Все, кому больше сорока пяти лет, сразу поймут, что такое УПК. Для остальных же есть смысл раскрыть тайну этой аббревиатуры: учебно-производственный комплекс.
Вплоть до конца восьмидесятых данное действо было обязательным для всех учеников средней школы начиная с седьмого класса. Под это дело выделялся целый учебный день! Но не в самой школе, а на производстве.
Производство у всех школ было разным. Т.е. каждое среднее учебное заведение было закреплено за конкретным заводом или фабрикой.
В Москве это был завод "Кругозор", конфетные фабрики, другие заводы и производства. С одной стороны не учиться целый день - это мечта любого школьника. С другой - тащиться куда-то, где нужно что-то нудно делать несколько часов подряд, не очень-то интересно.
Однако отказаться от этого было нельзя. Поэтому весь класс раз в неделю приезжал на производство...
Наша школа была прикреплена к заводу на Каховской, где мы делали моторчики для игрушек. Робота нудная, оплачивалась она очень скудно, брака мы делали много. Не знаю, можно ли было этой трудовой повинностью привить детям любовь к производственному процессу... Но привить стойкое отторжение - можно.
Во-первых, нам давали наряды на рабочие процессы примитивного свойства, механического, повторяющегося. От чего усталость внимания наступала довольно быстро. Особенно у тех, кто был склонен больше думать головой, а потом действовать руками.
Во-вторых, станки, механические агрегаты, нам выдавали откровенно раздолбанные. На них сделать норму и при этом не напортачить было просто нереально.
Вот и выходило, что школьники не работали, а отбывали часы труда, с дрожью вспоминая о неопрятных комнатушках, замусоренных коридорах и об унылых работниках, которые трудились там пять дней в неделю по восемь часов.
Однако это имело и обратный эффект - появлялся стимул к учёбе. Чтобы уж никогда не оказаться на таком заводике, тупо вставляя ламельки в гнездо основы моторчика, наматывая проволоку на него, отмеряя пластины и нанизывая их на ось моторчика.
Также интересно было получить свою первую зарплату! В советские времена подросткам где-то заработать деньги было довольно проблематично. Даже если и было такое желание, возможности были минимальны. Одной из немногих - была УПК.
Конечно, заработанных денег за учебный год в итоге получалось немного. В среднем от двадцати рублей до сорока. Разные процессы на производстве оплачивались по-разному. Но и с получением этих денег вышла история...
Был месяц май, конец учебного года, окончание седьмого класса. Мне - тринадцать лет. Так вышло, что я была младше всех своих одноклассников на год. Три наших седьмых класса собрали под дверями кабинета "Истории". Нам сейчас будут выдавать деньги! Первую в жизни зарплату!!!
Я для себя уже давно решила, на что потрачу свои кровные деньги - на "волка с яйцами". Вот была у меня такая мечта. Кстати, со времён того самого городского пионерского лагеря для очкариков, про который рассказывала раньше. Именно тогда, в этом лагере, я впервые увидела одну из первых электронных игр "Ну, погоди", где волк бегает перед насестами и ловит яйца. Ничего подобного до тех пор я не видела и иметь такую вещь хотелось до чесотки. Но разум брал своё - двадцать три рубля за бесполезную вещь... Это, всё же, очень и очень много... Поэтому я ждала два года, чтобы не просить эти деньги у родителей.
Ещё, конечно, хотелось как-то отметить свою первую зарплату в кругу семьи, как и положено. Вкусняшками, тортиком, совместным чаепитием.
Не все из нашего класса внятно представляли себе, куда им потратить деньги. Кто-то был ещё совсем ребёнком, несмотря на свои четырнадцать лет. Кто-то просто не придавал значения деньгам - в нашем классе много детей было из обеспеченных семей. Собственно, как и я. А кто-то был готов легко и просто расстаться со всей суммой, потому как ещё ни разу не держали в руках никаких денег. В общем, настроения и умозаключения по поводу своей первой зарплаты у каждого из нас были абсолютно разные.
И тут в нашей толпе из трёх классов прошёл слушок, что в кабинете "Истории" сидит целая делегация из наших учителей и Директора школы. И не для того, чтобы в торжественной обстановке выдать нам деньги. А для того, чтобы предложить нам, ученикам новой, в прошлом году сданной строителями, школы, отстегнуть от своих зарплат неопределённую денежную суму в пользу нужд этой самой родной школы.
Тут же началось обсуждение темы - сколько каждый хочет дать школе денег.
Напомню, что в те времена, в те годы, на нужды класса и школы в целом наши родители ежемесячно сдавали что-то около трёх рублей. Иногда получалось больше по причине праздников. А иногда были внеплановые целевые сдачи денег. Многодетные семьи не участвовали в этой процедуре. А многодетных у нас было предостаточно в связи с тем, что район наш был экспериментальный, с многокомнатными квартирами. В каждом классе могли быть двойняшки-тройняшки, шестые и пятые дети в семье.
Пошушукавшись друг с другом, каждый из нас решил для себя, сколько он готов пожертвовать денег. Кто-то благородно заявлял, что отдаст всю зарплату. Кто-то собирался отдать ровно половину. Тех, кто ничего не собирался давать - не было. Во-первых, это не хорошо, мы же в коллективе и все на виду. Во-вторых, прослыть скрягой никто не хотел. Это сейчас, будучи взрослым человеком, я очень хорошо поняла психологический расчёт тех взрослых людей, наших учителей. А тогда каждый из нас оказался перед уроком жизни.
Я не бедствовала, не была из многодетной семьи, у меня всё всегда было. Без излишеств, но было. Мне всего было достаточно. Но мне очень, очень-очень хотелось купить именно на свою зарплату игру. Что делать? Как я посмотрю в глаза учителям, одноклассникам?
Пока мы стояли в очереди, пока один за другим заходил в кабинет и выходил из него с какими-то деньгами или без них (чаще всего совсем без них), выяснилось, на что конкретно собирали денежки. А собирали их на панно возле кабинета Директора школы. Конкретно, на рисунок знамени и других атрибутов пионерии и комсомола. Так сказать, "Красный уголок" школы. Разговор зашёл даже о конкретной сумме, необходимой для этого - сто рублей.
А очередь всё продвигалась и продвигалась. Я стою в сомнении. Никто из нас не знает, сколько кому начислили зарплаты! Для себя решаю, в конце концов, что оставлю себе ровно двадцать три рубля, а остальное отдам на школу. Дома объясню, почему мы не попьём чая с тортиком. Меня поймут, я знаю! Однако от душевных терзаний покрываюсь испариной и стою красная как помидор.
И вот я захожу в этот страшный кабинет! И вот я вижу всех своих учителей и Директрису. И их авторитет буквально зашкаливает.
Я сажусь возле стола, где восседает наш преподаватель по алгебре - он назначен казначеем. Весьма уважаемый мной человек, великолепно знающий свой предмет, но и спрашивающий очень строго. У него я, чистый гуманитарий, знала алгебру на твёрдый трояк, а геометрию на четвёрку. В последствии, полученные у него знания у других учителей давали мне возможность получать четвёрки по алгебре и пятерки по геометрии.
Итак, смотрю я на своего математика как кролик на удава. А он, уставший от череды школьников и от не особо приятной миссии, возложенной на него, начинает объяснять мне про родную школу, про её нужды и про сознательность каждого ученика.
После чего, показывает мне ведомость с суммами ученических зарплат. И я, с колотящемся сердцем смотрю на свою цифру - 24 рубля 45 копеек.
Все преподаватели поздравляют меня с первой зарплатой, кто-то говорит, что этот момент я должна запомнить на всю свою трудовую жизнь. А я, расписываясь, вижу, как мне отсчитывают деньги. И понимаю... Что не отдам. Не отдам я свои двадцать три рубля. В это время наш математик кладёт их передо мной на парту и задаёт "контрольный вопрос в голову":
- Сколько ты решила отдать на нужды родной школы?
А я молча беру в руки бумажные деньги, пересчитываю их. И остаток от двадцати трёх рублей, состоящий из одной мелочи, отодвигаю к нему. Рубль сорок пять копеек медяшками. Целый рубль с половиной! Это деньги, между прочим!
То, что последовало за этим я наблюдала как со стороны. Наш выдержанный учитель алгебры, сорокалетний мужчина, на которого я смотрела всегда снизу вверх, неожиданно подскочил, резко покраснел, швырнул по парте в мою сторону медяки и заорал:
- Забери свою мелочь!!!
Все, кто был в кабинете, замерли. И все уставились на нас. Молча.
Я отмерла. Медленно собрала все копейки. И те, что упали с парты. Сказала: "Спасибо". И вышла из класса в той же гробовой тишине.
Уже в коридоре ко мне вернулись эмоции. Осознала, что произошло что-то страшное. Я - послушная ученица, никогда не прогуливающая, натворила нечто из-за чего сейчас вызовут в школу мою маму и мне будет очень стыдно. Мне уже стало очень стыдно!
И вот я стою у окна. Рядом со мной девчонки из моего класса интересуются, что там было. Я молчу. В это время из класса вышла историчка и сказала всем подождать, не входить. И я не могу уйти домой. Почему-то стою и стою... Чего-то жду.
Полчаса в кабинет никого не запускали. А потом всех, кто ещё остался, завели сразу, выдали им деньги и отпустили на все четыре стороны.
С тех пор прошло уже много лет. Но тот день я действительно запомнила навсегда. Никто не вызывал моих родителей. Никто из моих одноклассников не узнал, что там произошло, в кабинете "Истории". Вообще, к этой теме никто больше не возвращался. Что тогда меня удивляло...
Дома я, не рассказав ничего, устроила чаепитие с вкусняшками в честь моей первой зарплаты.
Тем же летом я купила себе вожделенную игру "Ну, погоди". Она до сих пор у меня в полной исправности, с квитанцией, на которой стоит цена в двадцать три рубля. Цена... Нет, ей цена не двадцать три рубля.
На следующий год у нас уже был другой преподаватель алгебры и геометрии.
Этот случай подзабылся мною и вспомнился ясно всего несколько лет назад, со всеми выводами и пониманием того, что проделали с нами, учениками, с каждым в отдельности, наши уважаемые преподаватели. И почему они не наказали меня, не вызвали моих родителей в школу, почему они закрылись в кабинете, почему учительница истории после этого стала относиться ко мне по-другому, с интересом.
Папа мой так и не узнал об этой истории. А мама узнала совсем недавно. И была очень удивлена подобным фактом в моей биографии.
А то пресловутое панно, вернее рисунок стяга и других атрибутов пионерии с комсомолом на всю стену, был нарисован. Но оказался неудачным и его замазали через год.
Через год же начал дуть ветер перемен и часть моих одноклассников (в том числе и я), придя первого сентября на линейку в восьмой класс, по собственному желанию, сняли пионерские галстуки и не изъявили желания в дальнейшем вступать в комсомол.
Но это уже совсем другая история...