Ее звали Брунгильда, Brunhilde по-немецки, в кругу друзей - просто Хильде. Она сидела у нас на ресепшене с девяти до часу, по четвергам с часу до пяти, полставки. Когда-то Хильде закончила журфак, но удачно вышла замуж плюс сама из состоятельной семьи, работать ей было вообще необязательно, но скучно же дома одной сидеть, дети большие уже, убирать в доме женщина приходит, а у нас все же какое-никакое общение: с клиентами можно словом перекинуться, да и не одним словом, она половину посетителей в лицо знала, город-то небольшой:
-ой, Моника-то, представь, разошлась со своим Петером, а херр Носке, ну этот, который мороженицу держал на Химмельштрассе, надо же, вчера помер.
Ко мне Хильде отнеслась с большим интересом.
-Санкт-Петербург? Ого, там наверняка очень красиво, да?
Я показывал ей фотки из интернета, вот на этой улице я жил, вот Адмиралтейство, вот Невский, вот Нева.
-Майн Готт, и зачем же ты уехал к нам сюда из такой красоты?
-Ну как вам сказать, фрау Германн, были причины.
-Оставь, пожалуйста, эту фрау Германн, называй меня Хильде, просто Хильде. -Хорошо.
Я показывал ей фотографии жены и детей. У Хильде дети были уже совсем взрослые, иногда сын заезжал за ней на машине, пару раз я видел ее мужа, степенного дядьку, директора какой-то местной фирмы. Однажды в четверг она добилась своего, дождалась, когда я уходил последний, и дала мне в кабинете, по быстрому, чтобы жена дома не задавала мне вопросов.
Хильде была опрятной плотно сбитой пышечкой, груди ее теснились в лифчике, как наполненные водой шары и радостно бултыхались, когда Хильде их оттуда освобождала. У нас завязался роман. Нет, я не любил ее. Моя жена была лет на пятнадцать моложе и, вообще, лучше, но Хильде делала все совершенно по-другому, казалось, она хотела меня больше, чем Светка, делала мне приятное не для меня и не по супружеской необходимости, а сама, для себя.
Однажды мы пошли с ней в театр. Светке, ясный пень, пришлось наврать, что мы идём туда всем отделом. Мы с Хильде сбежали со второго отделения, чтобы пососать мне в машине. Было уже темно, шел дождик, какие-то люди ходили по стоянке, едва не касаясь боковых стекол моей Тойоты, я переживал, что они увидят у руля Хильдин прыгающий блондинистый затылок, смущался и никак не мог кончить.
-Хильдхен, может, не надо, это не совсем моя эстетика, вот так, на стоянке, давай завтра, на работе, а?
Хильде старалась часа полтора, без перерывов, люди за стеклом ее совершенно не интересовали, и она не отступила, пока не получила результат.
Своего мужа Хильде терпеть не могла. Во-первых, у него был слишком большой и ей всю жизнь было больно. И, во-вторых, Хольгер был противный и скучный. Нам обоим было немного совестно изменять, и мы решили их друг с другом познакомить, мою Светку и ее Хольгера, чтобы у них тоже появилась возможность нам отомстить, чтобы наша игра стала честной. Я подумал, что, может, Светке даже понравится с ним больше, чем со мной, раз у него такой здоровый. Почти альтруизм.
Мы со Светкой и детьми приехали к ним в пятницу вечером. Хильде сделала классический салат из макарон, майонеза, колбасы и уксуса плюс жаркое из вымоченного в уксусе мяса с квашеной краснокочанной капустой и ещё целый противень жирной немецкой запеканки - из макарон, мяса и брокколи в сливках. Хильде устроила нам очень обстоятельно экскурсию по дому: этаж младшего сына, кабинет Хольгера с запахом трубки, их спальня с мещанскими занавесками, комната для гостей со своим туалетом, подвал со стиральной машинкой Миле, на которой стояла сушилка тоже Миле (Миле самые лучшие), специальная стойка для вина, ящики с минеральной водой, ящики с пивом, запасы макарон, печенья, шоколада, туалетной бумаги и какой-то ещё херни, огромный морозильный шкаф с пиццами и разными замороженными блюдами.
-Вы что, к войне готовитесь?
-Ах, Виктор, это обычные запасы.
Хольгер откупорил вино, Хильде налила детям сок:
-Вова? Ах, смешное у тебя имя, вот прямо так, Wowa? Какой же ты хочешь сок, Wowa, апельсиновый или вишневый? А ты, Ирина, Иринхен, апельсиновый или вишневый? Киндер, вы же будете мою запеканку?
Мы выпили за встречу, я думал о гастрите, чего-то ел.
Светка вежливо спрашивала Хильде про рецепты, Хильде очень подробно и очень доброжелательно отвечала. Мы с Хольгером обсудили цены на бензин, он очень, даже нарочито интересовался этой темой. В перерыве между запеканкой и мясом хитрая Хильде послала Хольгера за альбомом с фотографиями, он принес и они очень подробно их нам показывали, заливаясь искренним немецким смехом в нужных местах. Где-то между отпусками в Испании и в Греции Хильде вспомнила, что у них в специальном хлеву есть лошадь Мари, и надо срочно продемонстрировать ее детям. Дети заинтриговались и закричали, что мы с мамой тоже ведь должны идти смотреть лошадь вместе с ними, Светка заколебалась, не зная, удобно ли бросать фотографии и бежать к лошади, но я ее опередил, сказав, что мол вы тут пока с Хольгером смотрите, а мы с детьми сбегаем в хлев.
Лошадь Мари оказалась просто красавица, Хильде показала нам загон, где животное могло порезвиться, детям было разрешено погладить морду Мари и обещано в следующий раз немножко покататься верхом.
Мы вернулись в дом, с Хильде и детьми, там сидели на диване Светка с Хольгером, выходило, будто это мы с Хильде были у них в гостях; Светка с Хольгером беседовали о жизни в Русланде, Хольгер слушал очень внимательно и задавал наводящие вопросы, стараясь говорить простым и ясным языком. Дети наперебой стали рассказывать маме про лошадь Мари, Светка слушала и поглядывала на меня со смутной загадкой. Хильде догадалась, что Светка беспокоится и принялась уделять ей внимание, расспрашивать о Питере, детском садике, о том, в какую школу подавать документы, а в гимназии учиться тяжело, пусть идут в обычную, а что русские едят на обед, наверняка этот красный суп, как же его, der Borschtsch.
На обратном пути Светка молчала всю дорогу, дети уснули на заднем сиденьи, мы осторожно несли их по лестнице, чтоб не разбудить, но Ириша все же проснулась и начала пищать, я долго укладывал ее, а Светка пошла в душ. После душа, на кухне, она ударила меня по щеке и спросила, зачем я это делаю.
-Что?
-Ты сам знаешь, что.
Светка с силой выплеснула на меня воду из стакана и начала плакать. У меня по лицу лилась вода, у нее - слезы, казалось, что мы оба плачем.
-Как ты могла подумать вообще? Ей же под полтинник.
-Еще и в гости к ним потащил. Это чья была идея? Твоя или ее? От тебя духами ее пахнет. Ты думаешь, я идиотка совсем? Я б хоть духи на ее месте догадалась поменять.
-Света, хватит бредить. Духи в магазине продаются, я не знаю, какие это, их тысячи баб покупают. Я на работе с людьми общаюсь, у нас женщины есть, здороваюсь, в щёчки целую, тут так принято. Не придумывай. Тебя там Хольгер тоже за коленку трогал, пока мы в конюшню бегали, и что, я ж на тебя воду не лью.
-Идите вы на *у* со своим Хольгером и с этой бл**** пидстарковатой. Меня интуиция редко подводит, я все чувствую.
-Знаешь, иди лучше ты на х** со своей интуицией. На работу тебе надо, а то совсем тут с ума сходишь, дома сидя.
-На какую работу мне с таким немецким? Уборщицей? Сделал из меня нянечку, а сам еще и бл****вуешь. Настоящая скотина.
Мы уснули по разным сторонам кровати.
Хильде приехала на свою ресепшен к двенадцати и, как обычно, была в великолепном расположении.
-Ну что? Вам понравилось у нас? А ей?
-Она духи твои унюхала.
-Ах, шайсе. Ну ты, ты же придумал какую-нибудь отговорку? Отрицай все до конца, это единственное средство. Поверь моему опыту.
-Вот ты представь, Хильде, она же так надеялась, что ее-то эта чаша минует, знаешь, такая детская надежда, а вот, раз - и не миновала. Серьезный женский кризис.
-А если от нее каким-нибудь тоже табаком чужим запахнет?
-Я надеюсь, что она сумеет сделать так, что я не замечу.
-У Хольгера есть какая-то баба. Я ее даже знаю. И слава богу, хоть ко мне не пристает. Мы с ним давно спим в разных комнатах.
-Ну а я вот не хочу спать со своей женой в разных комнатах. Нахрен тогда вообще жена.
-Я разве тебе запрещаю с ней трахаться? Мне-то что. Я сегодня зайду к тебе в отдел, когда все уйдут, дождись меня. Ты же хочешь?
Я хотел. И, вообще, почему бы и нет. В конце концов, мое тело принадлежит мне - к кому хочу, к тому его и прижимаю. После секса Хильде протерла меня мокрыми бумажными полотенцами из туалета, чтобы снять запахи. Дома со Светкой тоже все было, и даже очень. Секс это всегда немного агрессия, я мстил ей, злился, что из-за нее не могу наслаждаться жизнью по-настоящему, вернее, не из-за нее, а из-за этого дурацкого комплекса вины перед ней. Даже и не перед ней, а, вообще, неизвестно, перед кем. Светка долго целовала меня после и все спрашивала, ты же мой? мой? да, Витя?
Твой, твой, успокойся.
Вот дура. Мужчина полигамен - чтобы в этом убедиться, необязательно ждать десять лет супружества, это ж ясно с самого начала. Это в школе им нужно преподавать, на природоведении. Я не собираюсь их бросать из-за какой-то Хильде, да ей этого и не нужно совсем. Я просто хочу быть счастлив: и дома, и на работе. А что, я многого прошу? Я люблю детей, отдаю в семью почти всю зарплату, мы ездим в отпуск каждое лето, я выполняю все супружеские долги. И Хильде эту я, между прочим, сам активно не искал, она сама меня нашла. И почему я должен отказываться от получасового удовольствия после рабочего дня пару раз в неделю? Ну, плюс я изредка еще отпрашиваюсь с обеда, придумываю что-то, понос или молниеносную золотуху - это можно иногда - и тогда мы трахаемся с Хильде в отеле, обычно в соседнем городке, едим там в кафе, и потом я еду домой, как бы с работы. Это освежает. Нас ни разу не засекли за эти полгода.
Светка, похоже, что-то все равно чувствует. То ли запах, то ли в глазах моих что-то. Молчит. Терпит, ждет, пока я наиграюсь. За это я ее как-то даже зауважал. Мудрая.
А вчера она подала на развод. Я приехал с работы, дома никого, а на кухонном столе письмо. Из суда. В Германии подавать на развод должен тот член семьи, который меньше получает, тогда расходы будут ниже, социализм. Светка у нас вообще без дохода, так что там совсем немного выходило.
Вечером они вернулись из кино. Я старался не смотреть на Светку. Дети, конечно, наперебой рассказывали мне про эту несчастную Малифисенту и про то, сколько кто из них съел попкорна.
-Зачем ты опять покупала им попкорн? Я же говорил, что нельзя кормить детей этой гадостью.
Светка молча прошла мимо меня в детскую, делая вид, что я неосязаемый призрак или, вообще, тень. Тень отца.
Светка организовала себе отдельное одеяло, между нами было сантиметров пятьдесят.
-Слыш ты, е**нутая, я не собираюсь с тобой разводится.
-Зато я собираюсь.
-Там же надо год ждать, тут сразу не разводят. Вдруг мы передумаем.
-Не передумаем. Я написала, что мы уже год не делим ни еду, ни кровать. Пятнадцатого чтоб был в суде.
-Глупость делаешь. Подожди хоть, пока дети вырастут. Портишь им детство из-за капризов своих.
-Детям будет комфортнее видеть отца два выходных в месяц, чем так, как у нас.
Я сел на кровать.
-Света. Давай поговорим.
-О чем?
-Слушай, ну, ты права, эта Хильде у меня два раза отсосала, было дело. Мне было неудобно отказать.
-Не два. Опять врешь.
-Зуб даю. Женщина возрастная, вот захотелось ей. Ну, влюбилось. Тебе жалко что ли?
И тут Светка вскочила с кровати, схватила какие-то свои духи со столика и кинула ими в меня, я даже не успел увернуться от неожиданности, флакон больно ударил мне в грудь и расплескался на подушку. Теперь я действительно вонял духами. Она кидала в меня всем подряд, пудрой, книгой, что там у нее еще было, телефоном. Кричала, что я сволочь, скотина, ублюдок, что ненавидит меня, что я должен сдохнуть. Я пригнулся около кровати и закрывался одеялом. Я никогда до этого не видел ее такой, я понимал, что, если бы дело происходило в Питере, она бы давно забросила в детей с чемоданами в такси и сбежала бы к маме или подруге, а тут ей совсем некуда было идти, как в плену, кругом люди, но чужие. Жалко ее стало.
Светка, видимо, думала о том же.
-Ты, сука, думаешь, что я тут от безысходности и дальше с тобой терпеть буду? Хер тебе! После развода уеду в Питер, и попробуй только нам алименты не присылать.
Последнее она сказала уже не очень уверенно. Лишать детей европейского будущего она, разумеется не станет, так что да, реально в плену.
-Ну хорошо, Светик, я понимаю, что ты мне не веришь. Хочешь, я перейду в другую фирму, я ж айтишник, мне это не сложно. Хочешь, в другой город переедем?
-Тебе вообще ничего не сложно. Можешь переезжать куда хочешь, а пятнадцатого чтобы был в суде. Я с тобой жить не буду.
Она внезапно успокоилась. Вытерла слезы пододеяльником, сходила в туалет и легла. Я тоже лег, в конце концов, утром мне завозить Вовку в школу и потом пилить на работу.
Хильде я сказал, что я больше не хочу. Я на самом деле больше не хотел. Она отнеслась, в общем, философски.
Пятнадцатого ноября мы встретились со Светкой в два часа дня у дверей земельного суда, прошли в кабинет номер три. Нас спросили, не нужен ли кому из нас переводчик. Не нужен. Потом нас спросили про имущественные претензии. Их не было, квартиру мы снимали, водительских прав Светка не имела. Вся процедура заняла минут десять, с немцами так бывает очень редко, у всех же есть какое-то имущество, которое надо делить. Например, у Хильде с Хольгером было три дома, плюс суммы на счетах, там черт ногу сломит, кому сколько принадлежит, они поэтому и не разводились, в общем, из жадности. Ну, их дело.
Каждому из нас выдали свидетельство о расторжении брака, мы вышли в коридор практически друзьями, Светка улыбалась мне идиотской злорадной улыбкой.
-Ну вот, Витя, когда съезжать думаешь?
-Я недалеко поищу, чтобы детям пешком можно было ко мне в гости ходить.
-Мне все равно, где, главное - побыстрее.
Суд присудил мне алименты плюс ещё отдавать Светке сто евро с будущей пенсии, когда я начну ее получать, так как Светкина пенсия вышла бы на сотню больше, если бы она не сидела с детьми, а работала.
В общем, справедливо.