Хорошо, что все обошлось, и хорошо, что она в моей жизни была. Потому что раз не получилось быть умной и поучиться на ошибках других, то хотя бы так. Дурость была, конечно, которую мы только потом осознали.
Дело было в Высоких Татрах, которые на границе между Словакией и Польшей. Мы только вчера туда приехали и поселились в горном отеле Popradske Pleso. А сегодня, к сожалению, туман со снегом, в такую видимость на склоны не полезешь. Но не сидеть же в столовке и "Татранский чай" пьянствовать, не за тем приехали, - и мы решили подняться на довольно простой Копровский штит (так в Словакии вершины называются). Мы - это шесть саксонцев из Дрездена во главе с Ингольфом, нашим бессменным организатором, и берлинцы Дирк и я.
До склонов в Татрах от гостиницы недалеко, километров три-пять, но по колена в снегу и в гору. Короче, спасибо Дирку: он рубился через сугробы, как лось, а мы по его "колее".
- Это должно быть Жабье озеро?
- Наверное, - хмыкнул Инго, который здесь был уже в сотый раз и конечно, все знал, но не хотел задумываться. Он был рад, что сегодня идет первым кто-то другой, и поэтому был занят своей неторопливой подругой.
Какое, к черту, озеро, ничего не вижу! Или эта снежная полянка в седловинке? И вообще, где тут право, где лево? Ладно, мужикам виднее. Какая разница, куда идти? Наслаждайся, моя дорогая, отпуском и солнцем где-то там, за облаками.
- О, вон кто-то идет впереди, сейчас его спросим, где мы вообще?
- В Татрах, - буркнули за спиной.
И воодушевленный Дирк затаранил снег поживее. А фигура вдалеке, видимо, нас заметила и остановилась. Но почему-то не приближалась. А когда мы минут через десять сами к ней пробились, то оказалось, что это камень высотой по колено.
- Вот он, мужик! У него рост два метра и сажень в плечах, - радостно доложил Дирк.
Такой вот был туман...
Копровский - наверное, этот невнятный холм слева. Теперь надо сообразить, как попасть на его невидимую вершину.
- По склону вверх и направо? - спросил кто-то из мужиков. Инго, как всегда, хрюкнул что-то неопределенное.
- Через сугробы? Ну их к черту, до вечера не намесимся, - пробурчал подуставший Дирк. - Давайте, выйдем вооон к тому "жандарму", а от него по ребру?
И он уверенно пошел вдоль склона к большому валуну, чернеющемуся в тумане, а сомневающиеся саксонцы остались стоять. "Наших бьют, как же так, берлинец же", подумала я и двинулась вслед за Дирком.
Мы прошли метров пятьдесят, как я услышала:
- Scheisse!
Действительно, шайсе: фирн над нашими следами начал трескаться расползющейся паутиной, - буквально считанные секунды, за которые никуда не убежать, - a потом медленно поплыл вниз вместе с нами.
Сначала я могла балансировать, но вскоре не устояла и упала на спину. Барахтаясь в воздухе конечностями, как майский жук, я старалась не задевать кошками снег, чтобы не тормозить и не вывихивать ноги. Может, получится таким "плаванием" удержаться на поверхности? Куртка вроде бы скользкая, но мешает рюкзак. И вдруг я почувствлвала, как снежная волна подбирается за воротник, ставит меня в вертикальное положение, а потом переворачивает головой вниз! Пытаюсь дальше "плыть" на животе, но бесполезно: снег быстрее меня. Он наползает пудовым одеялом, и я больше не могу из-под него вынырнуть.
А где-то там, за серыми облаками светит солнце в этот тихий февральский день, "друзья сидят за водкою". А я лежу вниз головой, распластанная по склону, раскидав руки-ноги, и ничего не могу поделать под тяжестью снега, который все наползает и наползает. Сейчас он меня накроет с головой, пять минут - и все, "прощайте, скалистые горы", я задохнулась. Вот так вот и гибнут хорошие люди в лавинах: тихо и безболезненно, по-дурацки...
Но ты не паникуй, моя хорошая, а набери побольше воздуха, пока не сдавидо грудную клетку, и думай не о пропащей своей душе, а о том, что метрах в пятидесяти от тебя стоят друзья и наверняка ржут над нами-идиотами. Ржут и радуются, что не пошли за тобой и Дирком подрезать склон. У них щупы и лопаты, они нас отроют!
Но когда, наконец-то, перестанет меня засыпать? До подножия горы осталось, казалось, метров двадцать. Хорошо, что Татры - самое низкое высокогорье Европы...
Снежный поток, наконец-то, остановился. Я лежала под ним в позе морской звезды и не могла пошевелить ни пальцем: я была вбетонированна, как мафиози. К счастью, наверху остались голова и правая рука с ледорубом. Дышать тяжело, но могу! И я начала отрываться. Это оказалось не просто: только с трудом вытянешь какую-нибудь часть тела, как начинаешь вязнуть в сугробе сотворенных лавиной клубней, как в болоте.
Наши саксонцы с интересом наблюдали за нами. Наверное, все было не так уж и страшно, если они к нам не торопились. Не страшно смотреть со стороны! А я поспешила к Дирку, все еще бултыхающемуся в снегу и матерящемуся недалеко от меня.
- Все в порядке, тебе помочь?
- Нет, я сам! - злился он на себя самого.
Мне показалось, что он был в небольшом шоке: сначала долго и неуклюже вылезал из своей ситуации, а потом так же долго на нее мочился. Он даже не заметил, что шел не один! И поэтому весь отпуск мы слушали только его захватывающие страшилки. Kоторым я, впрочем, поддакивала.
В тот день я решила не отпаиваться раньше вечера "Татранским чаем" в столовке, а удовлетворить самолюбие, поднявшись на Тупу - "домашнюю" гору над Попрадским озером. А на Копровский штит мы сходили через пару дней при полной видимости и солнечном сиянии и полюбовались сверху вниз морем белоснежных Татранских гор под синим небом и живущими в них сернами. И в честь этого у Дирка, который первым добрался до цели, конечно же, нашлись маленькие оловянные стаканчики и то, чем их наполнить, чтобы усилить впечатления от прекрасного дня. Хотя, и здесь он был не прав: восхождение заканчивается после спуска, а не на вершине! Но мы не стали моральничать и не отказались от предложенного содержимого.
Хорошо все то, что хорошо кончается. Но с тех пор я снежные склоны не траверсирую поперек, а обхожу либо по хребту, либо снизу. И вам их подрезать не советую.
И еще про всякие дорогущие лавинные пищалки и прочие приспособления: трупы искать с ними, конечно, удобно...
2015