, что ваше второе рождение должно обязать вас на ответные действия? Вы родились заново, простите мне мою аллегорию, чисто благодаря соблюдению клятвы Гиппократа и отчасти из научного интереса. Вы ничем нам не обязаны.
- Значит, я могу покинуть эту больницу?
- Конечно, но не ранее, чем через две недели. Вам необходима реабилитация, чтобы вы могли привыкнуть к вашему новому телу и к вашей новой жизни.
На этом разговор окончился.
* * *
- Черт возьми! Быстрее!
- Тут двенадцать ящиков, если хочешь – разгружай сам!
Полковник остался на месте, привалившись плечом к борту грузовика.
- Ладно! Все, принимай последний!
Ящик плавно перекочевал в руки Хлодвига, а затем исчез в зеве подвала. Полковник толстыми пальцами смял окурок и швырнул его на землю.
- Сколько? – спросил он у водителя.
Тот показал пять пальцев, расставленных веером.
- Не много ль?
Тот покачал головой.
- Хорошо, - Полковник достал из нагрудного кармана пачку ассигнаций, перетянутую банковской резинкой. Послюнил пальцы и отсчитал пять хрустких бумажек, протянул их водителю.
- Данке шен! – тот приподнял фуражку и хлопнул дверью.
Заурчал мотор. Кашлянул, через силу провернул коленчатый вал, и ровно, словно пулемет, застрекотал на средних оборотах. Грузовик тронулся, подняв брызги воды с мокрого асфальта и согнав голубей, мирно расклевывавших брошенный кем-то батон хлеба.
- Когда? – Хлодвиг вернулся незаметно, и теперь протирал замасленные руки холщовой тряпицей.
- Сегодня вечером.
- В каком составе?
- Возьмите с собой Люпена и Канта. С собой берете автоматы и по три магазина на каждого.
- Будем штурмовать?
- Нет, для штурма нас слишком мало. Вы с Кантом будете брать главный вход, а Люпен зайдет с тыла, во внутреннем дворе посторожит.
- Охрана будет?
Полковник пожал плечами.
- Не знаю, но, если будет кто, - он выразительно провел ладонью поперек горла, - Убираете всех.
- Что с объектом?
- Объект нужен живым. Ни в коем случае не повредите ее.
- А при сопротивлении?
Полковник рубанул ладонью воздух.
- Запомните, Хлодвиг, если хоть волосок упадет с ее головы, я вас лично пристрелю, как бешеного пса!