Гусь работает у меня курьером уже четыре года. По паспорту его зовут Виктор Гусев, ему пятьдесят лет, он маленький, нескладный, тощенький и побитый жизнью мужичок. Гусем его зовут все, даже отец с матерью, вот и у нас прижилось это прозвище.
Гусь поторопился родиться. В семидесятые годы прошлого века медицина, спасающая недоношенных младенцев, не была так развита, как сейчас. Но мальчишка очень хотел жить, и выкарабкался, сохранил все способности, кроме способности нормально ходить. Ноги при ходьбе он приволакивает, особенно левую, и владеет полноценно только правой рукой.
Несмотря на это, Гусь получил вполне приличное профессиональное образование, закончив в Сиверской техникум-интернат бухгалтеров для инвалидов.
Гусь живет с отцом и матерью в частном доме совсем недалеко от работы. У них большое хозяйство, фруктовый сад, огород, рядом озеро, куда ходит рыбачить его отец.
Отец и мать очень рано поженились, и Гусь стал первенцем у молоденьких родителей. И сейчас его родители оба совсем не старые ещё, крепкие люди. Им нет семидесяти лет. Живут они просто, дружно, крепким хозяйством.
У Гуся есть младшая сестра, красивая, здоровая замужняя женщина, живущая отдельно от родителей. Мать с отцом души в ней не чают, и всегда ждут ее с зятем и внучками в гости.
Гусь во время этих визитов не находит себе места, злится, забивается в укромный угол, или уезжает в город. Он откровенно не любит племянниц и завидует своей сестре, ее красоте, успешной жизни и здоровью.
Гусь нашел нашу швейную мастерскую сам. Долго приходил и уговаривал меня принять его на работу. Он уже несколько лет был безработным, никто брать инвалида на работу не торопился. Работы у меня для него не было, но маленького хромого мужичка было жаль, и мы придумали для него должность курьера. Поначалу он два раза в неделю развозил документы нашим контрагентам. Позже стал работать ежедневно, поскольку мы решили, что он вполне может доставлять заказы нашим постоянным клиентам.
Надо сказать, Гусь превосходно справлялся со своими обязанностями, так как знал город как свои пять пальцев. Избегая свиданий с сестрой и племянницами, он часто колесил по городу, знал весь центр с его достопримечательностями, знал окраины, спальные районы и новостройки, обладал прекрасным пространственным воображением и памятью. Единожды побывав в незнакомом месте, он запоминал его навсегда со всеми ориентирами и особенностями, с остановками общественного транспорта, с номерами трамваев и автобусов.
Лишь однажды зимой Гусь заблудился. Произошло это как во всем известном фильме "Ирония судьбы...", только в меньшем масштабе. Есть у нас в городе улицы, носящие имена маршалов Советского Союза. Маршала Жукова, Маршала Захарова, Маршала Говорова. Вот Гусь и перепутал имена этих героев войны. Приехал по адресу, а там вместо жилого дома школа. И бродил перепуганный Гусь вокруг в поисках нужного дома, и обрывал звонками мой телефон, и не менее перепуганная заказчица пыталась его встретить. Когда я поняла, что Гусь просто перепутал улицы, он уже долгое время был на морозе, и от отчаяния начал плакать. Заказчица нашла его после моего звонка, усадила в машину, напоила горячим чаем из термоса, и отвезла домой.
При мне Гусь плакал дважды. Первый раз замерзнув, второй раз испугавшись гнева родителей. Как-то утром он пришел на работу совершенно потерянным и расстроенным, и попросил меня найти адрес интерната в Петергофе, куда собрался уходить. Отцу надоели постоянные ссоры Гуся с сестрой, в которых Гусь вел себя как капризный и вредный подросток. Отец сказал ему, что после смерти родителей Гусь останется один, и никому, даже сестре своей, он будет не нужен. Что он жалкий инвалид, что он скоро станет старым и немощным, и окажется на улице.
Видимо, Витек Гусев не задумывался ранее о такой перспективе, и она его напугала не на шутку.
Я вытирала ему слезы влажной салфеткой, и уверяла, что гнев родителя закончится, и Гусь вернется домой по-прежнему любимый семьей и всепрощающей сестрой. И он поверил мне.
Отработав у нас три года, Гусь освоился окончательно, и начал злоупотреблять моим доверием и хорошим отношением к себе. Несмотря на то, что курьером он был замечательным, он был еще и замечательным врунишкой, и начинающим пьяницей. Отец с матерью, люди простые и хозяйственные, решили, что самогонный аппарат совершенно необходим им в домашнем обиходе. Гнали они изумительную качественную самогонку, поначалу продавали, позже и сами начали прикладываться к стакану. Железное здоровье их при этом не страдало, а вот Гусь привык быстро, и начал подводить нас на работе.
Я уже знала, что в понедельник Гусь может придти с больной головушкой, или вообще может позвонить и взять денек за свой счет. Предупреждала, ругалась, ворчала. Гусь отшучивался, приходя на работу хватал заказы, и обливаясь потом после запоя, ковылял на остановку автобуса.
В нем сочеталось несочетаемое. Мелочность и зависть, и неутомимая деятельность. Эгоизм, граничащий с нарциссизмом, и незащищенность и слабость ребенка. Хорошие знания и житейский опыт, и невежественные суеверия.
Гусь больше всего любил ездить на те адреса, где рядом были соборы и церкви. Везде он ставил свечки и обходил все иконы. Но между тем в сумке его всегда лежал какой-нибудь амулет и портрет Кашпировского. На всякий случай, как объяснил Гусь. Авось помогут, если случится беда.
Два месяца назад произошел случай, который едва не сделал Гуся безработным.
Я попросила его взять с вечера домой заказ, чтобы не приходить за ним с утра. И утром, спокойно позавтракав, отправиться к нашему постоянному клиенту с продукцией и документами прямо из дома. Мы так делали и раньше, и проблем не возникало. Однако в этот раз придя домой, Гусь решил отведать отцовского самогона, и нарезался до изумления.
А пьяному Гусю море по колено и горы по плечо. В час ночи я проснулась от Гусева звонка. Заплетающимся языком пьяный дурень вещал мне, где он видал меня, нашу работу и наших заказчиков. После чего он сообщил мне, что придет на работу не раньше понедельника.
Я понимала масштаб бедствия. Ведь с утра была пятница, и заказ постоянного и надежного клиента завис надолго. Телефон Гусь выключил, связаться с ним больше я не могла. И мне пришлось решать все непосредственно с заказчиком. Он оказался адекватным, и согласился подождать.
Запой Гуся затянулся. Вечером в пятницу я получила от него сообщение весьма оскорбительного свойства, после чего написала коротко "Уволен", и ушла на выходные в отвратительном настроении.
В воскресенье вместе с друзьями мы с утра поехали в наш любимый храм, куда ездим не меньше двух раз в месяц. Готовилась на Причастие, но мира в душе не было никакого, только ропот и гнев.
Друзья единодушно поддерживали меня в моем решении уволить пьянчужку. А я вспоминала его жалкую фигурку, его слезы и растерянность, и терзалась сомнениями.
На исповеди наш священник, похожий немного на профессора, дальнозоркий, в очках с мощными диоптриями, с усталым и спокойным взглядом, выслушав меня, сказал: "Уволишь его, и мира душевного так же не будет, и дела пойдут наперекосяк. Ты жалей его, как мать ребенка. Наказуй же, как начальник, но в меру. Помни, что слаб и немощен человек, и ты такая же. Иначе не стояла бы ты сейчас тут. Только любовь поможет тебе все исправить...".
В понедельник Гусь пришел ранним утром. Он стоял внизу у вахты, и вид его был жалок и несчастен. Выйдя из запоя, храбрец вспомнил все, что натворил, наговорил и написал мне. И прочел мое краткое "Уволен". Отец же молча отпустил ему мощного леща, как нашкодившему школьнику, и выгнал на работу. В этот день он в третий раз при мне плакал, просил у меня прощения, и каялся в пьянстве. Потом мы пили чай с конфетами у меня на складе, и я не могла наказать его, потому что он уже достаточно наказал себя сам. Я подарила ему новый рюкзак взамен старого, с оборванными лямками. Мы проверили, все ли документы он принес из дома, и Гусь поковылял на остановку, поехал к заказчику, до которого не добрался в пятницу.
Шел дождь. Гусь шлепал под зонтиком, в смешной кепке, приволакивая ноги, с большущим рюкзаком и пакетом в скрюченной руке. И я почувствовала огромное облегчение от прощения, любви и осознания собственного несовершенства. Ибо слаб и немощен человек. И каждый из нас ничуть не лучше Вити Гусева, только нужно постоянно помнить об этом...