Июльский ветер часто приносил множество бодрящих и манящих ароматов, и сегодняшний вечер не стал исключением: на этот раз проказник принес запах горного снега, мяты и медового клевера.
Небо еще имело ярко-лазурный оттенок, но огненные всполохи заката, обрамленные розовым кружевом, уже начали оплетать небосвод, а продолговатые сахарные облака продолжали мерно плыть по нему.
Легкие птичьи трели, наполняющие звенящий воздух, где явно солировали дрозд и соловей, дополняли картину приятного летнего вечера.
Также в картину «Летний вечер на закате дня» прекрасно вписывался и живописный старинный замок, находящийся в глубине горных расщелин и перевалов, который стоял на островке суши, окруженном глубокой пропастью со всех сторон и соединяющимся с нелюдимым лесом лишь узкой тропой над обрывом. Само строение было создано по всем известным канонам и, наверное, являлось бы популярным туристическим объектом, если бы его можно было бы посещать простым смертным, но это было невозможно, так как в нем издавна жила коммуна вампиров, а с недавних пор замок стал резиденцией королевы всех магических существ, которая по совместительству была и правительницей вампиров.
И, к слову сказать, сегодня тоже был весьма не самый обычный вечер: сегодня у королевы гостил сам Дьявол со своим заместителем Аларием.
Королева Фиалкирия, или по-простому – Фиалка, сидела в своей спальне, расположенной в самой высокой башне замка, с балкона которой отрывался изумительный вид на, затопленный зеленью с проблескивающими в ней пиками скал, перевал. Фиалка сидела за туалетным столиком и расчесывала свои волосы цвета черной смолы, попутно поглядывая в зеркало – наблюдая за играющими в шахматы, за ее спиной, Дьяволом и Аларием.
Спальня ее, кстати, тоже была сделана по всем старинным канонам: гобелены на стенах, высокая кровать с палантином, дорогие кресла, кофры, люстра со свечами, антикварные вещи и элементы декора. Из атмосферы старины выводило лишь то, что все это было фиолетово-сиреневых цветов.
За Фиалкой, на низком кофейной столике, с прозрачной столешницей, стояла медная турка, от которой еще шел чарующий пар, и три большие белоснежные чашки на блюдцах.
В шахматах Аларий, пока что, выигрывал, но по виду своего соперника, развалившегося в кресле и закинувшего ноги на перилу кресла при этом весело посвистывающего, испускающего ванильный дым из трубки и равномерно раскручивающего трость, он понимал, кто победит в этой партии.
Закат медленно пожирал догорающий воск дня, разжигая его фитиль до истощения. Ароматы заполняли комнату и забивались по ее углам. А неторопливая с самодовольная жизнь медленно перетекала по хрупким и незримым ни для кого сосудам, рассыпаясь, переливаясь и смешиваясь, тем самым создавая новые потоки и фиалы для нитей судьбы, где им было бы удобно и угодно извиваться и плестись, закручиваясь в новый водовод зелий, и циркулируя по приятным для них филактериям, порождая незнакомые и никем доселе не изученные закоулки жизни.
Но вся эта витиеватая философия бытия была разбита вдребезги, в один миг – когда Владыка Адской Преисподнии произнес пять незатейливых слов:
-Все больны. Весь мир болен - неожиданно, но все-таки задорно сказал он.
Фиалка тут же обернулась к нему.
-И с чего же ради, скажи нам, о великий мудрец? – саркастично, спросила она.
Аларий на это обращение неловко усмехнулся, и быстро съел слона Дьявола. Владыка, как бы недовольно, посмотрел сначала на своего соратника, а потом и на Фиалку.
-Сейчас поясню, уважаемая моя... Видишь ли… Ни что не стоит на месте. Мир постоянно развивается: техника модернизируется, общество расширяется. Так ведь? – Фиалка молча кивнула, стягивая локоны резинкой – Так вот, из-за этого общество растет в каком-то непонятном плане. Люди, да и не только они, получают чувство привязанности к различным видам деятельности, другим людям, образу жизни и продуктам питания, вследствие чего растет их желание стабильности того, что им нравится, которое перерастает в одержимость ее . Одержимость порождает стойкие мании, и порою очень странные мании. Ну и на выходе мы получаем больное общество, наполненное странными элементами вызванными веяниями и идеями разных социальных групп. Больны не только люди… больны и наши… магические – пояснил он, приподняв брови.
-А как же примеры? – спросил Аларий, смотрящий на шахматную доску, и совершающий ракировку.
-И пожалуйста, дорогой наш, начни с себя – добавила, улыбающаяся Фиалка.
-Простите за прямоту, но… А надо ли? – пыхнув трубкой, спросил Дьявол.
-Дьявол! Говори уже раз уж начал – отозвалась Фиалка собирающая волосы на туалетном столике.
Луч солнца прошел чрез балконные перила и упал на шахматную доску, окутав фигуры в золотую оболочку, а потом, пройдя вперед и уткнувшись в стену, замер, освещая потоки кружащейся пыли.
-Как вам будет угодно, королева… - сделав, не вставая с кресла, шуточный поклон, Дьявол начал перечислять, зажимая пальцы на руке, в которой он держал только что съеденного коня Алария – Я болен абсолютоманией, это раз, ну-у и… случаются приступы гуманизма – это два.
-Приступы гуманизма… - по слогам проговорила Фиалка - Как это мило…
-А мне вообще-то противно.
-А ваша избранница? Она же ведь тоже больна? – ехидно спросила Фиалка, осторожно добавив – Исходя из твоей теории…
-Ну да… Да… - выдохнув произнес Дьявол, медленно, как бы прикидывая что-то в голове – Она у меня склонна к агромании. Наш, добрый знакомый, Карчерон страдал вербоманией. Аларий, вот, например, болен бруксоманией – на лице его заместителя отразился легкий, различимый только Дьяволом, испуг и непонимание, но Дьявол быстро его успокоил – Не бойся это лечиться, у меня есть знакомый стоматолог, как-нибудь отведу к нему. Кое-кто был болен гомицидоманией. Но не будем о грустном… А у тебя, дорогая моя, кстати, ярко выраженная ноктимания.
-Ноктимания!? У меня?! А у тебя болезнь Мюнхгаузена, меголомания, мания веселая и теомания.
-Не надо… Теоманом я никогда не был… Знаешь ли, не было желания становится богом…
-Если болен мир, значит, болен и ты – продолжала Фиалка.
-А я этого и не отрицал – заявил спокойным тоном Дьявол, пыхнув трубкой и поставив Аларию вилку.
-Дьявол, меня сейчас вырвет от твоего сарказма – произнесла она с постным лицом, разворачиваясь к зеркалу, и беря в руки туш.
-Сочувствую – сказал он, но увидев гневный взгляд Фиалки, добавил – Нет, честно.
-А, по-твоему, все должны быть здоровыми? – спросила она.
-Ну как тебе сказать… Было бы неплохо… А так… А так психика понятие не девальвирующееся. Здоровыми все не могут быть априори, потому как живые, а вот не иметь некоторых болезней сознания – легко.
-Но как показывает практика... мир работает не по твоим законам…
-Значит, у него с головой что-то не так.
-А не у тебя? – улыбаясь, спросила Фиалка.
-Нет – как бы дуясь, сказал Дьявол, смотря на то, как Аларий поднимает с доски его ферзя.
-А значит ли это, что этой «головой» кто-то управляет?
-Не кто-то, а что-то?
-То есть не твоя логичность и рациональность?
-Да – отпив полкружки кофе, произнес улыбающийся Дьявол.
-А что же тогда?
Дьявол тут же погрустнел. Выпрямился, ровно сел в кресле, поставил трость, вытащил изо рта трубку, снял шляпу, попутно пригладив зачесанные назад волосы, снял очки, и, взяв их в руки, стал потирать пальцами линзы, а потом, обратив взгляд, куда-то вдаль задумался, но уже через миг перевел взгляд своих алых глаз на Фиалку.
-Печально… Печально когда головой, да и миром тоже, управляет желудок, первая чакра и похоть…
Затем он широко улыбнулся, закинул ноги и закрутил трость, вновь раскуривая трубку.
-Кстати, Аларий, шах и мат.