ЛОМОВАЯ ЛОШАДЬ
В начале 90-х годов меня с семьей отправили в длительную командировку в Америку, и мы не ощутили в полной мере «результаты» шоковой терапии и.о. Председателя Правительства Российской Федерации Е. Т. Гайдара. Но и того, что успели застать, хватило бы на книгу.
Когда либерализовали «убитую» советскую экономику, единственным местом, где еще оставались живые деньги, был госбюджет. Оттуда и воровали. И именно это стало одной из главных причин всех бед, которые обрушились на бОльшую часть российских граждан; по бумагам минфина – бюджетников: врачей, учителей, военнослужащих.
Мой младший брат, Гришин Михаил Николаевич, – подполковник, военный летчик 1-го класса. Он окончил училище и Военно-Воздушную Академию им. Ю.А. Гагарина, служил командиром эскадрильи в Качинском высшем военном авиационном ордена Ленина Краснознаменном училище летчиков им. А.Ф. Мясникова. Первая летная школа России – «Кача» – была создана 21 ноября 1910 года внуком Николая I, Великим князем Александром Михайловичем, человеком прогрессивных военно-технических взглядов и морским офицером, парадоксально влюбленным в небо. Всю свою славную жизнь училище готовило элиту нашей истребительной авиации – 370 его выпускников стали Героями Советского Союза и Российской Федерации .
В 1997 году Качинское училище было расформировано Маршалом России, – первым и единственным, – И. Д. Сергеевым (в целях «оптимизации») . Но до этого – унижено. Как и во всей российской Армии, денежное довольствие не платили офицерам месяцами.
– Я оставлял одно звено, – рассказывал Миша, – которое несло службу: дежурства и все такое.
– А другие летчики?
– Других отправлял на заработки. Все, что привозили, делили на эскадрилью. Денег не было по 9 месяцев.
Не лучше обстояли дела и в Казани. Сестра моей жены, Абдюшева Наиля Юсуфовна, почти 40 лет проработала преподавателем в Казанском профессиональном училище № 41, она – Заслуженный учитель республики Татарстан. Училище выпускало радиомехаников, парикмахеров, фотографов, поваров, портных-закройщиков. Наиля читала курс «Художественное оформление и моделирование одежды». При нынешнем модельном буме ее знаниям не было бы цены. Но, как у многих представителей советской интеллигенции, у Наили украли ее время: пока Россию разворачивали на 180 демократических градусов, вздыбив несчастную на стертые копыта, Наиля стала пенсионером.
– По три месяца не видели зарплаты, – горько вспоминала она. – Даже с отпускными были проблемы: в отпуск отправляли 1 июля, а деньги выдавали 31 декабря, или и того позже. До сих пор не понимаю, как мы выживали. Хотя, в принципе, понятно, как: кому помогали родители-пенсионеры, кто торговал, чем придется.
Это «торговал, чем придется», я хорошо помню. Идя в редакцию (она располагалась в Ветошном переулке, сразу за ГУМом), я видел все собственными глазами. От станции метро «Площадь революции» до Московского Кремля тянулись новые «торговые ряды» (тогда их можно было встретить где угодно, не только «в сердце Родины моей»). Люди стояли с опустошенными глазами, плечом к плечу, образуя своими телами длинные очереди, извивавшиеся, как серые змеи, вдоль московских стен: кто предлагал купить перчатки, которые только что снял с себя, кто держал в руке один единственный лимон – тоже товар, кто сжимал бутылку водки: «Купи, мужик!» После такой обработки, с людьми – с бывшими советскими людьми – можно было делать все, что угодно.
– Так, что там с ломовой лошадью? – спросил я Камиля, когда мы практически завершили разговор о ликвидации ветхого жилья.
– Лошадью? – казалось, Исхаков «не въехал» сразу. – Какой еще лошадью?
– Ну, ваша программа вытянула-таки Казань? Или это все заграничные байки: локомотив, подъем производства.
– Никакие не байки. Вытянула, и еще как. Хотя в том, что экономика города пошла вверх, не только ее заслуга.
По официальной статистике, в 1995-1996 годах (до начала масштабных работ по Программе ликвидации ветхого жилья), спад объемов производства составлял в Казани до 5% ежегодно. Я напомнил это Камилю, но никак его не удивил.
– В 92–94-м цифры были и того хуже, – Исхаков и его команда действительно приняли на себя первый удар. – Каждый год производство падало на 20 процентов. Да еще неплатежи и бартер! Они тупо гробили остатки былой городской экономики.
– А оборонные предприятия?
– О чем ты?! Без госзаказа они тихо умирали. А это знаешь, сколько народа? На нужды ВПК работала половина заводов. Даже такие гиганты, как Моторостроительный, Вертолетный, Авиационный, и те задолжали людям кучу денег.
– Куда ни кинь, всюду клин, получается?
– Не клин, а бейсбольная бита, – Камиль вновь переживал те чувства, которые угнетали его когда-то. – И долбила она всех нас так сильно, что только успевай уворачиваться.
– Вы нашли решение?
– Да, мы пошли к людям.
Лишь «неправильный» Исхаков мог придумать такое: обратиться к тем, кому и без него тяжело.
На самом деле руководитель города обратился к руководителям промышленности: «Давайте договариваться!» И это был не предвыборный лозунг, а деловое предложение.
– Что ты предложил?
– Вы обеспечиваете рост производства, рентабельность товаров, платежи в бюджет и соцгарантии людям, а мы вам за это – налоговые льготы.
– Что-то вроде базара.
– Не базар, а рыночная экономика. Базар, это когда семечками торгуют, – Камиль хорошо уяснил механизм хозяйствования по-новому. – Хотя, по сути, ты прав. И семечки, и самолеты, это тоже товар. А товар надо продавать с выгодой. Вот мы и показали реальному производителю его реальную выгоду: льготы по уплате налогов в городской бюджет.
– И все побежали зарабатывать?
– Нет, не все, – Исхаков задумался. – Было понятно, что такой непростой вопрос надо готовить. Поэтому я решил опереться на «семью».
– ?!
– Я обратился к казанским предприятиям, которые входили в систему Минрадиопрома, – Камиль продолжал рассказывать. – После стольких лет, что я отдал «Алгоритму», на «Радиоприборе», заводе ЭВМ, заводе Пишущих устройств, НПЦ «Радиоэлектроника» я как бы уже не был чужим. Но все равно волновался: как директора отнесутся к предложению?
– Взял бы бутылку, и поговорил открыто, по-мужски.
– Вот-вот, – Камиль рассмеялся. – Примерно так все и было. Я пригласил их на ужин. После работы мы по-семейному собрались в каком-то ресторанчике, действительно поужинали. Но главное, всё очень взвешенно обсудили, кто-то из директоров даже посчитал всеобщую выгоду.
– На салфетке?
– Ну, а на чем еще? Ребята обстоятельные.
– Тебя поддержали?
– Сказали: «Мы на твоей стороне, Камиль, давай, шуруй!», – Исхаков немного помолчал, потом добавил. – Особо надежно я чувствовал плечо Раимова Мансура Афиятовича, директора КЗПУ.
Кто знал Исхакова, тот хорошо представлял, что на этой, первой встрече он не остановится.
– Потом пошло легче, – вспоминал Камиль. – Круг сторонников расширился.
– Тоже «ужинали»?
– Ну, да, возникла такая традиция: встречались, обсуждали, ругались даже, – Исхаков был в своей стихии.
Читатель помнит, он любил «штабить», выражаясь его собственным словечком.
Камиль отдавал себе отчет, что тогда он получил поддержку главного ресурса – своих товарищей. Директора не только хорошо понимали лично его, они понимали, что Казанский мэр «говорит дело», и дело это может помочь всему городу, им самим, и их измотанным вконец трудовым коллективам; за благополучие последних они давно – еще с советских времен – привыкли отвечать только персонально.
– Вспомни, какая в советские годы была дотошная система подбора и воспитания кадров? Директора думали не только о плане, это был закон, но, в первую очередь, они заботились о людях, – Камиль даже не рассуждал, он просто утверждал то, что когда-то узнал и накрепко усвоил. – Да, что я тебе рассказываю? Ты вспомни папу Ляйли.
Исхаков попал в точку. Отец моей жены, Абдюшев Юсуф Мустафьевич, много лет проработал директором казанского завода «Кзыл Кунче» .
Окончив еще в конце 1930-х технический вуз и военную академию, он имел твердый взгляд на многие вещи, которые сегодня кому-то кажутся лишними.
Но, кроме этого, его личные и деловые качества были воспитаны главным учителем тех лет – войной: окопами, залитыми дождем, грязью или засыпанными снегом, и атаками, безжалостными не только по отношению к врагу, бегущему навстречу с такими же безумными глазами, но и к самому себе. Офицер-фронтовик, сначала он защищал Ленинград, потом прорывал его блокаду, потом дошел до Прибалтики. В этом смысле, с папой Фании у них одинаковые ветеранские судьбы – мерилом их жизни была Победа.
К сожалению, в годы, когда Камиль возглавлял город, отец Ляйли был уже персональным пенсионером. Если бы он продолжал работать директором, он встал бы, не раздумывая, под знамена Исхакова. В моей памяти папа – я его называл только так – остался человеком, действительно по-настоящему относящимся к жизни, не только болеющим за нее сердцем, но и умеющим сделать ее намного лучше.
– Они все были такими. И именно они, «красные директора», оказались той силой, которая во многом и спасла наш город, – это была железобетонная точка зрения Камиля, выстраданная тяжелым временем девяностых годов.
– А знаешь, почему тебя услышали?
– Догадываюсь.
– Ты пришел во власть не с улицы, и вы говорили на одном языке. Твой «Алгоритм» выпал на советские годы, значит, ты тоже «красный директор». Если не в большей степени: ведь не у каждого из них были за плечами восемь директорских лет.
В итоге был разработан уникальный документ:
«Соглашение о социально-экономическом сотрудничестве между администрациями города и районов с предприятиями производственной сферы экономики города» .
Совпадение: у меня такое ощущение, что рецепт спасения экономики города, который Казанский мэр искал, и нашел на своем, муниципальном уровне в «Соглашении» с товаропроизводителями, чем-то напоминал путь президента республики Татарстан, который успешно разграничил свои региональные полномочия с федеральным Центром? Ведь, и тот, и другой добились результата договорным путем. Путем новых решений.
Но «Соглашение» К. Ш. Исхакова, это была не просто бумага, которая формально закрепляла обязательства сторон. Она была неким драгоценным сплавом, состоящим из осознанных усилий большого коллектива. Все в нем было продумано и взаимосвязано – убери хотя бы одну маленькую детальку, и паровоз не поедет, сколько ни толкай. Вот, взгляните, как вам такое покажется?
Лj = (Pj/Vj (1998) – 0,01У);Vj (1998)
Для меня, как, думаю, и для большинства казанцев, это какая-то криптограмма. А для физика Исхакова – универсальная формула расчета налоговой льготы; почти музыка управленческого решения, совершенного по своей внутренней сути.
В ней гармонично учтены такие экономические мудрености, как налогооблагаемая прибыль предприятия, объем реализованной продукции и уровень рентабельности, установленный «Соглашением». А 1998 год, указанный в данном примере, – это отчетный период; авторы рассчитывали не на разовую кампанию. Увлекаемые своим неугомонным мэром, они смотрели далеко вперед. «Соглашение» вступало в силу, когда его подписывал глава администрации г. Казани К. Ш. Исхаков. Всего было заключено 90 таких соглашений; тогда в регионах Российской Федерации до такого еще не додумались.
– Значит, на предприятия ты повесил хомут?
– Совсем не так, – Камиль был убежден в своей правоте. – Значительная часть городского бюджета всегда состояла из отчислений промышленности. При этом они сами рассчитывали, сколько заплатят, и в каком месяце. А уж на этой основе свой бюджет мы выстраивали.
– Так в чем же казанская фишка?
– Был один хитрый момент, – Исхаков прищурился. – По закону я имел право зачислить в бюджет все, что предприятия зарабатывали сверх уже отданного.
– Понятно.
– В других городах так и делали, – Камиль хорошо помнил, как большая налоговая метла, словно пролетарский продотряд, захмелевший от власти, подчистую выметала ресурсы производителей. – А я говорил директорам: «Половина ваша. Только одно условие, потратьте ее на развитие. Иначе, точно заберу».
– Если я правильно понял, это было нарушение?
– В общем, да, – Исхаков усмехнулся. – Но в то время в законодательстве еще оставались бреши. На нашем, муниципальном уровне можно было пробовать, если не боишься.
Исхаков никогда не боялся действовать «неправильно», когда перед ним была большая цель. Я это знал давно и наверняка.
– У нас была дорога с двухсторонним движением, – продолжал Камиль. – И вообще, я скажу тебе так: вместо безнадеги начала 90-х годов, когда предприятиям не было смысла работать вообще, в глазах директоров я увидел, наконец, оптимизм.
– И что получилось в сухом остатке?
– К 2005 году, когда меня направили на Дальний Восток, – сказал Камиль, – объем промышленного производства вырос в Казани в два раза. Это почти 70 миллиардов рублей. Вот, не делись я тогда с директорами, не было бы у них никакого развития. А нет развития, нет и хорошей жизни. Простая арифметика.
– Тогда получается, что ломовая лошадь, это ты и есть!
– Давай, без сюжетов, – Исхаков не разозлился, но я чувствовал, что задел его. – Интересное сравнение, и для книжки оно на пользу, но еще есть правда. «Ломовой лошадью» были многие казанцы. И те, кто участвовал в ликвидации «ветхого жилья», и директора заводов, и их коллективы – все, как могли, вытаскивали город. Мы им только помогали, создавая стимулы и условия.
– И ты что, помнишь директоров того времени?
Честно говоря, на открытых интернет-ресурсах казанских предприятий мне удалось отыскать далеко не все имена; в заводских музеях, наверное, они есть, а вот так, чтобы для массового читателя, чтобы все знали, кому обязаны – нет.
– Я помню их всех.
Камилю не понадобилось время, чтобы собраться с мыслями. К моему восхищению, он начал перечислять директоров без какого–либо напряжения памяти. Прошло столько лет, а он сыпал не только фамилиями, но именами, и даже отчествами:
– Александр Петрович Лаврентьев и его заместитель Геннадий Валерьевич Дивавин, Вертолетный завод. Александр Филиппович Павлов, Моторостроительный. Виталий Егорович Копылов, а потом Наиль Гумерович Хайруллин, Авиационный. Ахмет Мухетдинович Галеев, Компрессорный. Закария Зуфарович Сафин, завод синтетического каучука. Нур Хамзинович Шакиров, медико-инструментальный. Наиль Хабибович Юсупов, Оргсинтез. Сергей Георгиевич Богатырев, НПО им. В.И. Ленина. Ильдус Закирзянович Гизатуллин, ЭВМ. Ильдус Шайхульисламович Мостюков, НПЦ «Радиоэлектроника», Вениамин Демьянович Григорьев, Казаньрезинотехника, Юнер Фасхутдинович Емалитдинов, «Радиоприбор».
– Тормози, Камиль, – я опасался, что книга этого не вместит. – Кого не смогли назвать, простят. Это ведь не значит, что мы их не помним, правда?
Не обращая на меня внимания, Исхаков продолжал «давать характеристики»:
– Они как самоцветы в Казанской шапке, которую мы вернули на изображение герба, – горячился Камиль. – В. Д. Григорьев, В. Е. Копылов, З. З. Сафин, И. Ш. Мостюков были Героями Социалистического Труда. С. Г. Богатырев был Лауреатом Государственной Премии СССР. А сколько среди них было членов различных академий, докторов и кандидатов наук? С опорой на именно таких людей мои дела решались как бы сами собой. Честь им, и вечное спасибо!
Как я и предполагал, Исхаков не стал рассказывать, что с директорами у него тоже не всегда было гладко, что жизнь вообще штука острая, но в итоге получилось, потому что все трудились на общую цель…
– Стой, кто идет! – человек в форме внутренних войск МВД СССР направил автомат на коренастого паренька, стоящего перед подъездом.
- Исхаков идет, – голос паренька немного дрогнул, прием, оказанный ему, был странным, если не сказать иначе. – Депутат Верховного Совета.
– Стоять! – повторил солдат; они были почти ровесниками, и было понятно, что оба намеревались «выполнить долг до конца», каждый свой.
Где-то в самом начале 1970-х депутат Верховного Совета ТАССР, студент Камиль Исхаков получил персональное задание от председателя Президиума Верховного Совета ТАССР С. Г. Батыева : возглавить депутатскую комиссию и проверить руководителей НПО им. В. И. Ленина на предмет их работы с письмами и обращениями граждан. По тем временам поручение было рутинным, на этот аспект обращали большое внимание, и таких проверок проводилось немало. Приходила комиссия, проверяла, писала справку, вопрос заслушивали, директор завода получал взыскание (а иначе, зачем проверять), потом устранял замечания. И в этот раз все прошло бы обычно. Если бы не характер организации, куда назначалась проверка.
Это в советские годы предприятие называлось НПО им. В. И. Ленина. А изначально оно было – и осталось по сути своей продукции – Казанским пороховым заводом. Завод появился в Казани по личному соизволению Екатерины II, в январе 1786 года она одобрила «Геометрический специальный План» на строительство, который «На подлинном подписал тако: Артиллерии Подполковник Князь Семен Баратаев» . Видимо, казанские традиции быстро строить, которые столь активно подхватил градоначальник Исхаков, были заложены в жизнь города давно: уже через полтора года завод был сдан представителям Главной Артиллерии и Фортификации, и начал производить порох.
С тех пор Казанский завод самым достойным образом представлял собой «всю историю российского пороходелия» . Например, в годы Великой Отечественной войны треть продукции составляли заряды для самого грозного по тем временам оружия – системы полевой реактивной артиллерии БМ-13, в простонародье «Катюша». А в послевоенное время заводчане обеспечивали порохом не только всю Советскую Армию, но и армии стран Варшавского Договора.
Интересно наблюдение ректора Казанского Императорского университета, профессора Н. П. Загоскина о том, что такое пороховой завод в Казани:
«Значительное количество живущих в городке офицеров, состоящих на службе при нем, вызвало даже учреждение здесь особого «военного собрания», – пороховой завод, с обширным поселением своим, живет жизнью, совершенно обособленною от жизни остального казанского населения» . Вот куда попал Исхаков.
Причем, к моменту его появления на предприятии, в порядках, по которым жил завод и при Екатерине, и при Загоскине, мало что изменилось. «Стой, кто идет!» – и баста. Поэтому на завод-то Исхаков прошел, а дальше его остановили. Сначала на крыльце заводоуправления, а потом еще и на этаже, где был кабинет директора завода С.Г. Богатырева.
– Это был уже перебор, – рассказывал Камиль. – Периметр охранять, или какие-нибудь цеха, где секретное или опасное производство, это ладно. Но зачем солдат ставить в администрации? Ну, прямо к теме проверки – директор от рабочих отгородился.
– Бумага получилась крутая?
– Ну, не самая слабая, это точно. Перед заседанием Президиума я докладывал Батыеву, он поначалу вносил какие-то поправки, а потом говорит: «А ничего, пусть все будет, как вы написали, только на пользу». Так и вынесли на обсуждение.
– И после этого, ты, когда через много лет стал мэром, пошел к Богатыреву просить о помощи? Он, наверное, тебя…
– Ты, знаешь, нет, – Камиль вспоминал. – Поначалу как-то было напряженно, а потом нормально. Я же не себе просил. Да и Сергей Георгиевич не из тех, кто копался бы в такой мелочи.
Светлые головы директоров действительно были заняты только мыслями о деле, ибо ничем, кроме дела, они не занимались.
– Ты вообще знаешь, какие у нас были уникальные производства? Каким интеллектом обладала Казань? – спросил Камиль. – Например, Мостюков был единственным в Казани Генеральным конструктором.
– Главным конструктором, – поправил я Камиля, и попал пальцем в небо.
– Нет, – он четко понимал, о чем говорил. – Главный был на каждом заводе. А генеральный, он объединял всех главных конструкторов страны, десятки человек, работавших по какой-то конкретной теме. Мостюков создал отечественную систему распознавания целей: «свой–чужой». За это и Героя получил. Система до сих пор работает.
Градоначальник всегда гордился достижениями своих казанцев, будто собственными. Он был готов пропагандировать их перед кем угодно, даже передо мной.
– Именем Копылова назван один из стратегических ракетоносцев Ту-160 Дальней авиации, этот тип самолетов был его детищем. К сожалению, Виталий Егорович и погиб во многом потому, что не смог смириться с тем, что стало с его самолетом после 91-го года. На Украине базировался основной парк машин, и более десятка из них порезали американским резаком.
Я понял, что Камиля не остановить.
– А какие потрясающие вещи делал Шакиров? – продолжал он. – Акчурин говорил мне, что, начиная с войны, наш КМИЗ стал главной медико-инструментальной кузницей всей страны.
По проекту Рената Сулеймановича Акчурина на КМИЗе был создан не только уникальный набор для кардиохирургии – так называемый «набор Акчурина», – но и «пинцет Дебейки», и много чего еще.
Исхаков давно дружил с Акчуриным – хирург оперировал маму Фании. В чем-то они даже похожи; наверное, в целеустремленности, в неуемном желании результата, полезного людям: пациентам или горожанам, неважно.
Однажды Фания и Альбина, совсем маленькая, отдыхали в Карловых Варах, где Татарстан выкупил санаторий. Беда пришла, откуда совсем не ждали: у девочки случился острый аппендицит, и в Чехии ей была сделана срочная операция.
– Я сидела возле Альбины, – вспоминала Фания, – и просто не знала, что делать. Одна с больным ребенком в чужой стране, в больнице. Нас так быстро увезли, мы даже зубные щетки не взяли, одежду. Нужна была еда, соки.
Проблемы закончились с появлением генерала Галимова, с которым читатель уже знаком. Он сам нашел их. Отыскал Камиля, который находился где-то в командировке, и пока тот не прилетел в Чехию, обеспечивал всем необходимым, таская кульки и авоськи, в этом ему активно помогала супруга – Дания.
Профессиональная машина, заточенная на борьбу с бандитами, с которыми, по слухам, он не сильно церемонился – за окном гудели 90-е годы, с пальбой и памятниками братве, – Галимов вдруг проявился с неожиданной стороны: за внешностью крутого мента из телевизионного сериала оказался теплый и отзывчивый человек.
У Исхакова как-то само собой получалось, что по большей части с ним действительно работали приличные люди, ему удавалось собирать вокруг себя именно таких.
И они тоже были частью той большой «ломовой лошади», которая вытащила Казань из общероссийских постперестроечных проблем.
Действовали они всегда командой – хорошо притертой командой, – когда понимают друг друга даже не с полуслова, а с полувзгляда, реализуя все ту же, любимую Исхаковым, методу управления – «штабить». Много лет «ближним штабом» К. Ш. Исхакова были Л. Н. Андреева, О. Д. Антосенко, Л. С. Валеев, М. А. Гадыльшин, Ф. Р. Ишмаков, Л. Г. Космылина, Р. С. Мубаракзянов, Р. К. Нигматуллин, А. Н. Романова, А. А. Тутаева, Р. И. Фасхутдинов, Н. Г. Хайруллин, Н. К. Хуснутдинов и другие казанские руководители, чей вклад в жизнь горожан огромен.
– Мне было надежно с ними, – вспоминал Камиль. – Если бы пришлось пройти мой путь заново, я не стал бы искать никого другого, а опять работал бы со своей старой командой. Это специалисты высокого класса.
В канун 50-летия – «за большой вклад в социально-экономическое развитие города и многолетний добросовестный труд» – Президент Российской Федерации В.В. Путин наградил К. Ш. Исхакова его первым Орденом «За заслуги перед Отечеством» IV степени.
И опять Исхаков пошел «неправильным» путем. Он нашел возможность изготовить семь миниатюрных копий своего ордена, и вручил их главам районов Казани как символ их совместной работы. В отличие от обычной практики «попридержать», К. Ш. Исхаков представлял своих подчиненных к государственным наградам, и, самое главное, – добивался их награждения. В период работы с Исхаковым-мэром А. А. Камалеев, О. Д. Антосенко были награждены Орденом Почета, Л. Н. Андреева, Л. С. Валеев, А. Г. Галявов, Р. М. Гусманов, Ф. Р. Ишмаков, А. А. Тутаева, А. Д. Чугунов и другие – Орденом Дружбы, список получился большой.
Рассказывая о том, как выживала Казань в сложные 90-е годы и начале 2000-х, хочу подчеркнуть: К. Ш. Исхаков думал не только о том, как оживить деятельность строительного комплекса или заводов. Исхаков искал и другие «локомотивы». Руководя Казанью в самый острый период, когда возникали новые, ранее непривычные нам формы хозяйствования – в первую очередь, бизнес, предпринимательство – Исхаков сумел быстро приспособить к ним экономику Казани.
Рискну предположить, что, помимо умения вникать в перспективные сферы, определенную роль в этом сыграл его личный опыт. Ведь великую формулу К. Маркса «товар–деньги–товар» Казанский градоначальник постигал не только в студенческой аудитории, как многие, а, в том числе, на собственной грядке. Помните савиновскую редиску?
Впрочем, читатель должен помнить и другое обстоятельство: Исхаков был системщиком до мозга костей. Любое свое дело он стремился втиснуть в какую-нибудь организационную схему, удобную в исполнении и эффективную в контроле.
Точно по такому сценарию он поступил и в случае с казанским бизнесом. Под его руководством в городе появилась «Комплексная программа развития и поддержки предпринимательства на 2002-2005 годы» .
– Мы провели целый ряд мероприятий, чтобы помочь предпринимателю встать на ноги, – рассказывал Камиль. – Причем, делать это надо было быстро, чтобы сократить переходный период, который больше всего мучил людей.
– На что вы рассчитывали?
– Предпринимательская жилка у людей была всегда, это точно. Просто раньше она подавлялась абсолютно искусственно, – выбор Исхакова за что потянуть, чтобы распустить клубок экономических проблем, опутавших город, был очевиден. – Но когда разрешили открывать собственное дело, вылезли два препятствия: отсутствие условий, стимулирующих развитие бизнеса, и нехватка опыта у самих предпринимателей. Были, кто считал их непреодолимыми: «Пусть все идет, как идет, – говорили. – А там посмотрим».
– И что?
– Ну, опыт людям мы не могли дать. Его они набивали сами. А вот условия, это уже по нашей части. Тогда, я уверен, мы выбрали правильный рычаг. Ведь что мешает больше всего? – спросил вдруг Камиль, и сам же себе ответил. – Бюрократические процедуры: справки, разрешения, очереди. Взятки, наконец, которые из всего этого и возникают.
– Это так.
– Поэтому мы взяли, и упростили порядок работы с бизнесом. Можно сказать, волевым решением. И именно в самом главном: в приобретении прав на аренду имущества, принадлежащего городу, и в его реализации в собственность.
– То есть, вы решили основной вопрос для человека, желающего открыть дело: место, где он будет работать.
– По сути, так, – продолжал Камиль. – Можешь купить офис, покупай. Не можешь, бери в аренду. А от городских властей выгодные условия и облегченная процедура.
Благодаря такой системной работе удельный вес малого бизнеса Казани уже к концу 2004 года составил более половины от общереспубликанских показателей. А по степени интенсивности развития бизнеса, согласно данным рейтингового агентства «Эксперт РА», Казань заняла третье место по стране, уступив лишь Москве и Санкт-Петербургу .
Усилия К. Ш. Исхакова по адаптации города к новым экономическим условиям тоже были отмечены. Президент торгово-промышленной Палаты Российской Федерации Е. М. Примаков вручил ему специальный Диплом: «за большой личный вклад в создание благоприятных условий для развития предпринимательства в г. Казани» .