Хариус

 
               
Каждое лето я хотя бы раз наведывался на этот небольшой таёжный ручей, впадающий в довольно большую и рыбную речку.
Ручей начинался в большом моховом болоте, заросшем кустами голубики и багульника. В жаркий день над болотом висел вязкий запах багульника, который  дурманил голову. Дурь от этого запаха довольно ощутима, после неё болела голова и долго преследовало состояние стойкого безразличия ко всему.
Один мой знакомый рассказывал, как однажды перед грозой ему пришлось пересекать подобное болото. Очень сильно «парило», в такое время даже сохатый уходит из этих моховых джунглей.
– В какой-то момент мне сильно захотелось спать, рассказывал он. В голове была одна мысль прилечь, забыться сном хотя бы на минуту. А после идти дальше. И я прилёг на мягкий мох. Мне снились красивые девушки, которые пытались меня раздеть. Но у меня очень ревнивая жена и её ревность даже во сне заставляла меня отбиваться от красавиц.
Проснулся я от холода и сырости. Пока я спал, надо мной пронеслась гроза. Это она спасла меня, прибив запах ядовитого кустарника. С тех пор я всегда обхожу болота – закончил он.
И  в самом деле, багульник имеет наркотическое свойство, не зря его побеги и ветки раскладывают в местах, где много крыс и мышей, после чего те уходят.
Дальше ручей бежал между большими поросшими лесом горами. Он скользил между ними, иногда обходя гору, возвращался назад, делая замысловатые петли.
Дно ручья каменистое, а по всей его протяжённости до самой речки, попадаются огромные валуны, скатившиеся с гор в давнем прошлом.
В половодье ручей разбивается об эти камни, ревя от огорчения, что не может их сдвинуть. Мелкие же камни вода переворачивает и несёт, создавая небольшие запруды.
Почти до осени в мрачной тени от гор, по ручью лежит лёд и оттого вода в нём ледяная всё лето.
 Это и привлекает заходить в ручей хариуса из реки, чтобы очистить жабры от накопившихся паразитов.
Не всякий рыбак заходит в этот ручей. Берега неудобные для ходьбы, заросшие ивняком и карликовой берёзкой, по ледяной воде даже в жару идти неприятно, камни в ручье скользкие и с острыми гранями, да и мрачность ручья не вызывает азарта к рыбалке.
Наверное, главный смысл любой рыбалки, это вновь посетить понравившееся и запомнившееся чем - то место. Потому - то и есть у каждого рыбака своя заветная речка, ручей или озеро, куда зовёт его душа зимними вечерами, прельщая воспоминаниями и будущим уловом.
По ходу ручья ниже болота с правой стороны даже не впадает, а стекает вода из небольшого ключа. С далёких времён гора здесь осыпается, из этой осыпи получилась большая поляна, которая заросла травой. Из подножия горы пробивается небольшой ключ, вода его сочится в обломках скалы, песка и гравия, стекая в ручей.
Впервые я поднимался на эту полянку, когда исследовал ручей, это было лет десять назад. После подниматься сюда не имело смысла, так как все рыбные ямки находились ниже по ручью.
А тогда я ещё был молод, дома меня не ждала жена, и я любил ночевать в тайге.
 Ночь, проведённая у костра в тайге, или на берегу реки не должна быть записана в бухгалтерскую книгу жизни, потому что это совсем иная книга. Это поэзия, окутанная таинственным покровом бытия, пропахшая дымком костра, первым утренним туманом, предвестником нового дня, свежим разнотравьем и хвойным очищающим бальзамом.
Счастлив тот человек, кто поймёт эту истину достаточно рано в своей жизни, потому что последними воспоминаниями перед вечностью будут не о том, что ты приобрёл в этой жизни и оставляешь, а то, что тебе было дано, и от чего ты порой так часто отмахивался.

Поднимаясь вверх по ручью впервые, я дошёл до болота, где начинался ручей и повернул назад. Ночевать решил на этой площадке у ключа. Внизу журчит  ручей, с площадки открывается великолепный вид на тайгу, от ветра закрывают горы – прекрасное место для ночёвки. 
Развёл небольшой костёр на мокром каменюшнике, вскипятил чай, сварил уху из трёх «харюзей» – благодать и лепота!
Летом ночи почти не замечаешь, до темноты ещё часов пять. Решил помыть котелок. Разгрёб мокрые камни, песок, ил. В образовавшейся воронке быстро скопилась вода из ключа, я начал чистить алюминиевый котелок песком и ополаскивать его водой.
На дне котелка что-то блеснуло, послюнив палец, вытащил крохотную жёлтую песчинку. Золото, догадался я. Страсти к золоту у меня никогда не было, но в тот раз, полежав у костра, я вдруг решил попробовать намыть немного песку для отливки золотой мормышки.
Один мой знакомый рыбак расплавил золотое кольцо и отлил несколько мормышек - шестигранок, и я сам видел его удачную рыбалку на такую мормышку.
Я смастерил из содранной бересты подобие старательского лотка, приступил к делу.
За три часа я намыл деревянную ложку песка, не знаю много это или мало, но подумал, что мне на три мормышки  хватит.
Отливал мормышки я уже в посёлке, мне помогал знакомый кузнец, который сразу сказал, что песку хватит на три мормышки и ему на крестик. На первой же рыбалке оборвал одну мормышку, зацепившуюся за камни дна, но, правда, оставшиеся две мне служили после несколько лет.
Обычно я применял их, когда хариус не брал простую мормышку из свинца. Они у меня были формой «капелька», отполированы до блеска, перо и нитки я менял часто – очень удачные приманки.
Пройдя по ручью вниз от площадки с километр, я остановился на, ставшей для меня, любимой рыбной ямке.
Ручей здесь разбивался о валун на два потока, дальше те сходились, образуя глубокую в два метра яму, где стояли стаей «харюза». Они «ходили» по яме у самого дна лениво шевеля плавниками.
Я всегда поднимаюсь от устья ручья до этой ямы, дальше не хожу. Здесь я останавливаюсь часа на два – три. Подходить к яме нужно незаметно, хариус рыба очень осторожная.  Не доходя до ямы метров сто, я оборудовал себе под огромной елью стоянку. Здесь можно отлежаться у небольшого костерка, дым от него поднимается вдоль ствола ели, как в трубу. А на сучке ели у меня всегда висит мешок с солью, спичками, чаем, сахаром.
Оставляю здесь рюкзак и раздвинув свою удочку-«телескопичку»,  осторожно подхожу к яме. Я точно знаю, где стоит хариус в первом от меня потоке, от второго и ямы меня скрывает валун посреди ручья.
Вот вода, огибая валун, устремляется под подмытый берег с нависшим над ней кустом дикой смородины. Там под этим берегом и стоит сильная хищная рыбина, дожидаясь любой живности в несущейся воде.
Нужно точно сделать только один заброс и дать хариусу заметить мормышку, похожую в воде на муху. Нужно точно уловить поклёвку и успеть подсечь рыбину, пока она не «выплюнула» мормышку из пасти, почувствовав металл.
Моя рука слилась с удилищем в единое целое, она словно выросла, стала длинной и ждёт желанного рывка, а глаза впились в чуткий поплавок, чтобы не пропустить «нырок».
Рука почувствовала рывок раньше, чем глаз заметил нырнувший поплавок, и сделала подсечку. Крючок мормышки вонзился в твёрдое нёбо пасти хариуса. Хариус кинулся спасаться в яму, леска натянулась, и рука-удилище стала медленно вываживать сопротивляющегося речного хищника на мель.
Правая рука держит рыбину, как на привязи, а левая уже схватила её под жабры и подняла из воды.
Вот он таёжный красавец, изгибающийся сильным телом в руке, готовый вырваться. Но не сегодня! Сегодня мой верх, моя победа.
Отнеся хариуса «под ель» и налюбовавшись им досыта, выхожу на охоту за следующим.
Иду медленно по воде к валуну. Прячась за него, пускаю мормышку по течению. Поплавок прыгает на воде, несясь с ней к белой пене в небольшой заводи. Хариус стоит там под пеной, листьями, ветками и разным хламом, что принесла вода.
Нужно пустить поплавок вдоль кромки этой пены. Рука-удилище чуть-чуть натянула леску, поплавок замер, мормышку течением потянуло под пену. Рывок, поплавок потянуло под хлам. Здесь некуда вываживать хариуса, нужно выкидывать его броском себе на грудь, ловя левой рукой, не поймаешь, или выскользнет – запиши в издержки производства.
Подсекаю и поднимаю из воды, конец удилища дугой.
– Больше килограмма! – мелькает мысль.
Хватанув воздуха, хариус висит на леске лаптем, но это только на мгновение. Успеть схватить его пока он не дёрнулся. Жаль, что левая рука такая короткая, но правая знает своё дело, поднимается вместе с удилищем и хариус падает на мою грудь, дёргается, бьёт хвостом, оборвав мормышку, но уже поздно. Левая рука запустила свои пальцы ему под жабры.
Поднимает над головой, а из груди вырывается рёв Тарзана. Вот оно первобытное чувство победы. Вот он смысл рыбалки.
Теперь можно развести небольшой костёр, вскипятить чаю и лежать под елью, глядя сквозь её ветви на далёкое и загадочное небо.
– Нет, туда ещё рано. Лучше посмотри – какая лепота вокруг! И она тебе дана даром. Живи человек!!!