Предыдущая глава: http://www.proza.ru/2019/10/19/1839
Нам с тобою зима будет белой, бессрочной, праведной.
Приходи в мою избу, покрытую тонкой наледью.
Пусть ветра, голося, над тайгою лютуют, злобствуют.
Пусть молва впереди нас бежит не святая, ложная.
Мы с тобою теперь, как единое древо целое,
Как бы врозь ни дышали и что бы мы врозь ни делали.
Пусть пурга завывает, морочит леса, постылая.
Обнимать, целовать твои губы, любимый, не стыдно мне.
Автор: Шерил Фэнн "Я зимой тебя встречу..."
Саундтрек: Karliene Reynolds – «For the man that I loved».
Благодарно потрепав по густой холке, Ангрбода отпустила Стерегущего в Ночи. Вильнув хвостом напоследок и тихо рыкнув, вожак Снежных Охотников неслышно исчез среди деревьев.
Колдунья не спешила. По щиколотку проваливаясь в застывший коркой снежный наст, она сделала несколько шагов и остановилась, внимательно оглядываясь по сторонам. Зима постаралась на славу. Утихшие было накануне праздника Солнцестояния северные ветра, вернулись из своих ледяных нор, закружили, поднимая в серые небеса миллиарды снежинок. За сутки намело высоченные сугробы. Увесистые снежные шапки лежали на развесистых лапах елей, что сплошной стеной окружали поляну, пригибая их до самой земли. Все следы, которые мог оставить Локи, сгинули под толстым слоем снега без малейшего намека на их существование.
Осторожно выглянув из-за деревьев, Ангрбода увидела, что окна её дома изнутри слабо освещены мягким мерцающим светом, а на стенах играют сполохи огня от горящего очага. «Значит, Локи вернулся», – с облегчением подумала колдунья. К тому же, кому, как не асгардскому магу было под силу расплести её охранные заклинания.
Вокруг стояла непроницаемая тишина, чрезмерная настолько, что это внушало подозрения. Не будь Ангрбода колдуньей, попалась бы в ловушку, не заметив расставленных вокруг дома магических сетей, защищающих от любого вторжения, званого или незваного. Даже для её глаз это было лишь мерцающее марево, иногда отливающее голубоватыми искрами под определённым углом обзора. Коснувшись искрящейся магией поверхности, дева помянула про себя недобрым словом отцов прародителей, так щедро одаривших Локи йотунской магией – это плетение было ей незнакомо, и это означало, что на преодоление препятствия придётся потратить несколько больше времени и сил, нежели она изначально предполагала. В конце концов, заклинание схлопнулось, неприятно ударив по кончикам пальцев, побелевших от мороза. Отголоски колдовства Локи медленно таяли над стылой землёй. Ангрбода распрямила спину и, осторожно ступая, направилась к дому. Снег негромко поскрипывал под её лёгкими шагами. От теплого дыхания, серебристой дымкой срывавшегося с губ, ресницы покрылись пушистым слоем белого инея.
Неслышно отворив двери и пройдя через сени, она вошла в комнату. Половица внезапно скрипнула под ногой, и дева замерла. Сердце дало сбой, когда взгляд её упал на Локи, спящего на полу возле очага – ему хватило и брошенного на пол мехового покрывала. Принц лежал на спине. Голова со спутанными чёрными волосами покоилась на сгибе руки, оплетённой ремнями и бронёй щитков. Локи спал в одежде, несмотря на то, что возле очага было довольно жарко. «Я бог, – как-то ответил он на вопрос Ангрбоды, почему никогда не раздевается, – у меня хорошая терморегуляция».
Мягкой кошачьей поступью колдунья подошла к спящему, нагнулась и осторожно поправила разметавшиеся непослушные чёрные пряди, залюбовавшись его лицом, освещённым бликами пляшущего огня, молясь про себя всем богам Девяти миров, чтобы принц не проснулся. Сейчас, когда Локи спал, он выглядел совсем юным, почти мальчишкой. Полумрак, который царил в доме вкупе с отсветами пламени, пляшущего в камине, смягчал острые, резкие черты его лица, делая их добрее и умиротворённее. Хмурые складки на лбу разгладились, тонкие, красиво очерченные губы слегка приоткрылись, как у безмятежно замечтавшегося ребенка. Внезапно он вздрогнул во сне и что-то коротко, бессвязно пробормотал. Длинные тёмные ресницы затрепетали, а глазные яблоки лихорадочно забегали под плотно сжатыми веками, словно во сне Локи пытался уследить за чем-то ускользающим. Ангрбода наклонилась ниже, пытаясь уловить обрывки фраз, давя в себе навязчивое желание войти в чужой сон. Локи снова вздрогнул. Тихо застонал, как от боли. Длинные пальцы судорожно сжались, комкая мех покрывала. Дева решительно наклонилась и коснулась кончиками пальцев висков принца:
– Все хорошо, – успокаивающе прошептала она. – Спи мирно, волчонок.
На лице юноши появилось умиротворённое, почти детское выражение. Он перестал метаться и задышал ровно и спокойно.
Не желая портить идиллическую картину, Ангрбода тихонько отошла к окну и остановилась, прислонив пылающий лоб к ледяному стеклу, бездумно вглядываясь в окружающий пейзаж. Но там, кроме снега, белого, словно волчьи клыки, да позёмки, юркой, как хвост, танцующей по снежному насту, ничего не было видно.
Дева задумалась. Ей понадобилось немного времени, чтобы отделить свои грёзы от реальности. С тяжёлым сердцем она вынуждена была признать, что, несмотря на все её усилия и надежды, Локи хоть и смирился со своей йотунской сущностью, но так и не пожелал признать, что именно он призван стать тем, кто сможет спасти их забытый во времени и пространстве мир от окончательного краха.
Но разве норны могут ошибаться? Они предсказали их встречу, когда сотканную Верданди нить Локи можно было накрутить на палец в неполных два оборота. Ангрбода верила, что именно судьба привела на порог её дома незаконнорождённого сына Лафея с тем, чтобы он мог исполнить своё предназначение. В первый момент он показался ей заплутавшим, бездомным волчонком, что отчаянно хотел найти приют и покой. Но правда заключалась в том, что этот волчонок вовсе не был беззащитным и не нуждался ни в ком. В душе пришлого полукровки, отмеченного дыханием магии, горело неугасимое пламя ненависти, жажды власти, мести и знаний. Оно пылало так ярко, что растопило укрытое льдами, очерствевшее сердце высокомерной Хозяйки Ярнвида, выжгло своими жалящими языками всю её многовековую тьму. Ангрбода потеряла контроль над своей размеренной бессмертной жизнью. Что их связывало с Локи, она не смогла объяснить даже самой себе. Он просто был тем единственным настоящим, что соединяло в единую цепь её прошлое и будущее, не давая жизни разлететься на осколки бесчисленных дней. Игнорируя колючий, неуступчивый характер царевича и его злой язык, Ангрбода терпеливо сносила все выходки вредного асгардского божества, не реагировала на колкости, снова и снова упорно пытаясь пробить возведённую им стену холода и безразличия. Их жизнь в упрятанной в лесной глуши хижине напоминала бесконечную войну с короткими, но многочисленными перемириями. Оба они балансировали на острой струне, натянутой между ними, не решаясь подойти чуть ближе, чтобы помочь друг другу справиться с одолевавшими их демонами, с чувствами, что время от времени прорывались на поверхность, обдавая их обоих душным жаром, остудить который не способен был даже ледяной северный ветер.
Ангрбода тяжело вздохнула. Она отлично знала, что ей нет места в его жизни, и сегодня Локи в очередной раз продемонстрировал ей свой выбор, пройдясь сапогами по безнадёжно подставленной душе. Пора бы уже было смириться с мыслью, что есть вещи, которые нельзя получить, даже будучи практически всесильной. И все же с упорством, достойным лучшего применения, она вновь и вновь ходила по кругу, настойчиво возвращаясь к мужчине, которому, по большому счёту, была просто не нужна. Великая вселенская мудрость – каждый сам выбирает грабли, на которых будет плясать – работала и в этот раз. Воистину, грабли – лучший ресурс для самообучения, особенно если повторять их применение до наступления просветления. В любом случае пути назад уже не было.
Огонь в очаге почти погас. От дверей ощутимо тянуло холодом. Проникнувший в помещение сквозняк волнами растекался по комнате, подбираясь к затухающим углям, гася последние язычки огня. Ангрбода зябко повела плечами и, подойдя к камину, нагнулась, чтобы положить туда остатки дров. Заново разжигая огонь, она протянула к пламени кончики пальцев, пытаясь согреть озябшие руки. В этот момент холодная узкая ладонь сомкнулась вокруг её запястья, словно стальные оковы, а в следующий момент пол ушёл из-под ног, и она оказалась лежащей на спине. Сверху над ней нависла долговязая тень, окружённая сияющим ореолом от горящего позади очага.
– Ты сняла моих «сторожей», – раздался над ухом вкрадчивый шепот, не столько спрашивая, сколько констатируя. – Ну, что же, имеешь право собой гордиться, – небрежно закончил он и, отпустив её руки, встал, протянув предложением помощи уже расслабленную ладонь, за которую Ангрбода без лишних слов ухватилась, подтягиваясь и поднимаясь на ноги.
Полускрытый в тени, Локи смотрел на неё пренебрежительно, сверху вниз, как и положено смотреть богу.
Йотунка закусила губу, пытаясь подавить всплеск эмоций. Ей не хотелось быть грубой, отвечая на его излюбленный сарказм. Набрав в грудь побольше воздуха, она попыталась успокоить разбушевавшиеся чувства. Зажмурившись, дева медленно принялась считать до десяти, представив себе лесную полянку, до отказа заполненную пушистыми зайчиками. На цифре «пять» она услышала короткий смешок. Глаза пришлось открыть. Стараясь держать дыхание ровным, Ангрбода сухо произнесла:
– Это мой дом, Локи, и я не желаю, чтобы кто-нибудь, даже ты, распоряжался здесь, тем более расставлял ловушки. – И добавила уже спокойнее, дабы не обидеть особо мнительное и легкоранимое божество. – Хотя, признаюсь, защита была поставлена мастерски. Силы ты вложил немало – пришлось повозиться.
Нарочито громко небрежно фыркнув, надменностью маскируя ликование, Локи прислонился плечом к дверному косяку, скрестив руки на груди, а ноги в щиколотках, скривив губы в довольной, совершенно обворожительной и до последнего изгиба фальшивой улыбке.
Ангрбоде показалось, что он стал ещё выше. Дальше. На каком-то новом, недосягаемом уровне. Вся его гибкая, обманчиво хрупкая фигура таила в себе скрытую тёмную мощь. Уверенность. Силу. И в то же время – невероятное напряжение.
– Ты исчез, ничего не сказав и не попрощавшись, это было не слишком вежливо, – её голос стал ниже, почти сорвавшись на хрип. – Я... я стольких потеряла сегодня. Потерять ещё и тебя было невыносимо.
Застывшая улыбка на лице принца приобрела какой-то новый, болезненный оттенок. Он отвернулся в пол-оборота, уставившись куда-то вдаль, в окно, чтобы Ангрбода не могла видеть его взгляда, словно пытаясь... спрятаться?
– Ты ведь получил то, что хотел – свою магию и силу. Я была уверена, что ты вернулся домой, – Ангрбода безрезультатно пыталась заглянуть ему в глаза, но видела только неестественно острый угрюмый профиль.
– У меня нет дома, – резко оборачиваясь, выдохнул, будто плюнул ядом, асгардец.
Она поняла, что было в его взгляде: всепоглощающее одиночество, с которым он давно смирился, и что-то ещё – глубже, дальше, куда не проникает ни единый лучик света, спрятанное так же глубоко, как и истинные чувства, проявляющиеся лишь в редкие моменты.
– Тебе стоит только пожелать, и Йотунхейм станет твоим новым домом, – дева отчаянно хотела достучаться до замкнувшегося в своей обиде мага. – Ты единственный сын и законный наследник Лафея. Никто не будет оспаривать твое право на престол. Нашему миру нужен законный царь и сильный правитель. Ты бы мог им стать по праву рождения...
– По праву рождения? – недобро прищурившись, Локи обернулся к застывшей Ангрбоде. – Сомнительная честь для принца Асгарда – принять бразды правления в нищей, полуразрушенной стране, стоящей на грани полного краха. Ты не находишь? И это – моё наследство?
– Ты – йотун и ледяной великан, нравится тебе это или нет, – выпалила она в сердцах: ей уже изрядно начал надоедать королевский сарказм, льющийся бесконечным водопадом.
– Говори уж прямо – чудовище, мон... – фыркнул принц, но увидев глаза Ангрбоды, осёкся, не договорив.
– Монстр? Продолжай, не стесняйся, – нехорошим тоном продолжила йотунка. – Как я могла забыть! Ведь вы в Асгарде считаете всех нас монстрами, безжалостными чудовищами, холодными и бездушными тварями, сотканными из сплошных пороков, которые не умеют чувствовать, не умеют заботиться о ком-то чужом, о ком-то постороннем, кроме самих себя. Если это так, то тогда да: ты действительно чудовище, Локи Лафейсон, монстр, не созданный ни для счастья, ни для чувств – ведь только монстры не чувствуют боли, не любят и не страдают!
Локи, побледнев, сжал кулаки, шумно, с присвистом, выдохнул, подняв пугающе тёмный взгляд. Но Ангрбода словно не хотела замечать таящуюся в малахитовых глазах скрытую угрозу и предупреждение. С каждым словом она распалялась всё больше, её словно несло, и не было сил остановиться.
– Монстром тебя делает не твоя кровь, а твоё отношение к жизни. Я надеялась, что прожив среди нас какое-то время, ты почувствуешь себя частью своего народа, захочешь стать с ним единым целым. Позволила себе поверить в то, что всё по-настоящему, что-то изменилось в тебе. Но я жестоко ошиблась. Ты как был, так и остался тщеславным, надменным, непоправимо самонадеянным эгоистом. Мой народ заслужил больше, чем дала ему судьба. И я это исправлю. Без тебя! Мы все живём ради какой-то цели, ради клана, ради своего рода, своих родных, ради любви, которую мы к ним испытываем. И именно любовь заставляет нас жить и выживать, каким бы невыносимым не было наше существование. А ради чего живёшь ты, Локи? Ради кого? Для чего тебе нужна сила? Асгард, трон, власть, месть? Или всё сразу? Ты можешь стать властелином вселенной и всё равно будешь несчастен, потому что истинная власть – не в возможности приказывать. Истинная власть в умении завоевать сердца и повести их за собой. А без этого ты всегда будешь один. Но ты как закрыл сердце на замок, так никого туда и не пускаешь. И как ты хочешь, чтобы там кто-то остался? Иногда мне вообще начинает казаться, что сердца у тебя не существует в принципе, только что-то мёртвое и бездушное, как камень! Ты же готов на всё, лишь бы оттолкнуть от себя любой намёк на искренние и светлые чувства. Словно так и положено поступать с друзьями – игнорировать, уходить от разговоров, плеваться ядом в ответ на сочувствие, кидать агрессивные, ядовитые взгляды и колкие слова, а потом являться в дом, как ни в чём не бывало, сводя всё к шутке или к собственной прихоти! Словно я и понимаю, и простила, и не обиделась, и не держу зла.
Каждый звук её голоса был пропитан желчью. Всё больше распаляясь, Ангрбода сделала шаг вперёд, чтобы оказаться рядом и заглянуть в глаза принцу. Взглядом, которым её обжег Локи, можно было зажечь костёр. Впрочем, Хозяйку Железного Леса таким взглядом было не смутить, лишь добавило ей решимости высказаться обо всем, что наболело. Хотя в глубине души дева понимала, что это месть, месть за всё, что она услышала от него сегодня, что заставило её мечты разлететься в осколки. Она жутко устала. Устала верить в него и разочаровываться. Подойдя вплотную, ткнула пальцем в твёрдую грудь Локи, и тот, словно повинуясь этому толчку, сделал шаг назад.
– И это действительно так. Я всегда прощала тебя, все твои выходки, я простила тебе даже убийство моего друга. Потому что только у тебя одного есть власть над определённой частью моих чувств. И я ненавижу тебя за это. Ненавижу за то, что встретилась с тобой, столкнулась лицом к лицу той ночью. Ненавижу за то, что впустила в сознание, позволила завладеть им. Ненавижу, что становлюсь слабой в твоем присутствии, хотя и понимаю внутри, насколько всё это безнадежно!
Локи угрюмо молчал, упрямо сжав губы в тонкую линию. Холодный, высокий, почти незнакомый, он стоял неподвижной статуей, и Ангрбоде показалось, что он смотрит своим пронзительным леденящим взглядом ей в самую душу, заставляя сжаться и чуть не заскулить.
Нервы обоих были натянуты до предела, точно металлическая проволока, и казалось, что они издают неслышный тонкий звон, раскаляя витающее в воздухе напряжение. Им хотелось казаться сильными друг перед другом, но на деле оба были и слабы, и горды, чтобы признать каждый своё поражение. Нужно было как-то менять ситуацию, раз уж так сильно тянет к тому, кого сложно назвать врагом или другом, но кем-то большим просто язык не поворачивается.
Ангрбода не выдержала первой. Размахнувшись, в приступе безудержного отчаяния, она попыталась влепить принцу звонкую пощечину, но Локи молниеносно перехватил её руку в сантиметре от своего лица. Дева рванулась, уткнувшись носом в колкий, пахнувший кожей и зачарованной бронзой костюм. Сопротивляясь, чувствуя, как её запястья горят под его плотно сомкнутыми чёрствыми пальцами, она остервенело впилась в опоясывающие предплечья наручи, пытаясь ослабить хватку, но безуспешно, только ногти заскребли по кожаным ремням и бронзе. Царевич разжал ладони и несильно оттолкнул от себя Ангрбоду. И тут же град неистовых ударов посыпался на него, с глухим стуком разбиваясь о защищенную грудь и предплечья.
Локи медленно отступал вглубь комнаты, пытаясь укротить рассвирепевшую йотунку: ловил запястья, ставил блоки, неохотно и слабо отвечал, наспех наколдовывая защитные барьеры, которые только сильнее гневили разбушевавшуюся колдунью. Он заслужил всё, что она наговорила ему сегодня, и не мог разозлиться по-настоящему, вспылить, как обычно, как вошло в его привычку, и отчего-то гнев бурлил в нём не на неё, а на самого себя. Сердце бешено колотилось, грозя пробить грудную клетку, кровь шумела в висках, дыхание никак не хотело приходить в норму. Каждое слово Ангрбоды кинжалом впивалось в сердце принца, раня холодным металлом. Каждая фраза вспарывала душу, выворачивая наизнанку все эмоции и чувства.
Близко, она была слишком близко к нему. Непокорные волосы цвета засохшей крови слиплись и, мешая, лезли ей в глаза, полыхающие не то отчаянием, не то презрением. Сейчас это была не могучая колдунья, а всего-навсего разъярённая, как кошка, женщина. Она царапалась подобно дикому зверю, и Локи то и дело перехватывал её руки у самого своего горла. В конце концов, ему удалось снова ухватить её запястья, сжав железной хваткой, и притянуть к себе, едва увернувшись от клацнувших над ухом зубов.
– Да угомонись же ты! – рявкнул он и резко дёрнул на себя, закрывая кривящийся в оскале рот жёстким и властным поцелуем.
Ангрбода дергалась из стороны в сторону, но с каждым разом её движения, резкие и порывистые вначале, становились всё медленнее, почти ленивее, пока, в конце концов, она не замерла, приглушённо застонав.
Локи медленно разжал пальцы, не прерывая поцелуя, и колдунья тут же вцепилась в изумрудный отворот камзола, словно утопающий, хватающийся за склонившуюся к воде ветвь дерева, обманчиво обещающую спасение. Она чувствовала, как чужие пальцы путаются у неё в волосах, сжимают их в кулаке, больно оттягивая голову назад. Губы Локи, сухие и жёсткие, терзали её, даже не целуя, а кусая, и в его поцелуе не было ни капли нежности. Внезапно, оторвавшись от её губ и пытаясь восстановить тяжёлое, рваное дыхание, он срывающимся на шепот голосом, процедил, касаясь губами её уха:
– Ты разве не знаешь, с кем связалась? Я не тот человек, который будет приносить свет в твою жизнь.
Его слова причиняли боль, но боль заслуженную. Ведь она не имела права быть рядом с ним, целовать, вдыхать его запах. Ярость Ангрбоды сменилась печалью. Каково это: получить, пускай и на время, то, что тебе по праву не принадлежит? Сломать для себя все запретные грани, перейти черту, сорвать тайный плод, чтобы избавиться от вековой тоски? Но хуже всего, что именно этого она и хотела.
– Не мучай ни себя, ни меня, – выдохнула она, тоже переходя на шёпот. – Ты не тот человек, что будет делать мою жизнь лучше. Ты тот человек, что делает меня живой. Я пытаюсь рассказать тебе о своих чувствах, чтобы ты понял, но не могу. Скажи мне всё, что хочешь, причини боль, если тебе так будет лучше.
Вздрогнув, Локи на секунду замер, пораженный её словами, но тут же собрался, цепкими пальцами вцепившись ей в подбородок, приподнял голову, заставляя смотреть себе в глаза.
– Моя любовь никому не принесла счастья. Я не умею любить, не принося боли.
– А другой мне от тебя и не надо, – шалея от его прикосновений, ответила Ангрбода, наблюдая, как пустые, любимые глаза наполняются тьмой.
Дьявольски усмехнувшись, отчего по венам колдуньи кровь заструилась, точно раскалённая лава, Локи медленно провёл кончиками пальцев по нежной коже на её шее, чувствуя, как она, будто опалённая пламенем, плавится под его пальцами.
Проскользнув руками под смоляными прядями, Ангрбода обвила его шею, заключая принца в объятия, ближе притянула к себе, порывисто целуя в сжатые, пересохшие бледные губы. Он не ответил. Лишь пристально разглядывал её из-под чёрных, прямых, словно стрелы, ресниц, не давая опустить взгляд и удерживая в этой черной, манящей бездне до тех пор, пока она не почувствовала предательскую слабость в ногах.
Локи всегда считал, что нет на свете ничего, что он не мог бы контролировать. Но эту лихорадочную дрожь, эту жажду, что осела сухостью в горле, это волнами накатываемое безумное желание обуздать было невозможно. Проклиная себя за собственную слабость, он мстительно-грубо притянул к себе Ангрбоду за талию, чувствуя, как яростно закипает в жилах кровь, обхватил её лицо ладонями, ещё раз заглянул в изменчивые глаза так близко, что стали видны радужные полосы, расползающиеся от расширившегося зрачка, и с мучительной горечью понял, что губительно и безвозвратно пропадает.
– Ведьма... – единственное слово потонуло в неистовом и агрессивном поцелуе, заблудилось в переплетении губ и вырвалось на свободу с общим приглушенным стоном.
Весь мир рухнул. Не осталось ничего, кроме затерянной в лесу избушки и пары внутри неё. Сгустившийся воздух с трудом просачивался в лёгкие, магия неистовствовала в венах, а они всё не могли оторваться друг от друга, целуясь всё отчаяние и жарче, прижимаясь всё крепче, пока общее желание не стало невыносимым. Полетела в стороны разрываемая с рыком одежда, с треском расходясь по швам. Словно двое хищников, сплетясь в любовном объятии, они катались по шкурам, разбросанным на голом полу. Они задыхались, жадно хватая ртами воздух, сдавленно, низко рыча, охваченные страстью, стирающей из сознания все связные мысли. Руки Локи жадно и нетерпеливо изучали женское тело, оставляя синяки на руках и запястьях, путаясь в её волосах, стягивая их с силой, доходящей до грубости. Ангрбода отвечала ему тем же, оставляя красные полосы от ногтей на его обнажённой, покрытой испариной спине, шее, кусая дрожащие от напряжения плечи, чтобы заглушить собственный крик. Крошечные бусинки крови выступали на свежих ранах, и она слизывала их языком, вдыхая аромат его кожи, словно пробуя любовника на вкус.
Нависнув над ней, сжимая коленями бедра, Локи перехватил её руки, прижав к полу, лишив возможности прикасаться к нему, лишив свободы движений, полностью, без остатка, завладев её телом. Пытаясь унять тяжёлое, рваное дыхание и восстановить утраченный контроль, он медленно, слишком медленно склонился, дотронулся губами ложбинки между острыми ключицами, спустился к груди, вырисовывая языком причудливые узоры, дразня, доводя до исступления.
Ангрбода, шалея от его прикосновений, выгибалась навстречу, чувствуя, как тело её горит под его поцелуями, наливается сладкой тяжестью. В его глазах полыхал холодный огонь. Он обжигал и ранил, но она готова была вечно терпеть эту муку лишь за один взгляд безжалостных глаз.
– Пожалуйста, пожалуйста... – лихорадочный, хриплый шёпот слетал с её губ, как молитва.
Сильные пальцы больно сдавили запястья, когда он вдруг припал к её губам, целуя долго и жадно, вбирая в себя её сдавленные стоны и всхлипы. Ледяное хладнокровие изменило принцу, и, отпустив руки Ангрбоды, он с силой привлек её к себе, зарывшись лицом в волосы, тяжело, с шумом вдохнув их аромат, словно охотник, идущий по следу желанной добычи. Она закинула ноги ему на талию, крепко стиснув бока коленями, и призывно выгнулась навстречу, прижимаясь всем телом.
Когда Локи резко проник в неё, с ее губ сорвался судорожный стон, тут же заглушённый яростным поцелуем. Дева отдавалась ему со страстью, что прокладывала себе путь сквозь трещины в толстой корке льда, покрывавшего его столько времени. Безумие накатывало волнами, токи магии смешивались, просачиваясь сквозь их переплетённые пальцы, стоны перемежались с надрывным шёпотом и хриплою мольбой не останавливаться, не уходить, не оставлять в холоде и мраке. Локи доводил её до исступления своими поцелуями, лаская тело неистово и жадно. Ей было невыносимо больно и сладко от разраставшегося внутри наслаждения, разливавшегося жаром по венам, накрывающим её с головой, туманя сознание практически до полной потери рассудка. Она слышала тяжёлое дыхание принца и хрипловатые стоны, мечтая до дна впитать жар его тела, пока холодные пальцы до синяков сжимали её кожу, оставляя свои отметины, словно подтверждавшие его право на обладание ею.
Локи и Ангрбода находились где-то вне пространства и времени, существуя только друг для друга. Во всём происходящем не было ни капли лжи, как в ту их первую ночь. Это была чистая, искренняя страсть. Они дарили себя друг другу так, как им по настоящему хотелось в этот момент их жизни.
Последний совместный вздох и хриплый стон – и течение времени замедлилось для них, а ярко оранжевые лепестки пламени застыли в камине, освещая сплетённые тела. Губы Ангрбоды приоткрылись, кончики пальцев, запутавшихся в волосах принца, подрагивали от наслаждения. И в тот момент, когда Локи, задыхаясь и жадно хватая зацелованными неистово губами тягучий и жаркий воздух, сдавленно и низко зарычал и, застыв на мгновение, в изнеможении чуть не упал на неё, уткнувшись в плечо пылающим, покрытым испариной лбом, она услышала, как он прошептал имя. Её имя.
Она победила.
Ноги Ангрбоды по-прежнему обнимали бедра принца, а руки обвились вокруг его груди. Пальцы невесомо скользили по спине Локи, почти неосознанно залечивая царапины. Его кожа под её пальцами была неожиданно мягкой, тонкой, точно бархатной на ощупь и на удивление теплой, почти что горячей от магии, гудящей в крови. Она слышала биение его сердца, которое открывалось для неё так неохотно, так медленно и тяжело.
Локи постепенно приходил в себя. Страсть неизбежно покидала его вместе с остатками того жара, что сжигал его изнутри. Впервые в своей жизни он понятия не имел, что сказать. Где-то в глубинах остывающего рассудка в целях самозащиты уже творились оправдания его поступку. И пока это происходило, он предпочел промолчать. Чтобы потом не жалеть о сказанном. Вместо этого он накрыл мягким поцелуем губы Ангрбоды, почти невесомо, так нежно, как только умел, ощутив, как по её телу волнами проходит дрожь.
Что же произошло? И кто в итоге победил сегодня?
Следующая глава: http://www.proza.ru/2019/12/22/1257