Они очень долго гнали диковинную тварь, свирепую на вид и весьма шуструю. Притомились за целый день – и вот такая удача! Старый Замок, ещё вполне крепкий и целый, хотя абсолютно заброшенный на вид. Молодые охотники были тут впервые.
- Видимо, Замок тот самый, на который положил глаз банкир Гуго – сказал Бон-Бон, старший егерь. - Будет тут со временем охотничий клуб. Ничего себе местечко. Надеюсь, никто не узнает, что мы тут побывали без его дозволения.
Егеря и Охотники осторожно вошли внутрь. Гулкие шаги рождали под сводами большой залы странное эхо – словно где-то далеко пел многоголосый хор. Мелькали смутные, слабые огни, будто упало напряжение в электросети, и электрические лампочки мигали и горели вполнакала. В этом мигании внутреннее убранство нижней залы не просматривалось, зато казалось, что пространство полно каких-то причудливых теней.
- Ну, что присмирели? Привидений испугались? – Гряз грубо толкнул в бок самого младшего, Имага.
- Фу ты, ну ты, какая вонь! – вдруг расхохотался Бон-Бон. – Похоже, здесь кто-то занимался самосожжением. Зато есть крыша над головой, и, глянь-ка, очаг. А какой стол! Хозяевам явно незачем было гордиться благородной нищетой. Вот и славно, не мешает подкрепиться - устроим пир на весь мир. Ну-ка, Рог, тащи своего кабанчика, пора его разделать. Жуль, Имаг и Гряз, топите очаг. А я поищу-ка винный погребок. Не может быть, чтобы в этом славном Замке не водилось отличное вино, да еще с выдержкой!
Бон-Бон с фонарём резво отправился в путешествие по длинным, сырым и тёмным коридорам Замка. Осыпающиеся Восковые Рыцари в ржавых металлических латах уныло взирали на него запылёнными прорезями. Один из полностью уцелевших рыцарей сделал слабую попытку задержать пришельца, но не удержался и рухнул прямо перед его носом, развалившись на кусочки. Бон-Бон подпрыгнул от неожиданности, но потом рассмеялся. Он весело шагал по коридору, насвистывая и слушая эхо своего свиста, а восковая рука ещё долго подрагивала на каменном полу…
Бон-Бону повезло. Он быстро вышел на тот пологий спуск, который вёл к двери в подвал. Эта самая окованная металлом дверь оказалась не заперта, но ему пришлось приложить немало усилий, чтобы раскачать петли, которые успели прикипеть к остову. Резкий, отвратительный скрип и долгий скрежет разнеслись по окружающему пространству тяжким стоном, словно именно тут спрятался тот самый монстр, которого они долго гнали по лесу, по чащобам и буреломам, но так и не сумели догнать. Внутренность обширного подвала поразила Бон-Бона, у него чуть душа не ушла в пятки, когда он увидел средневековые орудия пыток: дыбу, жаровню с металлическими помочами, свисающими над нею, всевозможные крюки и крючья, цепи и колодки. Бон-Бон осторожно приблизился к одной из колодок, попробовал покрутить ручку – она ходила тяжело, но ещё до сих пор действовала. Да и что могло с нею статься, хоть бы и за сотню лет?
«Ну и ну», - пробормотал Бон-Бон в смущении и засвистал пуще, чтобы прогнать оторопь и робость. Ему повезло ещё раз – он обнаружил огромный ларь, нечто вроде увеличенного бара, битком набитый бутылями с вином, тоже чрезвычайно древний, ибо бутыли необыкновенно толстого стекла покрылись таким же толстым слоем пыли и паутины, и зеленовато-голубыми потёками плесени. Каждая пробка была щедро залита сургучом. На душе у Бон-Бона сразу повеселело. Он набил сумку тяжеленными бутылками, ворча, что изгваздает сумку этой гадостью, надо всё обтирать снегом, а вылезать наружу никто не захочет, и унести толком много не сможет, придётся ребят присылать. И отправился в обратный путь, всё время прибавляя шаг и стараясь не оглядываться, ибо ему постоянно мерещилось, что кто-то смотрит вслед сурово и неодобрительно.
А тем временем Имаг смахнул с длинного дубового стола пыль и всякую непонятную мелочь – обрывки бумаги, словно нечто было изгрызено мышами, горки пепла и земли, кусочки оплавленного воска. Свет из окон лился такой тусклый, что Имаг зажёг свечи в огромных и замысловатых канделябрах – не иначе, золотых, огромная ценность! Зала осветилась призрачным светом, смешавшимся с багровыми отблесками пылающего очага, по стенам запрыгали жёлтые и оранжевые светлячки и змейки вперемежку с тенями, и Имагу почудилось на миг, что всё вокруг пришло в движение, закружилось, затрепетало. Особенно странной показалась картина над столом – девушка дрогнула, покачала головой, а взор её сквозь прищур блеснул предупреждающе и недобро. Имаг передёрнулся, мурашки поползли по коже.
«Вот ведьма!» – подумалось вдруг ему. – «Не к добру мы сюда заявились. Кто знает, может, тут духи Хозяев обитают? Вряд ли им понравится, что мы тут хозяйничаем!»
Но тут явился тяжело нагруженный Бон-Бон, перебив тревожные мысли. Появление Бон-Бона в гостиной было встречено оживленными возгласами. Охотники сгрудились у сумки, пытаясь разглядеть содержимое бутылей. Не церемонясь, их обтёрли о бархатную скатерть и выставили на стол, потом Бон-Бон сказал весело: - Что, боитесь, что тут какое-нибудь средневековое колдовское зелье? Эх вы, юнцы-зеленцы!
И он охотничьим ножом оббил сургуч, лихо вышиб пробку, вдохнул пряный хмельной запах и отважно опрокинул бутыль в рот. Сделал не менее десятка глотков, отдышался и крякнул: - Вот это выдержка, ребята! Гуляем! Где наше жаркое?
И, не дожидаясь жаркого, все по очереди приложились к чудесному старинному вину, издавая возгласы восхищения и одобрения.
- Кабанчик почти готов, дровишек маловато! Кто пойдёт валить лесину? – сказал толстый Бурбон от очага.
- Я тоже хотел бы видеть того дурака, кто сейчас пойдёт валить лесину, – ответил Гряз. - Какая такая лесина, на ночь глядя? Смотри, сколько дров вокруг. Одни эти кресла чего стоят!
- Ты мне наломаешь дров, – рассердился Бон-Бон. – Застройщики нам выдадут по первое число за порчу имущества. Это же не просто кресла, это древность, сейчас такие в моде и стоят немало. Не меньше, чем шкуры местных тварей, должно быть. Гляди, какая резьба.
- Хрен с ней, с резьбой! – отмахнулся Гряз. – Кто об этих креслах узнает?
И первое кресло полетело в огонь...
Веселье зашумело, завертелось, гонцы без конца бегали в подвал за вином, от кабанчика отрезались самые лакомые и поджаристые кусочки, гремели застольные песни. А ночь за окнами сгущалась, чернела, стыла. Несмотря на жаркий очаг и многие литры крепкого спиртного, от избытка которого кого-то из молодых уже выворачивало наизнанку, в Замке было зябко. Ледяная дрожь пронизывала охотников, и они всё подбрасывали и подбрасывали в очаг кресла, стулья, потом в ход пошли магические книги, потом взгляд Гряза упал на картину на стене.
- Ух ты, как я замёрз! Имаг, давай-ка эту, как её, картину в огонь. Вон какая толстая рама – хорошо гореть будет. Сымай!
- Может, не надо? – попытался робко возразить Имаг. – Смотри, какая красота!
- Что, деревяшку жалко? Хи-хи!
- Нет, девушку.
- Тю, ты в картинку влюбился, что ли? Хи-хи! Вот салага! Не жалей, застройщики нагрянут, ничего не пожалеют, всё по-своему перетряхнут. Половину разграбят. Сымай, сымай, а то расскажу приятелям – обсмеют!
Не дожидаясь Имага, Гряз, качаясь, икая и чертыхаясь, полез на ломберный столик, чтобы сдёрнуть картину.
...И чудная картина полетела в огонь. Только самый юный из всех и самый восприимчивый, Имаг, успел заметить, что девушка на картине гневно распахнула глаза и оскалилась.
В гостиной вмиг стало светло и жарко. Имаг только всхлипнул пьяно и жалобно, потом рухнул на пол – ноги больше не желали его держать. Следом потихоньку сваливались дюжие и крепкие молодцы – пьяный сон смаривал их одного за другим. Раздался смачный храп.
И только один Имаг, поскуливая, всё ёрзал, дёргался и вздрагивал при каждом потрескивании и похрапывании прожорливого огня в очаге. Именно бессонница Имага и спасла охотников. Словно в замедленном кинофильме он увидел, как яростно вспыхнул огонь в очаге, взвился с новой силой, рассыпая искры, и эти искры выплеснулись наружу, а вместе с ними вылетел целый уголёк, и этот уголёк упал на край скатерти, которую, падая под стол, стянул со стола Гряз. Уголёк тлел недолго – он вспыхнул ярко-ярко, и вот уже занялась вся дряхлая скатерть.
Имаг едва нашёл в себе силы стряхнуть сонное оцепенение.
- Горим, ребята, горим! – завопил он тонким, срывающимся, мальчишеским голосом. – Бежим, ребята, бежим!
Охотники зашевелились, а, открыв глаза, – вскакивали, как Ваньки-встаньки и, вопя, носились по гостиной, не сразу поняв, что случилось и почему.
А огонь тем временем, войдя во вкус, продолжал бесчинствовать, ибо ещё оставалось в гостиной зале то, что было для него съедобно. Пылал стол, тяжёлые портьеры и полуистлевшие ажурные занавески на окнах, деревянные рамы на прочих картинах, оставшиеся не сожжёнными стулья и пуфики. Сами собой запылали свечи в гигантских канделябрах, и Магические Светильники. Огонь пополз по полу, пожирая истертые дорожки и хватая непрошеных гостей за ноги.
Охотники, позабыв про брошенную одежду и оружие, выскакивали из Замка на мороз, под смеющиеся звёзды и нахмуренную Луну.
- Это колдовство, колдовство, говорил я вам, говорил, не жгите! – размазывая слёзы и гарь по лицу, твердил Имаг, беспорядочно размахивая руками.
Замок пылал красиво и мощно, выгорая изнутри, как когда-то выгорел дотла его Властелин и Повелитель.
Но тем, кто уже сгорел однажды, огонь больше не страшен. Из врага он превращается в друга.
- Смотрите, смотрите! – завопил Рог. – Вон, вон, в небо летят, в небо!
Пораженные, перепуганные, полуголые охотники увидели, как вместе со снопом пламени взвились из окон второго этажа две сплетённые фигуры – совсем как живые, только сотканные из огня, искр и дыма. Взвились, зависли на миг в воздухе над крышей, словно последний раз окидывая взглядом отчий дом, а затем со скоростью ракеты вспороли ночные небеса и унеслись ввысь, туда, куда живым во время жизни земной нет доступа.
|
…Долго потом не умирала легенда о Колдуне и его возлюбленной, которые, сгорев на Земле, перешли в Мир Иной, чтобы продолжить жизнь там и никогда более не разлучаться.
И попробуйте мне возразить, ибо есть люди, которые видели это воочию!