Надломленная роза

               
  1               
Подмечено, что женское благолепие достигает своего расцвета к тридцати годам. Венера – греческая богиня любви и красоты – изображена скульптором примерно в этом  возрасте. В меру полноватая женина, уже родившая ребёнка, она венчает культ прекрасного на земле.

Антонина, конечно, слышала о ней, но в детали не вдавалась. Её, уже которую неделю волновала вполне земная проблема: чем кормить семью, если зарплату не выплачивают?
 
В последнее время  и на работе, и на улице она стала замечать на себе пристальные взгляды мужчин. Поначалу этому не придавала значения, но как-то, стоя утром перед зеркалом, навела на лице макияж ярче обычного.
Уже во второй половине дня Антонина заметила на краю площади очередь.  Подойдя, увидела: продают ливер. Заняв очередь, сразу начала думать, что приготовит, если повезёт купить.
– Вы последняя? – спросил подошедший мужчина.
– Да, – кротко ответила она.
– Вас не коробит, что я спросил  «последняя», а не «крайняя»?
– Нет, я знаю, что у очереди два края. И хотя слово «последняя» неприятно режет слух, но куда денешься  от норм русского языка.
– Раз уж мы заговорили, хочу представиться: Сергей.
– Антонина. Дальше что? – не скрывая лёгкого раздражения, ответила она.
– Зачем вы так. Я  с доброй душой, а вы…
– Извините, голова забита домашними хлопотами.
– Ливер вам всё равно не достанется. Напрасно простоите.
– А вы откуда знаете?
– Видите, продавщица распечатывает последнюю коробку. А вы ещё так далеко.
– Очень жаль, а я так рассчитывала.
– Это дело поправимое. Пойдёмте со мной вон в то здание. Не бойтесь. Там вы возьмёте всё, что будет угодно. Да не волнуйтесь, я вас не съем.
Сергей отодвинул стул и усадил даму за столик в ресторане, на котором уже стояли фрукты и вино.
– Я отлучусь всего на минуту, – вежливо предупредил хозяин этого заведения.
Антонина огляделась и с ужасом поняла, что никогда не была в подобных апартаментах. Роскошь обстановки и загадочный блеск дорогих украшений на миловидных дамах, казались ей сказочными.
– А вот и я, – произнёс Сергей, усаживаясь напротив. – Я вас, Антонина, задержу всего на несколько минут. Давайте выпьем за знакомство. Раскрепоститесь, что вы так зажаты? Всё думаете об упущенной покупке?
– Конечно, мне готовить надо.
– Мы совсем скоро всё исправим, и вы будете довольны. Пригубите вина, вам станет легче.
После двух глотков отличного вина Антонине и правда стало легко,  на лице появилась еле заметная улыбка. Ушли куда-то домашние заботы, вечная нужда, а точнее бедность.
Целый час непринуждённого разговора пролетел быстро.
– Ой, Сергей, мне пора. Может, ещё успею где-то что-то купить. Эта перестройка и примитивный капитализм поставили меня на колени. Спасибо,  что согрели душу своим вниманием. Я два года со сжатым в комок сердцем живу.
– Я отвезу вас домой.
– А как же..?
– Не волнуйтесь, у вас будет всё, что хотели. Пора так пора.
Около пятиэтажки, закрывая дверь автомобиля, Сергей вручил ей два больших пакета. Когда дома она приоткрыла бумагу, то не поверила своим глазам. Вырезка свинины, печёнка, три языка. Большой кусок копчёного окорока, сало и шесть банок консервов, среди которых чёрная икра, всё это еле уместилось на её небольшом кухонном столе. Бутылка дорогого вина венчала сказочный набор.
 Радость переполнила её. И вдруг стало тревожно: всё это неспроста… за это надо платить. Чем? Как? Когда?
 Услышав, что пришла Антонина, муж приковылял на костылях на кухню. Окинув взглядом стол, воскликнул удивлённо:
– Вот это да! Откуда столько добра?
– Премию и зарплату, наконец, выплатили, – как-то бодро ответила она. – Вот и решила порадовать семью, накупив, что достала.
– Да, настоящий праздник. И даже вина заграничного прихватила, – разглядывая красивую этикетку, всё удивлялся Михаил.
 Вечером вся семья – муж, жена и их двое детей – впервые за несколько месяцев поели празднично и сытно.
2

Прошёл месяц, и семья Антонины снова стала голодать. Зарплату на работе по-прежнему не выдавали. Михаила из-за бытовой травмы с работы сократили. И не только его. Антонина назанимала кучу денег. И вскоре начала избегать своих знакомых и друзей. Долги отдавать было нечем. Такое положение стыдило её, унижало до слёз.
Время неумолимо кралось голодной кошкой. Уже в третий раз, тайком от себя, как она думала, проходила мимо того ресторана, где ей когда-то улыбнулась удача. Но тщетно: Сергей на глаза не попадался. Зайти самой – не позволяла гордость. А есть, ой, как хотелось не только ей, но и её детям. Засыпая ночью, она твёрдо решила: завтра открою счастливую дверь.
 Подойдя утром к трюмо, отчётливо вспомнила тот день, когда он подошёл и спросил: «Вы последняя». Рука машинально потянулась   к туши: «Да, да  именно тогда макияж был ярче».
 Выйдя из подъезда, Антонина  на всякий случай подмигнула своей удаче. И вдруг заметила знакомую машину. Дверца открылась, и из неё выглянул улыбающийся Сергей.
– Антонина, здравствуйте, садитесь, я подвезу вас на работу.
– Ой, Сергей,  неудобно вас обременять.
– Садитесь, садитесь. Я вас не съем, – снова произнёс он знакомую фразу: А давай на «ты».
– Согласна, – усаживаясь поудобнее, произнесла Антонина.
– Ты, наверное, подумала: вот помог человек и вдруг исчез?
– Признаюсь, были и такие мысли.
– А я уезжал по делам во  Францию. Немного задержался там. Знаешь,  Франция есть Франция. Не каждый день там бываешь. А история, красота страны влекут и завораживают. Одним словом, Елисейские поля!!! У меня в городе несколько ресторанов. Чтобы жить в ногу со временем, купил новое оборудование. Ну ладно об этом, тебе куда?
– Вон за тем углом – школа. Я там работаю учителем.
– Хорошо. Буду знать. А фамилия твоя, отчество?
– Хорошенькая Антонина Петровна.
    – Действительно,  хорошенькая, да и пригожая красавица. А я о тебе думал, Тоня.
– Спасибо за комплимент, Серёжа. Мы уже приехали. В два часа у меня кончается урок.
– Подъеду обязательно.
 3

 Они снова сидели за тем же столиком, только теперь на нём красовался большой букет роз. Изредка промокая платочком глаза, она рассказала всё о своей жизни и в каком бедственном положении находится сейчас её семья. А потом, после паузы, заглянула ему в глаза и добавила:
– Я о тебе тоже думала.
Они молча, улыбаясь, сдвинули хрустальные бокалы. Раздался лёгкий звон. Бутерброды с икрой, тонко нарезанные красная рыба, копчёная колбаса ждали, когда на них обратят внимание.
– Я женат, Тоня. Правда, детей бог не послал. А вот увидел тебя, и стало так радостно и легко: наконец-то нашёл для своей души отраду. В сердце вдруг открылась дверца, и твой образ вошёл туда. В груди приятно защемило, и я подошёл к тебе. Я почувствовал себя младенцем, будто  настоящая жизнь только начинается.
 Наступила невесомая минута тишины. Взгляды их встретились.  Ох, сколько же в них было неведомого и неизвестного им.
– Серёжа, – глядя на него в упор, тихо произнесла Антонина, – неужели эти красивые слова сказаны в мой адрес? Я очень боюсь этого, хотя, честно признаюсь, ждала и мечтала услышать их. Мы можем пересечь опасную черту. Мне страшно.
– Тоня, моё отношение к тебе ни к чему тебя не обязывает. Мне благодатно, когда ты рядом. Подобное случается раз в жизни. И чем бы ни закончилось  наше знакомство, я буду черпать из этого чистого родника отрадный для себя напиток любви.
 4

Дома муж обрадовался продовольственным пакетам, особенно бутылке коньяка. Об их происхождении даже не спросил. Она включила телевизор, но,   не поняв о чём там говорят, взяла книгу и начала читать Толстого. И вскоре поняла: Анна Каренина в данную минуту её родственная душа. Закрыв книгу,  дрожащими губами сказала мужу:
– Миша, нам надо поговорить.
– Надо, так надо. Слушаю.
 К удивлению Антонины он выслушал исповедь жены совершенно спокойно, потом, после долгого молчания, встал  на костыли и вышел на балкон покурить. На сердце заскребло. Наверное, впервые  он почувствовал, как сильно любит Антонину. Выкурив одну сигарету, достал другую. Напряжение между супругами с каждой минутой возрастало.
Наконец балконная дверь, чуть скрипнув, открылась. Она сидела на диване и с тревогой ждала приговора. Он облокотился на костыли  и, глядя ей в глаза, произнёс:
– Такое в семьях случается. Трудно нам сейчас. Я не могу что-то тебе посоветовать, поступай, как сама решишь.
В комнате нависла тишина. И тихо-тихо заговорила Антонина:
– Миша, такого вердикта я не ожидала. Ты мудрее оказался, чем я думала. Прости меня, если сможешь. Мне сейчас так трудно. Прошу, пойми меня и прости.
Она заплакала, а он снова вышел на балкон.
 5

На беду или на счастье, но на следующий день в школе наступили осенние каникулы. Она взяла отгул. С раннего утра Антонина с дочерью устроили в квартире генеральную уборку. Перебрали и упорядочили все вещи в гардеробе, каждый уголок в комнатах тщательно помыли, протёрли все книги в домашней библиотеке. Особенно постарались на кухне, куда месяцами не доходили руки. Окна и мебель заблестели, как новые. Не обошли своим вниманием они и балкон. Вечером, сидя за швейной машинкой, отремонтировала Антонина подношенную одежду и бельё. Изредка вздыхая, она шептала: «Что за напасть на меня навалилась?».
Михаил смотрел на жену с дочерью и любовался ими, но помочь с переломанной ногой ничем не мог. Он часто выходил на балкон, и оттуда наблюдал за сыном, который играл со сверстниками в футбол.
 О последнем разговоре в течение дня не обмолвились и словом. Казалось, этот эпизод из их жизни они положили в старый сундук, закрыв крышку  большим замком. Но это только казалось.
 Чем сильнее Антонина загоняла вглубь своё новое, неожиданное для себя чувство, тем сильнее раздваивалось её  сознание. Его можно было сравнить с клинком, заходящим в дерево. Казалось, ещё чуть-чуть и сердце расколется пополам.
Ночью ей приснился сон: точь в точь как в постельной сцене фильма «Анна Каренина». Только герои другие: она и Сергей. Во сне она сильно вздрогнула, застонала и проснулась.
Всё тело покрылось потом, ночнушка прилипла к телу, подушка тоже оказалась мокрой. Антонина, с тревогой посмотрев на спящего мужа, встала и потихоньку, на цыпочках пошла в ванную. Отмывалась долго с закрытыми глазами.
 Поменяв рубашку и перевернув подушку, легла в постель. Сомкнув веки, заснула сразу, будто камень с души скинула.
6

Первый день недели второй четверти прошёл спокойно. Но, когда она открывала уличную дверь, то увидела через стекло машину Сергея. Не раздумывая, развернулась и вышла через запасный выход. Пройдя соседними дворами, села в автобус. Вышла около продовольственного магазина у своего дома.
 На работе, наконец-то, выплатили зарплату. Раздав долги, подсчитала остаток: осталась половина. Чтобы больше не занимать, решила экономить, на чём только можно.
Оглядывая прилавок, прикинула: «Возьму муки и яблок, испеку пирог, морскую рыбу подешевле, что-то для первого».
 Накормив вечером свою семью, в раздумье остановилась: «Утром меня будет ждать Сергей. Выйду пораньше, чтобы не встретиться». Так продолжалось несколько дней.
 В ночь на субботу снова ей приснился сон: кадр в кадр  предыдущее видение.
Очнувшись, больше заснуть не смогла. Мысли закружились вихрем, и понесло. В тайне некоторые замужние женины мечтают влюбиться, как говорится, по уши и быть неистово любимой всю жизнь. И об этом должна знать только закадычная подруга. К Антонине любовь пришла нечаянно, нежданно и отняла у неё покой и сон. Она лежала в тёмной комнате и кляла это чувство. Но, уже спустя минуту, порадовалась, что рука Венеры коснулась её сердца. Так до утра и спорили промеж себя любовь и рассудок.
7

Когда всё разрешено, жизнь становится неинтересной, однообразной, без препятствий.  Любовь замужней женщины к другому мужчине повсеместно аморальна, греховна. Но она же приходит не спрашиваясь. Порой врывается вероломно, в узел завязывая человеческую судьбу и душу. Об этом думала она в автобусе по дороге в школу.
 На своём уроке литературы в десятом классе Антонина Петровна вдруг вне программы заговорила о романе Льва Толстого «Анна Каренина». Ученики после первых её слов от удивления раскрыли рты. Такого монолога, читай исповеди учителя, они никогда не слышали.
 Два часа без перерыва на перемену завороженные  ребята слушали Антонину Петровну. А она продолжала: «Чудовищная смерть Анны – это её протест против общества, которое её не поняло и не приняло. Эта жертвенность, как не странно это звучит, за торжество любви на этой грешной земле. Мораль иногда приклоняет колени перед этим великим чувством». И вдруг в наступившей тишине класс медленно встал  и зааплодировал.
8

До звонка с урока оставались пять минут. Учительская пустовала. Антонина набрала номер рабочего телефона  Сергея. Когда в трубке раздалось: «Слушаю»,  уверенно произнесла: «Я приду!» и положила трубку. А для себя добавила:
– Любовь требует последнего акта.
Антонина медленно  шла по улице. И вдруг поняла, что голова у неё пуста и, к тому же, не покрыта. Ни одной мысли, даже ничтожно маленькой. Ничего. И – не привычная лёгкость во всём теле. Она задевала плечом прохожих, иногда они толкали её, но это не замечалось. И вдруг, где-то далеко в подсознании зазвенел колокольчик.
 Впереди – оживлённый перекрёсток, а потом – переход. Не сбавляя шаг, она наступила на серую линию, и тут сильный удар чёрного автомобиля далеко отбросил её на асфальт.
Завизжали тормоза, кто-то поднял руки вверх и ахнул, некоторые закричали:
– Скорую! Скорую!  – Но этого уже не слышала Антонина...

С разрешения мужа, Сергей установил  на её могиле памятник: сердце, пронзённое стрелой. А на нём  – строка из старой и забытой песни: «Прощай, Антонина Петровна, неспетая песня моя».