Непогода разыгралась не на шутку. Ледяной дождь с градом лупил по стёклам так, будто желал их вышибить. Деревья сгибались чуть ли не до земли. Свирепый ветер бросался на стены, словно отчаянный солдат на последнюю вражескую амбразуру. А его истошный вой проникал даже сквозь щёлки. Даже огромный камин, в котором с утра полыхало жаркое пламя, не придавал уюта слишком широкой гостиной.
Колдун хотел было присмирить непогоду, потому что Ката ещё с утра жаловалась, что не может выйти в сад, чтобы нарвать букет лесных колокольчиков, которые очень любила. Теперь уже, видимо, шквал прибил их к земле. Но для работы с погодой нужно было не просто прочитать заклинания, а подобрать их для данного конкретного случая, а потом как бы вызвать грозу на поединок и сразиться с ней. А Колдун расслабился после сытного обеда, ему было лень напрягаться и сосредотачиваться. И вместо того, чтобы изучать заклинания, он задремал над книгами в удобном любимом кресле.
Дверь в комнату открылась, и Колдун встрепенулся, и смущённо закашлял, словно его застали за непристойным занятием. Собственно, так оно и было.
- Ты стала меня слишком калорийно кормить, Ката, я толстею, - поспешно сказал Колдун. – Тебе нравится готовить слишком вкусно и много?
- Да, Кола, нравится! – радостно подтвердила Ката.
- А может, тебе нравится, что я толстею?
- Да, Кола, нравится! – опять согласилась Ката.
- Гм… А помнишь, какой я был до того, как ты сошла?
- Э…э…
- Ну, то есть, когда ты сошла! – поспешно поправился Колдун.
- Ну конечно! Ты был очень длинный…
- … и очень, очень худой! – закончили они хором.
- А потому – злой, мрачный и одинокий, - продолжил Колдун. – Мне кажется, что я не только толстею. Я стал добрее. Я размяк. Это никуда не годится. Бабушка была бы недовольна мною. Что ты со мною делаешь, плутовка? Иногда вместе с тобою мне хочется обнять весь мир! И… и благословить его, - Колдун произнёс это слово с ужасом, но уже без прежнего отвращения, - И это - вместо того, чтобы проклясть! Кто бы мог подумать, что простая, глупая девушка с картины, поселянка в цветочном веночке и ситцевом платьице, способна на такое колдовство! – И Колдун с нежностью обнял Кату, а она прижалась к нему, положив кудрявую головку на его грудь.
Бабушка Меца призадумалась бы над такой фамильярностью и сурово нахмурила брови. Её внука, с гордым именем Колан Мец, какая-то простушка называла как мягкотелого зюзю: КолА! Но Колдун привык к новому домашнему имени, и оно ему даже нравилось.
- Что-то мне беспокойно сегодня! – сказала Ката протяжно, и её круглое личико сморщилось. – Что-то мне всё с утра чудится и чудится в голосе дождя и ветра, на улицу тянет. Словно там что-то стрястись должно.
- Да что там может стрястись! – отмахнулся Колдун. – В такую непогодь даже Дракон-чешуйчатка из норы не вылезет! А Летанутик к гнезду прикипит!
- Нет, я всё же выгляну наружу! – встрепенулась она.
- Тогда ты промокнешь, замёрзнешь и… и испачкаешься!
- Ах… - и Ката снова расслабилась. Колдун ласково поглаживал её шёлковые волосы и круглое плечико.
- Слышишь? – вдруг насторожилась Ката.
- Что? – недовольно пробурчал Колдун. – Это ветер стучит веткой по стеклу.
- Неужели не слышишь? Напряги внутренний слух!
И в этот момент в окно явственно постучали. Ката, не раздумывая, бросилась к входной двери. Колдун едва успел сотворить охранное заклятие и неохотно поплёлся следом. Ката распахнула одни створки, затем другие.
Вместе со струями дождя и промозглыми порывами ветра на порог вывалился мокрый и бесформенный куль. Впрочем, нет, не бесформенный. Это был человек, в одном башмаке, разодранных брюках и в куртке с наполовину оторванным капюшоном. Всё было пропитано жидкой грязью.
- Ах, ах, ах! – запричитала Ката. – Бедненький!
Колдуну стало стыдно. Уж, конечно же, он вполне мог бы предугадать появление путника. Чтобы скрыть неловкость, он тоже стал суетиться и помогать Кате. Они втащили путника в дом, и Колдун увидел, что это совсем молодой человек, даже юноша, одного с Катой возраста. Он покачал головой: только молокососа им ещё не хватало. Нянчись с ним! Но плачевное состояние юноши тронуло Колдуна. Он позволил Кате уложить его на широкий старинный диван в гостиной, раздеть, обтереть теплой тряпицей от грязи и укрыть пуховым пледом.
Юноша был худ, его трясло, лоб оказался горячим, точно калёная сковородка. Он не мог произнести ни слова, только испуганно и бессмысленно таращил серые глаза.
Видно, он достаточно долго блуждал по дремучим лесам, окружающим Замок, пытаясь избежать встречи с разбойниками и дикими зверями, которых изготовила бабушка Колдуна, Великая Меца, ещё в стародавние времена. Но никакие блуждания не могли помочь. На ногах юноши были рваные раны, на теле – синяки и ссадины, лоб и щёку пересекал глубокий порез. Колдун покачал головой: придётся ему напрячься, поискать в кладовке Мази, Снадобья и Лечебную Пудру. А также срочно приняться за чтение заклинаний, чтобы умилостивить Духов Разрушения и отогнать их прочь от Замка: он уже чувствовал их приближение в предвкушении добычи.
А Ката тем временем обмывала раны парня крепкой травяной настойкой, поила из поильника отварами трав со жгучим мёдом Диких Пчёл, меняла повязки и компрессы на лбу… И скоро уже могла с ним разговаривать.
- Как тебя зовут? – спросила она.
- Бббаггг… - зубы его выбивали дробь.
- Кто ты такой, Баг?
- Пу.. путешественник, со… собиратель приключений… - еле слышно сипел парень.
- Но зачем же ты забрёл в Кривокольский Лес, который все обходят стороной? Разве тебе никто не сказал, что здесь опасно? Что здесь живёт Настоящий Колдун?
- Ссс… сказали. Не поверил. Любопытство пересилило.
- А теперь веришь?
- Вв… верю…
- И больше не пойдёшь?
- Па…па… пойду. Только экипи-пируюсь по-другому…
Ката удивлялась его настырности. Трудно было представить, что кто-то может не испугаться настоящего Колдуна.
Конечно, несмотря на старания Колдуна и беспрерывные хлопоты Каты, парню пришлось надолго задержаться в кровати: раны, нанесённые чужакам фантастическими зверями, для того и существовали, чтобы их невозможно было излечить в кратчайшие сроки, дабы никто посторонний с досужим любопытством не смел соваться во владения Колдуна. Только заказчикам колдовства дозволялся проход.
В довершение всего, парень сильно простыл. И даже после того, как спала температура, и он сделал первые шаги, продолжал отчаянно чихать, кашлять и сморкаться. Специально для него Ката оторвала большой кусок от тонкой и нежной батистовой простынки. Колдун морщился, отворачивался и сторонился незваного постояльца. Колдовство колдовством, заклятие заклятием, но заразиться можно вполне реально. На бактерии и вирусы заклятия не наложишь: чем примитивнее организм, тем он привередливее, строптивее и самостоятельней.
Зато Ката отдалась новой для неё профессии сиделки и сестры милосердия со всем нерастраченным пылом.
Пациент поначалу часто капризничал и препирался.
- Мне всю ночь кто-то мешал спать! – пожаловался он убирающейся в его комнате Кате в первый же день, когда смог разговаривать без сопения и сипения. – Словно целые отряды солдат маршировали! А ты говорила, что вас тут только двое!
- А, это же Духи разгуливают! – небрежно ответила Ката.
- Какие ещё духи?
- Охранные.
- Если они духи, почему топочут, как слоны?
- Потому и топочут, чтобы слышал и наружу не выходил.
- Понятно. Это вы тут от скуки развлекаетесь всякими штучками-пугалками.
- Ты что, не веришь?
- Буду я всякой чепухе верить! Вот встану на ноги, выйду ночью – и разгоню ваших духов, чтобы духу их больше не было!
- Не советую. С Духами Хозяина шутки плохи.
- Такая взрослая девушка – а в глупые игрушки играется. А почему ты меня всё время какой-то гадостью поишь? Не хочу! Горечь несусветная!
- Это целебные взвары с магическими свойствами. Ведь у тебя была пневмония!
- Вы что, антибиотиками не пользуетесь? Вот дремучее варварство!
- Если лес дремуч, это ещё не значит, что населён он варварами. В нашем лесу даже разбойники имеют специальное высшее образование.
- Это по какому же факультету? – хмыкнул юноша.
- По факультету Разбойничьих Наук, - серьёзно отвечала Ката чистую правду.
Баг расхохотался: - Ох, насмешила! Вы тут остроумные! От скуки, наверное!
- Скучать нам не приходится! – едва не осерчала Ката. – Знал бы ты, незнакомец, сколько дел необходимо переделать за день, чтобы магия не заплесневела и не заржавела!
- Ха-ха-ха! – заливался Баг. – Может, у вас и звери стихи читают?
- Не только читают. Но и сочиняют. И песни поют. Хочешь, прочту?
И она с выражением и чувством декламировала:
Лес дремучий, снег колючий, а в душе – слеза.
Зачем змеёй петляет сиротливая стезя?
Куда ведёт, в какие чащи-буреломы?
Ну, разве там мой милый, отчий дом?
Хочу на небо, где магические звезды,
Где хороводят светлые надежды,
Где вольно петь средь чудных мифов и сказаний,
Которым несть числа и нет названий,
Где вырастают лёгкие крыла,
И где душа белым-бела, белым-бела…
- Врёшь, ты сама сочинила!
- Экой ты недоверчивый! Поживёшь в Замке подольше – ещё и не то увидишь и услышишь.
Ката сносила его придирки терпеливо и снисходительно, часто они её просто веселили. Колдун смотрел на её новое увлечение с терпимостью.
«Будем считать, что это новое развлечение, которое я для неё придумал. И только», - говорил он себе, с нежностью глядя, как Ката, заучившая за их недолгую совместную жизнь несколько простейших манипуляций, устраивает парню прогревание носа, парит ноги, делает тепловой бесконтактный массаж, кормит с ложечки манной кашей, оладушками и картофельным пюре с котлетками, изготовленными собственноручно.
Последнее, впрочем, было излишним. Кола видел, что парень уже фактически здоров, как бык, и порою нарочно капризничает, чтобы Ката за ним поухаживала. Молод ещё, молод. Что, если пристроить его сторожем в Замке? Пусть тратит пыл на дело.
Замок, конечно, в стороже не нуждался, его защищали Обереги и Охранные Заклятия, но последнее время они удавались Кола заметно хуже, работали слабее, истощались быстрее – эх, размягчающее, расслабляющее влиянии Каты ощущалось во всём! Но Колдун не сердился на неё и не жалел, что однажды, изнывая от тоски и одиночества в своей слишком длинной, поистине нескончаемой жизни, влюбился в сельскую девушку, изображённую на картине замечательного художника.
Этого художника когда-то полюбила и заманила в Замок бабушка Кола, Меца.
Меца - единственный человек, кого любил угрюмый, мрачный, нелюдимый мальчик Колан, которому суждено было перенять тяжкое наследство: долгую одинокую жизнь в компании Колдовства и чёрной Магии, тьмы Магических Предметов, а также шестидесяти шести томов учебных пособий и Магических Книг. Как известно, любовь и привязанности ослабляют мастерство Колдуна и его творческий потенциал.
И Колан с честью выдержал испытание, стал искусным Магом, овладел чёрной Магией – если не в совершенстве, то во вполне сносном качестве. Однако чёрная Магия последние годы пользовалась всё меньшим спросом. Может, оттого, что в лесу расплодились дикие монстры (на деле – забавные ручные зверушки, создаваемые Колдуном от скуки по рецептам бабушки Мецы) и злые разбойники и разбойницы, которые были людьми, а потому – куда хуже страховитых зверей. Хотя они и поставляли ему заказчиков и пропускали окрестных крестьян с дарами и подношениями – дабы колдовство не коснулось их деревень, посевов, скота и детей. А может, заказов стало меньше и оттого, что люди нынче предпочитали выяснять отношения с помощью разнообразного и ужасающего оружия и военных стычек.
Откуда Колан знал о непонятной его разуму безрассудной войне? О танках, пулемётах и самолётах-истребителях, о непостижимом химическом и биологическом оружии? Информация поступала в глушь урывками, крупицами, прилетала вместе с дождём и ветром, поступала от птиц и редких купцов. И Кола всё меньше и меньше нравился сумасбродный Большой Мир, всё более хотелось навсегда остаться в прошлом. Как хорошо, что всё это безумие – далеко от его леса, и неизвестно еще, дойдёт ли сюда. Что значит Магия против взрывчатки, автоматов и ОВ! А Колдуну нужно было лишь одно: спокойная, тёплая, мирная жизнь рядом с единственной любимой женщиной.
Потому-то от сиротливой, однообразной жизни, не востребованности и слабой реализации талантов, поддавшись приступу страсти, Колдун и сотворил Трёхдневную Магию, дабы оживить пастушку с картины. Он рассчитывал, что юная дурочка станет верной подружкой, вечно влюблённой, восхищённой и благодарной. Ибо увидеть кого-либо ещё в своей новорожденной жизни ей будет не суждено, а дикие, злобные разбойники-насильники вряд ли способны привлечь девушку. Колдуну так хотелось признания, всплёскивания руками, умиления, удивлённых возгласов и потрясённых взглядов…
Всё так и произошло, как задумывалось. Ката сошла с полотна, навеки очарованная своим Повелителем! Но случилось и нечто непредвиденное: Колдун сам очаровался девушкой и теперь очень боялся её потерять. Ему даже начало казаться, что время потекло иначе: он ощутил себя обновлённым и помолодевшим рядом с юным созданием.
А теперь, похоже, у него появился соперник, а у Каты – новый претендент на опеку! Неужели Кола ревнует? Как бы не так! Разве кто может сравниться с ним могуществом? Колдун ранга Кола даже в любви велик! Так что на счёт этого оборванца и слабака Кола спокоен. Да, спокоен! Парочка заклинаний – и от него останется мокрое место! Вот так-то! И Кола не спешил демонстрировать свои способности, и без того ощущая своё исключительное превосходство.
Гляди-ка, она, кажется, собирается демонстрировать незнакомцу свои немудрёные навыки в Магии! Непорядок, не положено это, но как же лень вставать с любимого кресла, чтобы выразить своё недовольство и положить конец пустым демонстрациям.
А Баг всё никак не мог поверить болтовне Каты о том, что её возлюбленный и Повелитель – могучий Колдун.
- Ты всерьёз веришь, что он – всемогущий колдун? – сомневался Баг. «Вот чудеса», - думал он про себя, - «она ещё и влюблена в этого урода, облезлого факира, долгоносого и мелкоглазого фокусника, вообразившего себя чародеем! Разве тот может сравниться с молодым, рьяным, энергичным путешественником почти атлетического сложения – то есть, со мной?» - Наверняка, заурядный фокусник!
- Тсс! – Ката приложила розовый пальчик к губам. – В этом Замке нельзя сомневаться в могуществе Хозяина. Потому что всё и вся тут служит ему и слушается его.
- Чепуха! – однако, парень слегка поумерил обличительный пыл.
- Нет, не чепуха. Представь себе, я тоже кое-чему научилась, хотя и прожила полжизни на лугу в картине.
И Ката, рассердившись на неразумного гостя, слишком много о себе воображающего, сотворила простой фокус: кухонный нож сорвался со стола, описал круг над головой постояльца. И не успел Баг глазом моргнуть, как увесистый, широкий резак нежненько и незаметно срезал с его головы светлую прядку, словно прикипевшую к лезвию. Баг испуганно схватился за голову.
Затем Ката не смогла удержаться от красивого фейерверка, который слетел с самого острия, распылив клок волос Бага на мириады разноцветных искорок. После, попрыгав по спинке кресла, нож снова улёгся на стол, недовольно повизгивая.
- Ну, ты это, слишком уж… - пробормотал ошарашенный парень. – Зачем было волосы резать, причёску портить!
- Этот приём для того, чтобы незаметно добыть волосы того человека, которого надо сглазить, – снисходительно пояснила Ката. – Не бойся, с тобою ничего не случится, твои волосы превратились в энергию, которая вернулась назад. Ведь ты даже ничего не почувствовал, верно? И голова осталась такой же, и волосы на месте. Вот так то! А ты говоришь – чепуха.
- Прости, я ошибся, - Баг всё ещё не мог прийти в себя. «Да вас обоих лучше числить в друзьях», - подумал он, качая головой, и заставил себя улыбнуться.
«Глупенький», - думала Ката. – «Он разволновался от такого простенького фокуса!»
- Тебе понравилось?
- Весьма! Ты была чудо как хороша!
- Ну вот, а ты не верил! Я рада, что тебе понравилось. Ты тоже мог бы чему-нибудь научиться. Вот увидишь, Кола тебя может оставить в Замке – если я попрошу, конечно.
- И что же я тут буду делать? – Баг сморщился, словно от боли.
- Помогать делать снадобья, ухаживать за животными, проводить потайными тропами не записавшихся по дурости просителей – чтобы разбойники не убили, а звери не съели. Да мало ли дела в Замке!
- А учиться магии?
- Ну, это не сразу. Надо заслужить это право верностью, и ещё – накопить достаточно Силы. А ты вон, какой отощавший!
- Ну, нет, сидеть всю жизнь на одном месте, точно в клетке – не для меня.
Ката только пожимала плечами. Ей не терпелось продолжить урок магии.
- А сейчас мы сотворим тебе чашу витаминного напитка.
- Лучше бы стаканчик винца!
- Винцо тебе по рангу не положено. Оно у нас особое - не выдюжишь.
Ката ловко поймала в воздухе хрустальную чашу с шиповниковым отваром. Баг отведал – и поморщился. Потом хотел дотянуться до столика, чтобы поставить надоевшее питьё, рука соскользнула, и стакан начал падать. Ката вовремя подхватилась – и стакан резко затормозил, повис в воздухе, расплёскивая коричневую жидкость на Зимний Согревающий Ковёр.
Потерявший терпение Колдун взглядом притянул стакан к себе сквозь стенку и, чтобы добро не пропадало, выпил отвар сам. Баг проводил стакан, исчезнувший в стене, ошалевшим взглядом.
- Это тоже ты сделала?
- Нет, - смутилась Ката. – Это Кола. Он не любит беспорядка…
Когда Баг начал ходить по Замку, он беспрерывно задавал иронические вопросы: - А эти ваши тупомордые рыцари вдоль коридора, они что, тоже магические?
- А как же!
- А эти нехилые пальмы в кадках – скажешь, они плодоносят? В таком-то холоде?
- Когда Кола фиников захочется. Но я больше яблочки люблю. И картошку.
- Магия, магия, – ворчал Баг. – Кругом магия. Скажешь, пыль под ногами – тоже волшебная? С магическим наворотом? Вон как она завивается вокруг моих тапочек!
- А как же! И это – тоже защитная магия, – с гордостью отвечала Ката под неодобрительное ворчание Кола. – В Замке Колдуна ничего не случается просто так. Эта пыль может взвиться выше головы, глаза застить…
- Не слишком эффектно она выглядит.
- Зато эффективна! – уверила Ката.
- Как вы живёте одной лишь магией? – снова и снова удивлялся парень. – Вы не знаете ни кино, ни телевидения, ни рок-музыки, ни модных курортов, ни круизов, ни экстремальных парков, ни баров или казино, ни престижных показов мод или концертов…
- А что такое кино? А что такое рок-музыка? А что такое курорт? А круиз?... – засыпала Ката его вопросами, тараща восторженные глазищи. Тут уже приходила очередь Бага удивлять и поражать. Парень разливался соловьём. Ката восторгалась и ахала. Парень самодовольно улыбался: какая она глупая, как легко её соблазнить!
И он продолжал с воодушевлением болтать, рассказывая о бурлящем вареве за пределами крошечной страны, где жили Кола и Ката, о богатых, весёлых, раскованных людях и блистательных вечеринках, перемежая рассказы анекдотами и слегка заливая. Кола сразу определял враньё по особенному расширению зрачков и миганию глаз, напряжению лицевых мышц, а также возбужденному подёргиванию пальцев рук – для этого даже не нужно было быть Магом.
Что-то её смешило до слёз, чему-то она вовсе не желала верить, от иных объяснений пугалась. Но Ката не была такой уж дурочкой, какой её полагал гость, и в её вопросах всё чаще проскакивало: - А как это происходит? А почему? А зачем это нужно и как это действует?
На что-то парень отвечал легко, а чего-то совсем не знал и нещадно привирал, либо умело переводил разговор. Поначалу Кате было достаточно и полученных ответов, но, как мы уже говорили, полной дурочкой она не была: Ката начала улавливать и высмеивать явные несообразности в ответах парня, что его не радовало. Он сердился и побаивался, что соблазнить её окажется нелёгким делом.
Но для Каты Баг оставался единственной путеводной ниточкой в другой мир. Большая жизнь, бурлящая где-то далеко буйным, громогласным и многоголосым потоком, проходила, пролетала, проносилась мимо. Она кричала и махала ей целым лесом рук, зазывала хором многоязыких голосов. Но, не дождавшись ответа, вновь убегала вперёд, показав язык на прощание. Ката чувствовала, что теряет безвозвратно массу новых ощущений, знаний, интересных событий, красок и звуков, встреч и знакомств. Её новый приятель, возможно, и привирал, но в целом был прав: там жизнь полней, чудесней и увлекательней во сто крат.
Наконец нога у Бага зажила, и хотя он прихрамывал, но уже начал разгуливать по Замку свободно, словно по своему дому, высматривая, изучая все его закоулки – кроме тех, разумеется, куда чужим доступа не было. Библиотека с огромным количеством книг, преимущественно абсолютно несовременных, мало заинтересовала его.
Но кроме обычных книг там хранились великолепные старинные фолианты и манускрипты, причём большей частью рукописные и такого достоинства, что в руках далеко не унесёшь. В деревянных или кожаных инкрустированных переплётах с металлическими застёжками, с замечательными рисунками, яркие краски и разнообразные оттенки на которых ничуть не поблекли – по всему, они тоже были редчайшие и эксклюзивные.
«Наверное, им цены нет», - думал Баг. – «Жаль, что они такой несусветной тяжести, да ещё и закляты, и непосвящённый не может их ни унести, ни даже вырвать самые интересные листы. Ну и Бог с ними. Найдём что-нибудь поинтереснее».
Та же история повторялась с всякими магическими предметами. Например, с Голосовником, позволяющим разговаривать и понимать язык зверей, птиц, ветров и деревьев. А вот огромный ковёр, увешанный Обратными Оберегами – то есть, оберегами, не оберегающими, а отнимающими. С этими лучше и не связываться!
А вот всякая смешная мелочь и чепуха с дурацкими названиями, которая, как утверждает Хозяин Замка, совсем не чепуха, а очень опасные штучки! Куски Воска-Полиформа, едва оформленные в смутные фигурки; Паучий Коготь – совершенный, бесшумный летающий киллер; Кукла-Душительница, по виду – безобидная, очаровательная Барби; наборы Свинцовых Шипиков, размерами от устрашающего, со слоновий бивень, до мелкого, с крапивное жало. То же самое – с Бранными Ножами: настоящее, профессиональное холодное оружие, без дураков!
Баг, с милостивого соизволения Хозяина, даже подержал некоторые в руках. Ощущение было бы восхитительным, если бы рукояти послушно ложились в ладонь, а не крутились и вертелись, точно змеи, норовя выскользнуть или оцарапать: увы, они слушались только Хозяина.
А ещё были бесконечные, скучные полки со всевозможными пузырьками и склянками – Зелья и Снадобья. Они искрились, клубились, светились, либо просто лежали мёртвой серой массой, либо вовсе походили на безвредную воду – и эти-то, по словам Каты, являлись самыми сильными и страшными ядами и сонными составами: мёртвые воды.
Баг как-то раз взял в руки тяжеленный пузырёк с серой, безжизненной субстанцией, поднёс к глазам. И вдруг оттуда на него ощерилось жуткое, свирепое рыло, и в голове так рявкнуло и взревело, что Баг в испуге выронил пузырёк – ему даже показалось, что зубы чудища клацнули по склянке изнутри. Пузырёк закатился куда-то под диван, в дальний угол, и Баг поспешил забыть о происшествии. И, разумеется, никому о проступке не сказал. (Позднее выяснилось, что в серых пузырьках обитали гомункулы тех самых созданий, что населяли окрестные леса).
Короче говоря, скучать Багу не приходилось. Тем более что ещё, кроме всего вышеперечисленного, был Тайник. В Тайнике лежал, загадочно мерцая, округлый, невинный с виду Сглаз. Змеилась, непрерывно вибрировала роскошная золотая Цепь-Удавица. Распластался, подрагивая, готовый к броску, гуттаперчевый десятилапый Паук-Прыгун из неведомого биоматериала, мимикрирующий на любой поверхности и убивающий мгновенно. Вповалку лежали гипнотические Линзы-Летаргицы, погружающие в сон или забытьё любой желаемой длительности. И, наконец, сияла груда Шептал-Совратителей в виде рубиновых заколок или брелоков, транслирующих приказы Хозяина прямо в мозг.
(Видимо, именно с помощью такого Шепталы бабушка Меца соблазнила и завлекла в Замок художника. Впрочем, эта история до сих пор окутана тайной – кто знает, может быть, это была обоюдная страстная любовь? Почему нельзя предположить, что Колдунью можно полюбить не за её Силу и Богатства, а за чудесные женские качества и красоту? Правда, закончилось все печально. Увидев девушку на картине, прекрасная Меца возревновала, а ревность колдуньи ужасна, как и её любовь).
Кроме магических вещиц, Тайник хранил россыпь самых обыкновенных драгоценных камней и украшений – наследство бабушки Мецы, предназначенное для Избранницы, для единственной Истинной Подруги единственного и любимого внука. Ката постоянно красовалась то в изумрудных серёжках, перемигивающихся с её зелёными глазами, то с рубиновой брошью, гармонирующей с её пунцовыми губами, то в жемчужном ожерелье в шесть рядов, оттеняющим её смуглую, загорелую кожу, которую не сумел выбелить даже сумрачный климат Замка.
И вот эти-то украшения запали в душу Бага, да так крепко, что стал он думать-гадать, как же их выудить. Он понял одно – сделать это можно лишь с помощью Каты, а для того Кату необходимо переманить на свою сторону.
И он не жалел усилий и красноречия, расписывая Кате все прелести Большой жизни далеко за пределами Замка. Пел ей модные песенки, рисовал разные картинки – куда менее красивые и яркие, чем те, что рисовал в воздухе и на облаках Кола, но куда более завлекательные, эксцентричные и свежие. И даже танцевал перед ней, слегка – больше для вида – припадая на больную ногу. И он добился своего. Пока Кола раздумывал, стоит ли оставлять Бага в Замке, или выпроводить его восвояси, Ката загрустила, замечталась, стала смотреть на пришельца другими глазами.
- Ну почему ты вдруг стала такая задумчивая и грустная? Чего тебе не хватает? – тревожно спросил Кола на 20-й день.
- И сама не знаю. Что-то не так и как-то не по себе. Какая-то я не такая…
- Может, ты влюбилась в этого невежественного вруна и проходимца? – Кола сам аж подскочил от ужаса. – Я немедленно отошлю его по Срочной Скоростной Линии куда-нибудь подальше, предварительно наслав Затмение и Амнезию!
- Да ты что? – теперь подскочила Ката. – Ты только и умеешь производить всякие ужасы и действовать грубо.
- Грубо, но зато наверняка.
- Нет, нет, это невозможно. Напротив, он меня развлекает. Небылицами и анекдотами.
- Но как можно развлекать пустыми разговорами? Погоди-ка…
Кола сотворил заклинание, поводил руками – и заиграла бойкая музыка, в воздухе появились пляшущие кошка с собакой. Они забавно крутились и вертелись, обнявшись, а потом собака отдавила кошке хвост, кошка хватила собаку растопыренной лапой по морде, они разругались, и собака с кошкой начали гоняться друг за дружкой по потолку и стенам, по столам и креслам, едва не задевая Кату развевающимися хвостами.
Но Ката даже не улыбнулась, и фигурки тихонько просочились сквозь форточку в сад, а потом куда-то стремительно умчались с порывом ветерка, унося за собою обрывки бравурной мелодии.
- А хочешь, устроим фейерверк? – снова пытался Кола развеселить Кату.
Но Ката продолжала томиться и не находила себе места.
- И это уже был. Надоело. Всё надоело! – Ката капризно надула губки. – Вот если бы попутешествовать...
- Какую страну тебе изобрести? – оживился Кола.
- Нет, попутешествовать по-настоящему, наяву!
- Нет! Ни за что! Исключено! – отрезал Кола, устрашённый такой перспективой.
- Почему?
- Потому что… Потому что потому!
«Ну что же ей ответить?» - думал Кола. – «Потому что боюсь, что её отнимут? Что её затянет другая жизнь? Что она влюбится и не захочет возвращаться домой?»
- Потому что это вредно для здоровья! – не придумал он ничего лучше. – Да, да, для твоего организма вредны перемены. Кто знает, как обернётся шум и гам для твоих нежных ушей, например, а чрезмерный и неестественный свет и днём, и ночью – для твоих ясных глаз? А как скажутся на вестибулярном аппарате дребезжанье автомобиля и морская качка? Чужое Зло может обидеть, и мне придётся вести битвы с другими магами. И вообще, наш гость загостился – он уже давно прекрасно передвигается по Замку, суёт нос, куда не следует, но усердно симулирует. Пора расчистить для него дорожку и отправить восвояси.
- Ох, нет! – Ката бросилась Колдуну на шею, целуя так нежно и крепко, как только могла. – Пожалуйста, будь добр, давай подождём ещё немного – у Бага действительно ещё ломит колено, иногда побаливает голова и… и снятся страшные сны под утро, когда ты варишь кофе. В конце концов, когда ещё судьба пошлёт нам случайного гостя, которому ничего от тебя не нужно и который никого не боится, зато умеет так складно и смешно говорить!
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ