начало: http://www.proza.ru/2019/10/22/1178
Кольцо.
1.
Лето в Старолесье обжигало солнцем, радовало длинными днями и короткими ночами. И хотя Древнему Лесу больше по душе нежная весна и роскошная осень, сейчас тоже неплохо. Всё в радость: клубящаяся мошкара и суетливые птахи среди ветвей, цепкие коготки по коре и норки с пищащей мелюзгой у корней. Кроны тянутся вверх, к свету, несмотря на солнечный жар, а внизу — мягкая прохлада и полумрак. Было бы неплохо, если бы навсегда затих стук топоров и смолкли выстрелы. Когда-то Древний Лес самонадеяно полагал, что способен защитить своих обитателей от любой напасти. Разве мог он предположить всего несколько сотен лет назад, что беда придёт от казавшихся такими безобидными чужаков из-за реки. От людей, которым он дал приют в тяжёлые времена. Укрыл, спас от других людей. Как Древний Лес не догадался тогда, что люди могут погубить и его, раз так безжалостно истребляют себе подобных? Теперь приречные, недавно непроходимые, чащи расчищены и через них проложены дороги.
В самом сердце Древнего Леса от могучего ствола старого вяза отделилось тёмное облако и приняло облик человека. Был он стар, сгорблен, опирался на посох. На голове короной — венок из листьев, бледно-жёлтых, как и волосы старца. На тёмно-коричневом лице, иссечённом, словно кора дерева, глубокими морщинами, зелёным светом горели глаза. Ветхий тёмно-зелёный плащ ниспадал до земли, оставив открытой только тонкую коричневую руку, держащую посох.
Старик с трудом разогнулся, усмехнулся раздавшемуся сверху карканью.
- Мардук? Явился насладиться своей победой? Только знай, это ещё не конец! - сказал, будто в пустоту. Из-за дерева к нему навстречу вышел такой же старец, только одетый как княжеский придворный — в добротную тёмно-синюю куртку и такие же штаны, заправленные в кожаные полусапоги.
- Что, Лардис? Что Лесной царь? Это всё, что ты можешь? Где твоё царство? А-у! - хрипло проговорил он.
- Я уступаю тебе в малом, чтобы выиграть большее, - ответил Лесной царь. - Мы ведь ведём борьбу не за территории, не так ли?
- Ты проиграл в малом, проиграешь и в большом, - отрезал Мардук. Он взмахнул руками над головой и вдруг превратился в иссиня-чёрного гигантского ворона. Взлетев с громким карканьем, похожим на хохот, ворон исчез из вида. А старик в зелёном плаще пожал плечами и похромал в сторону далёкой дороги. В былые времена такое расстояние он преодолел бы мгновенно, но сил почти не осталось. Силы свои Лесной царь брал от Леса, но Лес умирал, и царь вместе с ним. Никого уже не осталось из его мирного народа, он последний. В некоторых людях течёт его кровь. Когда-нибудь они смогут всё изменить. Лесной царь верил в это. А пока пусть будет то, что должно быть. Всё рождается и умирает, нет ничего вечного. Ничего, кроме Жизни. А Жизнь продолжается. С ним или без него. Но он знает, что нужно сделать, чтобы не уйти насовсем.
За такими размышлениями старик доковылял до дороги.
- Ну вот, дочка, скоро мы с тобой будем вместе, - сказал, выходя на середину. - Прости, что сделал тебя своим орудием. Прости, что не смог защитить. Я исправлю это. Рано или поздно, мы с тобой будем вместе и исправим свои ошибки. Не мы виноваты в бедах людей, а только они сами. Не мести я хотел тогда, а возмездия. А теперь... теперь я хочу вернуть тебе ту чистоту, которая была в тебе от рождения, ту любовь, что жила в тебе до встречи со мной. Если повезёт.
И старик, пробормотав неразличимо несколько слов, вдруг исчез. В том месте, где он только что стоял, поднялось облачко пыли. Когда пыль осела, на дороге осталось лежать блестящее серебряное колечко.
2.
День клонился к вечеру. Губар возвращался от дочери с тяжёлым сердцем. Притихший лес навевал бы умиротворение, но не давали покоя мрачные мысли. Не выглядела его Амина счастливой, хотя имела всё, о чём мечтала в детстве: любимого и любящего мужа, крепкую семью, чудесного ребёнка. Но такой ли уж любящий муж? И такая ли крепкая семья? Ох уж, эти мечты! На какие только жертвы не идёт человек ради достижения мечтаний, а стоят ли они того? Что будет, если отречься от них в угоду необходимости? Благость не обещана ни в том, ни в другом случае. О чём мечтал он, Губар? Конечно, не о том, чтобы ухаживать за вздорной злобной старухой. Тёмные брови Губара сошлись в одну линию, губы сжались и растянулись в горькой усмешке — ан, нет! Мечтал! В детстве мечтал стать благородным воином, защитником несправедливо обиженных, немощных и обездоленых. И что? Мечты сбылись, но как? Что это — злая шутка судьбы? Пусть не воин, но разве не его благородством пользуется столько лет отвратительная старая тётка? Она ли не немощная, она ли не обездоленная? А ещё капризная, властная и сумасбродная. Он, в свои полсотни лет, как мальчик на побегушках, из сострадания и уважения к почтенному возрасту, а не ради благодарности, исполняет каждый её каприз. И правильно, потому что о благодарности нечего и думать. Дряхлая, едва шевелится, зато палец указательный работает исправно: принеси то, подай это. И не упустит случая упрекнуть, что Губар в её доме живёт, пользуется её добротой. Пока она копошилась и в доме, и в огороде, полегче было, а после того, как слегла, совсем продыха не стало. К дочке вот, съездил, чтобы хоть немного развеяться. Двух сынов потерял, хорошо хоть Амина осталась, его единственная радость. Выросла, копией матери стала. Губар вздохнул — сколько лет уже, как любимая жена пропала, а всё никак не забудет.
Солнечный луч пробился сквозь листву, мягко лёг на дорогу. В пыли что-то сверкнуло. Губар спрыгнул с телеги, нагнулся и поднял тонкое серебряное колечко.
- Интересно, кто мог тебя здесь потерять? - проговорил задумчиво. - Новенькое совсем, вон как блестит. А камушек выпал.
Губар примерил кольцо на палец, оказалось — впору.
- А ведь мне дочка камень красивый подарила! Ну-ка, вставлю его сюда. Ты смотри, как тут и было. Дочкин подарок будет теперь всегда при мне!
Настроение заметно улучшилось. Остаток пути Губар проехал, напевая под нос и любуясь кольцом и камушком.
К дому Губар подъезжал уже в сумерках. Привычная озабоченность ещё не успела вернуться на его лицо— день отдыха явно пошёл ему на пользу. Бросив взгляд на большой тёткин дом, Губар прикинул, сколько придётся потрудиться, когда станет здесь полным хозяином — старуха клятвенно заверяла, что дети ничего после неё не получат. Впрочем, дети и не покушались. Тётка сдаёт на глазах, глядишь, скоро почит и можно будет, наконец, пожить в своё удовольствие. «Как же я устал! Что ни сделаю — всё плох. Свободы лишила, зараза, покой и отдых отняла. Десять лет лешаку под хвост! Разве мог я подумать, что старая такой живучей окажется? Десять лет отказа себе во всём, чтобы скрасить чужую старость. Бешеный стал, злой, как она. Будто вся её мерзость в меня перетекла, а уйти не могу. Ну, не дурак? А что делать? Не бросать же, чтобы померла в мучениях».
Из-за забора раздался скрип открываемой двери. Губар насторожился — кто это хозяйничает в его доме? Грабитель? Что он сделал с бабкой? Бывалый охотник потянулся за лежащим рядом ружьём — Губар всегда брал его с собой, надолго покидая дом. Но, рассмотрев появившуюся на крыльце фигуру, замер. Его немощная, неходячая тётка, уперев руки в бока, с довольным постаныванием разогнулась, насколько могла. Постояла и бодренько засеменила в огород, что-то мурлыча себе под нос. «Это что? - опешил Губар. - Это как? Ходит? Да как шустро! Значит, не ждёт, чума старая. Думает, не приеду». Он спрыгнул с телеги, подошёл к калитке, увидел, как старуха, насобирав что-то в передник, пошаркала обратно в дом. «Ну, старая, черт тебя заешь, получишь ты у меня сейчас за все мои унижения!» - вскипело на душе Губара и он ворвался в дом. Тётка, копошившаяся у печи в испуге присела.
- Что ж ты, карга лысая, делаешь? - завопил Губар. - Пока я, значит, дома, ты и пошевелиться не могёшь, а как я за порог, сразу силы находятся?
Старуха мгновенно оправилась от конфуза: глазки забегали, впалый рот заплясал то уголками вниз, то вверх — туда-сюда, туда-сюда. Не выдержала: на тёмном морщинистом лице разверзлась беззубая улыбка.
- Так ведь трудно мне, сынок, самой-то!
У Губара зачесались руки. «Нет, сейчас придушу заразу!» - пронеслось в голове.
- А мне легко? - заорал он. - Ты ж из меня, нечисть дремучая, всю душу вытянула! То не могу, это не могу. А сама что? Села и ноги свесила?
- Не переломился, поди, - злобно прошипела старуха. – Доживи до моих лет!
- Ах ты, рухлядь бесполезная. Да я с тобой не то, что до твоих, я в своих летах… - зашёлся от гнева Губар.
- Да что с тобой сделается-то? – перебила она. - Палкой не пришибёшь!
Губара на мгновение замер, не в силах пошевелиться или что-то сказать: на него медлено двигалось жуткое существо — горящие угли-глаза, седые космы-пакля, костлявые руки вытянулись вперёд сухими древесными ветками.
- Могла бы, так сама и прибила б! - брызгая слюной, злобно шипело существо.
- За что прибила бы? – вернулся к Губару дар речи. – Я за столько лет ни разу даже в мыслях смерти тебе не пожелал, а ты ко мне вот так?
- А неча на меня орать! Я старая, больная, а на тебе вон пахать можно!
Губар смотрел в её перекошенное сморщенное лицо и чувствовал, как в нём поднимается мутная волна неуправляемой ненависти.
- Да и подавись ты своей злобой! – заорал он вне себя.
Старуха вдруг поперхнулась, побелела, закашлялась и стала заваливаться на Губара. Он поймал лёгонькое тело, оно дёрнулось пару раз и затихло.
- Эй, бабка, ты чего? - озадаченно проговорил Губар.
Но старуха не отозвалась, не пошевелилась. Губар отнёс её на лавку, осмотрел и убедился – мёртвая. «И вправду, что ли, подавилась?» - пронеслось в голове, но никакого сожаления Губар не испытал.
На следующий он день похоронил свою мучительницу. Никто не пришёл проводить её в последний путь, даже родные дети и внуки. Губар в заботах не придал значения, что у соседей в это время случилось чудо: дочка, которая последние несколько дней лежала при смерти, неожиданно ожила и пошла на поправку.
3.
Эта зима отличалась особой лютостью. Сильные ветра, больше несдерживаемые стеной Древнего Леса, носились по заснеженным полям, блуждали по улицам деревень и городов Старолесья, гудели в трубах печей. Снегопады почти каждый день шли непроглядной стеной — люди не успевали расчищать тропинки и дороги. Мороз забирался под одежду, стоило только выйти из дома, щипал за носы и щёки, оседал инеем на бровях, ресницах, усах и бородах. Но люди жили, кутаясь в тёплые одежды и отапливая дома. А Древний Лес умирал. Он умирал не от ветра и стужи, а от человеческой жестокости. От Священных рощ остались только легенды, а вместо зверья среди ещё оставшихся нетронутыми лесных массивов рыскали вооружённые люди.
Чёрный атаман задумчиво крутил на пальце чёрное кольцо с кроваво-красным камнем. Вечером свадьба. Впервые за много лет он встретил ту, которая сможет заменить ему первую жену. Сколько их было у него — женщин влюблённых или ненавидящих, соединявшихся с ним по доброй воле или взятых силой. Не счесть. А вот жена — только одна. И так давно, что никто, кроме него, о ней уже и не помнит. Любящая, верная, понимающая. Чистая душой. Он думал, что таких больше нет, но жизнь даёт ему ещё один шанс. Янтра. В её имени солнечный свет и магическая сила. Кто знает, может новая любовь заставит его изменить свои желания. Или, ещё лучше — избавиться от них.
Атаман вздохнул.
- Что это я слюни распустил?» - сердито пробормотал он, встал с лавки и рыкнул в сторону закрытой двери:
- Ливник, червь тебя заешь!
- Чего надо, Ваша милость? - в приоткрывшийся проём просунулась гладкая, похожая на колено, голова слуги.
- Вина принеси, - приказал атаман. - Быстро.
- Слушаюсь, - и голова мгновенно исчезла. Не сделал атаман и двух шагов, как у него на столе уже стоял кувшин с холодным красным вином и большая серебряная чаша. Атаман налил полную и осушил в один глоток. Вытер белые усы, бороду у рта. Взгляд зацепился за отражение в большом зеркале: невысокий, стройный мужчина в чёрной одежде, с седой головой и небольшой бородкой. Густые брови, соединившись в одну линию, придают лицу суровое выражение. Серые глаза смотрят холодно и насмешливо. «Лесной бог, сколько же мне годов? Со счёта сбился. Да что сбился — после гибели дочки просто перестал считать. Теперь вот невеста младше дочки будет».
Атаман налил ещё, выпил.
«Всех детей потерял. Один остался. Пускай Янтра сына родит. И дочку. Снова Аминой назову».
Губар сел, опять повертел кольцо на пальце. «Амина, дочка, что же ты наделала? Больше, чем сынов, мне тебя не хватает. И камень этот. Не знаю, благодарить-ли тебя за него, хулить-ли. Не поверишь, а ведь зовут меня теперь не иначе, как Чёрным атаманом. И не за эту одёжку, а сама понимаешь, за что. Знала ли ты, что давала мне тогда? Если и не знала, наверняка догадывалась. Откуда ты взяла его? Жаль, не расспросил, пока жива была. Кто же мог знать, что так всё выйдет. Когда муж от тебя ушёл и ребёночка вашего забрал, как молила ты вернуть камень. То плакала, то ярилась. То мстить хотела, то вернуть всё как было. Но, что ушло, не вернёшь. Мне ли не знать. К тому времени я догадался, что не простой этот камушек. Он у меня и в серебро уже одет был. По мне, так тоже непростое серебро то. Много у меня серебра теперь, всё чистится и блестит, а это, вскоре после того, как нашёл, почернело, да так, что ничем не отчищается. И ещё — слуга мой, Ливник, как-то в руки кольцо взял и уронил тут же — обжёгся — говорит. Сам видел ожог, своими глазами».
- Ваша милость, гости начали съезжаться! - в приоткрытую дверь проговорил Ливник.
- Знаю, - откликнулся атаман, заслышав за окном стук колёс, цокот копыт, голоса. И вздохнул — вся эта суета была ему не по нраву. Толи дело — набеги на обозы купцов, грабежи соседних деревень. Битвы. Звон оружия, яростные крики. Сердце рвётся от переполняющих неистовства, азарта, ярости и воодушевления. Кровь кипит, застилая разум. Нет ни боли, ни усталости, ни страха. Да, вот оно, его настоящее предназначение. Но невеста хочет пышную свадьбу. И отец её настаивает на церемонии. Будущий тесть — важный человек при короле. Конечно, Чёрному атаману никто не указ. Но Янтра ему люба. Скажи кому, не поверит, но атаману хочется угодить ей. Всё есть в этой гордой девчонке: сила и мягкость, мудрость и женское смирение. И любовь к нему есть. Атаман чувствует это, знает. Янтра намного младше его Амины. «Что это я сегодня всё дочку вспоминаю, червь меня заешь? И кольцо горячим кажется. К добру это или к худу? Кольцо. Вернее, камень. Как я понял тогда, что он необыкновенный? Не по цвету же. Да что там — нетрудно было догадаться, коли разум имеешь. Всё, что хотел, получил я после того, как завладел камнем. Свободу, богатство, власть. Конечно, не без жертв. А чего можно добиться без жертв-то? За всё, что даётся, платить надобно. Вот только не хочу, чтобы любовь Янтры тоже от кольца была. И сынок наш будущий».
Губар и Янтра впервые встретились прошлым летом в лесу, неподалёку от королевского замка. К тому времени старый князь объединил все княжества Старолесья и объявил себя королём. А так долго досаждавшего ему Чёрного атамана поставил охранять восточные приречные границы. И, надо сказать, был очень доволен службой Губара. В тот день Губар возвращался после большого королевского совета. Выехав с королевского двора с немногочисленной свитой и углубившись в лес, он заметил притаившегося среди деревьев медведя. В старом охотнике проснулся подзабытый азарт — зверя в ещё оставшихся лесах осталось так мало, что король даже охоту запретил. Губар давно уже не слушал ничьих указаний. Король ценил Чёрного атамана, надёжно хранившего его владения от набегов заречных разорителей и на многое закрывал глаза. Вот и сейчас Губар, приказав своим людям ехать дальше, решил вспомнить молодость и в одиночку пойти на медведя. Он соскочил с коня и, схватив арбалет, бросился в погоню за зверем. Тот постарался укрыться в густых зарослях орешника. Охотника это не остановило. Продравшись через кусты, Губар замер от неожиданности — прямо перед ним стояла невысокая стройная девушка лет пятнадцати с медвежонком на руках. Позади неё, тяжело дыша, сидела молодая медведица.
- Как ты можешь? - воскликнула девушка. Её тёмно-рыжие волосы разметались по плечам, янтарные глаза, казалось, сейчас испепелят Губара. - Не видишь — это же мать с детёнышем! И вообще — кто дал тебе право охотиться в королеском лесу?
- А ты кто такова будешь указывать мне? - пошёл в наступление Губар, давно не встречавший ни от кого отпора.
- Я эту медведицу сама вырастила! - с гордостью ответила девушка. - Когда вот такой же, как ты, злодей, убил её мать. Я расскажу королю, и он...
- Не губи, - шутя, взмолился Губар. - Я больше никогда не убью ни одного зверя! Только скажи, как тебя зовут, красавица? Кто отец такого прекрасного создания?
Девушка смутилась, покраснела, опустила глаза.
- Имя моё — Янтра. А отец мой — городской староста Верхограда, - сказала с достоинством. - Сам король прислушивается к его словам. А я с принцессой дружу!
- С принцессой? - проговорил Губар. - Это многое меняет. А со мной будешь дружить?
Янтра нахмурилась.
- Напрасно смеёшься надо мной, охотник. Я уже не ребёнок, мне отец жениха подыскивает!
Губар рассмеялся.
- Жениха подыскивает? А я подойду?
Девушка вскипела:
- Моим суженым станет только тот, кто будет уважать и любить меня. А ты, охотник, к своим преклонным годам, видимо давно забыл, что это такое!
И она скрылась за деревьями. Губар забыл про медведей. Он повернулся и, невольно улыбаясь, пошёл обратно. Поймал себя на этой улыбке, порадовался, что никто его не видит и, только нагнав свою свиту, вернул на лицо обычное сурово-насмешливое выражение. А вскоре заслал к Янтре сватов. Он надеялся обойтись без помощи кольца, отгоняя желания. Только чувства, только её милый образ старался Губар сохранять в своём сердце. И когда вскоре получил согласие, даже испугался — неужели сработала магия? Но быстро успокоил себя — наверняка, городской староста Верхограда наслышан о Чёрном атамане, потому и отдаёт за него свою дочь. Главное, чтобы Янтра полюбила его сама, полюбила от чистого сердца. Он стал частым гостем в доме будущей невесты, а после обручения увёз девушку в свой замок. Даже привыкшую к богатой жизни Янтру дом Губара поразил роскошью и размерами.
- Зачем тебе столько всего? - спросила она, после прогулки по лестницам и коридорам, комнатам и залам. - Здесь же целый город разместить можно!
- Малышка, мне хватило бы скромной клетушки под малым крыльцом этого дома. Но я уже давно себе не принадлежу. Я принадлежу тем, для кого важно, чтобы их вождь соответствовал их идеалам. И это всё, - ответил Губар, разводя руки в стороны и показывая на дорогую мебель и просторный зал, - это предел их мечтаний. А то, о чём мечтаю я, никому не интересно.
Губар сказал это с лёгкой грустью, подумав при этом: «Зачем я лгу себе? Я принадлежу кольцу, а не людям. И не хочу признаться себе в этом, считая, что кольцо принадлежит мне». Янтра расценила его груть по-своему.
- Мне интересно! - воскликнула она.
Чем больше она узнавала Губара, тем больше привязывалась к нему. Была в этом человеке какая-то тайна, были сила и скорбь, трогающие девушку до глубины души. Он был так мудр и так добр. Всё, что говорят о нём злопыхатели, всё это завистливые наветы, он — не такой!
- Всё, что ты пережил, всё что ты знаешь и о чём мечтаешь — мне всё интересно! Я хочу разделить с тобой свою жизнь, стать её частью!
Страстный порыв Янтры заставил сильнее биться сердце Чёрного атамана. Это не могло быть неискренне, это было настоящее чувство. Он обнял девушку, нежно поцеловал.
- Милая моя, вот этого не надо. Не надо делить со мной мутных водоворотов, кои крутятся в моей душе, влияя на моё существование. Хочу, чтобы твоя жизнь была чиста и прозрачна. Я буду защищать тебя, согласна?
А про себя подумал: «Главное - защитить её от себя. Во мне для неё самая главная опасность».
Из задумчивости Губара вывел голос слуги.
- Ваша милость, гости уже расселись. Невеста ждёт, - произнёс Ливник из-за двери.
Атаман встал, прошёл к покоям Янтры и, взяв её за руку, вывел в большой зал для торжеств. Раздался радостный гул голосов — гости повскакивали с мест, приветствуя Губара и его избранницу. Губар, как всегда, был сдержан и суров. Мало, кто видел его весёлым. Как-то Янтра спросила жениха, почему он никогда не смеётся, на что он ответил:
- Малышка, я пережил столько горя, что мне не до смеха. А если знать, сколько я , вольно или невольно, натворил зла, вообще впору рыдать без устали. Но я продолжаю делать то, что считаю нужным, не считаясь с тем, чем жертвую.
Подумал и мрачно добавил:
- И кем.
Янтра с тех пор больше не заводила разговоров о его настроениях. Накануне свадьбы она взяла в руки кольцо Губара, лежащее на столе. Губар мыл руки, стоя спиной к невесте, и не видел этого.
- Красивое колечко. Первый раз вижу, чтобы ты снял его.
Губар обернулся.
- Тебе не больно?
Янтра приподняла брови.
- Почему мне должно быть больно? - спросила удивлённо.
Губар подошёл к девушке, обнял сзади, забрал кольцо.
- Интересно — побелело, - сказал, рассматривая ободок. - Понравилась ты ему, стало быть? Выходит, оно само выбирает хозяина?
У Янтры округлились глаза.
- Ты о ком, любимый?
- О кольце вот об этом, малышка. Получается, и у меня оно не случайно оказалось?
- Кольцо? - на всякий случай переспросила Янтра.
- Кольцо, - подтвердил Губар. - Я, кажется, понял. Да, понял! Ты почти уже моя жена, часть меня и моей жизни. И если я выбрал тебя, ты должна узнать мою тайну. Малышка, это не простое кольцо. Оно выполняет любые желания своего хозяина. Только взамен забирает желаемое у других. Понимаешь?
Но Янтра не понимала. Она испугалась. Её жених ведьмак? Или сумасшедший? И кем тогда будет её будущий ребёнок? Их малыш уже вовсю толкается у неё внутри.
- Не бойся, милая, - поняв её состояние, проговорил Губар. - Тебе ничего не грозит. Но если после меня ты неправильно распорядишься кольцом, твоя чистая душа почернеет, как это серебро. Когда кольцо попало мне в руки, оно было белым. А я... я был другим.
И снова Янтра не стала задавать лишних вопросов. Её будущий муж полон загадок, но за это она любит его ещё больше!
4
После проведения обряда бракосочетания гостей ждал грандиозный пир. Приглашённые, среди которых были не только родственники жены и уважаемые люди Верхограда, но и множество друзей и соратников Губара, ни в чём себе не отказывали: ели, пили, веселились. Шум в зале нарастал. Атаман с женой сидели на возвышении: юная нежная рыжеволосая красавица и седой мужчина с красным моложавым лицом и серыми, суровыми даже в такой момент, глазами.
Губар казался трезвым, хотя выпил уже изрядно. Все знали, что атаман никогда не хмелел так, чтобы совсем с ног свалиться. После возлияний он становился сначала хвастливым, потом задиристым. Сейчас взгляд Губара был задумчивый и даже немного грустный. Впрочем, наверняка, это только кажется. Чего атаману грустить? Всё, что ни пожелает, сразу его оказывается. Вот и невеста его – самая красивая девица в округе. Говорят, не по своей воле она замуж за Губара пошла, что силой взял, как и многих других. А женится потому, что не простолюдинка, а дочка важного человека при дворе самого короля. Но это только говорят, а что на самом деле, так это то, что невеста сильно беременна.
Досужие разговоры не долетали до ушей молодожёнов. Огромный зал для гостей был полон. Слуги непрестанно разносили угощение. Гул голосов, смех, запахи жареного мяса, мужского пота и женских духов. Громкая музыка. Духота. Губар посмотрел на раскрасневшуюся жену — ей явно было не по себе: опущенная голова, вымученная улыбка, сведённые брови, тяжёлое дыхание. «Какая она у меня сильная. И мудрая. И красивая».
- Радость моя, тебе плохо?
- Нет, любимый. Просто немного жарко.
- Ливник, - позвал Губар уже порядком захмелевшего слугу. - Пусть окна откроют.
- Холодно будет, Ваша милость, - спьяну решился возразить Ливник. - Кабы не продуло кого.
Румяное от вина лицо Губара побледнело, глаза недобро сверкнули.
- Ты со мной спорить собрался, червь? - медленно и тихо процедил Чёрный атаман сквозь сжатые зубы.
Янтра вздрогнула и отпрянула от мужа. Он почувствовал её испуг и уже спокойнее проговорил:
- Никогда не спорь со мной!
Непонятно, кому предназначались эти слова: и слуга, и молодая жена приняли их на свой счёт. Ливника словно ветром сдула, Янтра выпрямилась и напряглась. Губар не обратил внимания на сменившееся настроение жены: была уже поздняя ночь, пора было что-то сказать гостям и удалиться, наконец, в супружеские покои.
В открытые окна, раздувая занавески, ворвался ветер, разгоняя духоту и привнося лесную свежесть. Губар ещё не настолько опьянел, чтобы впасть в агрессию, но язык у него уже развязался. Он встал и поднял кубок с вином. Гости замолкли, повскакали вслед за ним. Зал заполнл хриплый голос атамана:
- Выпьем, друзья мои, за мою жену! Скоро у меня появится законный наследник, моё продолжение. Пока у нас есть продолжение, мы живы! А посему, теперь и погибнуть в бою не страшно! Да и не в бою тоже.
Он усмехнулся и оглядел гостей.
- Ибо все вы, дай вам волю, нож мне в спину всадите. Все до одного! Или не так?
Никто из гостей не посмел возразить. Тем более – согласиться. Да и прав Чёрный атаман, страшно на него покушаться: ни для кого не секрет, что Губара смерть не берёт, удача любит — ни одного ранения, ни одного поражения. Нож в спину — кто ж осмелится? Атаман насквозь всех видит, скор на расправу, не знает сомнений, не вспомнит добра, коли почует измену.
- Молчите. И правильно. И боитесь правильно. Не удержать порядка без страха. И живы вы только потому, что боитесь. Знаете – ничего мне сделать не сможете. А я с вами сделаю всё, что захочу.
Губар, осушив свою чашу, продолжал, кивнув на Янтру:
- Она слишком молода и неопытна. Но если меня не станет и её кто обидит — после смерти найду, из под земли достану!
Янтра благодарно взглянула на мужа снизу вверх.
- Милый, ну что ты всё заладил, не станет, после смерти, - проговорила она. - Ты будешь жить очень долго. Хотя бы до тех пор, пока я не состарюсь.
Губар улыбнулся ей и махнул рукой в зал.
- Да садитесь уже, - сказал и сам сел.
Гости с шумом расселись, поняв, что Губар не гневается. Снова раздались смех и шутки.
Но Губар, помолчав, вдруг громко проговорил:
- Вот не поверите, а ведь был и я когда-то добрым человеком.
Все опять смолкли, но кто-то не удержал смех, и вот уже зал сотрясся в безудержном хохоте.
- Хватит ржать, жеребцы безмозглые! Гы, да мне и самому смешно, червь меня заешь. И пусть на мою башку обрушатся силы небесные, а на клинок ополчатся все враги, но в памяти моей даже мечты юношеские сохранились. Хватит уже гоготать, тупицы, я ещё ничего не сказал! Гы-гы!
Губар смеялся вместе со всеми, сверкая белыми, ровными, как у юноши зубами под седыми усами.
- Отгоготались? Слушайте дальше. Эй, малой, вина сюда! Хочу рассказать, как жизнь хвостом виляет, куда мечты приводят, а куда — воля колдовская. Ну, осушили? А теперь тишина!
Так вот, думаю, никто из нас, братия моя верная, злодеем не родился. А мы — злодеи, не будем лукавить самим себе. Родители мои были люди добропорядочные, а сам я — любящим сыном. И, клянусь своей башкой — мечтал я тогда защищать честной народ, помогать слабым. Что, не смешно? Тоже себя вспомнили? То-то же! Не знаю, как вы пришли к жизни такой, а мой путь был особый. Нет, сначала-то как у всех — влюбился, женился, сыны друг за другом народились, а потом и дочка. Дом свой справил, жили дружно. Старший сын, как и я, захотел в солдаты пойти. И пошёл.
Губар зажмурился, стиснул зубы.
- Убили его в первом же сражении, - сказал так, что улыбки сползли с лиц гостей, но на этот раз не от страха. Атаман взглянул в зал исподлобья и продолжил:
- Второй сын в лесу сгинул, да так, что с трудом узнали его, когда нашли. Говорят, без колдовства не обошлось. А вскорости и жена в лесу пропала. Что было дальше, плохо помню. Помутнение какое-то нашло. Долгое помутнение и вспоминать это не хочется. Дочка моя малая мне тогда помогла пережить всё. Но и дочки не стало. А я всё живу. Всё в моей жизни было: счастье и горе, нищета и богатство, услужение и власть. Знать, на роду мне написано пройти всё, что только может испытать человек. Биться с врагом и побеждать, завоевать себе богатство и встретить новую любовь. Кто со мной решится силой померяться, кому жизнь не дорога? Девицы самые красивые – мои! Отпрыски мои повсюду, как сорняки растут. Дом самый лучший – у меня! Сам король меня боится! А кто не боится? Что глаза отводите? То-то же! Заслужил, всё заслужил! Реки крови пролил, а у самого – ни царапины!
Губар вошёл в раж и уже не мог остановиться:
- Захочу – королём стану! – хвастливо вскричал он. - Да что королём? Царём лесным!
По залу вдруг пронеслась волна холодного ветра, свечи в канделябрах разом погасли. В зале воцарился непроглядный мрак. Женские вопли и мужские возгласы потерялись в оглушительном грохоте. Ослепительная вспышка. Мгновение тишины. Каким-то чудом снова вспыхнули свечи. Гости осматривали себя, ошеломлённо озирались по сторонам: все целы, даже на столах без изменений – и бутылки, и бокалы. Что это было?
- А где атаман? – раздался вдруг женский возглас. – Атаман наш куда делся?
В кресле Губара, и впрямь, было пусто. Бледная Янтра, озиралась, не веря своим глазам. Пошарила рукой по ещё тёплому сиденью, будто проверяя, не обманывают ли её глаза. Нащупала под скатертью и невольно зажала в кулак серебряное кольцо с кроваво-красным камнем. И лишилась чувств.
продолжение: http://www.proza.ru/2020/03/17/1047