О том, что на берегу реки в нескольких километрах от деревни лежит мёртвый лось, Василию рассказали соседи-рыбаки. Откуда там взялся сохатый было неизвестно, но охотник, угадывая возможную пользу из услышанного, на моторной лодке отправился осмотреть место. Слухи подтвердились. Вероятнее всего раненый лось переплыл реку, на последнем вздохе ступил на берег и остался там навсегда. На тушу лося повадился медведь и, судя по следам, не один. Хищников было двое. Один из них явно матёрый – стопа Василия легко помещалась в отпечаток лапы зверя на берегу. А охотник был мужиком крупным. Второй зверь был поменьше, но тоже приличных размеров, и, похоже, составлял уверенную конкуренцию матёрому.
Этой осенью в райцентре за шкуру убитого медведя стали платить приличные деньги, и Василий сразу отправился к своему товарищу Митяю, договорится об обоюдной пользе. Митяй больше рыбак, чем охотник, но ружьё у него было, а тут был нужен именно человек с ружьём. Когда Василий был егерем Митяй часто упрашивал его взять с собой на маршрут по тайге. Егерь занимался своими таёжными делами, а его товарищ таскался с ружьём следом и попутно стрелял боровую дичь. Василий на птицу внимания почти не обращал и считал такую добычу не серьёзной. Человеком он был жёстким, хватким, и его всегда интересовал зверь покрупнее, поэтому Митяй высматривал в характере егеря некоторую жестокость.
Охотник застал Митяя развешивающим рыбацкие сети во дворе своего дома.
- Слышь, Митька, дело хорошее есть! – сходу начал Василий, зайдя за калитку.
- Ну, - не поворачиваясь буркнул Митяй.
- Да чё ну! Про лося на реке слыхал?
- Нет, не слыхал.
- А я слыхал. И даже видал. Дело – верняк! К мёртвому лосю два медведя ходют: один небольшой, но второй похоже наш. Ежели поможешь, то шкуру на двоих поделим, - от нетерпения Василий широко вышагивал взад-вперёд по двору.
- А что лось? – отвлёкся от сетей рыбак. На его морщинистом лице появилась заинтересованность.
- Да лось протухший уже. Что, думаешь, к нему мишки повадились? – подойдя ближе, егерь заговорил тише.
- Верняк-то верняк, а коли двух возьмём, как разные шкуры делить будем? – подняв голову, Митяй пристально посмотрел на охотника. Митяй был мужиком небольшого роста, а рядом с егерем и вовсе казался карликом.
- Ну ты даёшь, Митяй, ещё и одного не взяли! – от удивления брови на широком загорелом лбу Василия приподнялись, – Шкуры сдадим, деньги пополам. Лось на берегу прямо у воды лежит. Берег чистый. До леса метров тридцать. Заякоримся неподалёку, прям с лодки на воде ждать будем. Я карабин возьму, ты с двустволкой подстрахуешь. Говорю тебе, верняк! – и охотник протянул другу огромную мозолистую ладонь. Митяй чуть подумал и протянул свою. На том и порешили.
Отправились на место охоты во второй половине дня. Медведи чаще всего выходят к добыче ближе к вечеру. Василий вёл лодку. Митяй сидел спиной вперёд и кутался в бушлат, прячась от ветра. На медведя он не ходил, но по рассказам опытного егеря кое-что знал об этой охоте. Толи от холода, толи от нервного напряжения у рыбака тряслись коленки. Митяй положил на них ладони – дрожь прошла, отпустил – снова затряслись. Василий, увидев это, рассмеялся – сам он чувствовал себя уверенно и был в предвкушении хорошего трофея.
Перед поворотом реки Василий резко сбавил ход. Долго шли на малых оборотах. Карабин егеря на всякий случай был заряжен и был под рукой. За поворотом на берегу показалась туша лося. Пройдя выше по течению, мужики заглушили мотор. Когда лодка поравнялась с нужным местом, Митяй осторожно спустил в воду трак от гусеницы трактора, привязанный веревкой к борту. Встали в метрах сорока от берега. Лось лежал головой к лесу. Задние ноги скрывала вода. Туша была сильно объедена, вокруг неё натоптано, помята трава. На дно лодки постелили тулупы, легли на них и стали ждать. Василий с карабином, Митяй с ружьём.
Дул прохладный ветер. Об лодку плескалась вода. По небу плыли облака. В прозрачном осеннем воздухе смешивались свежие запахи реки и леса. На противоположном берегу, высоком и крутом, желтели на солнце огромные лиственницы. На большой высоте летел самолёт, оставляя белый след на небе. Прошло часа два, а берег пустовал.
- Слышь, Вась, а они точно сюда ходят? – тихо спросил Митяй, приподнявшись и выглянув из-за борта на берег.
- Тс-с-с-с! – зашипел егерь и страшно выпучив глаза, зашептал, - тихо ты… Ходют… Дак если болтать, да шевелиться, не дождёшься. Слух и нюх у них… Тебе б такой - ты б щас рыбу на дне чуял. Зрение не очень, а чуют и слышат будь здоров…
Митяй лёг на спину и стал смотреть в небо. Самолёт беззвучно скрылся в ватном облаке.
Вскоре солнце стало клониться к лесу. Василий злился, но виду не подавал. Холодало. Когда Митяй уже совсем замёрз, и хотел предложить ехать домой, в лесу послышался шум, похожий на ворчание. Мужики замерли и прислушались. Снова что-то зашевелилось в кустах. Василию это не понравилось – если зверь обозначил себя, значит, они обнаружены. Обычно медведь передвигается по лесу не слышно. Лося у воды хищник тоже бросить не может – прикормился – такие у него повадки. Но почуял запах человека, не выходит на чистое, ходит в зарослях, фыркает, рычит, показывает своё недовольство.
- Вон пришёл, психует, - прошептал егерь Митяю, который и так всё понял.
Теперь сильно таиться нужды не было.
- Большой пришёл? – тихо спросил Митяй, не вставая.
- Не знаю пока, - Василий напряжённо всматривался в густые заросли. В лесу сухо щёлкнуло. Качнулись тонкие осинки. Медведь завозился в «карандашнике», засопел. Снова рыкнул, прошумел вправо. Охотник заметил, как зверь мелькнул среди ветвей.
- Другой пришёл, поменьше, - проговорил пересохшим ртом егерь.
- А большой что? – спросил Митяй.
- Что-что… Этот не выходит, а ты хочешь, чтобы матёрый явился. Думаешь, как он до своих огромных размеров дорос?
Начинало темнеть, и медведь стал вести себя смелее. В сумерках Василий изредка различал его тёмную фигуру у кромки леса. Можно было вернуться домой и завтра начать всё сначала – попробовать высидеть матёрого, за шкуру которого в любом случае заплатят хорошие деньги. Но опытный и осторожный зверь может не выходить несколько дней. К тому же не хотелось терять лёгкую добычу, которая была почти в руках, и мужики решили стрелять сейчас. Вернее, стрелять будет Василий, из карабина. От ружья Митяя в сумерках на таком расстоянии толку мало.
Егерь долго выжидал, затем вскинул карабин к плечу, прицелился и выстрелил. В сумеречной тишине звук выстрела прозвучал неожиданно громко. Митяй резко дёрнулся и привстал. Зазвенело в ушах. Затем из леса послышался шум ломающихся веток и хриплое, тяжёлое дыхание. Василий понял, что зверь ранен. Но идти добирать раненого медведя в темноте в густых зарослях приравнивалось к самоубийству. Решили приехать сюда завтра, когда рассветёт.
Рано утром, только забрезжил рассвет, из деревни отправились на лодке завершить начатое. Пока ехали, рассвело. Так же тихо, с оружием на изготовке, подъехали к месту. Как и вчера на пустом берегу лежала туша лося.
Нос лодки зашуршал, ткнувшись в песок. Прислушались. Тихо. Влажный лес замер перед пробуждением. Лёгкий ветер трепал редкую, ещё не опавшую, листву на деревьях. Митяю вдруг стало жарко, и он снял шапку. Василий, прищурившись, осмотрелся. От лосиной туши тянулась звериная тропа и тревожно исчезала в глубине зарослей. Возле леса на ветке неподвижно висела кроваво-красная гроздь рябины. Оружие в руках холодило ладони. Пахло хвоёй, грибами и чем-то душно-сладким.
- Пошли, - тихо сказал егерь.
Медведь бросился из укрытия сразу, как только мужики ступили на берег. Всего за два прыжка зверь преодолел половину расстояния до людей. Митяя сковал ледяной холод, резко поднявшийся от живота к груди, его руки бессильно повисли, от ужаса он выронил ружьё, стоял, как вкопанный, и просто смотрел. Всё запомнилось ему словно во сне. Как медведь выскочил из леса и со стремительной мощью локомотива понёсся к нему с Васей. Как егерь успел вскинуть карабин и несколько раз выстрелить в зверя. Как разъярённый хищник упал у ног людей, а Василий всё ещё стрелял, пока не кончились патроны.
Митяй на негнущихся ногах повернулся к реке и, склонившись к воде, долго умывал лицо. Василий суетливо перезаряжал оружие. Немного успокоившись, егерь осмотрел убитого зверя и пошёл в лес читать следы.
От восстановленных по следам событий волосы на голове становились дыбом. Вчера вечером пуля попала медведю в грудь и прошла на вылет. Через выходное отверстие пуля выбила кусок лёгкого. Медведь лапой заправил в рану лёгкое, отошёл в лес и раненым боком лёг на кочку, прижав рану мхом. Утром, услышав лодку, зверь затаился ближе к берегу в кустах, чтобы напасть. Он понимал, что пришли за ним и ждал, когда люди выйдут из лодки.
Потом долго снимали шкуру… Мясо решили забрать и отдать знакомым мужикам за ненадобностью. Когда ехали обратно, Митяй хмурился. Перед его глазами стояла сцена на берегу. Медведь без шкуры был похож на человека. И даже деньги, которые они скоро выручат, уже не радовали рыбака.
Митяй не поехал с Василием в райцентр, сославшись на усталость: до города был день пути. Ночью рыбак плохо спал, ему снился один и тот же страшный сон, как на него из леса несётся огромный разъярённый медведь, а у Митяя вместо рук медвежьи лапы и у него не получается выстрелить из ружья. А Василий стреляет и у медведя вылетает кусок лёгкого. Зверь падает у ног людей и оказывается, что это не медведь вовсе, а человек. И вовсе не кусок лёгкого вылетел, а кусок души. И Митяй пытается приложить к ране человека мох, но у него снова ничего не получается своими медвежьими лапами.
Поднявшись с постели рано утром, Митяй с помятым лицом вышел на крыльцо и увидел во дворе Василия. Егерь, сутулясь, сидел на лавке перед домом. На нём была медвежья шкура. Наверно, накинул от утренней прохлады. В предрассветных сумерках сейчас он был похож на медведя.
- Вась… А ты чего шкуру не продал? – тихо спросил Митяй.
- Не взяли. Она им не подошла.